Синхрон

4

Конец лета в этом году радовал – ни тебе удушающей жары, ни промозглых осенних дождей. Утро лупило вползшим на крышу дома напротив солнцем так, что казалось: отдерни плотную ткань штор, и задымятся старые бумажные обои, зашипит в панике прячущаяся по сумрачным углам нечисть. Зазеркалье не видать вовсе, отработанным навыком угадываю: там пасмурно, и это хорошо – при таком контрасте в освещении то, что видится оттуда, бледнеет и уже не так пугает или путает своей реальностью.

Наскоро соорудил нехитрый завтрак, проглотил, рассматривая в телевизоре изящную брюнетку, серьезно озабоченную циклоническим фронтом в Забайкалье, завис ненадолго, пролистывая немногочисленные сообщения, накопившиеся в разнообразных новостных каналах, – все как в старые, уже слегка подзабытые времена.

Собрался было выскочить из подъезда, но придержал себя сам – все же в моем положении лучше действовать расчетливо, чтобы не испортить отличное настроение мимолетным оптимизмом, – заказал такси. Успел пожалеть об этом – на всем пути от лестницы до застывшей прямо напротив двери машины никто не встретился, что даже немного обеспокоило, но стоило такси тронуться с места, и сразу убедился: ничто никуда не делось, и мои призраки в том числе – они один за другим врывались в тесное пространство кабины через лобовое стекло, передний ряд сидений и тело молчаливого водителя. Заученно опустил глаза и уставился в спасительный телефон; под таким ракурсом, все, что замечал – стремительное нечастое мельтешение, которое мозг не успевал распознать и, следовательно, испугаться. Если бы не светофоры, на которых мы периодически замирали, поездка, пожалуй, была бы одной из самых комфортных в моей новой жизни.

По-воскресному быстро добрались до памятного района над Яузой. Простился с водителем, выбрался наружу и остановился, ориентируясь в окружающем. Конечно, я отлично знал, куда приехал, – вон дальше виднеется знакомый кирпич забора фабрики, неширокая, удивительно спокойная улица сейчас прячется в тени, подсвеченная лишь бесконечной синевой без единого облачка, если не считать за таковое тонкий инверсионный след, процарапавший небо над головой. Ориентировался я в другом – в чужом мире. Конечно, вижу я недалеко, зато чужие стены – не препятствие. Одна из них, участок оштукатуренной кладки, выступает прямо передо мной, перегораживая тротуар. Уровень дороги там, похоже, повыше сантиметров на двадцать – немного, но крупная брусчатка, сложенная из больших квадратных блоков, накрывает земной асфальт как кусок стеганого одеяла, и оттого я не вижу собственные ноги, погрузившиеся в чужой камень. К счастью, там по-прежнему пасмурно, и мои поношенные светлые кроссовки проступают желтоватым силуэтом, как если бы я стоял на дне неглубокого пруда с темной илистой водой. Но вот с тротуаром – беда. Его не видно, а вы не представляете, как на самом деле часто мы смотрим под ноги. Ладно, не привыкать. Уже приспособился в таких ситуациях рассматривать реальность, расположившуюся за пределами заколдованного круга, наполненного чужим миром. Должно быть, выгляжу как неспешный гуляка с гордо задранной головой, сноб, которого больше интересует движение небесной материи, чем низкие реалии неровной почвы под ногами.

Еще деталь: похоже, чужая улица смещена на пару метров дальше от реки, чем земная. Из-за этого мне, двигаясь вдоль нее, предстоит непрерывно пересекать внутренности стен и домов. Получается интересный эффект: пока я внутри чего-то защищенного от естественного или искусственного света, ничего не вижу – содержимое стен, например, не освещает чужое солнце, и чужой мир практически исчезает, становится невидимым, но стоит высунуться, как он немедленно вплывает в поле зрения, подчас скачком, резко, заставляя невольно останавливаться на пару мгновений. Опять воображаю, как это смотрится со стороны: молодой мужчина с отрешенным видом, одетый, как типичный студент, неспешно прогуливающийся по пустынной улице, будто очнувшись от дум, время от времени замирает, немного ошалело вращая головой, и с удивлением рассматривает внезапно проявившую себя реальность.

