скачать книгу бесплатно
Даже видавший виды Вася притих. Придерживающийся нейтралитета Касатонов тем более одобрительно улыбался.
– Пресса должна правильным образом осветить наши начинания, – продолжил первый. – Василий Иванович, в этот раз не надо самодеятельности…
– Какой самодеятельности? – ошалело произнес Василий Иванович. Но сказать то, что на самом деле все начал он, ему решили не давать:
– Ва-асилий Иванович! – растянул рот в улыбке второй депутат. Мы же очень ценим Ваши начинания! И постараемся им дать достойную оценку! Не волнуйтесь, у нас все предусмотрено! Теперь по настоящему начнется взаимодействие в научной сфере между нашими государствами! А силами кого? – он улыбнулся еще шире и посмотрел на Касатонова. – Правильно, силами граждан страны – наших уважаемых ученых!
– Мы поддержим, Петр Николаевич! – улыбаясь, добавил первый. – Давай, Василий Иванович, жми! – он перевел взгляд на Васю Мелентьева.
Вася облегченно вздохнул. Жизнь продолжалась.
В 233-й комнате пили чай Герхард и Санек.
– А ты, Палыч, что не полетел? – спросил Саша.
– Ну, во-первых – не позвали. А во-вторых, Саша, какое-то у меня двойственное чувство. Вроде как оно и хорошо, а вроде бы и не очень. С виду – все неплохо складывается… И правильно, что в этот раз Василий Иванович депутатов Думы везет. Но как-то неспокойно. У тебя-то как?
– Палыч, и бросить исследования не могу, и продолжать нет сил. Денег на исследования Погодин не дает. Да еще и делает так, чтобы и в будущем финансирование не появилось. Да и дома тоже нехорошо. – А что к проектам Василия Ивановича не присоединяешься?
– Во-первых, все же я из другой лаборатории. И начальник на все это косо смотрит. Во-вторых, деятельность Василий Иванович развил бурную. Будет ли толк?
– Ну, толк… – помолчав, ответил Герхард, – ты размечтался. Никогда в науке денег под талантливые проекты не давали. Кому-то из талантов везло, но большинство пробивало себе существование и финансирование правдами и неправдами. Даже неправдами чаще. И за счет этих денег делали что-то для души.
– Вот то и оно, что для души, – Санек наконец-то разговорился, – Мы же сейчас для души и работаем. А у меня идеи есть неплохие. Но ни денег, ни оборудования.
В разговоре с Герхардом обитатели 233-й комнаты постоянно переходили то на «Вы», то на «ты». Да еще и «Палычем» иногда его величали.
– Понимаете, Николай Павлович, присоединяться к ним? – продолжал Санек. – И тянет, и не тянет. Да еще и кто его знает – возьмут или нет. Понимаешь, Николай Павлович, – Санек тоже перешел на «ты», – Василий Иванович – хороший он или нет, а – лидер. Афоня по характеру покладистый. А я боюсь, что не сумею во всем Васю слушаться. Боюсь поругаться. Обидно будет. Все же одна компания. И много чего общего связывает. Сколько праздников было вместе. Да и не только праздников. Смешно сказать, ведь на баррикадах у Белого Дома, не сговариваясь, мы вместе собрались! – Санек улыбнулся и качнул головой, – Дури, конечно, у Василия Ивановича много, продолжил он, – но терять и его, и вот эту компанию – не хочется. А если я вольюсь в эту аферу – шансы есть! Друзья! Случись чего – помогать буду! А вот не поругаться бы!
– Понимаю. Еще как! Я ведь тоже ко всей вашей компании прикипел, своей считаю – Герхард тоже улыбнулся, – и тоже опасаюсь того, как все пойдет. Вроде бы все и хорошо. И я вашу компанию друзьями считаю. Но вот ты, Саша, правильный. Тебе нарушать и переступать сложно. А Василию Ивановичу – раз чихнуть.
