скачать книгу бесплатно
– Ты следишь за нами? – ахнула Флори.
Дарт усмехнулся, довольный, что так легко получилось запугать ее.
– Не я, мой хозяин.
Уютная библиотека тут же превратилась в душную комнату, а сидящий напротив человек – в коварного врага. Больше всего Флори хотелось уйти и хлопнуть дверью посильнее, чтобы стены содрогнулись.
– Если наше присутствие здесь такая проблема, почему бы не отправить нас в другое место?
– Вы связаны с безлюдем, вокруг которого творится что-то неладное. Вам лучше не теряться.
От возмущения у нее даже дыхание перехватило. Значит, вот кто они: ценные свидетели, запасные ключи, припрятанные на всякий случай. Наверно, она выглядела обиженной, поскольку Дарт смягчился и даже попытался успокоить:
– Знаю, ты считаешь меня злодеем и психом, но, поверь, это самое безопасное место для вас с сестрой.
– Я не… – начала она. Ее тут же перебили, не позволив оправдаться:
– У стен есть уши.
Флори вспыхнула, будто пламя, и взметнулась вверх, подскочив с кресла.
– А как же кофе? – бросил Дарт.
Уходя, она ответила ему обжигающим взглядом:
– Пейте его сами, господин Даэртон! Счастливой бессонницы!
Всю ночь Флори пыталась усмирить свои чувства: они свербели внутри, мешая уснуть и вызывая то мурашки, то жар. Она задремала уже под утро, а когда открыла глаза, то увидела первые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь витражное окно.
Осторожно, стараясь не разбудить сестру, Флори выскользнула из постели. Офелия пролепетала что-то и, заворочавшись, тут же заняла освободившееся пространство на кровати. Ее длинные волосы разметались по подушке изящными завитками, напоминая чернильные росчерки на белой бумаге. Флори подумала о папиных чертежах. Она любила разглядывать их: точность линий, нанесенных уверенной рукой, вселяла веру в то, что и своей жизнью можно управлять так же осмысленно, твердо и продуманно. Флори скучала по ровному и спокойному прошлому, по аккуратным абрисам зданий, с которыми работал отец, по нему самому. Сейчас она разрешила себе подумать о нем, позволила горечи заполнить ее целиком, до самых кончиков пальцев, – так, что руки показались невероятно тяжелыми. Это напомнило о том, что даже огромное, сложное, непостижимое можно подчинить своей мысли, если превратить в чертеж.
Воспоминания об отце придали уверенности, и Флори твердо решила найти другое убежище. В этом доме их с сестрой считали запасными ключами, отложенными в пыльный ящик. По размерам безлюдь во много раз превосходил воображаемое место хранения, но даже в нем было тесно и неудобно. Флори сбежала бы отсюда сегодня же, будь у нее достаточно денег, чтобы оплатить комнату на постоялом дворе, да только за оставшиеся монеты не снять и койки в коридоре.
Прежде семья Гордер никогда не бедствовала, хотя и больших накоплений не имела. Бюджет истощали быт, ремонт фамильного дома и швейная лавка матери. Нередко ателье работало в убыток, существуя ради самой идеи. Они жили так, будто не допускали мысли, что может произойти плохое. Внезапная трагедия перевернула жизнь сестер и доказала: плохое не просто возможно, а неизбежно. Ему плевать, во что ты веришь, кем являешься и сколько денег имеешь; как бы то ни было, однажды оно появится в твоей жизни и попытается разрушить ее.
После смерти родителей у них отняли все: вначале дом в Лиме, а затем и мамину швейную лавку, которую прибрала к рукам предприимчивая тетушка Уайли. Она работала модисткой, звалась маминой подругой и была вхожа в их близкий круг. С детства Флори дружила с ее детьми и никогда бы не поверила, что они смогут с легкостью предать многолетнюю дружбу.
Ни друзей, ни семьи, ни дома, ни денег. Последние сбережения они потратили на похороны, переезд и отчаянные попытки вернуть то, что у них украли. Недавняя поездка в Лим тоже оказалась напрасной. Городское управление нашло лазейку, чтобы не отдавать дом, тетушка Уайли за полгода успела продать ателье, а на его месте новые владельцы открыли кабак. История швейной лавки утонула в бочках с дешевым пойлом, и никто не захотел разбираться, как так вышло.
