6:00

– А у кого ещё? Меня же Радзилевич взял в плен. Поляк. – ответил Александр.

– Нет, товарищ Петренко. Вы были в плену у Штандартенфюрера СС Фридриха Ульрайха. А ещё вы были в лаборатории нацистской Германии. Неужели не помните?! – воскликнул комиссар.

– Хм… Я помню немецкие голоса, но я подумал, что я брежу. Да и в плену было всё, как во сне. – отвечал Петренко.

– Так вот поэтому и расскажите нам про плен, товарищ. – сказал следователь.

– Хорошо… Но я не уверен, что скажу полную правду. Я почему-то там себя не мог контролировать… – начинал Александр Петренко.

29-ое сентября 1939-го года. Секретный концентрационный лагерь СС «Osthoff» в районе города Данциг. 6:01 утра по местному времени.

В дверь к Фридриху Ульрайху постучали.

– Herein! (Войдите) – сказал он.

– Herr Standartenführer guten Morgen. (Господин Штандартенфюрер, доброе утро) – сказал вошедший Гауптшарфюрер Франц Майер.

– Guten Morgen herr Hauptscharführer bist du auf dem Laufenden? (Доброе утро, господин Гауптшарфюрер, вы с новостями?) – спросил Фридрих.

– Ja. Wir haben einen neuen Ivan mitgebracht. (Да, мы привезли нового Ивана) – ответил Франц.

– Na und? Ist daran etwas Ungewöhnliches? Zehn Ivans pro Tag. Bei jedem Test testen wir nur Gase und Medikamente. Was hat sich jetzt geändert? Ist Ihre Haarfarbe anders? (И что? В этом есть что-то необычное? По десятку Иванов в день. На каждом мы тестируем только газы, наркотики. Что сейчас изменилось? Цвет волос другой?) – раздражённо говорил Ульрайх.

– Ich denke Sie sollten einen Blick darauf werfen. Es wurde von einem gewissen pensionierten polnischen Major Radzilevich gebracht. (Я думаю, вам стоит взглянуть. Его привёз некий отставной польский майор Радзилевич.) – отвечал Майер.

– Okay geh voran. Ich wette das ist nichts Ungewöhnliches. (Ладно, веди. Готов спорить, что ничего необычного.) – мрачно говорил Фридрих Ульрайх.

Майер привёл Ульрайха к грузовику, из которого вышло два офицера в польской военной форме. Это были майор Радзилевич и капитан Цвынар. И Радзилевич начал разговор с явным акцентом.

– Guten Morgen, Herr Standartenführer, wir haben Ihnen nur einen Russen mitgebracht. Aber Sie sollten einen Blick darauf werfen. Die Sowjets haben uns auf dem Khusynne-Anwesen besiegt, aber wir haben ein paar Gefangene gemacht, aber wir haben Ihnen das Interessanteste mitgebracht. Er hat die gleichen Markierungen auf seiner Hand. (Доброе утро господин штандартенфюрер мы вам привезли только одного русского. Но вы должны взглянуть на него. Советы разбили нас при усадьбе Хусынне, однако пару пленных мы взяли, но мы вам привезли самого интересного. У него те самые обозначения на руке.)

– Guten Morgen, Herr Major, führen Sie gut. (Доброе утро, господин майор, хорошо, ведите) – отвечал Фридрих с таким же мрачным безразличием.

Поляки повели Штандартенфюрера к кузову грузовика, где лежал молодой парень с обширным ранением на плече, но по нему было видно, что он будет жить. Поляки очень постарались доставить его живым. Однако, он был так же без сознания. Уж слишком много крови было им потеряно. Но больше всего Ульрайха привлекла левая рука русского солдата. На ней был бинт, но прямо под ладонью была видна надпись чёрными чернилами «1040567-FU».

– Oh mein Gott… (О, господи) – пробормотал Фридрих.

– Vielen Dank, meine Herren, ich nehme diesen Ivan für mich. (Спасибо большое, господа, я возьму себе этого Ивана.) – более бодро сказал Штандартенфюрер.

– Ich hoffe, wir können uns auf die Rückgabe Warschaus und das Ende der Besetzung Polens einigen? Wie vereinbart? (Надеюсь, мы сможем договориться о возвращении Варшавы и окончании оккупации Польши? Как мы и договаривались?) – поинтересовался Юзеф Цвынар.

