скачать книгу бесплатно
Репатриация в прямом эфире. Соло на планшете
Иван Корчагин
Сегодня многие стремятся уехать жить в Израиль. Далеко не все представляют себе, с какими трудностями им предстоит столкнуться после переезда. В данной книге вы сможете подсмотреть и пережить некоторые особенности жизни на Земле Обетованной – репатриации в прямом эфире! Книга содержит нецензурную брань.
Репатриация в прямом эфире
Соло на планшете
Иван Корчагин
Бабушке, Крейне Моисеевне Эльман.
Моей любимой маме.
Моей любимой жене.
Моим любимым дочерям.
© Иван Корчагин, 2023
ISBN 978-5-0062-0074-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
9 февраля 2023 года, 18:45
Когда ты репатриируешься, переезжаешь в другую страну, ты должен стать как камень, чтобы стойко и достойно принимать удары судьбы. Потом уже, где-то через год, может, два, ты начинаешь учиться уклоняться от этих ударов. А потом уже и избегать их.
Олег Фредлих,
новый репатриант
Соло на планшете. Вместо предисловия
Что я хочу жить в Израиле, я понял сразу, как только в первый раз оказался там. А случилось это в апреле 2009 года. В 2008 году моя мама репатриировалась в Израиль. А уже в апреле 2009 года я поехал к ней в гости, тем более у мамы был юбилей – 60 лет. Да и к тому же так удачно вступил в силу договор России с Израилем о безвизовом режиме. В общем, в 7 утра (по местному времени) я вылетел из Иркутска, а примерно в 18 часов (по израильскому времени) я уже был в аэропорту имени Бен-Гуриона.
Вообще, конечно, сейчас вспоминаю эту поездку с улыбкой. Я ведь провинциальный провинциал. Родился и вырос в глухой Сибири. Ну посудите сами, пять тысяч километров до Байкала и потом еще тысяча километров на север области. В общем, дальше нас только тайга и Северный полюс да Тунгусский метеорит. До нас можно добраться только поездом или автомобильным транспортом. Да и дорог-то у нас особо нет – только направления. В советское время, кстати, был у нас аэропорт международного класса. Помню даже, «Руслан» у нас садился. Но потом, в лихие 90-е, аэропорт обанкротили. Сейчас же стараются восстановить. Поставили вагончики – это диспетчерская и зал ожидания. Заключили договор на полеты, и стал летать к нам восьмиместный «Цессна» – такая воздушная маршрутка до Иркутска. Малая авиация! Я помню, что у нас был аэропорт ДОСААФ. Учили летать на АН-2. Прыгали с парашютом. Нет уже всего этого… Но тем не менее в тайге стоит город с населением 80 тысяч человек. Так-то все у нас есть: и кинотеатр с 3D, и скоростной Интернет, и всяческая мобильная связь. Жить можно, если только никуда не выбираться. Как только куда-то ехать – это целая история.
Так вот… В далеком уже 2009 году собрался я в Израиль. За границей доселе не бывал. Как и что происходит, понятия не имею. Добрался я до Москвы. А вылет из Шереметьево, терминал С. Ну, думаю, где ж его искать-то, терминал этот С? А в Иркутске при регистрации обратилась ко мне девушка, у нее был жуткий перевес багажа. Типа давайте как будто мы вместе. Да без проблем! Ну так нас рядом и посадили. Как звали эту девочку, я не помню уже. Помню только, что она была из банковских работников. Вы же помните кризис 2008 года? Он тогда хорошо задел банковскую сферу. Так вот, отделение, где работала эта девочка, сократили. И на выплаченную компенсацию она решила рвануть в Турцию. В общем, она меня и проводила до терминала С.