Город отрекся от них, вырвал родственное прошлое с корнем и заперся на все замки, а Флори до сих пор лелеяла надежду, что, если долго стучать, дверь откроется.
Размышляя о жизненных трудностях, она сложила в чемоданчик последние картины для продажи. Стоило побеспокоиться о новых работах: в преддверии праздника на рынке царил небывалый ажиотаж, и покупатели хватали все без разбора. Флори подумала о салфетках с вышивкой, подходящих для украшения ярмарочных столов, а затем с досадой вспомнила, что коробка для рукоделия осталась в доме. Видимо, придется туда наведаться – одна мысль об этом вызвала неприятное, тянущее чувство в груди.
Флори оставила сестре записку с обещанием вернуться к обеду, а затем выскользнула из комнаты. На лестнице остановилась, чтобы разглядеть картины. Они были развешаны в хаотичном порядке, будто кто-то швырнул в стену ворох листов, и те прилипли случайным образом: криво, косо и даже вверх тормашками. Детские каракули перемежались с искусно выполненными картинами, а грубые линии карандашных набросков сменялись воздушным касанием акварели. Несколько удостоились рамок со стеклом, остальные оказались прибиты к стене гвоздями или приколоты булавками. Среди картин затесались небрежные схемы какого-то механизма, засушенные ромашки в овальной раме и парочка гобеленов, изображающих мифических чудовищ. Возможно, каждый из бывших жильцов внес свою лепту в галерею над лестницей. Воображение разыгралось, и Флори представила большую семью, где одни рисовали и чертили, другие собирали гербарий, а третьи верили в мифы и легенды. Как же это было похоже на ее семью – на тех, кем они были совсем недавно…
В какой-то момент Флори поняла, что за ней тоже наблюдают, и поймала взгляд Дарта. Судя по раскрасневшемуся лицу и растрепанным волосам, прилипшим ко лбу, он только что вернулся с утренней пробежки.
– Куда это ты так рано? – спросил он.
– На работу.
– Ты же вроде преподаешь рисование? – Его слова прозвучали небрежно, как будто подчеркивая, что ему вообще не нужен ответ.
– Да, а еще продаю свои картины и вышивки.
– М-м-м, значит, тебе нужны новые материалы для рукоделия?
Флори удивленно уставилась на Дарта: почему он спрашивает? Откуда ему знать, что она задумала?
– С чего ты взял, что…
– …ты собралась к своему безлюдю? – Его брови причудливо изогнулись. Он помолчал немного, выдерживая интригу, а потом принялся с напускной ленью, растягивая слова, объяснять фокус с чтением мыслей: – Ты уходишь слишком рано. Вряд ли в такое время назначаются занятия, да и рынок еще закрыт. Значит, у тебя есть другие дела. Ты оставляешь сестру здесь, хотя не доверяешь мне, – следовательно, отправляешься в место, которое считаешь для нее более опасным, чем это. У тебя в руках дорожный чемодан, куда ты, возможно, планируешь сложить вещи. И наконец, я предположу, что раз ты собиралась в спешке, то могла забыть дома что-то важное. А что для тебя важнее, чем шанс заработать и съехать отсюда?
Флори застыла, пораженная монологом Дарта.
– Я могу предложить другое решение, – продолжал он.
– Опять заманишь в библиотеку, чтобы обвинить в чем-нибудь?
– Ты обижена на меня, Флориана? Позволь загладить вину. – Его лицо тронула вежливая улыбка, а потом он проворчал: – Ты идешь или нет?
Флори замешкалась, выбирая из двух зол меньшее: последовать за ним или же пойти в одиночку туда, куда ей совершенно не хотелось возвращаться. Она решила, что разумнее принять руку помощи.
Дарт повел через холл, мимо лестницы, в ту часть дома, где Флори ни разу не бывала. У запертой двери он остановился, чтобы произнести вступительную речь:
– Признаться честно, я хотел рассказать об этом еще вчера, но ты сбежала раньше. В общем, хозяин не против, если ты будешь пользоваться мастерской.