Услышав это, Ульрайх немедленно скомандовал:

– Beseitigen Sie diese Schlampen! (Избавьтесь от этих курв)

Около грузовика прозвучал звук автоматной очереди. Место захоронения польских офицеров неизвестно до сих пор.

– Bringen Sie diesen Russen in mein Speziallabor. (Ведите этого русского ко мне в специальную лабораторию.) – скомандовал Фридрих Ульрайх.

Парня поволокли к большому зданию. Лаборатории Ульрайха, где проходили опыты над схваченными из разных стран людьми. Причём, необязательно во время боевых действий. Финны, шведы, словаки, венгры и так далее, тоже там присутствовали в качестве подопытных. Но не для рядовых испытаний и пыток нужен был молодой парень с надписью на бинте Фридриху Ульрайху. Совсем не для этого.

Русского парнишку привязали к кушетке. В кабинете было 4 человека: Штандартенфюрер Фридрих Ульрайх, Гауптшарфюрер Франц Майер и два врача-хирурга.

– Sie sagen also, dass dieser Russe etwas Besonderes ist? Warum? (Значит, вы говорите что этот русский особенный? Почему?) – начал один из докторов.

– Schauen Sie sich die Hand an, meine Herren. (Взгляните на руку, господа) – ответил Фридрих Ульрайх.

Врачи обратили внимание на перебинтованную руку парня. На них красовались цифры и буквы, написанные чёрными чернилами.

– Diese Person steht auf den Listen, die uns unser Spion gegeben hat. Diese Person ist definitiv für eine Implantation geeignet. (Этот человек есть в списках, которые нам дал наш шпион. Этот человек точно подходит для вживления импланта.) – продолжал Штандартенфюрер.

– Wir haben nur noch eine Probe übrig. Die nächsten werden erst in sechs Monaten sein. Wenn er nach der Implantation stirbt, sind wir 6 Monate lang ohne Implantate. (У нас остался только один образец. Следующие будут только через полгода. Если он умрёт после вживления, то мы будем без имплантов на 6 месяцев.) – сказал один из врачей.

Эта фраза ввела Штандартенфюрера Ульрайха в задумчивое состояние.

– Ich muss nachdenken. Geben Sie ihm vorerst Abführmittel und mehr davon. (Мне нужно подумать. Пока введите ему слабительных, да побольше.) – сказал через минуту Фридрих Ульрайх.

– Jawohl, Herr Standartenführer. (Так точно, господин Штандартенфюрер) – хором ответили врачи на приказ Ульрайха.

Затем Фридрих обратился уже только к своему адъютанту, Гауптшарфюреру Францу Майеру:

– Lass uns eine rauchen gehen, Franz. (Пойдём, покурим, Франц)

– Ich habe keine Zigaretten mehr. Nach dem gestrigen Finn waren so viele Nerven erschöpft. (У меня закончились сигареты. После вчерашнего финна столько нервов было истощено.) – сказал Франц Майер. А затем они направились на улицу.

– Was ist mit ihm passiert? (Что с ним произошло?) – спросил Фридрих, протягивая адъютанту сигарету. Тот взял её и поджог своей зажигалкой, затем он её закурил. Когда был сделан первый выдох после зажигания, Франц Майер ответил:

– Wir haben das Implantat verloren. Finn wehrte sich lange und überlebte nach der Implantation des Implantats fast, kam aber dennoch nicht zurecht und starb. (Мы потеряли имплант. Финн долго сопротивлялся и почти выжил после вживления импланта, но всё-таки не справился, умер.)

Фридрих тоже закурил и снова задумался. В голове был только один вопрос. Нельзя ли взять имплант с мёртвого человека и вживить в этого русского?

– Wie heißt der Finne? (Как зовут этого финна?) – спросил Ульрайх.

– Sein Name war Otto Makkanen. (Звали. Отто Макканен.) – отвечал Майер.

Фридрих Ульрайх размышлял ещё около пяти минут, а потом, когда сигарета закончилась, он сказал:

– Rufen Sie diese Ärzte an. Gehen wir zu diesem Finn. (Зови этих врачей. Идём к этому финну.)

Франц Майер растоптал сигарету и, вскинув правую руку вверх и получив ответный аналогичный жест, отправился обратно в специальную лабораторию Фридриха Ульрайха. Когда он в неё вошёл, врачи как раз заканчивали вводить слабительные в русского парня.