Вот тут и начинаются события, которые впечатлили меня, провинциала. Те, кто летал за рубеж, наверняка уже догадываются, о чем пойдет речь. Когда объявили регистрацию, я пошел к указанной стойке. Очередь на регистрацию меня не удивила. Меня удивило то, что каждый, прежде чем пройти к регистрации, общался с каким-то дяденькой. И только после общения с ним уже проходил дальше. Вот тут я слегка запаниковал. Чего он там спрашивает? Кто это такой? Дошла до меня очередь. Цель визита? К маме лечу. А мама где? В Хайфе. Достаю копию паспорта мамы. Он посмотрел. Раньше бывали? Нет. А как называется аэропорт, в который вы летите? И тут я вспотел… Багратион? Дядечка вздохнул и говорит: «Проходите». Потом уже, в самолете, когда стюардесса сказала «аэропорт имени Бен-Гуриона», я тихо посмеялся над собой.
Надо отдельно рассказать про сам перелет. Ни до, ни после я с таким экипажем не летал. Точнее сказать, с командиром. Я, к сожалению, не помню, как его зовут, но дядька был веселый. Как положено, он сообщил нам, что мы летим в Тель-Авив, аэропорт имени Бен-Гуриона и всякое такое. Интересное началось в воздухе. Сначала он сказал нам, что, мол, посмотрите налево, мы покидаем воздушное пространство России. Потом посмотрите направо – вы видите город-герой Днепропетровск и великую Днепрогэс, потом посмотрите направо – вы можете увидеть ВВС Турции, а там дальше еще что-то… И так весь полет он нас забавлял. Классный был перелет. И стюардессам было веселей работать, и нам весело лететь.
По прилете я мечтал только об одном: скорее переодеться. Вы представляете, что такое конец апреля в Сибири? Когда мы уезжали, у нас шел снег. Поэтому одет я был, соответственно, по-сибирски. Я помню, очень долго мы шли до паспортного контроля. Хотя, конечно, все было в диковинку. На паспортном контроле со мной общалась девушка с редкой еврейской фамилией Ivanoff. Я удивился, но вида не подал (я надеюсь). Услышав цель моего визита и посмотрев копию маминого паспорта, она меня пропустила без всяких проблем. Ну а потом все было вообще быстро и без всяких заморочек. Хотя вот эти все таможенные зеленые-красные коридоры мозг мне сверлили сильно. Думаю, заметут еще за контрабанду чего-нибудь. Хотя вроде ничего по списку запрещенного не вез.
Получил багаж, обнялся с мамой и бегом в туалет переодеваться! Потом мы пошли на поезд. И я был поражен тем, что поезд был тут же, в этом же здании, ниже (!) этажом.
Вообще, слова «удивлен», «удивлялся» и всякие синонимы этого слова будут постоянно мной употребляться в этом рассказе. Поэтому сильно не бейте. Ну во всяком случае ногами.
Когда мама покупала билеты на поезд, она пыталась объяснить на иврите, что ей нужны два билета до Хоф-Кармель. Тетенька-кассир вежливо подождала, пока мама проявляла чудеса лингвистики и знания иврита, а потом сказала: «Говорите по-русски».
Кстати! Вот ощущения, когда вы выходите из здания аэропорта, сродни тому, что вы заходите в парилку. После прохлады кондиционеров. Автоматические двери открываются, и вам в лицо бьет горячий воздух. Смесь соли и йода. К этому запаху быстро привыкаешь и потом его уже, к сожалению, не чувствуешь. Аж дух захватывает!
Самое холодное место в Израиле, в котором мне удалось побывать, это поезд. Там так работают кондиционеры, что я пожалел, что переоделся. Ну да нас сибиряков прохладцей не удивишь! Хотя в Израиле я слышал много историй о том, что люди простывают и заболевают в израильских поездах.
Поезда в Израиле – отдельная тема. Для меня, который кроме плацкарты более ничего не видел. Шучу, конечно… Видел купе еще. В общем, эта двухэтажная повозка с велюровым салоном меня впечатлила.
