Моя упрямая леди

В один момент мне пришла гениальная идея позвать Бьёнда. А что, он же может стать видимым только для меня. Но демон не отозвался. Впрочем, как и всегда, в критической ситуации. Бросает меня одну, скотина потусторонняя.

«Па-де-грасс», «па-де-карт»… Самыми сложными для меня по вышеназванной причине стали «Па-да-патинер» и «Венгерский вальс». В один момент Генриетта Теодоровна плюнула и решила лично показать мне, что танцевать одной возможно. Поэтому сейчас я хмуро наблюдала за кружащей по комнате гувернанткой, отмечая, что у нее достаточно красивая фигура для ее возраста: тонкая талия и ни грамма лишнего жира!

– Вот! – объявила Генриетта Теодоровна, закончив круг. Женщина выдохнула, уперла руку в бок, пригладила и без того идеально залаченные волосы. – Все возможно. Теперь ты. И хватит ныть!

Боже мой, кто-нибудь, спасите! Ну хоть кто-нибудь! Хоть кто…

Двери в малый зал, где мы занимались, распахнулись. Опа! Явление Христа народу! Неужели мои молитвы услышаны? В проеме стоял Хольден. Запыхавшийся и крайне уставший. Собранные в хвост волосы растрепались и теперь прядками выпадали из-под резинки, белая рубашка местами выбивалась из голубых джинсов. Надо же! Он тоже носит нормальную одежду? Кто же его так потрепал-то…

– Хольден? – Генриетта Теодоровно удивленно подняла брови и тут же вернула прежнюю строгость. – Ты что-то хотел?

– Добрый день! – пытаясь отдышаться, прохрипел парень, упирая руку в бок. Где же он так запыхался. – Вы не видели Мэттью?

– Нет, Мэтта тут не было, – коротко ответила домомучительница, и добавила, – прошу тебя удалиться и не мешать нашим занятиям.

Ну вот. Сейчас Хольден уйдет, а мои мучения нет. Можно наоборот, пожалуйста? Опять шаги. Опять музыка, в которую я не попадаю. И снова палка! Грустно как-то. Вот только вопрос, что печальнее: уход Хольдена или продолжение занятий? Фу! Трина! Что за мысли?

– Ой! У вас занятия? – заинтересованно спросил Хольден, проходя в зал. Подчиняться и уходить он явно не собирался. Респект. – Неужели танцы?

– Да-да, танцы, – быстро сказала гувернантка. – Уходи, не мешай!

– А я вам разве мешаю? – он поднял брови и посмотрел на меня, затем на Генриетту Теодоровну.

Светловолосый эльф прошел мимо нас, прямо к граммофону, под который мы танцевали, взял одну пластинку, затем другую.

– Венгерский вальс, значит… – протянул он, рассматривая обложки. – И Кэтрин танцует его одна? Это же невозможно!

Вот! Хоть кто-то меня понимает. Поддержка Хольдена придавала уверенности. Я скрестила руки на груди, глядя на гувернантку. И что теперь вы мне скажете?

– Ей еще рано танцевать с кем-то, – быстро проговорила гувернантка, отбирая у Хольдена пластинки. – Пусть для начала шаги выучит.

– Так я выучила! – отозвалась я, но под острым взглядом гувернантки поспешиза закрыть рот.

Генриетта Теодоровна напоминала ворону. Хитрую злобную ворону. По крайней мере сейчас на меня смотрели, как на мышь, брякнувшую что-то не то. Хольден направился ко мне, приглаживая волосы и поправляя одежду. Я почувствовала странное волнение.

– Я бы мог помочь Кэтрин, – парень подошел совсем близко, почти вплотную.

Я упорно смотрела в сторону, потому что стоило мне повернуть голову, и я бы уткнулась прямо ему в грудь. А мне бы этого не хотелось. Точнее, хотелось бы, но при других обстоятельствах.

Генриетта Теодоровна посмотрела сначала на него, потом на меня, и пожала плечами.

