Тысяча улиток на одном велосипеде. Сборник рассказов

– А сам разве не искал?

– Конечно, искал. Даже покупал костюм, гладил рубашку, шёл в уютное кафе. Ну, вы знаете! Кафе, где сидишь, расслабляешься. Чашка капучино на столике. Блокнот, ручка. Писательская атмосфера – лучше и не придумаешь. Но она не пришла. Она никогда туда не приходила.

– Ты бы ещё в бассейн её пригласил! – засмеялся Мастер. – Или в боулинг! А лучше в тир из лука пострелять!

– Не смешно.

– Вот, – Мастер развернул карту на столе и ткнул пальцем. – Знаешь это место? Туда иди и встретишься с музой.

– Вы с ума сошли? Туда идти не меньше часа! А в окно выглядывали? Там даже не метель, а снежная буря! Я скорее деда из Устюга встречу, чем музу.

– Включается здесь, – он щелкнул на кнопку записи. – Это пауза. Это перемотка, если потребуется. Аккумуляторы заряжены. На пару часов хватит.

– Может, завтра или на следующей неделе? – я нехотя поднялся со стула.

– Ты справишься, друг мой.

***

Не успел я прикрыть за собой дверь, как с плеч скатились слипшиеся снежные погоны. Я надавил на неё, прижимая забившийся наст к порогу, и повернул ключ.

– Чайник только-только вскипел, – весело встретил меня Мастер. – Может достать из кладовой баночку крыжовника? А? Как всё прошло?

– Ух! – только и смог сказать я в ответ, стянул шапку, а потом хлопнул пару раз ею об колено, сбивая густые хлопья. – Ух!

– Определенно, – заявил Мастер и с неприкрытым удовольствием скрылся за шторкой. – Определенно нужен крыжовник.

– Вы знали, что она рядом ходит? Почти всегда. Представляете? Я не поверил сперва, но она давай сыпать аргументами, вспоминать, рассказывать то, что никто кроме меня не знает. Представляете?

– Да ты садись-садись, – Мастер вернулся в комнату. – И тапочки надень, а то башмаки, наверно, промокли.

– А?! Ну да! – Я шагнул к шкафу с одеждой. – А вы знали, что она в кафе не любит работать? Только она сказала, не работать, а сиять. Знали? Я её спрашиваю, что же ты меня игнорировала? Я ведь ждал, даже костюм новый купил. И столько часов в кафе просидел, столько кофе выпил.

– А она?

– А она говорит, что рядом сидела. И тоже кофе пила. Вместе со мной. Каждый раз. Представляете? Но работать – то есть сиять – в кафе не хочет. Говорит, что я насмотрелся на фотографии, где счастливые люди за ноутбуком, за блокнотом сидят, типа, пишут в кафе или на пляже, писатели, типа. Говорит, фото красивые, но искусственные. По крайней мере, ей не комфортно так. Для сайта, для страницы в соцсетях – пожалуйста. Устраивай фотоссесию, говорит. Но если хочешь сиять, то где-нибудь в другом месте.

– Логично, – кивнул Мастер.

– А я ведь как только из лавки вышел, сразу по дороге пошел. К тому месту, на которое вы указали. А она вдруг из-за угла появляется. Я говорю, пойдем под навес какой-нибудь, ведь метель. А она не хочет. Мол, люблю гулять. Ну, мы и пошли.

– Далеко ушли или по городу круг сделали?

– Хм. Не помню. Просто шли. Я как-то не обратил внимание. А что?

– Так тебя почти три часа не было.

– Серьезно?

– Аккумуляторы сели, наверно.

– Ой! – я усмехнулся. – Совсем забыл. Представляете? Забыл про диктофон. Вот, держите.

– Понимаю, – улыбнулся Мастер, забирая его. – И что дальше? Что ещё сказала?