Дарт открыл дверь и любезным жестом пригласил Флори войти. Она попала в комнату, похожую на оранжерею: три стеклянные стены открывали вид на уютный дворик, а прозрачная крыша с деревянным решетчатым переплетом пропускала рассеянный свет. Паутина из лучей и бликов висела в воздухе, и казалось, что светятся сами вещи: широкий стол, пара стульев с округлыми спинками и перепачканный краской мольберт, задвинутый в угол.
Пока Флори завороженно глазела по сторонам, Дарт выдвинул ящики стола, заполненные до краев всем необходимым; нашлись даже нитки для вышивания, игольницы и отрезы дорогой ткани. Она долго изучала пространство и разглядывала содержимое ящиков, а после отворила двери в сад. Тотчас на нее хлынул поток воздуха, сладкого от цветов и чуть горьковатого, травянистого.
Флори поблагодарила Дарта, а тот сухо ответил, что все устроил хозяин. Тогда она запрокинула голову, чтобы крикнуть в потолок «спасибо!», и ей почудилось, что по стеклянной поверхности пошла рябь, какую можно увидеть на воде в ветреную погоду. Или это была игра воображения.
Безлюдь раскрывал перед ней свои лучшие черты так точно и своевременно, будто не только следил и подслушивал, но и читал мысли.
– Надеюсь, хозяин уберег тебя от глупых поступков?
– Во всяком случае, на сегодня.
Дарт одобрительно усмехнулся:
– Тогда мир?
Они скрепили перемирие рукопожатием и вышли на улицу.
Флори медленно обошла дворик, огороженный невысоким забором. Деревья уже перемахнули за границу и медленно захватывали заброшенный участок, за которым начиналась пустошь. Обратная сторона дома, скрытая от посторонних глаз, выглядела намного красивее, чем обветшалый, выцветший на солнце фасад. Заднюю часть дома обвивали глицинии, их лиловые соцветия, похожие на виноградные гроздья, нависали над окнами и почти полностью закрывали каменную стену.
Она бы с удовольствием провела здесь целый день, если бы не работа. Пришлось отложить все мысли об отдыхе и отправиться к Прилсам.
Путь к их дому стал еще дольше и утомительнее. Несмотря на раннее утро, солнце раскалило воздух. От жары не спасали ни тень деревьев, ни прохладный ветер с Почтового канала. Миновав последний подъем улицы, Флори устало выдохнула и с облегчением нырнула в тень каштанов.
Долорес встретила ее заявлением, что хозяйка сегодня не спустится. Предполагалось, что после такой новости нужно расстроиться или хотя бы изобразить печаль, а Флори изволила только кивнуть, скрывая радость от того, что сегодня не придется лицезреть надменную маску госпожи Прилс. Экономка хотела рассказать что-то еще, но Флори вовремя сбежала в класс для рисования.
Большие дома могли себе позволить помещения для чего угодно. Однажды Долорес обмолвилась, что у хозяев есть комнаты по их увлечениям: у господина Прилса – «табакерка», где он хранит и смакует сигары, а у госпожи – комната от мигрени, где она предпочитает проводить большую часть своего времени. Флори не знала, говорила ли экономка с сарказмом или впрямь считала, что сигары и мигрень можно отнести к увлечениям. К счастью, для своей дочери Прилсы выбрали более привычное и полезное хобби, выделив для него отдельную комнату.
Сегодня Лили была в хорошем настроении и прилежно выполняла задания, что утешило Флори, которая после долгой дороги чувствовала себя измотанной.
Перед уходом она заглянула на кухню, чтобы выпить воды. Нарочито медленно наполняя стакан, Долорес посетовала:
– Госпожа плохо чувствует себя со вчерашнего вечера. Я только и успеваю, что подносить чай с ромашкой да вишневую настойку. К обеду она либо успокоится, либо опьянеет.
«Либо лопнет», – подумала Флори, а сама промолчала. Долорес была из тех плутовок, что позволяли себе отпускать шутки и упреки в адрес хозяев, но не прощали этого другим. Ее стараниями любое неосторожно оброненное слово могло достичь ушей госпожи Прилс. Долорес служила верно, регулярно принося хозяйке сплетни и пересуды, как дрессированная собачка – тапочки.