И вот, пока мы ехали, я, естественно, таращился по сторонам. У меня возникло странное ощущение… мне сложно его описать. Обычно, когда ты приезжаешь в другой город, ты кожей чувствуешь чужую землю, чужое окружение… кругом все чужое. А тут… Как-то не так. Я пытался понять свои чувства. И тут я понял: я дома…
Хайфа
Утром я проснулся на удивление рано. Почему на удивление? Ну, с учетом пятичасовой разницы во времени – да, рано. После всей утренней обязательной программы мы пошли на море. На море я раньше бывал только на Черном. Но несколько раз. А, ну еще и на Азовском. Поэтому самим морем я особо не впечатлился. Разве что только каким-то внутренним осознанием и восхищением того, что это СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ! И я хрен знает за сколько километров от дома!
Наверное, все-таки не так… Пока мы шли на море, я впитывал в себя все, что видел. Все, что попадалось на глаза. Совершенно непривычная архитектура. Непривычные краски. У нас ведь все зеленое. Ну или белое. Ну или серое. А тут все желтое и голубое. Голубое небо и желтое солнце. Желтые дома. Желтая сгоревшая листва. Синее море.
Когда мы вышли к морю, тут, конечно, у меня, как у любого сибиряка, захватило дух от вида Средиземного моря и песчаных пляжей. Какое же море бескрайнее! И оно не синее. Скорее иссиня-черное. Все оттенки от зеленовато-голубого до темно-синего.
Ну и от того, как тут все обустроено. Набережная из тротуарной плитки, в которой были какие-то цифры. Туда и обратно. Мама мне объяснила, что это расстояние. Я огляделся и увидел, что народ не просто прогуливается вдоль моря, а ходит и бегает. Ходят все! Молодые и преклонного возраста. Беременные и с колясками. Мамы с сыновьями и отцы с дочками. Бабушки, дедушки. Словом, все! У нас как-то на людей, которые пытаются заниматься своим здоровьем и бегают, смотрят с иронией. Кстати, что меня удивило, так это то, что не бегают, а именно ходят. Кто-то быстрым шагом, кто-то обычным прогулочным. И это просто потрясающе!
Удивило меня и то, что на пляже не было ни души. Никто не купался, не загорал. Был яркий солнечный день. Градусов, наверное, +25—27. Кстати, про одежду, я был одет как у нас летом, в жаркий день: шорты, футболка и тапочки. Все же вокруг – как у нас весной в теплый день, то есть гораздо теплее. Напомню, было 21 апреля.
Мы прошли от одного пляжа до другого. И тут я разглядел одноэтажное здание. Это оказалась раздевалка с душем и туалетом. И удивился еще раз. Вдоль здания были расположены скамейки и столики. За этими столиками сидели дедушки. Одни играли в домино и шумно о чем-то разговаривали. Другие просто сидели и вели неспешную беседу. Я не выдержал, разделся и пошел купаться. Вода была теплючая! Настолько, насколько у нас она не прогревается даже в июле месяце. После того как я вылез из воды, один дедушка меня спросил: «Ты откуда, сынок? Из России, што ль?» Я говорю: да. А откуда из России? Я говорю: Сибирь. Озеро Байкал. «Ну тогда все с тобой понятно», – протянул дедушка.
Когда мы пошли обратно, я испытал шок и трепет. Идем мы, никого не трогаем, и тут завыла сирена. Я думал, все… Шутка ли – страна, которая находится в кольце врагов. Где постоянная высокая террористическая угроза, угроза войны… и тут сирена! Я готов был бежать в ближайшее укрытие. Оглядевшись, я увидел, что все замерли. Вот как шли, так и встали. Мы тоже остановились.