В общем, при всем моем старании полностью замаскировать себя под нормального не удастся. А жаль. Пригодилось бы, например, у врача: здрасьте, доктор, я излечился. Но не выйдет: его кабинет расположился в самом сердце большого потустороннего здания вроде торгового комплекса или офисного муравейника – потоки народа, лестницы, переходы, конторы и самые неожиданные явления: то голова незнакомца замрет прямо посреди стола доктора, удивленно озираясь, то из-под потолка медленно спустятся по наискось пересекающей помещение чужой лестнице красивые ноги в изящных сандалиях. В общем, я и сам-то в своей нормальности не уверен, чего уж требовать от профессионально подозрительных эскулапов.

Не спеша добрел до забора. Хорошо, что воскресенье – на улице почти никого, только редкая машина медленно проползет мимо, подскакивая на лежачих полицейских, да пара прохожих мелькнет через дорогу. Можно постоять на месте, держась ладонью за теплый кирпич – якорь, лучше всего прочищающий мозги: забор – наш, а длинный коридор какого-то здания, из пола которого торчали мои плечи и голова, – их. Пройтись бы вдоль этого коридора, да реальность против: забор фармацевтов обрывается, прилепившись чуть подалее к стене соседнего дома, отгороженного от улицы нешироким запущенным сквериком.

Ладно, пройдусь, добавлю десяток метров к иноземному коридору – вдруг обнаружится еще какая подробность. Коридор, кстати, идет точно параллельно забору – видимо, близкая Яуза диктует строителям свою геометрию в обоих мирах.

Зря ходил. Коридор пуст и, похоже, идет вдоль наружной стены какого-то солидного дома официозного вида: окна с одной стороны, череда редких дверей – с другой. Пол скучный – что-то вроде крупнопанельного паркета, ничего особенного по земным меркам. Людей не видно, как и любых табличек или указателей. Может, у них там тоже выходной?

Хорошо бы зайти за одну из дверей, но забор фармацевтов прячется буквально в десятке сантиметров под крашеной штукатуркой внутренней стены чужого коридора. Похоже, там, на месте, где у нас находится двор фабрики, расположилось большое сооружение, почти совпадающее по габаритам с хозяйством наших бывших заказчиков.

Со стороны улицы – проще: тот мир накрывает участок то ли стеной, то ли каким-то цоколем – неважно. Важно, что здесь ничего не видно, и даже не мешается под ногами чужая мостовая.

Я с облегчением воспользовался возможностью и двинулся в сторону знакомой проходной. На ней, кстати, тоже большого движения не наблюдается: так – выскочили, не посмотрев в мою сторону, пара оживленно обсуждающих что-то молодых девушек и торопливо убежали дальше. Что я ищу? На что надеялся, приехав сюда? Нащупал в кармане пластик старого пропуска, извлек, не чувствуя никакой решимости. Ну, приперся? Что дальше?

Проходная никак не изменилась. Я машинально толкнул одну из дверей, та открылась, вошел, сделал шаг к турникетам и замер. Стены чужого здания закончились, вернулась нереальная реальность: вновь возник пол, рассекающий мою грудь, коридор, похожий на уже виденный. Только окна на их улицу теперь белеют пасмурными силуэтами, рассеченные местным потолком высоко над головой. Немного постоял, соображая.

– Вы проходите? – голос за спиной заставил вздрогнуть.

Хорошо одетый мужчина в костюме и галстуке, с небольшим портфелем в руке замер, нависая над плечом, в руке – кусок пластика, идентичный тому, что держал и я.

Машинально кивнул:

– Да, извините, – и приложил пропуск к считывателю.

Пискнуло, красный крестик сменился зеленой стрелкой, я толкнул вращающуюся решетку и очутился в заточении: клетка позади щелкнула, запирая от меня внешний мир, решетка впереди ждала, пока я докажу, что не нашел пропуск на улице, что он мой. Попался! Сейчас набегут! Держи его!

Оглянулся. Незнакомец, разрубленный пополам неземным полом, терпеливо ждал, пока я просочусь через охранную ловушку. Интересно, чего он ждет? Вот чего бы ему не воспользоваться соседней? Может, по выходным оставляют в рабочем режиме только эту, и я совершенно случайно занял единственный рабочий турникет? Как бы то ни было, дальше вторгался не я, а условные рефлексы городского жителя: приложил пропуск, набрал код – помнил: день и месяц рождения, – толкнул пискнувшую вертушку и отступил на шаг в сторону, освобождая проход.