– Раз говоришь, что выучила, то… давай попробуем, – нехотя согласилась она. – Может, хоть ты чему-то научишь эту неумеху…

Последняя фраза уже относилась к Хольдену. Бурча себе под нос, танцемучительница направилась к граммофону, чтобы включить музыку. А я стояла, глядя куда-то в сторону и думала только о том, как бы мне не покраснеть. Хотя, кажется, это было бесполезно.

– Кэтрин, – тихо позвал Хольден.

– А? – я подняла голову и встретилась с глубоким взглядом серых глаз. Снова эта теплая сталь…

– Ты позволишь? – спросил он, раскрывая передо мной ладонь и поднимая ее на уровень лица. Чего он хочет?

– Ага, – я коротко кивнула, все еще не понимая.

Кажется, парень понял. Понял и мягко взял мою руку в свою. Я как-то даже не успела сообразить, что происходит, а он уже обнял меня за талию, привлекая к себе. Действие эльфа настолько удивило, что я забыла о сопротивлении. Не успела возразить. Музыка играла, и он сделал первый шаг…

Вспоминая медляки на школьных дискотеках, хочу сказать, что они и близко не стояли с тем, что происходило со мной сейчас. Я совершенно не умела танцевать вальс, но рядом с Хольденом это было и не обязательно. Вот она, сила «ведущего». Сразу чувствуется, настоящий джентльмен! Он просто вел меня, разворачивая, где нужно, и притягивая обратно, а я быстро перебирала ногами, пытаясь успеть за ним. Казалось, я совсем не владею своим телом. Как марионетка на ниточках – он полностью управлял моими движениями. Интересное ощущение. И что-то напоминает…

Изначально мне казалось, что рядом с Хольденом я и шага ступить не смогу от стеснения, но на деле все оказалось иначе. Почему-то я не смущалась и не переживала. Барьеры Бенда? Скорее всего! Единственное, что напрягало меня, это пристальный взгляд серых глаз, который не сходил с меня ни на секунду, и странная теплая улыбка. Будь я Снежной королевой, непременно бы растаяла!

– Стойте, стойте… – музыка остановилась. Хольден непонимающе обернулся на гувернантку. Я тоже обернулась.

– Довольно! – повторила Генриетта Теодоровна. – Хольден, ты, право, и сам забыл позиции! Что ж… для Кэтрин было полезно прочувствовать, что такое танцы с партнером, но нам нужно работать над техникой! А ты никак этому не способствуешь. Тебе бы самому потренироваться…

Хольден посмотрел меня и пожал плечами. Поджимая губы, как будто извиняется. Ничего. Я понимаю тебя. Парень сделал шаг назад, отпуская мою руку только тогда, когда его локоть распрямился, и поклонился, кладя ладонь на грудь. Опять же, запоздало опомнившись, я исполнила кривой реверанс.

Хольден сделал несколько шагов назад, все еще глядя на нас, и только потом отвернулся, удаляясь. Честно говоря, мне было жаль, что он уходит. Я неосознанно обняла себя одной рукой, рассматривая лохматый высокий хвост, покачивающийся в такт его шагам. Долго же за Мэтти бегал, что так растрепался.

И только когда парень ушел, я хмуро посмотрела на Генриетту Теодоровну. Она понимала меня, но продолжала держать надменный взгляд, складывая руки перед собой.

– Ты тоже можешь быть свободна, – сказала она. – Сходи отдохни. Только не пей много воды!

– Спасибо, – буркнула я.

– И не забудь вернуться через полчаса! – донеслось мне в спину. – Надо выучить еще три танца!

А чего не десять-то? Ох уж эта женщина… Неужели она действительно верит, что я все выучу за один день?