Позже я узнал, что сирена в Израиле объявляет минуту молчания. Так начинается День Памяти. В память о всех погибших в Холокосте, а также всех погибших во всех войнах и терактах. Потом я застал сирену в рейсовом автобусе. Автобус остановился, и все встали. В окно я увидел, что движение на дороге тоже остановилось. Люди выходили из автомашин и стояли рядом. Я был поражен… Вообще я где-то читал, что за все годы своего существования и потом расселения по всему миру евреи выживали только за счет того, что держались вместе. За счет коллективного разума. И сейчас, в минуты радости или горя, этот коллективный разум всегда спешит на помощь! Много раз я читал истории об этом. Например, парень и девушка, одни в стране, решили пожениться. Но у них нет друзей. Ну нет гостей, чтобы сыграть по-настоящему веселую свадьбу. И тогда кто-то из друзей опубликовал пост в социальных сетях о том, что нет гостей или никто не пришел. И люди со всего Израиля, совершенно незнакомые люди, приезжали на свадьбу поздравить молодых. Везли подарки. Устраивали молодым свадьбу, которую они будут помнить всю жизнь! Или другой случай – мальчик праздновал бар-мицву (достижение тринадцати лет). И так получилось, что не пришел никто отпраздновать вместе с ним. Опять публиковался пост – и вот уже большое количество людей идут поздравить парня!
Вот такой вот коллективный разум. В то время как западные люди больше ориентированы на индивидуализм. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
В общем, тогда я решил, что непременно буду жить в Израиле.
Час Х
Наш «выход из Египта», или репатриация в Израиль, технически занял три дня. Если смотреть более глубоко, то моя репатриация началась в далеком 2009 году, сразу после возвращения из отпуска. Тогда я понял, что хочу жить в Израиле. Но у меня были некие обязательства перед работодателем и перед старшей дочерью, с которой на тот момент мы жили вдвоем. Я был в разводе, и так получилось, что дочь жила со мной. Во-первых, мне нужно было завершить контракт с работодателем. Во-вторых, дочь должна была закончить школу и принять решение, хочет ли она ехать со мной в Израиль.
И, пока мы все это решали, я успел жениться, и у нас родилась младшая дочь. Мои обязательства перед работодателем закончились, но теперь необходимо было подождать, пока младшая дочь немного подрастет. В итоге, когда в 2016 году младшая дочь подросла, а старшая наконец заканчивала школу, я понял: время пришло.
В январе 2016 года, сразу после новогодних праздников, я позвонил в посольство и записался на консульскую проверку в городе Новосибирске. Мне сказали: «Ждите», – и на этом все.
Я начал читать все, что было в Сети, про репатриацию. Форумы, всевозможные группы в социальных сетях. Общался с разными людьми. Параллельно собирал информацию про свою семью. Со слов мамы и двоюродных сестер я понял, что особо никакой информации о семье бабушки нет. Тогда я начал копать сам. В итоге нашел множество сайтов, где по фамилии можно было определить родословную. В ходе своих изысканий нашел историю всех братьев своей бабушки. А также выяснил, что моя бабушка находится в списках Яд Вашем – Мемориала Памяти жертв ШОА, или Холокоста. У бабушки было четверо братьев. Два из них были убиты фашистами в Бобруйском гетто. Один погиб в первые дни войны на белорусском направлении, о чем есть запись на сайте «Память народа». Четвертый брат прошел всю войну и умер уже в 1980-х годах в Вильнюсе. Нашел я и племянника бабушки, который жил в Израиле, и его детей. Попытался связаться с его дочерью, но та упорно меня игнорировала. Потом уже, когда мы репатриировались, мы несколько раз общались. В общем, напитался я историей нашей семьи.
Тем временем наступил март. Из посольства никто не звонил. Тогда я позвонил в агентство «Сохнут», где мне сказали, что в феврале консул был в Новосибирске и теперь, возможно, будет только осенью. Меня такая ситуация совсем не устраивала. Я позвонил в Москву в консульство и попросил меня записать на ближайшую дату. Вышло на 06.06.2016. И мы стали готовиться к поездке.
Утром 6 июня 2016 года шел противный моросящий дождь. Мы приехали на станцию метро «Третьяковская» к 8:30 утра. Было холодно и мокро. До здания посольства Израиля пешком идти минут десять. Мы вместе с моей мамой, которая специально прилетела в Москву на нашу консульскую проверку, быстрым шагом направились к посольству. Посольство Израиля можно было узнать по огромной очереди. Мы подошли и встали в ее конец. Вдоль всей этой длинной змеи из людей проходил мужчина, видимо, сотрудник безопасности посольства. Увидев нас, он сказал, что семьи с детьми проходят без очереди. Перед входом у нас взяли паспорта, сверились со списками и разрешили войти. На входе в посольство был досмотр, как в аэропорту. Пройдя проверку безопасности, мы оказались внутри посольства. Это был большой зал с рядами скамеек, которые были направлены в сторону многочисленных застекленных окошек. Мне почему-то это все напомнило зал ожидания авто- или железнодорожного вокзала на маленькой станции.