Внутри! И никто не мчится задерживать, никто не вглядывается с озабоченным выражением лица в незнакомца. Похоже, Голливуд, привидевшийся мне накануне, тоже решил взять выходной. Скрипнула позади решетка – пиджак прорывался следом; я торопливо сбежал по невысоким ступенькам во двор, и голова нырнула в иномировое подполье. Как же хорошо! Чужие полы, стены, окна, двери остались где-то там, выше, а я опять вернулся в нормальность.

Проводил взглядом торопливо шагающего в сторону административного крыла незнакомца – ради кого он так вырядился в выходной день, хотел бы я знать? Впрочем, какая разница? Мне – туда, к неприметной, ничуть не изменившейся за год двери.

Идти не хотелось – так хорошо было здесь без каких бы то ни было видений, но и торчать посреди пустого двора тоже не с руки – повсюду камеры, и если даже никого мой визит не встревожил, это не значит, что можно расслабиться, будто я один в целом мире. Все же задержался, неторопливо пряча пропуск в карман и щурясь на солнце, нависшее над городом. Почти как тогда. Даже не верится, что прошло так мало – кажется, за это время моя жизнь успела совершить полный оборот. Я чувствовал себя совершенно другим человеком, нимало не похожим на того беззаботного парня, что последний раз пробегал по этому скучному дворику год назад.

Ступеньки наверх вознесли меня над чужим полом. Я еще не прошел дверь реакторной, но уже очутился в совершенно новом для себя помещении, и оно немного напрягло – с одной стороны, я почти ничего не видел – пол земной реакторной скрывал своего собрата там, но я не видел вообще ничего больше. Похоже – большой зал, мое куцее зрение не добивает до стен и потолка или потолок прячется над земным, лишь стойкое ощущение, что пространство вокруг подернулось легкой, слегка красноватой тенью. Там точно нет естественного света, темно, но не до конца – что-то отбрасывает нераспознаваемый отсвет, будто отблеск от застывшего костра. Что за черт? Какого еще костра? В здании?

Хорошо, что никого нет, спокойно постоял, привыкая к ощущениям. В любом случае, что бы ни пряталось там, я пока не нашел ничего необычного, разве что отблеск этот казался смутно знакомым.

Опять пропуск, писк приемника, щелчок замка. Стараясь сохранять видимость неспешной деловитости, прошел в реакторную.

Помещение залито слепящим после сумерек коридора светом солнца. Яркие параллелепипеды наискось расчерчивают полы, облизывая жадным жаром фундаменты оборудования. Сами реакторы прячутся в прохладной тени, отчего видишь только черно-желтое пространство, расчерченное, как предупредительная окраска тяжелых балок на заводе. Эх, научиться бы читать такие символы! Сама природа сплошь и рядом подсовывает их нам, мы же, как слепые, движемся своими путями, щурясь и отмахиваясь от благожелательных предупреждений!

Всмотрелся в череду разнокалиберных агрегатов. Похоже, за год здесь кое-что поменялось, но тот приметный экспериментальный реактор – вот он, на старом месте. Зашагал, и тут же шевельнулись тени в дальнем конце длинного зала.

Остановился, щурясь, уже понимая, что там люди, но солнце мешало. На яркую полосу света выступил, сразу же проявившись во всей красе служебной формы, пожилой охранник, всмотрелся в меня, неожиданно кивнул приветственно, как будто мы хорошо знакомы, наклонился, подобрав что-то с пола, и, не обращая на меня больше внимания, вновь растворился во тьме. Был человек – и нет его. Может, он тоже призрак? Да нет, так далеко я их не вижу, да и выглядит он родным и знакомым обитателем нашей планеты – от пошлой форменной одежды до профессиональной подозрительности в лице.

Из мрака донеслись голоса, звякнул металл, еще раз. Стало понятно: там кто-то работал, несколько человек, но главное – на меня никто не обращал внимания. Точнее, охранник точно заприметил, но отнесся как к должному, даже кивнул – обознался, наверное. Надо пользоваться моментом.

Реактор сильно изменился: добавилось несколько трубопроводов, за его металлической спиной вырос немаленький агрегат, весь опутанный хаосом вывернутых наружу блестящих металлом кишок, появилась пара недешевых индикаторов рядом с помнящей мои руки старой панелью управления.

