скачать книгу бесплатно
– У нас таких еще нет, точно, Симка? – у мальчишек засияли глаза.
– «Теть Сань», пора за стол, – тут же пригласила подругу подошедшая Валерия, – хватит молодежь очаровывать. Мальчики, за стол.
Тосты произносились длинные и витиеватые. Именинницу забрасывали одами, вычурными комплиментами и прочими словесными вензелями, высокие фужеры поднимались с каждым тостом все выше. Пришедшие друзья юности с поздравлениями не спешили, их час еще не пробил. И только после изрядного принятия горячительных напитков, когда гости сами устали от своей чопорности и невозмутимости, гул за столом пошел по нарастающей. В зал впрыгал пухленький, беленький «зайчик». Сидящие за столом приветствовали зверя взрывом хохота и шутками. «Заяц» исполнил печальную песнь о безответной любви к Валерии, а затем стал затягивать на веревке упирающегося «верблюда». «Верблюд» – Игорь упирался по-настоящему. Сдуру согласившись на эту роль, он не предполагал, что веселить придется солидное общество, и теперь упирался что было мочи. «Заяц» – Ольга изо всех сил тянула его за веревку, и ей помогала уж если и не сила, то собственная масса. Так он и появился перед гогочущими зрителями. Делать ничего не оставалось, кроме как войти в роль. Игорь важно запрокидывал голову с петлей на шее и плевался направо и налево. Игорь Аркадьевич Томичев был прекрасен в образе. Ольга нацепила ему огромную коробку, и тот никого к ней не подпускал, склонив колени лишь перед именинницей. Подарок в огромной коробке искало все семейство Григорьевых, и в азарте Валька чуть не выбросил миниатюрную упаковочку. Валерия открыла крышечку и ахнула. На фоне роскошных, дорогих подарков это изящное колечко с маленьким бриллиантиком было эталоном элегантности и утонченного вкуса. Оленька умела выбирать. «Верблюда» и «зайца» тут же заставили выпить за прекрасный подарок, и остальные гости присоединились.
Потом была очередная смена блюд, очередные тосты, дальнейшие возлияния. Сценарий этого дня рождения ничем не отличался от любого другого праздника. Саша быстро уставала на таких застольях. Спиртного она не пила совершенно, поэтому вскоре вместе с мальчишками исчезла в детской, где они тут же поставили новые кассеты.
– Теть Сань, они вас все равно в покое не оставят – отыщут, – усмехнулся Симка, ставя перед ней креманку с шоколадным мороженым.
– Кому я там нужна, Симочка? Люди уже вошли в должную стадию, им и без меня замечательно.
– Ну не скажите! Вон папин коллега Сатаев с вас прямо глаз не спускает, – обнаружил Валька недетскую проницательность.
– Теть Сань, а он ведь холостой, ага, – хитро подключился брат.
– На всех холостых, драгоценные мои, меня одной не хватит, поэтому рекомендую от видика не отвлекаться.
– Напгасно, напгасно, Сатаев недугён, весьма недугён, – закартавил Валька.
– Зря вы, Александра Михайловна, нами, мужиками, бросаетесь, – вступился Симка за свой пол. Он хотел поделиться еще какой-то мудростью, но его прервала шумная компания.
– Шур! Хочу музыки! Но-о-сталь-жи-и-и! – нещадно фальшивил хозяин дома.
Компания расположилась тут же.
– Давай, Андрюха, про тополь! – голосил страдающий ностальгией Григ.
Андрей перебрал струны пальцами, и гитара запела, и полилась песня, простенькая, немудреная, из далекой юности:
Там, где клен шумит
Над речной волной…
Андрей и Саша пели двухголосьем, выворачивая душу наизнанку. Не проняло только Сатаева:
– А при чем тут тополь? Сказали, про тополь петь будут!
Симка и Валька переглянулись.
– Нет, объясните, а где здесь про тополь! – Сатаев жаждал справедливости.
– Зря мы его Шуре сватали, – как на глубоко больного смотрел на упрямца Симка.
– Точно, туговат на голову, – согласился Валька, – пусть уже сидит, про тополь ждет.