– Meine Herren, machen Sie Schluss und gehen Sie zu Otto Makkanen im 27. Bezirk. (Господа, заканчивайте и направляйтесь к Отто Макканену в 27 палату.) – сказал Гауптшарфюрер.

– Er starb. (Он же умер) – ответил один из докторов.

– Herr Standartenführer befahl, zu ihm zu gehen. (Господин Штандартенфюрер приказал идти к нему.) – сказал Франц Майер.

– Okay, wir sind in 5 Minuten da. (Хорошо, через 5 минут будем на месте) – ответили врачи.

– Großartig. (Отлично) – сказал Гауптшарфюрер.

Через 5 минут четверо господ пришли в 27-ую палату, где лежал финн. Технически, он всё ещё был жив. Сердцебиение ещё чувствовалось, но очень слабое. Его дыхание было тихим и неровным, словно шепот последних прощальных слов, которые он не успел произнести. Глаза его, прежде исполненные силы и страсти, теперь отражали лишь тень уходящей жизни. В темных волосах умирающего играли лучи заката, словно последние лучи надежды, слабо освещая его молчаливую скорбь.

– Er wird nicht überleben. (Он не выживет) – сказал один из врачей.

Фридрих Ульрайх всё-таки решился прямо спросить:

– Ist es möglich, das Implantat dieses Finnen zu nehmen und es in diesen Russen einzusetzen? Wir müssen experimentieren. Wir müssen es versuchen. (Можно ли взять имплант этого финна и вставить в того русского? Нам нужно проэкспириментировать. Мы должны пробовать.)

– Aber das ist ein Risiko, Herr Standartenführer. Die Wahrscheinlichkeit, dass der Russe stirbt, liegt bei 90 Prozent. (Но это риск, господин Штандартенфюрер. С вероятностью 90 процентов русский умрёт.) – предупреждал врач.

– Können Sie das tun oder nicht? (Вы можете так сделать или нет?) – спрашивал Штандартенфюрер.

– Herr Standartenführer… (Господин Штандартенфюрер) – начал было врач, но пистолет «Вальтер Р38», который находился у его виска, остановил его речь.

– Okay, lassen Sie mich die Frage anders formulieren. Entweder führen Sie eine Operation durch, um ein Implantat von diesem Finnen auf diesen Ivan zu transplantieren, oder Ihre Gehirne sind auf der ganzen Station verstreut. (Хорошо, поставлю вопрос по-другому. Или же вы проводите операцию по пересадке импланта с этого финна на того Ивана, или же ваши мозги разлетаются по всей палате.) – говорил Фридрих Ульрайх, пока его адъютант направлял свой «Вальтер» на другого врача.

– Ich zähle bis drei. Es ist deine Entscheidung. Eins… zwei… (Я считаю до трёх. Выбор за вами. Раз…Два…) – продолжал Штандартенфюрер.

– Der Einsatz wird etwa sechs Stunden dauern, Herr Standartenführer. (Операция продлится около шести часов, господин Штандартенфюрер.) – перебил врач.

После этих слов Штандартенфюрер Фридрих Ульрайх, как и Гауптшарфюрер Франц Майер, опустил свой «Вальтер» с виска доктора.

– Ich bin in sechs Stunden zurück, meine Herren. (Вернусь через 6 часов, господа) – сказал Фридрих и вместе с адъютантом Францом Майером покинул палату.

3-е октября 1939-го года. Секретный концентрационный лагерь СС «Osthoff» в районе города Данциг. 13:15 дня по местному времени. Камера для заключённых номер 125.

Александр Петренко еле очнулся у себя в камере. У него очень сильно болела голова. Он совершенно не понимал, что происходит и где он находится. В голове была какая-то каша. Александр, было, попытался осмотреться, встать на ноги, но он тут же упал. Однако, рассмотреть, что было вокруг, Петренко смог. Он находился в камере, со всех сторон которой были решётки. Слева, через неё, Александр видел лысого мужчину, который был весь в ожогах. Но они были не от огня, они были… Совсем другие… Но вид у мужчины был умирающий. Александр надеялся, что если он посмотрит в правую часть камеры, то всё будет намного лучше, но нет. Справа был крепкий мужчина с бородой, но по его лицу было видно, что пережил он знатно в заточении здесь.

Неожиданно для Александра, бородатый мужчина заговорил с ним, но у него явно прослеживался акцент.

– Очнулся? – спросил мужчина.

– Где я? Что это за место? Кто ты? – задал встречные вопросы Петренко.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.