– Передавайте госпоже Прилс мои наилучшие пожелания, – сказала Флори, прощаясь, и сбежала прежде, чем нашелся новый повод для беседы.
Покончив с одной работой, она поспешила на рынок, чтобы на сей раз занять выгодное место. Сегодня народу было больше обычного. Обозленные суетой и зноем, люди сновали туда-сюда, толкаясь тележками, корзинками, мешками, как будто для того и нагрузили их под завязку. Флори пробралась сквозь толпу, устроилась за деревянным прилавком и разложила товар: пару вязаных салфеток и несколько картин, нарисованных еще в Лиме. Местным не нравились виды ровных улочек, черепичные крыши и розы в глиняных вазах. Жители Пьер-э-Металя ревностно относились к своей культуре и быту, а потому торговля не заладилась.
Дрожащее марево висело над рыночной площадью, робкое дуновение ветра вместо прохлады приносило лишь тошнотворный запах рыбы с прилавков. Смирившись с тем, что сегодня ничего продать не удастся, Флори принялась складывать все обратно, как вдруг ее отвлек невнятный шум: короткий, тут же утонувший в привычном для рынка гуле. Она не сразу заметила фигуру, распластавшуюся на земле среди рассыпанных яблок. Остальные люди и вовсе оказались слепы, проходя мимо и заботясь только о том, чтобы не наступить на человека и не пнуть фрукты. Торговки даже не сдвинулись с места, не решаясь оставить прилавки без присмотра.
Флори оказалась единственной, кто пришел на помощь. Ухватив пострадавшую под руки, она помогла подняться и отряхнуть шерстяное пальто – тоненькое, но все же надетое не по погоде.
– Вы не ушиблись?
Кряхтя и охая, незнакомка утерла пот с морщинистого лба краем повязанной косынки.
– Я в порядке, милая, – с придыханием ответила она и, указав на опрокинутую корзину, добавила: – Только вот рассыпалось все…
Вдвоем они кое-как собрали яблоки, а когда закончили, Флори предложила донести корзину до дома. Старушка охотно согласилась, и они покинули рынок через задворки, оказавшись на изнанке торговых улиц. Люди им почти не встречались, а если и попадались, то с нагруженными телегами или с мешками, взваленными на плечи. Ноша их казалась неподъемной, однако и женщины, и мужчины упрямо тянули товар обратно на склады. Не зря это место прозвали Муравейником.
Раньше Флори не бывала здесь и теперь озиралась по сторонам, пытаясь запомнить ориентиры, чтобы выбраться отсюда самой. Старушка, шаркая впереди, постоянно твердила: «идти недалеко», а улицы становились все уже и грязнее. Наконец они остановились у арки, ведущей в глубину дворов с трехэтажными домами из серого камня. Флори догадалась, что они пришли в квартал рабочих. Его населяли строители, грузчики, машинисты и прочие трудяги, кто по долгу службы привык к серости и грязи, а потому смог обжиться среди них.
Старушка протянула сухонькую ручонку, похожую на куриную лапу, и сказала, что дальше справится сама. Флори с радостью избавилась от корзины, но не успела и шагу ступить, как ее схватили за запястье. Она оторопело оглянулась. Старушка успокаивающе улыбнулась и разжала крючковатые жилистые пальцы:
– Хочу помочь тебе за твою доброту.
Флори проследила, как «куриная лапка» нырнула в карман пальто, а потом что-то заставило ее посмотреть в лицо незнакомки. В ее серых, почти прозрачных глазах будто клубился дым.
– Я знаю, милая, в какую беду ты угодила… Тебе некуда идти, ты одурманена им. Но отныне у тебя есть безопасное место. – Дрожащая рука протянула ключ. – Возьми и спрячь!
Флори попятилась и, едва шевеля губами, пробормотала:
– Спасибо, не надо.
– Возьми, – уже настойчивее проговорила старушка, хотя голос остался мягким и ласковым, как если бы она и впрямь разговаривала с ребенком. – Я не зову тебя с собой, потому что знаю: твоя сестра в его лапах, и вы заперты, словно птицы в клетке. Но когда почуешь опасность – беги от него! По ту сторону канала на склоне стоит деревянный дом, это ключ от него. На, возьми же!