– Много всего! Очень и очень интересно! Ух, надо всё записать! Могу ведь забыть! – Я помчался в соседнюю комнату к письменному столу. – Ещё предупредила, чтобы часто не ждал её у белого листа. Она не всегда сиять начинает с первых мыслей. Но может и сама начать сиять. В общем, мы договорились друг друга поддерживать.

– Чего? Не слышу тебя за стеной! – прокричал Мастер.

– Сейча-а-с приду! – я вернулся к Мастеру. – Знаете, я ей предложил какой-нибудь сигнал или знак придумать, ритуал, чтобы её вызывать, а она нахмурилась. Мол, не животное, чтобы её дрессировать. Представляете? Говорит, чтобы я сам себя дрессировал. А она помогать будет.

– Какая принципиальная!

– А то?!

Я сел за столик и положил перед собой блокнот с карандашом.

– Эх, как же всё-таки важно было узнать, что она рядом. Сказала, что смотрит на мир моими глазами, что чувствует его моим сердцем. Сказала, когда я радуюсь – она сияет. Когда сияет она – радуюсь я. В общем, радуем и сияем друг друга.

– Чай? – Мастер пододвинул поднос с чашками.

Список подарков для 3-d принтера

Не успел звонкий колокольчик над дверью остановиться, как из глубины лавки раздался голос Мастера:

– Подошвы отряхни.

Я постучал ботинками о резиновый коврик, посыпав его хлопьями свежего снега.

– Ещё отряхни, – сказал он, выйдя из-за шторки к стеллажам витрины. – За утро намело. Аж по колено!

– Ну уж и по колено?

– Да-да. По колено, – повторил он. – С трудом дверь откопал. Еле открыл. Принёс?

– Да, как вы и просили. – Я расстегнул рюкзак и достал пачку исписанных листов. – Вот. Всё, что смог. Девять листов.

– Всего девять? – засмеялся Мастер. – Не мало ли?

– Ну… там ещё обратная сторона… с двух сторон.

Получается всего восемнадцать. А вы полагаете, этого недостаточно? Но я всю ночь сидел, выдумывал, выписывал. Закончил только пару часов назад.

– Верю-верю, – он взял у меня листы и положил на прилавок. – Понимаешь, когда я просил составить список подарков, которые ты бы хотел получить на праздник, я думал… ладно… не важно. Придётся искать лоток побольше.

– Побольше? Что ещё за лоток?

Мастер вытащил из-под прилавка стеклянную коробку с металлическим каркасом и поставил передо мной.

– Вот. Мой новый 3-d принтер. Будем печатать твои подарки.

– Опять вы со своими чудо-штуковинами! – я наклонился над коробкой и широко улыбнулся. – Признаюсь, что-то подобное ожидал. Вы – не вы без этих ваших фокусов… ну вы поняли. – Мастер улыбнулся. – Вот только я представлял скатерть-самобранку… ну или волшебную палочку, наконец.

– Я разве похож на динозавра? – прищурился он. – Какая ещё скатерть? Палочка? Между прочим, я даже в инстаграме есть. Хотя, тебе это не известно. Тебя же нет в инстаграме.

– Давайте, – кивнул я. – Показывайте ваш чудной агрегат.

– Сюда в лоток помещаем бумагу, как в обычный принтер. – Мастер выдвинул узкий контейнер внизу стеклянной коробки. – Вот только у тебя много листов. Все не влезут.

– А зачем вы сделали такой маленький?

– Это экспериментальная модель! – отмахнулся Мастер. – И вообще! Я не предполагал, что ты принесёшь целый труд! Девять листов! Кто бы мог подумать?! О, Вездесущие Шопобоги!

– Так вы не сказали, что надо меньше. Я могу и меньше. И… можно ведь по одному листу совать. Можно ведь? Не целой пачкой, а по одному? Или по двум? А?

– Можно и по одному… Только потом придётся ждать неделю или месяц, а то и два, чтобы новый лист загрузить.

– Почему?