Сатаев впервые попал в эту компанию, которая собралась около двадцати лет тому назад, а то и больше, в круг друзей, где понимали друг друга с полуслова, и даже если слова были не те. Какая разница – тополь или клен, главное, что песня именно та самая.
По домам разошлись в двенадцатом часу, а бывало, что досиживали и до утра. Но завтра Ольге надо было в «Кратер», копаться в бухгалтерских летописях, Саше необходимо было отпустить туда же Брутича и, следовательно, явиться к Арине, а мужикам выпала доля испытывать сладость солидарности. Идти решили пешком. Лунный свет отражался от снега, морозец был мягкий и незлой.
– Посмотрите, хорошо-то как! Уже и до Нового года ждать недолго.
– Оль, ты у нас зайчихой будешь, посмотри, как тебя публика принимает!
– Вот еще! Я уже напрыгалась, надо вносить разнообразие, – возмущалась Ольга.
– Оля, будешь! Ты была зайцем, а будешь зайчихой, это огромная разница! Время еще позволяет, так что вживайся в образ.
Так, болтая ни о чем, дошли до дома Базилей. Распрощались тепло. Дальше Александру провожал Игорь.
– Ты чего это так поскучнел, отдыхать устал?
– Я, Саша, думаю.
– Это ты зря, тебе все равно думать нечем, – подкусывала приятеля Санька.
– А пустой головой думается легче, – не обижался тот, – для мыслей больше места.
– Солнышко мое, Игорек, у тебя всегда только одна мысль, и на фига ей такое пространство, как твоя голова, она и в грецком орехе может уместиться.
– Крушинская, вредная ты баба. Прямо Снежная королева какая-то! Возьми вот меня к себе в Каи. Я тебе за Баксом ходить буду, на выставки его таскать стану, шерстку выщипывать.
– Изувер! Кота не дам! А ты себе молоденьких ищи. Хотя, подожди! Ты же у меня соловьем разливался, все рассказывал, какая у тебя фемина обязанности жены исполняет!
– Это Катька, что ли? Тоже мне – фемина! – фыркнул Игорь. – И никакие обязанности она не исполняет. Я одного понять не могу, зачем молодые девахи к мужикам взрослым липнут? Ведь вроде молоко на губах, как Ленка у Ольги, а прилипнет – не отдерешь!
– А это они твою тягу к семье чуют. Ну, до встречи, ухажер! – Санька вошла в подъезд и, стуча каблучками, поднялась на свой этаж.
Утром, едва Александра привела себя в надлежащий вид, в дверь позвонили. На пороге стоял Линчук Аркадий Юрьевич.
– Здравствуйте, Александра Михайловна, – его тон был строгим и казенным. – Мне необходимо задать вам несколько вопросов.
– Хорошо, проходите, только задавайте побыстрее, а то я на работу могу опоздать.
Линчук расположился за столом основательно, похоже, скорая беседа в его планы не входила.
– Скажите, как давно вы знаете семью Захаровых?
– Женя Захаров учится в нашей школе с сентября прошлого года, с тех пор с ним и знакома, знаю, что у него с матерью недавно несчастье случилось. Я, кстати, приходила к вам по этому поводу… Ну, чтобы вы провели расследование на должном уровне, я понимаю, это звучит нелепо.
Под серьезным взглядом серых глаз Саша чувствовала себя неуютно.
– А кого еще вы знали из этой семьи?
– Видите ли, я до четырех часов работаю гувернанткой у девочки, которая живет в этом же подъезде, поэтому приходилось встречаться и с матерью Жени, и с его сестрой, но близкого знакомства не получалось. Ирина Николаевна не одобряла Женино решение учиться вечером, ну и со мной особенно общаться не собиралась. А так… С Таней даже разговаривать не приходилось, правда, наслышана о ней…
Александра послушно старалась как можно полней отвечать на все вопросы, а их у Линчука было немало. Саша искренне считала, что сегодняшний визит ответственного сотрудника – это результат ее похода в милицию и товарищ всерьез работает над делом Захаровой Ирины Николаевны. Линчук полез в портфель, вытащил фотографию и положил перед Сашей:
– Вы узнаете, кто это?