***

Я сходила на кухню, умылась, выпила полтора стакана воды. Да, нельзя, но если очень хочется, то как бы можно. Затем прошлась по поместью в поисках Бьёнда. Отыскать демона мне, разумеется, не удалось. Где бы он мог быть? Что за глупые вопросы… где угодно! Дом большой, потеряться не трудно. То, что мой тасманский дьявол сейчас в нашем мире, я знала точно. Когда Бьёнд «уходит», печать ощущается как-то иначе. Но сейчас все было как всегда, а, значит, Бьёнд где-то рядом. Где?

Все отведенное для отдыха время я бесполезно проходила по поместью, но так никого и не встретила. Возвращаться в зал для занятий мне ой как не хотелось, но после танцев с Хольденом я начала относиться к этому несколько иначе. Проще, что ли? Действительно ведь несложно. Главное, выучить шаги. А там уже партнер поможет, хочет он того, или нет. В любом случае, на самом балу я точно не ударю в грязь лицом. А перед гувернанткой мордочку запачкать не страшно.

Однако мучили меня не более сорока минут. Спасение пришло откуда не ждали! После чего Генриетту Теодоровну вызвала тетушка, и гувернантка удалилась, оставляя меня тренироваться самостоятельно. Заниматься не хотелось, но я понимала, что надо. Сроки не то, чтобы поджимали, они буквально вжимали в стену, вопя изо всех сил! Вряд ли на все эти танцы отведено так уж много времени. Я более чем уверена, уже завтра танцемучительница превратится в этикетмучительницу или походкомучительницу или визажемучительницу… Как видите, вторая часть слова не меняется в зависимости от роли.

Собственно, оставался открытым вопрос: «Кому это все нужно? Мне, чтобы не опозорить честь семьи перед знатными людьми, или семье, чтобы я не опозорила их честь перед теми же знатными людьми?» Возможно, и то, и другое.

Не то, чтобы мне так уж было дело до Кёрсонов, но до себя-то было! Я понимала, каким бревном была рядом с Хольденом, и какое у него могло сложиться впечатление. Сложилось оно, или нет – не важно. В любом случае, нужно показать себя с лучшей стороны. А для этого, необходимо выучить все! Не для Кёрсонов. Нет. Для себя. Не знаю насчет Кэтрин, но Катерина Черненко действительно способна на многое!

Преисполненная решимости, я сменила пластинку, отбежала в сторону и встала в позу. Я выучу! Я все выучу!

***

Полчаса спустя я поняла, что ничего я не выучу! Танцы путались в голове, за одними шагами шли совершенно другие, не связанные с предыдущим. «Па де грасс»… Да что это вообще? О чем оно? Все они, как я уже говорила, до ужаса однообразны! Сбивает. Раздражает. Бесит!

Спустя еще десять минут, я в бессилии опустилась на пол, обняла руками коленки. Меня всегда выбивали из колеи подобные ситуации, когда решаешь-решаешь-решаешь, а у тебя ничего не получается. Вроде просто, вроде понятно, но ответ не сходится.

Существует три стадии стресса, нам на биологии рассказывали. Первым является тревога, или мобилизация, когда все свойства человека, навыки, умения и память активизируются и работают сверх обычного. Хорошая вещь. Полезная. Вторая ступенька вниз – сопротивление или расстройство. Функции организма снижаются, все работает хуже, чем в обычном состоянии, но шанс на принятие верного решения еще есть. Последняя, сама страшная стадия, это истощение или дефрагментация. Все ресурсы израсходованы, организм истощен, и более не может нормально работать. Неприятная стадия, из которой нужно выходить. Так вот, не скажу, что я уже на ней, но близко. Еще чуть-чуть, и…

– Это не так трудно, как тебе кажется, – тихий равномерный голос заставил меня поднять голову.

Ветер бушевал на улице. Высокие окна были открыты нараспашку. Никаких занавесок не было. Ветер задувал в провалы стен, играя с тонкими белыми тюлями. Вот среди них я и заметила ее. Уж кого-кого, а этого человека я ожидала увидеть в последнюю очередь! Из-за белой ткани, точно ее продолжение, вышло наше местное привидение.