– Говорю, модель – экспериментальная. Весь заряд расходуется на единственную обработку. А как быстро заряжать я ещё не придумал.

– Хм, получается, мне нужно выбрать из девяти листов только один?

– Получается.

– Постойте, а я ведь могу всё переписать мелким почерком. Очень мелким. И весь список уместить на одном листе. Ваш агрегат справится с мелким почерком?

– Думаю, да.

– Замечательно.

Я сел за стойку, разложил перед собой листы и принялся переписывать ночные труды, пытаясь втиснуть всё на одну страницу. Но уже к середине осознал всю тщетность своей идеи. Даже если умудриться нанести буквы сразу под буквами, строчки под строчками, не оставляя пробелов, то места всё равно не хватит.

И тогда я вычеркнул один из подарков. Думал, будет болезненно, но оказалось – нет. Наоборот! Даже волнительно. Потом я вычеркнул ещё один. Потом ещё и ещё. Мастер отошёл в сторону и тихо опустился на стул.

Я стал жадно вычёркивать всё, что жадно написал ночью. И с каждым новым вычеркнутым подарком счастье возвращалось в мой новый день. Вдруг я остановился. Стоп! Что я делаю? Зачем?

– Что случилось? – Мастер уставился на меня.

– Вы знаете, это ведь даже не мои желания. Мне их насовали отовсюду. В мусор! Всё – в мусор!

– Стой! Не надо, не рви! – он вытянул руку, чтобы остановить меня. – Дай лучше мне.

– Зачем?

– Мне же надо знать, что тебе не дарить. Вот, держи, – он протянул мне чистый лист. – Теперь напиши свои. А я пойду почитаю и чай поставлю. Тебе с лимоном? Хорошо. Если раньше закончишь, запускай этим рычажком.

Я сидел, уткнувшись в белый лист. Смотрел на него, улыбался и хмурился. Снова улыбался и снова хмурился. Кивал, а потом возмущался и качал головой. Подарки? Список подарков? Что же это может быть?

Когда Мастер вернулся с двумя чашками горячего чая, чудо-агрегат уже печатал.

– Шоколадные эклеры? – весело воскликнул он.

– Да. К чаю – самое то! Помните, вы угощали меня вишневым пирогом? Теперь моя очередь. Присаживайтесь.

Лимонник Джанджи

Я поднял ладью, когда постучали. Замер, а рука зависла над полем.

– Мастер, по-моему, там кто-то пришёл.

– Ходи, мой друг, – ответил он.

– Вы разве не слышали? Кто-то постучал.

– Слышал. Но ты поднял фигуру, а значит, нужно завершить ход.

– Ну, вот, – растерянно вздохнул я, – забыл, куда хотел… сбился. Дайте немного подумать. – Вновь раздался стук. – Да откройте же вы, наконец. Вдруг что-то важное.

– Всегда будет что-то важное. Ходи.

За дверью никого не оказалось. Мастер выглянул в коридор, но и там было пусто. Тогда он вернулся в комнату и уселся в кресло. Игра продолжилась. Но не долго. Снова постучали.

– Мне кажется, это на кухне, а не в прихожей, – предположил я.

– Похоже на то, – согласился он.

За окном возле старого кондиционера свисал стебель с густой ягодной кистью. Несколько листьев прилипло к стеклу, а самый крупный свернулся в трубочку и колотил в деревянную раму.

– Однако, – воодушевился Мастер и распахнул окно. – Какими судьбами, Джанджи?

– Ну, наконец-то! Ну, сколько можно стучаться? Чего так долго? – возмущенно пробубнил лимонник и вполз на подоконник.

Я застыл, наблюдая, как длинный стебель обвивается вокруг графина с водой, как поднимает его и жадно опустошает.

– Рад тебя видеть, Джанджи, – Мастер наполнил графин. – Как поживает Емельян Аркадьевич? Давно с ним не виделся. Или он уехал куда?