Подойдя, перевел контроллер в инженерный режим, полистал логи, убедился, что основное управление по-прежнему опиралось на мой текст, хотя и обросло кучей непонятных функций. Делал это не из любопытства, а скорее как прикрытие, часть настоящей шпионской истории, на случай, если кто-нибудь все же вздумает поинтересоваться, чем это я тут занимаюсь. Основное внимание целиком ушло туда – в другое.

Там по-прежнему большой темный зал, во всяком случае, я до сих пор не наткнулся на стены, но главное, я обнаружил источник того слабого отсвета, что так бередил мою память. Совсем рядом с реактором – длинный широкий стол, один конец которого терялся из вида в ярком свете земного солнца, другой же раздваивался почти у самой стены, отчетливо видимый в сумраке. Несмотря на то, что света в том зале толком не было, видел я этот странный стол более чем отчетливо из-за избороздивших все пространство над ним лазерных лучей красного цвета с разными степенями фокусировки. Все это сложное плетение цветомузыки опиралось на многочисленные устройства и приспособления, разбросанные по огромной столешнице, равномерно испещренной монтажными отверстиями.

В следующее мгновение невольно вздрогнул: быстрым шагом в поле зрения вошла молодая девушка, одетая во что-то вроде фартука, наброшенного поверх короткого халата. Из-под него виднелись ее ноги в просторных темных штанах. В лазерных отсветах она выглядела нереально, почти как персонаж черно-красного немого кино. Невысокая, с изящной фигурой, угадывавшейся под громоздким одеянием. Густые и, должно быть, объемные волосы стянуты в длинный хвост, убранный во что-то вроде мешочка. Лицо красивое, но не наше, не русское. Чувствовалось в ней восточное, но не далекое, не китайское или японское, а вроде красивой узбечки или татарки. В руках – громоздкий и по виду тяжелый аппарат неясного назначения. Не обращая на меня никакого внимания, что понятно, быстро подошла почти вплотную и наклонилась к широкому рассеянному лучу, нацеливая свой прибор. Присмотрелся и удивился: похоже, одна из труб земного реактора тоже слегка отсвечивала красным. Во всяком случае, то, что внимательно разглядывала незнакомка, в моем пространстве в точности совпадало с коротким отрезком толстого негнущегося шланга. Неужели этот отблеск в зазеркалье – след от банального земного устройства, всего-то и делающего, что снабжающего реактор обычной водой почти из-под крана, скорее всего, для какой-то системы охлаждения?

Наклонился, чтобы рассмотреть получше, и отпрянул, почувствовав резкое движение рядом. В дальнем углу зала отчетливо матерились, гремело что-то железом, но испугали меня не земные люди – незнакомка замерла, с ошарашенным выражением лица уставившись на меня! Я, не веря, оглянулся, сделал шаг в сторону, но глаза девушки словно прилипли. Что она видит? Меня? Или пару мерцающих пятен на месте моих глаз? Несмотря на потрясение от очевидного контакта, заученные годами рефлексы воспитанного человека работали – я не мог не поприветствовать незнакомку и осторожно поклонился. Опять быстрое беззвучное движение, я вскинулся и успел рассмотреть мелькнувший силуэт, тут же исчезнувший из доступного мне поля зрения.

– Что, Евгений Николаевич решил в выходной сам не приезжать?

Давешний охранник материализовался из ниоткуда, но рефлексы не подвели:

– Здравствуйте, – деланно скривился. – Ну так на то он и начальник!

– Это точно! – охраннику, похоже, было скучно и совершенно наплевать на то, что его тело наполовину торчало из мерцающего красным неземного стола. – Я тебя помню. Ты работал с этой штуковиной год назад?

– Ну да, – я все еще был в шоке от произошедшего, потому отвечал немного рассеянно, надеясь, что незваный собеседник отнесет это на сложный мыслительный процесс приглашенного специалиста по кнопочкам и экранчикам. – Честно говоря, я вас не припоминаю.

Незнакомец довольно улыбнулся и движением головы и глаз указал на колбу видеокамеры за моей спиной:

– Конечно не помнишь! – довольным голосом пояснил он, как будто снизошел до собеседника из горных высей, где небожители бдительно следят за шалостями простых смертных.

Он, оставаясь в самом средоточии лучистого месива, кивнул на цифровой индикатор, который я заблаговременно озадачил выводом длиннющего журнала событий, на самом деле ничуть меня не интересовавшего:

– Опять сбоит?