Я смотрела на Нуну, не отводя глаз. Она сильно изменилась, и теперь выглядела так же нормально, как и тогда, на пляже. Волосы подстрижены и уложены в ассиметричное каре, походка ровная, спина прямая, и взгляд… Вместо расплывчато-заоблачного – серьезный, осмысленный. Лишь белое платье до колен, да отсутствие обуви выдавали в ней привычную мне Нуну. Девушка подошла и опустилась на колени напротив меня.

– Ну чего ты так расстраиваешься? – ласково спросила она, складывая руки на колени и немного наклоняясь вперед. В этот раз ее улыбка не выглядела пугающей, наоборот, она была аккуратной, сдержанной и располагающей к себе.

– Танцы учу,  – я вздохнула. – И у меня совсем ничего не выходит.

Сейчас Нуна выглядела на весь свой возраст, ну, может быть, года на два младше. Я ощущала поддержку взрослой умной женщины, и могла ей пожаловаться.

– Скоро уже бал, а я все никак не могу правильно двигаться. Да и танцы не запоминаю – они же такие однообразные!

Нуна слушала меня внимательно, а когда я закончила нытинг, на минутку задумалась.

– А ты не пытайся запомнить названия и движения, – вдруг сказала она.

– Как это? – я нахмурилась.

– Слушай музыку. И запоминай, с каких движений начинается каждая композиция.

– Но на балу-то музыка будет другая… – попыталась возразить я.

– На балу будет намного проще. У тебя будет партнер, который будет тебя вести, – да, в этом она права.

– Но пока его никого нет.

– А пока и не надо, – она махнула рукой. – Представляй, что это одиночный танец, а не парный. А в групповых танцах никому нет дела друг до друга. Просто смотри на окружающих, через пару тактов включишься.

Нуна подмигнула мне. В тот вечер я посмотрела на Лунуну совершенно другими глазами. Она больше не казалась мне наивным беспечным ребенком. Теперь я видела в ней взрослую серьезную женщину. Эта перемена одновременно и удивляла, и пугала, но располагала. Кажется, у меня появился новый друг.

Глава №5. Быть дружелюбным – плохая привычка

Странно, но советы Нуны и правда сработали. Даже Генриетта Теодоровна отметила положительную динамику. Кажется, я начинаю понимать, что к чему. Возможно, выучить к балу все танцы вполне реально. С другой стороны, весьма самонадеянно думать подобный образом, ведь танцы – лишь малая часть всего того, что мне предстоит изучить и освоить. Но сейчас не хотелось сосредотачиваться на этом. Хотелось просто наслаждаться своей маленькой победой и не думать ни о чем плохом. Разве что о Хольдене… Что-то поменялось в нем в последнее время. Мысли об этом рассветном эльфе все еще периодически посещали мою голову.

– Ты прямо светишься, – заметила Нэта, активно размешивая сахар в чае.

Тонкая серебряная ложечка, которой орудовала девушка, совершенно не сочеталась с большой кружкой, изляпаной краской и какими-то надписями. Но, кажется, из приборов в доме имелось только фамильное столовое серебро. А вот посуду можно было найти всякую. Средневековые пережитки чтились в этом семействе, но двадцать первый век уже топтался на пороге, периодически заглядывая в окна. Поэтому подобный оксюморон можно было встретить сплошь и рядом. Очередное смешение эпох барокко и импрессионизма я наблюдала прямо сейчас, прямо перед собой.

Генриетта Теодоровна ушла куда-то по очередному поручению Мадам, и я могла наконец-то спокойно выпить чаю. Собственно, Нэта охотно согласилась составить мне компанию, чему я была несказанно рада. Хоть какое-то живое общение…

– Конечно! – согласилась я. – Еще бы мне не светиться! Все это закончилось…

Сегодня мы танцевали в специальных бальных туфлях, и я, как человек, не имеющий навыка простой ходьбы на каблуках, просто нереально устала! Болели ноги, болела спина, болели плечи. Все болело! И как же я была рада сбросить туфли и босяком пройтись по поместью. Ноги все еще не переставали ныть, и только прохладный кухонный кафель спасал меня.