– Куда он уедет? От меня то? – воскликнул лимонник и собрал в кольцо свои ягодные грозди. – Дома сидит. Уже который месяц. Не выходит. Я ему говорю, Емельян, иди, проветрись, прогуляйся. А он – ни в какую!

– Он здоров? Может проведать нужно?

– Я как раз для этого и спустился. Четыре этажа вниз полз. Два дня! Пока до вашего окна добрался. Прошу, сходите к нему, а то меня он не слушает. А вас, уверен, послушает.

– Хорошо. Сейчас же поднимусь к нему.

Мы направились к лифту и приехали на шестой этаж. На лестничной площадке Мастер остановился и посмотрел на меня:

– Будь аккуратнее, мой друг. Это я познакомил Емельяна Аркадьевича с Джанджи. Давняя история. Ничего там не трогай и лучше ничего не спрашивай. Джанджи легко может свести с ума. Думаю, это именно тот случай.

Замок в двери был уже открыт, но сама дверь с трудом поддавалась. Что-то держало её изнутри. Мастер достал фонарик и направил его в тёмный коридор.

– Так и думал, – сказал он вполголоса. – Лезь за мной, только не поломай стебель.

Мы протиснулись в узкую щель и оказались внутри тёмно-зеленой паутины. В глаза, в нос поползли листья, ягодные гроздья, а резкий лимонный запах оказался настолько сильным, что через несколько шагов у меня закружилась голова. Я натянул ворот до середины лица и устремился за Мастером.

– Емельян Аркадьевич? Вы здесь? – Никто не ответил, и мы решили продвигаться дальше. – Это ваш сосед со второго этажа? Отзовитесь?

Вдруг в нескольких шагах где-то на уровне пола раздался глухой стон. Мастер нагнулся и раздвинул густые спирали разросшегося лимонника. Сквозь паутину, сплетенную плотным стеблем, показалось изможденное лицо хозяина квартиры.

– Помогите!

– Дайте руку, сейчас мы вас вытащим!

Через полчаса мы вчетвером – я, Мастер, Емельян Аркадьевич и Джанджи – сидели на единственном диване в заросшей гостиной.

– Это он вас позвал? Да? – расстроено заговорил Емельян Аркадьевич, кивая на лимонник. – Я же просил! Зачем? Это наше с тобой дело!

– Они спасли тебя, – обиженно заявил Джанджи. – Ты перестал мечтать. И меня стало так много, что ещё чуть-чуть и… Я сделал это ради тебя!

– Емельян Аркадьевич, а что с вашей квартирой? – деликатно поинтересовался Мастер. – Помню, у вас было весьма уютно.

– И сейчас не хуже, – ответил тот.

– Я же вас предупреждал. Нельзя так с Джанджи. Этот лимонник не простой. Посмотрите, как он вырос. Ему же тесно. А грозди? Они же нуждаются в чудесах! Без чудес Джанджи погибнет. Вы ведь понимаете?

– Я знаю, всё знаю! Но нет у меня чудес для него. Нет.

– Закончились чудеса? – Мастер не смог скрыть удивление.

– Я не знаю, что пожелать. Только что-то придумаю, сразу всё кажется каким-то мелочным и ненужным… Вы смеетесь? Не смейтесь.

– Никто над вами не смеётся. Это частый случай. Когда в руках безграничное, тогда все границы исчезают. Нет границ – нет формы. А нет формы, то и содержание не удержать. Вода разольётся без кувшина, песок рассыплется без часов.

– Что мне делать?

– Я бы забрал Джанджи обратно, но он выбрал вас. Увидел в вас опору.

– Опору?

– Каждой лиане нужна опора.

– Но… как мне придумать ему чудеса?

– А вы считаете, это легко воплощать желания? Нет, это настоящая работа! Ответственная и необходимая. И такая же ответственная работа – это придумывать желания, мечтать. Он готов трудиться ради чудес, почему вы не готовы трудиться, чтобы дать ему эти чудеса?