Когда нас набралось примерно пять семей, в зал вошел еще один сотрудник, собрал всех, кто на тот момент уже находился в зале ожидания, и мы отправились во двор посольства. Во дворе посольства стоял вагончик белого цвета, похожий на контейнер. У вагончика были окна, и на стенах висели двигатели от кондиционеров. Это и был консульский отдел посольства. Нас завели внутрь. Внутри уже было полно народу. Напротив входной двери располагались снековый автомат и кулер с водой. Слева – комнаты для пеленания и кормления детей. Справа – кабинеты консулов и приемная. Мы подошли к окошку приемной, зарегистрировались. Нам выдали толстенные анкеты. Конечно, заполнять эти анкеты – то еще развлечение! Анкета состояла из двадцати с лишним страниц, куда надо было вписать свои анкетные данные, данные членов семьи, которые репатриируются с вами. Потом записать всех бывших супругов. Места работы за последние десять лет. А также даты посещения Израиля. Минут сорок, высунув языки, старательно выводя буквы и слова, сверяясь со всеми возможными и невозможными документами, боясь пропустить какую-то важную (и не очень) дату, мы заполняли анкеты. При этом с нами была дочь, которой на тот момент исполнилось всего два с небольшим года, и ей совершенно не нравилось, что родители заняты какими-то своими взрослыми глупостями и не уделяют ей должного внимания.
В общем, разобравшись со всеми тонкостями анкеты, помня все предостережения, которыми я напитался на всевозможных форумах (в графе религия писать только «не религиозен»! ), я отдал наши бланки секретарю, и мы стали ждать, когда нас вызовут на интервью к консулу.
В тот день принимали два консула – мужчина и женщина. В народе, который находился тут, шел ропот, что женщина-консул выдавала отказов больше, чем мужчина. И что якобы существует принцип плохого и хорошего консула. Якобы у них есть свой план по количеству отказов. Ну, знаете, репатриантские байки.
Время шло. Нас не вызывали. Дочь устала и заснула на руках. И тут как по закону подлости прозвучали наши фамилии. Мы встрепенулись и пошли в кабинет, в который нас позвали. Дочь не будили, ибо зачем? Ведь консул все равно с ней не будет разговаривать.
Оказалось, нас пригласили сделать фотографии на визы. Пришлось-таки будить ребенка. В итоге на визах она заспанная. Хорошо, что сами визы напечатаны на маленькой бумажке, размером с паспортный листочек – там особо ничего не разглядишь. Фотографировали тоже, кстати, на веб-камеру. В общем, там особо на качество можно было не рассчитывать. Зато я вспоминаю, как мы фотографировались на загранпаспорт в нашем таежном отделении ФМС России. Где огромный фотоаппарат, мне казалось, делает фотоснимок всех твоих внутренностей, включая фото твоей души и всех твоих грязных мыслишек! И потом, когда ты подаешь этот загранпаспорт сотруднику погранслужбы, он видит в своем компьютере твою душу и все твои мысли. И, вглядевшись в твои глаза, принимает решение, имеешь ты право пересекать границу или нет.
Сфотографировав на визу, нас отправили обратно сидеть и ждать, когда нас позовут.
В туалет, кстати, водили под конвоем. Нас сопровождал сотрудник охраны. Он собирал группу человек в пять-шесть и всех вместе выводил в соседний вагончик, где находился туалет. Конечно, ощущения очень неприятные. Лишение возможности свободно передвигаться и при этом необходимость выполнять любые приказы людей, наделенных властью. Подобные чувства я потом испытывал, находясь в Консульстве РФ в Хайфе, когда менял свой загранпаспорт. Вот где работают профессионалы. Их взгляд проникает в самую душу. Ты зашел на территорию консульства, и все. Ты не можешь оттуда выйти, пока тебя не отпустят.