Старушка ткнула в руку острым концом ключа, приведя Флори в чувство. Она не заметила, как взяла его, только сжала пальцы и ощутила холод металла.
– Береги себя, милая. Да пребудет с тобой Хранитель!
Старушка нырнула в арку и скрылась, оставив Флори в полной растерянности. Еще с минуту она не могла сдвинуться с места, будто ноги вросли в землю, а тело перестало подчиняться. Слова незнакомки посеяли тревожное предчувствие, прежние страхи напитали его силой, и оно стало постепенно разрастаться внутри.
Флори бросилась бежать и сама не поняла, как выбралась из лабиринта незнакомых улиц. Петляющая дорога привела ее прямиком к водонапорной башне, откуда была видна остроконечная ржавая крыша безлюдя.
Безумным вихрем Флори ворвалась в дом, нарушив его спокойствие. Тяжело дыша, прокричала имя сестры. Заглянула на кухню – никого. Поднялась на второй этаж. Сердце екнуло в груди от вида пустой спальни. В коридоре Флори снова позвала Офелию. Самая дальняя дверь отворилась, из комнаты выглянул Дарт:
– И зачем так кричать?
– Где она?
– Фе? – переспросил он растерянно. – Гуляет с Бо.
Она тут же бросилась вниз по лестнице, через мастерскую во двор и резко остановилась перед стеклянными дверьми. Офелия бегала кругами по небольшой полянке, а Бо с задорным лаем носился следом. Она хохотала, дразня мячом, и ее смех был похож на дверные колокольчики: суетливый, звонкий и перескакивающий с ноты на ноту. Флори давно не видела сестру такой беззаботной и счастливой. С тех пор, как… Тут Офелия заметила ее и помахала, зовя присоединиться. Хитрец Бо улучил момент и, подпрыгнув, ловко ухватил мяч.
Не желая нарушать их игру, Флори вернулась в дом, все еще трясясь от необъяснимой тревоги. Кем была та старая женщина – сумасшедшей или ясновидящей? Быть может, знакомой дядюшки Джо, желающей предупредить ее? Флори запустила руку в карман и стиснула ключ, словно надеялась выжать из него правду. Из вещей получаются лучшие держатели секретов. Ключ остался нем, погрузив Флори в мрачные размышления. Чтобы отвлечься, она занялась обедом. Кулинарная возня всегда успокаивала.
Она не заметила, когда Дарт появился на кухне, поэтому испугалась его и выронила из рук деревянную ложку, которой размешивала суп; та нырнула в кипящее варево и скрылась под толщей золотистой чечевицы.
– Кажется, нас ждет вкусный обед! – радостно воскликнул Дарт.
– Да ты бы и сам справился, – едко подметила Флори, – ведь о твоих кулинарных способностях ходят легенды.
Дарт изобразил на лице удивление, как бы говоря: «Правда, неужели?» Флори вытерла руки о фартук и пояснила:
– Офелия нахваливала твою выпечку.
– Выпечка – не суп, – усмехнулся он и уселся за стол.
Флори обратила внимание на его руки, вернее, на наперсток, который он забыл снять. Дарт трактовал это по-своему и спросил:
– Не против, если подожду здесь?
Флори пожала плечами:
– Это твой дом. Сиди где хочется.
– Это мой хозяин, – поправил Дарт и отчего-то нахмурился.
Она извинилась. Дарт ответил, что сегодня принимает извинения исключительно вкусной едой, и пришлось поскорее подать ему обед. Ставя перед ним тарелку, она заметила, что наперсток уже исчез.
– Здесь двойная порция.
– Значит, ты прощена дважды.
Сегодня Дарт был поразительно мягок и учтив, словно пытался исправить вчерашний неприятный разговор или… Ключ в кармане платья добавил свою версию: «…чтобы усыпить твою бдительность, глупая!» Флори непроизвольно хлопнула себя по карману: «Замолчи!» Ключ словно стал занозой в ее теле: при каждом движении напоминал о себе, мешал и нервировал.
После сытного обеда Дарт обрел прежнюю разговорчивость.
– У меня появились кое-какие догадки. Хочу рассказать о них Рину.