– Смогу ли?

– Поймите. Если ему не давать чудеса, он будет и дальше извиваться, плести паутины и запутает вас и себя. Ему обязательно нужны чудеса!

– А если… если я пожелаю что-то не для себя, а для кого-нибудь ещё? Если попробовать исполнять мечты других людей? – смущенно спросил Емельян Аркадьевич.

– Вы это серьёзно? – захохотал Мастер. – Вы ещё никому ничего не желали? Ну, вы даёте! Я то думал, у вас что-то серьёзно стряслось! Уф! Аж груз с плеч свалился!

Большой лист для впечатлений

Дверь в лавку приоткрылась, и звонкий колокольчик забренчал где-то наверху. Мастер аккуратно положил на полку книгу в кожаном переплёте и обернулся.

– Юрий, рад тебя опять видеть у меня в лавке, – улыбнулся он.

– Добрый день. Я по делу. Нужен лист для впечатлений, – сказал я и добавил: – чтобы записать их. А то я иногда забываю их записывать.

– А какой нужен? Белый? Или цветной?

– Желательно какой-нибудь яркий и в клеточку… а лучше с прописью.

– С прописью? Так это же школьный лист, – заявил Мастер.

– Всё верно. Помните, 20 лет назад я брал у вас лист для выпускного? Мне снова он нужен.

– Вижу, ты тоже на днях ходили на встречу выпускников, – закивал головой Мастер. – Что ж, есть у меня такой лист.

– Только мне не нужен обычный лист, а нужен большой.

– Большой? Так много впечатлений?

– Впечатлений много, как и по окончании школы. Но теперь они более яркие и более тёплые. И, чувствую, для таких впечатлений обычного листа точно не хватит.

Мастер достал из-под прилавка свёрток и раскрыл его:

– Больших с прописью осталось немного.

– А куда все делись? – удивился я.

– Перед вами заходили почти все ваши одноклассники и разобрали большие листы для впечатлений. Но я вам оставил несколько. Надеялся, что вы придёте, – он улыбнулся.

Фруктовое небо с овощами и пурпурный горизонт

Что такое? Это что – огурец? Пупырчатый согнутый огурец на тёмном небосводе? Как так? Луну вижу, но почему рядом с ней огурец?

О! Да он там не один. Сколько огурцов! Раз, два, три… И тыква. Почему среди огурцов тыква? Или это дыня? Нет, дыня вон там, чуть дальше – за морковками. Возле арбуза. Эх, сейчас бы телескоп!

Надо раздобыть телескоп, и тогда я рассмотрю кабачки. Обязательно. Пренепременно.

Хотя. Есть подозрения. Совсем незначительные.

Может это не луна? Да нет, что я – луну не узнаю?! Это определённо она. Не совсем круглая, чуть примятая с одного края, но это она! До полнолуния неделя, не меньше. А вот, судя по арбузу, полноарбузие сегодня.

По-моему, я сплю. Да не! Хотя… Мысль вдруг растворилась в исчезающем сне. И глаза открылись.

***

Когда я вошел в лавку, за стойкой напротив Мастера сидел посетитель: невысокого роста, немного сутулый, с густыми бакенбардами и длинными седыми усами. На полу стоял знакомый кожаный футляр, но даже если бы его там не было, я всё равно узнал бы в человеке нашего частого гостя – Звездочёта.

– Доброе утро, – сказал я и прошёл в дальний угол к шкафу, чтобы снять пальто.

– Доброе утро, – кивнул Мастер, а вслед за ним поздоровался и Звездочёт. – Как настроение?

– А что?

– Вид у тебя какой-то… угрюмо-задумчивый, что ли.

– Нормальный вид. Утренний. – Я повесил пальто на крючок и сел в кресло.

– Верно паренёк говорит. Свежая голова – свежие мысли, – поддержал меня Звездочёт.