– У тебя уже неплохо выходит, – заметила Нэта, но как-то вяло.

Странная она сегодня. Буквально сама не своя! Обычно такая жизнерадостная, веселая, а сейчас какая-то хмурая и задумчивая. Интересно, в чем дело? В принципе, я понимала, что лучше не спрашивать, но знать-то хочется! Что же победит? Человеческое чувство такта или женское любопытство?

– Да, спасибо… Это мне Нуна помогла.

– Нуна? – Нэта как-то настороженно посмотрела на меня. – Серьезно?

– Ага, – я кивнула, отправляя в рот сухарик из белого хлеба.

Сухариков или чипсов известных марок в доме не водилось, зато Труди часто сушила сухари из разных сортов хлеба, посыпала их солью и специями. Для мальчишек. Они любили таскать куски между приемами пищи, вот Гертруда и придумала выход. Наверное, сушить сухари – это обычная практика, но в моем доме никто не делал ничего подобного. Может потому я и готова есть их тоннами.

– Она дала пару дельных советов.

– Значит, тебе удалось застать ее в редкие моменты просветления, – Нэта пожала плечами, взяла обеими руками стакан с чаем, поднесла его к лицу. Большие глаза девчонки поверх чашки делали ее похожей на мышонка.

– Просветления? – переспросила я, набивая рот сухарями.

– Да, иногда она приходит в норму. Но последнее время это случается все реже и реже…

– В норму? – что имеет ввиду Аннет? Неужели… – То есть, эта детская беспечность – не «норма» для Нуны?

– Как ты думаешь, сколько ей лет? – внезапно спросила девушка.

Нет, этот вопрос уже не актуален. Я знаю ответ. И почему каждый считает своим долгом спросить меня? Думают шокировать? Не выйдет!

– Двадцать семь. Но по виду от двенадцати до четырнадцати. А по поведению…

– …лет семь, – закончила девушка, почему-то не удивившись моими познаниями. – Вообще удивительно, Санн в университете асперантурит, а Нуна…

– Санн? – что-то знакомое… Кажется, я уже слышала это имя.

– Да ладно! – воодушевленно воскликнула Нэта, шумно ставя чашку на стол. – Не говори, что ты не знаешь этой истории!

– Какой еще истории? – оп! Сейчас мне выдадут еще одну порцию семейных сплетен! По этим Кёрсонам хоть роман пиши, ей-богу! Вот и будет чем на старости лет заняться. Издам книгу! «Слубоумие и ненависть в поместье Кёрсон». А что? Звучит!

– Пф… – Нэта хлопнула себя по коленкам. – Ну ты даешь! Я-то думала, Мадам тебе рассказывала…

– Нэтк, ну не томи! – во мне проснулся живой интерес. Собственно, не только во мне. Нэта тоже заметно воодушевилась.

– Короче слушай…

Хильда, урожденная Альбина Кёрсон, второго имени Нэта не помнила, являлась родной сестрой Виктории. Старшей сестрой. Она всегда была тихой и примерной девочкой, во всем слушалась отца и мать, не смея им перечить. Родители были довольны таким послушным и беспроблемным ребенком, нашли ей жениха из достойнейшей семьи. Приготовления к свадьбе, которая позволила бы объединить два знатных рода, шли полным ходом. Как вдруг выясняется, что Альбина беременна! Причем, не от своего жениха. На вопросы «кто отец ребенка?» девушка не могла внятно ответить, все твердила про каких-то ангелов. Скандал был грандиознейший! Отец выгнал беременную Альбину из дома. К счастью девушки, ее приютили родственники. Вскоре Альбина родила близнецов – Санна и Лунуну. Но оба ребенка оказались проблемными. Санн отличался очень слабым физическим здоровьем, но он все-таки смог закончить школу и поступить в университет. А Нуна, хоть болела редко, имела проблемы с головой. Ее развитие остановилось на уровне семилетнего ребенка. Как ни пытались обучать девушку – ничего не выходило. Она как будто жила где-то в своем мире, изредка возвращаясь в наш.