Афанасия у меня Василий Иванович почти увел, – продолжил он. – Даже не почти, а совсем. А это и руки хорошие, и голова неплохая. При том, что числится Афанасий у меня в лаборатории. Он же мне работу должен делать. А он и так больше половины времени научными инициативами занимается. А сейчас перед поездкой две недели по науке вообще ничего не делал. Неделя – за океаном.
Да еще неделю они тут в себя приходить будут, и рассказывать, с кем встречались. Виски опять выставят.
– Вася опять на закусь под виски соленые огурцы принесет. Они там в Америке что – действительно виски закусывают соленым огурцом?
– У них и соленых огурцов-то нет. Неразбавленный виски они почти не пьют. Разбавляют содовой – один к десяти – и получается что-то типа пива. Вот и цедят этот стакан весь вечер.
– Я и думал, что соленые огурцы – чтобы приколоться. Палыч, тут не ровен час – Василий Иванович не только Афанасия у тебя заберет, а и командовать начнет.
– Насчет Василия Ивановича, – Герхард опять сокрушенно покачал головой, – тут, может быть, поднимай выше. Он, если сложится, и Пахомовым командовать начнет – вместе с Касатоновым.
– Дай ему бог! И шею не сломать при этом, если падать придется.
– Это точно… это точно… – Герхард задумчиво посмотрел в чашку с чаем.
– Палыч, ты прямо как в волшебное зеркало смотришь, – не выдержал Санек.
– Понимаешь, Саша, очень я не люблю такие игры. Даже не знаю, говорить или нет, – и действительно, было заметно, что Герхард колеблется, высказывать свои опасения или нет. – Тут такое затевается… Я уж и так со всех сил в стороне держусь, а все же опасаюсь, как бы не зацепило, – он помолчал. – Ломов с Пахомовым о государственных наградах размечтались. Василий Иванович, того и гляди, не разобравшись, эту лауреатскую работу, с серьезным оборонным применением, отметь! – Герхард опять покачал головой, – американцам продаст!
Герхард тоже редко разговаривался. Санек даже был немного удивлен. Но молчал.
– Ладно, оставим политику. Если отбросить красивые слова и прочую квазинаучную шелуху про интеграцию науки, то вопрос сводится к деньгам. Что такое комиссия по совместным исследованиям? Кто платит деньги, тот и заказывает музыку. Если три года назад еще можно было говорить о каких-то сколько-нибудь паритетных исследованиях и финансированиях, то сейчас – нет. Значит платить будут американцы. А мы им что-то продавать. Продать есть что. Кругозор у Пахомова – что надо. Еще лет семь-десять назад он начал пробивать красивую актуальную тему с хорошим внедрением. Он понимал, что у нас в институте внедренческую часть никто не сделает, поэтому подключил НИИ «Квазар». Он в людях хорошо понимает. И сделал ставку на нашего любимого академика Митьку и начальника Квазара Гришу Ломова. И Недогреев прекрасно сделал прикладную часть. А вот дальше подключился Ломов – у него в авиации и с ракетчиками связей больше. По моим данным, опытная модель уже летала.
– Николай Павлович, так что ж в этом плохого?
– Плохого-то именно в этом ничего. Но вот если эту оборонную разработку на волне всех наших головокружений станут продавать американцам… а Недогреев это может запросто… понимаешь, Саша, – Герхард рассуждал вслух, – уж слишком мы быстро кинулись в объятия Америки. Дружба, сотрудничество… А Василий Иванович – впереди, на боевом коне, – Герхард еще немного помолчал. Мне бы не хотелось, чтобы они начали эту оборонную разработку продавать в Америку.
Глаза у Санька расширились. Он, хоть и молчал, все видом показывал оторопь.
– Да, да, именно так. Не дай бог…. хотя я уже тоже не знаю, что будет. Вроде Василий Иванович сейчас привез Депутатов Думы – членов секции научно-технического развития…. ох, не знаю…. Хотя какое мое дело?
– Да… Николай Павлович… – только и смог потянуть Санек. Чем это закончится? Если все не туда пойдет, врежут не только Василию Ивановичу.