То, что я сейчас жаждал увидеть, к счастью, не появлялось – девушка исчезла. Не знаю, что бы я делал под бдительным вниманием охраны, вернись она. В душе боролись, по очереди захватывая ее, чувства досады, облегчения и настороженного ожидания.

– Нет, простая рутина, – лениво сообщил в пространство, рассматривая сменяющиеся строки, затем нахмурился, меня будто что-то толкнуло, и развернулся к собеседнику. – Скажите, а ваши камеры стабильно работают? Я имею в виду – никаких помех? А то у нас тут пара сбоев была, – на ходу фантазировал, уверенный, что охранник простодушно слопает любую глупость.

– Как же? Как раз год назад, даже поболее, сменщик мой, Петрович, все носился с какой-то засветкой. Ну так вроде порешали, тогда еще.

– А вы сами эти помехи видели?

– Не. Говорю же – Петрович тогда кипятился. Подрядчиков вызывали пару раз. Они все и исправили. А что такое?

Я врал, как говорится, на голубом глазу:

– Да у меня как раз год назад тоже сбои непонятные были. Я тогда не догадался спросить. Вот только сейчас дошло.

– Забудь, – охотно поделился советом, рожденным жизненным опытом, охранник. – Сейчас все работает? – он дождался моего кивка. – Вот и Евгений Николаевич при мне говорил, что все штатно.

– Здесь работает, а завтра в другом месте – опять двадцать пять, – ответил я цитатой уже из своего опыта.

В конце зала громыхнуло, звонко загремела металлом покатившаяся по плиточному полу железная труба, пара голосов принялась одновременно комментировать умственные и физические способности неведомого Сереги, мой собеседник отвлекся, наконец-то выбрался из призрачного стола, обретя ноги в потертых кроссовках, всмотрелся вдаль и быстро бросил:

– Если интересно, я телефон Петровича дам. Только он тогда же и уволился – что-то со здоровьем. Поговаривали всякое, но я потом с ним общался пару раз – брехня все! Пенсионерит, сидит на даче и в гробу видеть хотел эту работу.

Он всмотрелся в меня и неожиданно спросил:

– Ты вроде тоже по болезни свалил? Я слышал, шеф твой жаловался.

– Ага, – грустно согласился.

– А чего такое?

– Да так, офтальмология, – я всмотрелся в застывшее лицо охранника, пояснил: – Ну, там, с глазами проблема была.

– А-а, – он опять отвлекся, вслушиваясь в отдаленный бубнящий голос – видимо, того самого Сергея, потом в углу глухо стукнуло, хор мужских голосов объявил, как прекрасна жизнь и их благородный труд, а мой собеседник торопливо достал телефон. – Пиши давай. Пойду этих архаровцев выводить. Достали! Уже второй час тут караулю!

Я записал номер и спустя мгновение остался один.

Уходить не хотелось. Где-то тут, совсем рядом, неизвестная девушка, напуганная и растерянная, наверное, ищет сейчас помощь и защиту. В любой момент в зал с загадочным столом ворвется призрачная охрана, а меня-то и не будет. На ком им демонстрировать свою доблесть? И каково будет незнакомке, когда выяснится, что привидение в моем лице исчезло? Пусть это будет не охрана, а мудрый профессор с бородой и в очках – что она ему продемонстрирует? Пустой темный зал, весь в кроваво-красных отблесках? Нет, моя обязанность как джентльмена – оставаться, чтобы полностью оправдать своим присутствием незнакомку и ее бегство.

Странно, но в эти минуты, пока зал стучал и переговаривался деловитыми голосами, я забыл о своих проблемах. Чего теперь? Все, что могло случиться, – случилось. Я уже пострадал, меня уже несправедливо сочли больным – я знал, каково это. Больше всего в этот момент не хотел, чтобы, пусть и не в таком жестком виде, как у меня, что-то подобное случилось с ней. Казалось, хуже ничего нет, чем несправедливое обвинение!

Хлопнула дверь, чем-то громыхнули, еще хлопок, и повисла тишина.

Какая там тишина?! Тихо гудит вентиляция, взвизгивают приводы реактора, где-то в глубине зала что-то громко щелкает, пищит в такт несущимся строкам журнала индикатор. Лишь оглушительно молчит вязь красных лучей, рельефно очерченный ею металлический стол с забытым прибором на самом краю. Никого. Что делать? Ждать, пока охрана заинтересуется бездельничающим программистом?