– Ну, в принципе, ничего нового, – я взяла кружку Нэты и отхлебнула чаю. Вообще-то не люблю черный чай, тем более с сахаром. Употребляю его только в сочетании с лимоном. Но лимонов, к сожалению, не завезли. – Меня больше интересует Санн. Никто ничего о нем не рассказывает.

– Да как-то и нечего рассказывать, – Нэта пожала плечами, отбирая свою чашку назад. – Я сама его видела несколько раз, а живу тут всю сознательную жизнь. Он постоянно в интернатах, да в санаториях. Вот, закончил универ и остался там преподавать, кажется.

– А они с Нуной как? Общаются?

– Ой, с Нуной попробуй, пообщайся… А вообще… – девушка махнула рукой и задумалась, постукивая коротким ноготком по полупустой чашке, – я не знаю, Трин! Мне сложно что-то сказать. Я запомнила Санна, как нечто очень белое и худое. И, кажется, он не ходит, но это не точно. Может, у него просто приступ был, или еще что… Спроси лучше Берта, он должен лучше помнить.

Я кивнула. Невесело как-то. С другой стороны, меня действительно заинтересовал этот призрачный Санн. Если они и правда так похожи с Нуной, то термин «призрачный» как никогда в тему. Надо будет порыться в архивах, вдруг что-то найду.

– Нэт, а расскажи о Нуне? – попросила я. Вопросов как таковых у меня не имелось, да и с чего начать – тоже не понятно. Мне хотелось понять, чего можно ожидать от этого человека.

– Что рассказать? – кажется, ей эта тема не очень приятна.

– Просто расскажи, – надо бы налить себе чаю, а то у Нэты уже заканчивается.

– Не знаю… – я внимательно следила за изменениями на лице Аннет. Эх, не выйдет из Нэтки актриса! Она совершенно не умеет врать. Но если Нэта не расскажет мне, то не расскажет никто.

– Почему тебя заставляют следить за ней? У Нуны же есть мать.

– Честно говоря, Хильда тоже не в себе… – девушка посмотрела по сторонам и наклонилась вперед, ближе ко мне. Я рефлекторно потянулась навстречу. Нэта смотрела мне прямо в глаза. Она максимально понизила голос, будто бы нас могли подслушать. – Хозяин приютил ее из жалости. А Контесса просто терпит. От них с Нуной никакой пользы. Они как два камня на шее мадам Тэсс. Но выкинуть их на улицу просто так нельзя, вот и приглядываем по очереди.

– Хочешь сказать, Нуна и Хильда опасны? – я тоже старалась говорить тише.

– Ну… – Нэта снова задумалась, анализируя, стоит ли делиться со мной. – Вообще, случаев не было. Агрессии за ними не наблюдалось никогда. Мадам считает их безвредными, но лично я бы не стала лишний раз связываться. Кто знает, что там делается в их головах…

И все равно создавалось ощущение, что Нэта не договаривает. Скорее всего случаи были, просто никто о них не знает, или не хочет предавать огласке.

– Ты же говоришь, у Нуны бывают просветления. Ты их видела?

– А ты как будто нет, – хмыкнула Аннет, отодвигаясь. Разговор по душам закончен?

– Да… она выглядела весьма нормальной. Взрослой. Образованной…

– Все верно, так и есть, – кивнула компаньонка.

– Но ты же говорила, что ей никто не занимается. В смысле… не учит. Тогда откуда это?