Долго ли, коротко ли, нас вызвали на прием к консулу. В кабинет мы ввалились всей гурьбой: я, жена с дочерью на руках и моя мама.
Мама спросила, может ли она поприсутствовать на приеме. Консул спросил ее в ответ: «А вы кто?» Мама ответила, что она мама. Консул спросил: «Вы живете в Израиле?» Мама ответила: «Да, в Хайфе». Консул стал ее спрашивать, где она работает, в какой магазин она ходит за продуктами. Мама растерялась и не смогла толком ничего ответить. Тогда я включился в разговор и подсказал маме: «Мама, консул хочет знать, где ты покупаешь продукты».
– На шуке[1 - Рынок (иврит).], – ответила сразу мама.
– На шуке – это очень хорошо, – сказал консул. И добавил: – Они вам точно там нужны? Может, оставим их тут, в России?
Мама восприняла все очень серьезно и ответила консулу:
– Мне уже немало лет, я хочу, чтобы мои дети и внучка жили рядом со мной!
– Ну что ж, – ответил консул, – раз хотите, тогда подождите за дверью, я поговорю с вашими детьми.
Мама вышла из кабинета, и консул уже обратился ко мне:
– Ну показывай, что там у тебя? Я вижу, подготовился хорошо.
Я спросил:
– С чего начать?
– Начни со свидетельства о рождении, – ответил консул.
– С моего? Или с чьего? – спросил я.
– Давай все.
Я открыл папку и стал выкладывать на стол документы. Как в игре в карты. Вот такое свидетельство, а вот еще мое. А вот мамино. А вот справка из Красного Креста и из музея Яд Вашем, вам, уважаемый консул, на погоны!
На удивление справка из музея Холокоста в Иерусалиме о том, что моя бабушка находится в списках жертв Холокоста, консула не впечатлила. А вот справке из Красного Креста он обрадовался сильно. Потом он посмотрел семейные фотографии, где бабушка еще молодая. Ее родственники – дяди, тети, которых я не знал. Эти фотографии его тоже сильно заинтересовали. Затем он посмотрел наши свидетельства о браке, справки об отсутствии судимостей, трудовые. Мои свидетельства о разводе. Пока он все это изучал, мы сидели в тишине. Даже дочь наша завороженно наблюдала за ним и не издавала ни звука.
Потом консул обратился к моей жене:
– И что ж, ты готова вот так вот все бросить и переехать в другую страну?
На что Юля ответила:
– Я ж его жена. Куда он, туда и я.
– Как декабристка? – спросил консул.
– Как декабристка, – ответила Юля.
– Только наоборот, – усмехнулся консул, – декабристки ехали в Сибирь, а ты из Сибири едешь в жару.
– Выходит, так, – согласилась Юля.
– Но смотри, там совсем не сахар, – продолжал консул, – тяжелая работа. Суровый климат – жара.
– Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем – так у нас говорят в Сибири, – встрял я.
– Ну это да, – ответил мне консул. И усмехнулся. – Ладно, ребята, не буду вас больше мучить. Желаю вам успеха. А языку вас потом будет учить ваша дочь. Идите к секретарю. Отдайте ей фотографии и там же получите паспорта с визами.
– А фотографии зачем отдавать? – удивился я.
– Отсканируем для архива Яд Вашем, – ответил консул.
Мы вышли из кабинета. Я был вне себя от счастья. Мы получили визы! С этого момента наша жизнь изменилась и уже никогда не будет прежней…
Потом мы еще какое-то время ждали, когда нас позовут забрать паспорта с визами. Но это уже было совсем быстро. Вышли мы из посольства где-то в час дня. На следующий день я написал в «Сохнут», что мы получили визы. В ответ нас попросили прислать фото виз и дату, когда мы готовы лететь. Мы выбрали середину августа. Через несколько часов на почту пришло уведомление о том, что наш рейс 16 августа 2016 года.