– Саша, ты, не говори никому, пожалуйста, про эти мои подозрения. Может быть, это мне мерещится.
Помолчали.
– Да, Николай Павлович, это просто детектив какой-то разворачивается… в чудное время живем…
– Ладно, бог с ним. Померещилось мне. А я еще тебе мозги пудрю. А ты сейчас чем занимаешься? Ты вроде сначала на самбо ходил, а потом какой-то китайщиной увлекся, – спросил Герхард, чтобы перевести разговор на другую тему.
– Все так, Палыч. Я после спортивного самбо стал ходить на боевое. О годах в секции спортивного самбо ничуть не жалею. Так хорошо владеть телом нигде не научат. Потом я три года походил на боевое самбо. Там конкретнее, там ударов много. Случись какая драка на улице, или скрутить кого – я приемами боевого самбо отбиваться буду. А потом я на волне общей моды пошел на ушу. Философские аспекты интересные – инь, ян, меридианы энергетические, которые вроде как открываются при упражнениях. Год я воображал, что я – обезьяна, срывающая персик. Потом ушел на другой стиль, поконкретнее.
Перевел Герхард разговор на другую тему очень удачно. Редко говоривший про себя Санек рассказывал с удовольствием. В большой компании он бы точно про это не разговорился.
– Три года прозанимался шаолиньским стилем – ломаешь того, кто на пути встал – так уж ломаешь. А потом ушел на звериные стили. – А, то есть, обезьяна все-таки срывает персик? Или что-то другое?
– Срывает, а еще и стиль тигра, петуха, змеи… И удары, и захваты, и заломы.
– Красиво, вероятно.
– Палыч, не то слово. Очень красиво! И всюду переход инь в ян, плюс превращения пяти первоэлементов. Дерево переходит в огонь, огонь тушит вода, воду может высушить ветер.
– Погоди, погоди, огонь тушит вода, а ты все это должен в мозгах держать, чтобы угробить своего ближнего?
– Как-то так… Выполняя боевую форму, конечно, об этом не думаешь. Но когда ее разучишь, размышлять об этом полезно.
– И что, реально энергии какие-то есть?
– Палыч, хрен его разберет. Повторюсь, скрутить кого – я приемы боевого самбо вспомню. Я их не забываю. И бокс. Бокс я тоже знаю. Ну и из ушу что-нибудь добавлю, – немного лукаво улыбнулся он, – для красоты и понту.
– Как у тебя времени только хватает?
Санек улыбнулся – теперь уже грустно.
– Так я же от жены ушел. Живу теперь у мамы. Времени хватает.
В комнату заглянула Вика.
– Мальчики, можно я с вами чай попью?
– Вика, о чем разговор? – записанный в «мальчики» Герхард улыбнулся и тут же широким жестом указал ей на стул. – Конечно. Садись. Вот плюшку возьми.
– Ой, мальчики, как там наши?
– Неплохо, я думаю, – сказал Санек, – приедут воодушевленные. Василий Иванович нас всех воодушевлять будет.
– Николай Павлович, там классно в Америке, да?
– Неплохо, конечно. У меня сын мечтает в Америку поехать учиться. А я боюсь.
– Чего боитесь? Если возьмут, пусть едет. Там классно! По-английски свободно говорить будет. Меня вот Василий Иванович обещал тоже взять с собой в Америку, а не взял.
– Вика, уж больно серьезные люди поехали. Депутаты.
– Ну и что? Ведь я по-английски говорю, по образованию я – физик. И вообще он обещал.
– Пообещал – может и возьмет, – сказал Санек.
– Не в последний раз они едут, – добавил Герхард.
– Там так здорово, говорят. У меня подружка там была, в Калифорнии. Говорит, красиво очень. И американцы очень открытые.
– Поездить там здорово.
– Николай Павлович, а почему Вам не хочется, чтобы Ваш сын поехал учиться в Америку? Он сейчас на каком курсе?
– На четвертом.
– Ну и пускай поедет. Говорят, там у аспирантов стипендии больше, чем у нас зарплаты.