– Сама не знаю, – Нэта смотрела в чашку, перекатывая остатки чая по дну. – Я тоже не видела, чтобы кто-то ее чему-то учил. Нуна вроде бы даже читать не умеет…

– Но когда мы с ней в последний раз разговаривали, мне показалось, что…

– Мне тоже кажется, что это не задержка в развитии, – судя по выражению лица, Нэта давно вынашивала эту идею, но все не могла найти человека, с которым можно поделиться. – Я думаю, у нее диссоциативное расстройство идентичности. Раздвоение личности, если по простому. А, может, и не раздвоение.

– Что ты имеешь ввиду?

– Может, – Нэта выдохнула, – этих личностей больше, чем две.

А вот это, как бы странно не прозвучало, здравая теория. Не то, чтобы я разбиралась в данной теме, но как будто бы все логично. Резкие перемены в поведении, манерах, даже внешности! Нэта заметила мою заинтересованность и продолжила.

– Но почему-то «детская» личность сильнее «взрослой», и в основном доминирует. «Взрослую» Нуну можно увидеть не часто. Понять бы, что ее вызывает… Тогда можно было бы повлиять.

– А спросить? – вдруг предположила я.

– Что ты имеешь ввиду?

– Недавно я говорила с Нуной. Она казалась вполне нормальной. Может, нам стоит высказать ей свои предположения? Вдруг она что ответит…

– Нуна ответит? – компаньонка слегка наклонила голову вперед, морща лоб.

– Ну да, – я развела руками. – Она же умеет говорить.

– Ты как себе это представляешь вообще? – девушка сцепила пальцы в замочек, покачивая кистями. – «Привет, Нуна, у тебя две личности»? Так что ли?

– Ой, ну не придирайся! – я отмахнулась. – Если она будет в адекватном состоянии, то…

Дальше говорить не было никакого смысла. Аннет смотрела на меня, как на идиотку. А вот я загорелась собственной идеей. Что, если «взрослая» Нуна не подозревает о проблеме? Вдруг у них раздельная память, и все такое. Тогда, стоит рассказать ей. Может быть, когда «взрослая» Нуна узнает, она сможет что-то сделать? По крайней мере, попытается. И, таким образом, есть шанс на выздоровление. Я, конечно, не медик и не психиатр, но что-то мне подсказывало…

Я решительно встала со стула, опираясь ладонями о столешницу. Нужно попробовать поговорить с Нуной! Вдруг мне удастся вернуть ее? Почему-то я уверена, что удастся!

– Стой, Триш! – Нэта тоже встала на ноги, отставляя чашку на стол. – Вряд ли ты застанешь Нуну в нормальном состоянии. Может, лучше не надо?

– А я попробую! – моя решимость не знала границ. Возможно, все дело в барьерах. – Пойдешь со мной?

– Нет уж! – компаньонка замахала руками и головой. – У меня от нее мороз по коже! Даже от адекватной. Так что…

Как бы в подтверждение своих слов, Нэта обняла себя руками, изображая, что замерзла.

– Ну и ладно, – фыркнула я, окидывая ее взглядом. – Одна схожу. И доложу тебе о результатах.

– Ну… попробуй, – кивнула Нэта. – Да пребудет с тобой сила, и все такое… Только ничего у тебя не выйдет.

– А вот это мы еще посмотрим!

***

Кому-то изменяют парни, а мне изменяла память. Я совершенно не помнила дорогу до башни Нуны. Как отрезало! Странно. Я ведь бывала там не раз… Мозг как будто бы специально не хотел показывать дорогу. Так что мне пришлось некоторое время поблуждать по дому прежде, чем я нашла нужную дверь. И уже запоздало подумала о том, что она же, скорее всего, заперта. Вот, что имела ввиду Нэта под фразой «ничего не выйдет»! Я могу найти дверь, но не смогу поговорить с Нуной…

Но дверь открылась, стоило мне только положить руку на ее ручку. Снова странно… Трина, тебе уже пора привыкнуть к странностям этого дома! Толкнув дверь, я вошла в комнату. Эх, зря! Надо было постучать! Мало ли чем девушка может заниматься… Хотя вряд ли чем-то непристойным. Все-таки взрослый человек. Все-таки ребенок…