Александра взяла снимок, и будто кто-то жесткой рукой перекрыл ей дыхание. Под почерневшими кустами, на голой земле лежала, согнувшись, Таня Захарова с темной полосой на шее. Страшное лицо и неестественная поза говорили больше, чем слова.
– Это Таня Захарова, – не слыша самой себя, проговорила Саша.
– Да, она погибла где-то во вторник, вы не могли видеть ее в этот день?
Александра помотала головой:
– Я не видела ее уже… уже, наверное, больше недели. Слышала, что Женя с ней собирался ехать на лечение, деньги собрал, думал, что поможет…
– Видите ли, в чем дело, – Линчук мялся, – в кармане куртки убитой был обнаружен листок из записной книжки… с вашим адресом. Вы не знаете, как он мог попасть к Захаровой?
Саша растерянно смотрела на следователя.
– Хорошо, тогда посмотрите внимательно, это копия. Вам не знаком этот почерк?
Саша пристально вглядывалась в буквы. Никаких особенных петелек, закорючек, четкие, прямые линии, плавные закругления. И все-таки она не могла сказать уверенно, что видит этот почерк впервые.
– Мне кажется, я видела такие буквы, но точно сказать… Я ведь в школе работаю, там каких только подчерков ни насмотришься… да к тому же здесь написана-то толком только улица, а дальше цифры да сокращения.
– А сама Татьяна могла это написать? – Линчук пытался помочь.
– Не знаю, она не училась у нас, только появлялась. Если только анонимка. Понимаете, мы с ребятами журнал выпускаем, у нас перед входом висит здоровый черный ящик для писем, и все, кто хочет, может написать статью, пожелание, все, что угодно, а мы потом достаем с кружковцами эти письма, ну и… какие печатаем, какие обсуждаем… Так что если в черный ящик, то, может, и писала… А у них дома разве нет чего-нибудь ее рукой написанного?
Линчук неопределенно пожал плечами, потом с надеждой еще раз спросил:
– А сами вы так и не припомните?
– Нет, наверное.
– А вы не собирались с Татьяной встречаться?
– Зачем? Я же вам говорила, что мы с ней практически не общались.
– Хорошо, у нас могут возникнуть новые вопросы, нам, вероятно, придется еще встретиться, вы не собираетесь уезжать?
Аркадий Юрьевич выяснял что-то еще, и, когда наконец за ним закрылась дверь, Саша взяла сигарету и опустилась на стул. Голова совершенно ничего не соображала. Убитая Таня под черным кустом, ее собственный адрес… Что могло связывать с ней эту незнакомую девчонку? Кто написал этот адрес – сама ли Таня или кто-нибудь другой? А может, тот, кто убил Захарову? Прямо как в сказке – чем дальше, тем страшней. Нет! Она не будет мучиться, а сама сбегает к Женьке и узнает почерк Татьяны, да и проведает парня, ему сейчас не сладко. Так, а сколько времени? Черт! Часы показывали без четверти час. Мысли прервал настойчивый звонок.
Сегодня не дом, а колокольня какая-то.
На пороге стояла яркая милая Оля, а за ее спиной спокойно разглядывал хозяйку Сергей. В руках он держал какие-то пакеты, готовые вот-вот треснуть.
– Привет, больная! Мы от профсоюза, – радостно сообщила Ольга.
– Проходите, – растерянно бормотала Саша, не опомнившись от утреннего визита, она ошарашенно смотрела на необычную пару. – А почему какой-то профсоюз решил, что я больна?
– Да ты на себя в зеркало посмотри! Раздевайся, Сережа. – Саньку всегда удивляла бурная деятельность подруги. Опять эта сваха кинулась устраивать ее личную жизнь. Не на своем месте работает Ольга Васильевна, трудись она в бюро знакомств, семейная неустроенность канула бы в Лету.
– Ты там не в обморок настроилась? Это нынче не модно, да и внешность при падении может пострадать, – кричала подруга из кухни. – Садись вон в уголок, а мы тебя лечить будем. Сережа! Не притрагивайся к Баксу! Это он только притворяется котом, а на руки возьмешь – в лицо кидается, натуральный черт.
– Кот – лицо хозяйки? – отдернув руки от коварно ластившегося кота, поинтересовался Сергей.