– Это так. Стипендия там около тысячи долларов, и на эти деньги можно жить.
– У меня зарплата двести долларов! И это еще считается хорошая зарплата! – возмутилась Вика, но тут же вернулась к теме. – Пусть Ваш сын едет. Мир посмотрит. Потом к нам приедет. Будет лекции читать на английском языке.
– Посмотрим, посмотрим, – задумчиво отвечал Николай Павлович.
– Василий Иванович и Афоня в воскресенье прилетают? – опять вернулась к своим переживания Вика.
– Да, в понедельник на работу придут, – ответил Герхард.
– Опять виски привезут, опять соленым огурцом закусывать будем, – завершил разговор Санек.
Глава 3
Сотрудничество с Америкой началось! Но…
На столе в 233-й комнате стояла бутылка виски Long John. В газете «Комсомольская правда», которой был застелен стол, на первой странице было обращение Ельцина к гражданам России. Президент просто называл путч фашистско-коммунистическим мятежом. Была и фотография закопченных от попаданий снарядов окон Белого Дома.
А на этикетке бутылки, которая стояла на газете с фотографией, красовался долговязый парень в ковбойской шляпе. На газете стояла и тарелка с солеными огурцами. Да, что надо, создал натюрмортик Санек к приезду из Америки товарищей.
Впрочем, с момента расстрела Белого Дома уже три недели, поэтому все сразу стали расспрашивать про Америку.
– Василий Иванович, ну Вы опять соленые огурцы принесли! Николай Павлович, действительно виски закусывают соленым огурцом? – щебетала Вика.
– Это наш местный колорит, – отшучивался Герхард, – виски в стиле «233».
– Этот парняга, – сказал Афоня, показывая на этикетку бутылки, – небось, только и делает, что хрустит солеными огурцами.
– И прекрасно себя при этом чувствует! – добавил Санек.
– Какой он высокий и жизнерадостный! – заметила Вика, тоже оценивая этикетку, – наши крестьяне не такие жизнерадостные.
– А ведь тоже закусывают соленым огурцом!
– Так ведь не виски закусывают соленым огурцом! Вот жизнерадостности и поменьше!
– Ну, как прогулялись? Себя показали? – наконец задал вопрос Виктор Иванович.
– Показали!
– На других посмотрели?
– Да что на них смотреть? – тут же отреагировал Вася. – Дела делать надо! Тут такие дела заворачиваются! – проникновенно проговорил он.
– Что там наши депутаты? – спросил Герхард.
– Николай Павлович, – доверительно начал Вася, – если все сложится хорошо, то и их присутствие окажется полезным. Они, конечно, не очень в теме. Да и никогда в теме не были. Я-то их хорошо знаю по комсомольской работе. Им бы щеки надуть. Но иногда и это надо. – О’Коннор был?
– Да. И Голдсмит. А декан факультета выписал своего дружка настоящего конгрессмена.
– Ты смотри… – обрадовался Герхард. – Ну и как, в этот раз не было желающих обучить американцев пить виски?
– Да желающие-то были. Но конгрессмен быстро смотался. Что правда, то правда, – Василий Иванович оглядел присутствующих и доверительно продолжал, – наши депутаты с американским конгрессменом по-нашему хотели посидеть… обсудить становление демократии, а заодно посмотреть, – Вася ухмыльнулся, – кто быстрее сломается. А конгрессмен уехал.
– А что, у них такой план был? – недоуменно спросил Афоня.
– Был. Я с ними говорил после. Они честно признались, что по научному взаимодействию они ни в зуб ногой. А вот про демократию они даже книжку прочитали перед поездкой.
– Так депутаты еще и читать умеют? – негромко произнес Санек, – не только говорить?
– Санек, ты на депутатов не наезжай! – прервал его Василий Иванович и продолжил:
– Теперь, если все пойдет по плану, скоро из американского Научного Фонда придет запрос о нашем видении совместных разработок.
– К кому придет запрос? – уточнил Герхард.