– Кто ж спорит, – продолжил Мастер. – Только вот… что-то мне подсказывает… Впрочем, могло и показаться.

– Просто пытаюсь решить одну задачу, – перебил я его. – Ребус, загадку. Как угодно называйте. В общем, хочу понять, но не получается.

– Мы загадки любим, – усмехнулся Звездочёт. – Что за ребус? Говори, рассказывай.

– Сон мне снится, – начал я.

– Так? – Звездочёт отодвинул в сторону свой большой футляр с телескопом и повернулся ко мне. – Кошмар или радость какая?

– Да вроде не кошмар. Но и радости мало. Хотя, может она там и есть, но пока не понятно, где именно.

– Что-то путано говоришь. Лет тебе ещё не так много, чтобы увязнуть. К сути! К сути переходи!

– Да погоди, старый друг, – Мастер улыбнулся. – Ты ж ему и слова не даешь вставить.

– Молчу-молчу.

– Сон снится. Каждый день. Один и тот же, – продолжил я. – Уже не помню, когда началось. Недели две назад или месяц. Ощущение – что давно. Снится и снится. Снится и снится. Одно и то же. И ладно бы что-то интересное. Но нет. Овощи.

– Овощи? – удивленно переспросил Звездочёт.

– И фрукты, – добавил я. – Овощи и фрукты.

– Хм, – Мастер поднес руку к подбородку и замер. – Сырые или приготовленные?

– Не смешно.

– Да я и не смеюсь. Пытаюсь представить.

– А что там представлять? Овощи и фрукты: арбуз, морковь, тыква. И много огурцов.

– Каждую ночь? – Звездочёт взглянул на Мастера, а потом опять на меня. – К чему бы это?

– Вот и я думаю, к чему? Может послание какое? Ведь не бывает что-то без причины. Всегда есть причина. Вы ведь меня этому учили, Мастер. Вы говорили, что у всего есть причина, пусть даже не такая очевидная.

– Знаешь, мой юный друг, с таким я ещё не сталкивался. Но причина… Причина всегда есть.

– А самое для меня не объяснимое то, что все фрукты и овощи на небе висят.

– В каком смысле?

– В прямом. Вокруг луны. – Я встал с кресла и начал бродить вдоль стойки туда-сюда. – Всё ночное небо усыпано огурцами. Представляете? И морковками. – Я подошел к окну и взглянул на утреннее солнце, поднимающееся над городом, на редкие надутые облака. – А вон там арбуз висел. Огромный такой. Больше луны, между прочим.

– Ого! – широко улыбнулся Звездочёт.

– Не знаю, за что мне это? В чём виноват? Что я сделал или, наоборот, не сделал? – я повернулся к ним. – Через дорогу от меня продуктовый магазин. Ну, вы знаете, тот, у которого возле входа лотки с овощами и фруктами стоят. Так вот, решил, что вид из окна как-то влияет. И завесил всё тёмными шторами. Днём светло, солнце светит, а я все лампы включил, чтобы по дому ходить. Представляете? – я вернулся обратно в кресло. – Наверное, схожу с ума. Вот только не хотелось бы.

– А магазин продуктовый – это тот, что возле парка с фонтанами? – поинтересовался Звездочёт.

– Да, он самый.

– Ой.

И тут мы с Мастером переглянулись.

– Ой, – вновь повторил Звездочёт. – Как неловко получилось. Но это… Вы понимаете, что это значит? Понимаете? Он заработал! Он, наконец, заработал!

– Вы о чём? – растерянно спросил я.

– О нём! Работает! Наконец-то работает! – Он открыл футляр и вытащил из него телескоп. По всей длине корпуса были накручены провода, а сверху на изоленту была примотана запечатанная колба с жидкостью. – Я думал, не получается. Результата то нет. И пыль добавлю, и немного ветра с лепестков. А как проверить? Никак. Но вот результат! Сидит передо мной! – он махнул в мою сторону. – Работает!