Решил не испытывать судьбу. Все сложилось необыкновенно удачно. Более того, если я не буду пережимать, останется возможность сюда вернуться. Даже если меня разоблачат, с шефом можно хотя бы попытаться договориться. Ведь, похоже, что контора до сих пор поддерживает этот контракт. Сегодня выходной, и, кроме всего прочего, есть большой шанс, что о моем визите никто не узнает. А это шанс вернуться, даже без туманных перспектив переговоров с бывшим начальством. А возвращаться придется – это точно!

До последнего оттягивал момент, не уходил, все ждал – вернется? Но нет. Когда выбрался за проходную, немного расслабился, постоял, грея лицо в потерявшем июльский накал ласковом солнышке, ощутил забытое чувство – смесь горечи расставания со сладким ожиданием новой встречи.

5

Понедельник. Многие недолюбливают его, но меня с некоторых пор это совершенно не касается. Несмотря на то, что природа, видимо, решила напомнить москвичам свое место и за окном хмурилось совершенно осеннее небо, грозя прогнозом гидрометцентра пролиться к вечеру месячной нормой, настроение было непривычно великолепным. Во-первых, мои модули заказчик принял, телефон уже просигналил разноголосыми уведомлениями о куче событий: банк – о зачислении гонорара, налоговая – о поступивших чеках, почта – о куче бесполезных писем вроде актов и прочего мусора. Во-вторых, мне уже пришел новый и весьма денежный заказ, который, учитывая наработанное, обещал быть не таким уж и обременительным. Ну, и в-третьих, в душе шевелился первый опыт контакта. Пусть он и был смазан, но, по каким-то вывертам психики, окончательно примирил меня с моей ненормальностью. Нет, я, конечно, все так же мечтал вернуть все «как было», но, по крайней мере, теперь был убежден, что не псих. Настолько неподдельным был испуг незнакомки, настолько он был неожиданным для меня, что я полноценно ощутил: зазеркалье реально, оно способно пугаться и удивляться само по себе, оно – не плод моей больной извращенной фантазии.

Потертый носок вяло шевелился на фоне серого неба и стремительно чернеющих силуэтов деревьев, прикрывавших от меня выцветшие стены старой пятиэтажки напротив. Я развалился в кресле, забросив скрещенные ноги на широкий подоконник, и наслаждался посетившим меня ощущением вселенской гармонии, рассматривая подозрительное движение темноты в бледных небесах. У кого как, а у меня сегодня будет выходной. Надо придумать, какую буду дегустировать кухню, загрузить стиральную машину и запустить робот-пылесос. Вот почему я всегда забываю сделать это, когда ухожу из дома?

Потянулся к телефону, включил и нахмурился, рассматривая записанный от руки номер, повисший на экране. Совсем забыл – тот охранник, что уволился год назад! Усилием воли все же активировал помощника – с далекой кухни донесся профессионально поставленный голос, известивший вселенную о начале уборки, – и набрал номер.

– Да, слушаю, – довольно молодой мужской голос, сразу и не скажешь, что его владелец пенсионер.

– Здравствуйте, меня зовут Степан. Мне нужен Игорь Петрович.

– Слушаю вас.

– Игорь Петрович, я работаю в подрядной организации, мы настраивали один реактор на вашей фабрике. Год назад у меня проблемы были с оборудованием. Вот, ваш товарищ дал мне этот номер, сказал, что у вас тогда же камеры сбоили. Можете рассказать? Если вам удобно, конечно.

Повисла довольно длинная пауза. Я не выдержал:

– Алло?

– Нечего рассказывать, – как ни в чем не бывало, заговорил невидимый собеседник. – Была засветка. Вызвали подрядчиков, те приехали, все отстроили. Вот и весь рассказ.

– А что за засветка?

Собеседник вновь замолчал, но на этот раз заговорил первым:

– Послушайте, Степан. Степан? Я правильно запомнил?

– Да, – бросил коротко.

– Мне вот очень интересно – почему это вас заинтересовало больше года спустя?

Каким-то наитием, подсознательно я почувствовал, что этот человек вранье распознает, но и говорить ему правду было бы глупо, учитывая ее фантастический характер.