До этого дня надо было успеть сделать многое.
Про сборы писать неинтересно. И уж тем более читать про это. Скажу лишь, что очень многое мы отправили посылками. Наверное, посылок пять было отправлено. Больше всего я переживал за то, как перенесет переезд наша двухлетняя дочь. Сложно ребенку в таком возрасте объяснить, куда делись ее любимые игрушки. Поэтому мы отобрали наиболее любимые игрушки и оставили их в дорогу. Остальные потихоньку прятали и отправляли в Израиль. Игрушки ехали в обуви, в вещах, и еще я уже и не помню в чем. В итоге мы пришли к тому, что в дорогу мы с собой брали два огромных чемодана и одну клетчатую сумку «мечта челночника».
Никогда бы не подумал, что существует целая индустрия, которая занимается тем, что организовывает переезд репатриантов в Израиль. Нет, конечно, я слышал про агентство «Сохнут», которое покупает билеты на самолет людям, получившим визы на репатриацию. Но, оказывается, существует еще множество благотворительных фондов, которые помогают при самом переезде. Осуществляют, так сказать, логистику. Эти фонды расположены по всему миру и в том числе по всей России. В центре страны, кроме логистики, они еще проводят различные семинары, на которых рассказывают о первых шагах в Израиле. Рассказывают о еврейской культуре, иудаике. Также организовывают летние лагеря для детей, имеющих право на репатриацию. Я уж не говорю о том, что существует множество программ, таких как МАСА, СЭЛА и так далее, по которым молодые люди могут приехать в Израиль на разные сроки пребывания и программы обучения. Всю эту информацию можно найти на сайте https://www.jewishagency.org (https://www.jewishagency.org/)
Так вот, как только мы получили билеты на самолет, с нами связалась замечательная женщина Ольга Сергеевна, которая занимается тем, что устраивает логистику для нас, совсем свеженьких репатриантов. Прежде всего нам оплатили расходы на проезд до Москвы на консульскую проверку. Пусть это и была сумма, равная стоимости проезда от нас до Москвы и обратно на поезде в плацкартном вагоне. И за это огромное спасибо!
Затем нам были оплачены билеты на поезд до Иркутска, где нас встретили прямо у вагона. Подхватили под белы рученьки и на машине привезли в офис фонда. Там напоили вкусным чаем. Выдали деньги на оплату дополнительного багажа. Мы сделали пару фотографий, и нас отвезли в гостиницу, которую, надо сказать, также снял и оплатил для нас фонд. Рейс был утром, так что у нас образовался свободный вечер. Мы отправились гулять по городу, а потом встретились с друзьями в ресторане на своеобразном прощальном ужине.
Утром, за три часа до рейса, за нами приехала Ольга Сергеевна с водителем. Мы погрузились в автомобиль и помчались в аэропорт. Это был для нас очень долгий день. Вылет в Москву из аэропорта Иркутска состоялся в восемь утра. В аэропорт Домодедово города Москвы мы прилетели в девять утра – так смешно, как будто лететь всего один час. Но такой казус возник благодаря тому, что разница во времени между Иркутском и Москвой минус пять часов. Самолет летит шесть часов тридцать минут. Получается, когда мы вылетали, в Москве было два часа ночи. А когда прилетели, стало девять утра. А вот в обратную сторону лететь получается как будто всю ночь. Самолет из Москвы вылетает в ночь. И из-за того, что шесть часов полет плюс пять часов – это разница во времени, вот и получается, что ты летишь почти двенадцать часов. Ладно, надеюсь, я не утомил этими объяснениями.
Так вот, прилетели мы в Домодедово. Рейс до Тель-Авива у нас был в шесть часов вечера. Мы побродили по аэропорту. Потом приехал мой брат, который живет в Москве. В общем, скоротали время. В Тель-Авив мы летели «Аэрофлотом». И сейчас, когда я пишу эти строки, после того как я летал с различными авиакомпаниями, я могу сказать с уверенностью: лучше «Аэрофлота» я еще пока не встречал!