Саша разглядывала себя в зеркало. С чего эта шумная женщина решила, что она больна? Немного бледности, синяки под глазами… Хм… Это уже старость, а не болезнь! Еще этого притащила, а он и рад стараться, ведет себя, как барчук на смотринах! Санька, накрутив себя, нервно вошла в кухню.
– О! – вскинулась Ольга. – У тебя что, бешенство? Явная немотивированная агрессия, это уже диагноз, милая моя!
– Еще раз скажешь, что я больна, – еле сдерживаясь, прошипела Санька, – и Сережа увезет тебя в твоих же пакетах!
Сережа… Черт, как-то незаметно вырвалось. Гость сидел, улыбаясь, и никакого барства в нем не проглядывалось.
– А какая же ты? – искренне не понимала подруга. – Ты не болеешь разве? А почему к Аришке не пришла? И не предупредила даже. Сегодня утром Лев Палыч, тебя не дождавшись, схватил дите – и в офис. Прибежал, дочку секретарше Наталье сунул, а сам ко мне. «Езжай, – говорит, – к Александре Михайловне, потому как она, вероятно, болеет. Спроси, когда прийти соизволит, а то я без нее своей трудовой деятельности не представляю!» И чтобы быстрее до тебя добраться, даже Сергея не пожалел. А поскольку я тебя знаю неплохо, то решила, что к ребенку ты можешь не прийти только в случае болезни…
– Или смерти, – удрученно подсказала Саша.
– С тобой так серьезно? – Ольга помыла фрукты и теперь раскладывала их на блюдо. Сергей с интересом слушал разговоры, нисколько не ощущая неловкости. Санька принялась расставлять чашки, помогая подруге накрывать на стол. Затем, бросив это дело, вновь сунула в рот сигарету.
– Ой, честное слово, не знаю, насколько это серьезно, только чувствую, что веселого мало. Помнишь, Оль, я рассказывала, что у Жени Захарова мать застрелили?
– Это когда я тебя подвозил, мы еще тогда Аришку не хотели в подъезд заводить, тогда? – неожиданно подключился к разговору Сергей.
– Да, ее тогда хоронили, – развернулась к нему Саша, – так вот, сегодня приходили из милиции, сказали, что во вторник была задушена Таня Захарова, младшая сестра Женьки.
– С ума сойти можно! Живем, как на «Улице разбитых фонарей», убивают на каждом шагу, – раскладывала по тарелкам черемуховый торт Ольга.
– Подожди, – не понял Сергей, – а почему именно тебе сообщили, да еще и на дом пришли?
– Вот в том-то и дело. У этой девочки при осмотре ничего существенного не нашли, только один листочек из записной книжки. А на этом листочке – мой адрес. – Санька не спеша выпустила дым.
Ольга застыла с куском торта.
– Ну без тебя нигде не обойдется! Да что же это тебя сует-то куда попало!
– Ты понимаешь, мы ведь с ней даже знакомы не были. Ну так, я знала, что она Женькина сестра, она знала, что я его учительница, и все! Не могло у нас быть никаких точек пересечения.
– А сам Женя не мог ей твой адрес дать? Попросил, допустим, зайти за чем-нибудь.
– Его перетрясли в первую очередь, да и не будет он меня подставлять, зачем? Но самое интересное, – Саша взвешивала каждое слово, – я знаю этот почерк, но вспомнить не могу. Это точно не Женька.
– А кто? – в голос выдохнули Ольга и Сергей.
– Хороший вопрос. – Санька продолжала рассуждать. – Я вот о чем думаю, значит, убийство Ирины Николаевны не было случайным? Ведь все думали, что ее какой-нибудь невменяемый Татьянин дружок порешил. Девчонка у Захаровых прочно в наркотиках увязла. А получается, что не наркоманы.
– Если уж мать обколовшийся друг застрелил, то почему и Татьяну не может?
– То есть какой-то наркоман от нечего делать решил истребить всю семью, так, что ли? И почему мать он застрелил, а дочь задушил, да еще где-то у черта на куличках?
– Скорее всего, Татьяна эта влипла в какую-то неприятную историю. За это и расплатилась и она, и Ирина Николаевна.
– Может быть, только я-то здесь каким боком?