И вот мы прилетели на землю обетованную.
Олим ПМЖ
Прилетели мы в аэропорт имени Бен-Гуриона в 23 часа 25 минут 16 августа 2016 года. Вышли из самолета и, пройдя по рукаву трапа, увидели молодого парня с листом, на котором было написано «Олим ПМЖ». Подошли к нему и сказали, что мы и есть олим. Олим, кстати, на иврите значит «новый репатриант». Парень не очень хорошо говорил по-русски. Так… кое-какие фразы типа «идем за мной» и что-то там еще… В общем, пошли мы за ним и дошли до зала, где паспортный контроль. На паспортном контроле у нас взяли паспорта и выдали какие-то синие бумажные карточки. (Они потом понадобятся при выходе из зоны таможенного контроля.) Там парень отвел нас в офис МВД, насколько я понял, где нам велели подождать еще одну семью. В аэропорту был бесплатный вайфай, сейчас этим уже никого не удивишь, но тогда это было очень важно…
Ждали мы примерно полчаса. Потом работник МВД сказала, чтобы мы следовали за ней. Вышли мы опять же к зоне паспортного контроля, где нас ждали семья из Белоруссии и одна молодая девушка из Испании. Потом нас повели на выход, где посадили на автобус, и мы поехали в здание старого аэропорта. Ехали о-о-очень долго.
Когда мы оказались в старом аэропорту, нас встречала девушка, которая отвела в отдел абсорбции. Это достаточно большое помещение. Раза в два больше, чем помещение, где проходят консульскую проверку в Москве. В этом помещении стоят компьютер с Интернетом, телефон, много рядов с креслами и есть место для перекуса – стоят снековые аппараты, сандвичи, кофемашина и много чего еще. Есть комнаты матери и ребенка, туалеты.
Много-много кабинетов – штук, наверное, 12. При входе у вас забирают паспорта с визами и потом начинают вызывать по громкоговорителю. Дают направление в банк, деньги, сим-карту (микро), теудат оле (удостоверение репатрианта). Теудат оле дается один на семью. Мы там же выбрали себе больничную кассу. Поэтому нам выдали сразу направление в больничную кассу. В Израиле несколько другая система медицинского обслуживания. Если в России мы прикрепляемся к поликлинике, то в Израиле роль поликлиник выполняют больничные кассы. Это как частные предприятия, которые оказывают населению весь спектр медицинских услуг. Почему стоит выбрать больничную кассу сразу по прилете? Потому что потом придется идти на почту и заполнять бланки, да еще и платить за это деньги. Пусть не великие, но с учетом незнания языка это будет тем еще квестом! В общем, рекомендую сэкономить время и деньги и выбрать больничную кассу сразу же в аэропорту. Кстати, возьмите с собой фотографии цветные. И побольше. У нас остались от консульской проверки. Для теудат оле нам фотографии отсканировали и потом сами распечатали и вклеили. И, собственно, все. Сказали: «Вас пригласят». Кто пригласит? Куда? Не сказали…
И вот мы сидим ждем. Уставшие, ничего не понимающие. И вдруг называют нашу фамилию – нас приглашают в отдел МВД! Оказывается, самый последний кабинет – отдел МВД. Там сидят два человека. Вот тут-то и начинается самое интересное. Вторая консульская проверка. То есть вы показываете все документы, которые показывали консулу. Именно поэтому надо брать с собой все документы, которые показывали консулу, в ручную кладь. Об этом много пишется и говорится на форумах, в модных нынче Телеграм-каналах и пабликах. После проверки документов меня официально признали евреем (поскольку мама моя – еврейка), о чем я подписал бумагу, и нам выдали теудат зеут (удостоверение личности, или по-простому, паспорт). Говорят, раньше теудат зеут и вообще вся эта процедура были уже в городе, а не в аэропорту.