– Ты что натворил, старый проныра? – Мастер вдруг нахмурился. – Это то, о чём я думаю? Да? Ну-ка посмотри мне в глаза. Ты всё-таки его собрал?

– А что? – Звездочёт сразу стал тише. – Это ведь на благо…

– Мы же с тобой много раз обсуждали. Говорил же тебе, что нельзя так. Только не так.

– Объясните мне, я не понимаю, – я поднялся с кресла.

– Но они забыли про звёзды. Они больше не смотрят на них, – начал оправдываться Звездочёт, но опустил голову.

– Только не так, слышишь? Только не так!

– Они стали безразличны. Теперь смотрят только в свои синие экраны.

– И пусть смотрят. Это ведь их выбор, их жизнь.

– Пусть. Но днём! А ночью пусть смотрят на звёзды. Эх, как же ты не понимаешь.

– Я всё понимаю, старый друг, – Мастер шагнул к нему.

– А я вообще ничего не понимаю.

– Это не телескоп, – Мастер повернулся ко мне. – Раньше был, но теперь это сонная пушка.

– Сонный луч, – поправил Звездочёт.

– Сонный луч, – кивнул Мастер. – Мой друг решил внедряться в сновидения к людям. Решил им показывать звездное небо, пока они спят. Говорит, что хотя бы так они начнут любоваться Вселенной.

– А разве нет?

– Нет, мой упрямый друг. Когда-то ты сам мне говорил, что насилие неприемлемо. Тем более, насилие над волей.

– Да я просто хотел им вернуть любовь к звёздам…

– Сила не рождает любовь. Любовь рождает силу.

Звездочёт совсем поник. Он молча поднялся со своего стула, застыл на мгновение, потом чуть заметно кивнул и направился к выходу. Я захотел его остановить, но Мастер преградил мне дорогу. Дверной колокольчик зазвенел, и вот мы остались вдвоём.

– Он не забрал свой телескоп, – сказал я, – точнее, сонный луч.

– Он знает, что его лучше оставить здесь.

– Вы его разберёте, уничтожите?

– Посмотрим, – Мастер повернул переделанный телескоп. – Видишь, он не поставил на выходе отражатели. Вот тут. И фонило в твою сторону. Возможно, не только в твою. Скорее всего, потому тебе и снились овощи из магазина. За ним ведь пустырь. Наш друг часто наблюдает там за звёздами. Видимо, там же он и работал над лучом. Хм. Звёздная пыль с ветром в колбе – это он удачно совместил. Талантливый проныра!

Меня вдруг осенило. Я кинулся к стойке, схватил лист бумаги и быстро набросал эскиз афиши. Затем выскочил на улицу и помчался вслед за исчезающим за поворотом Звездочётом.

– Постойте! Постойте же! Вот! – я сунул ему в руку эскиз.

– Что это? «Пурпурный горизонт»? 23:00?

– Мы распечатаем афиши. Много-много. Расклеим по всему городу. И всех позовём.

– Куда позовём? Кого?

– Всех! К вам в парк или на пустырь! Куда скажите!

– Зачем?

– Мы позовём их смотреть на звёзды!

– Ха, молодость… наивность, – Звездочёт печально усмехнулся. – Никто не придёт.

– Придут! Все придут!

– Нет, молодой человек. Никто не придёт. Им больше не нужны звёзды. Теперь у них свои. В квартирах, в карманах, во снах.

– Они просто забыли о них. Просто забыли. А мы напомним! И тогда они придут! Все-все!

– Я уж точно приду, – сзади послышался голос Мастера. – И принесу бочонок облепихового варенья. Заварим вкусный чай.

– Ха, старый неисправимый романтик, – вновь усмехнулся Звездочёт. – Если все придут, то твоего бочонка точно не хватит.

– Что-нибудь придумаем, – улыбнулся Мастер.

Масло, радость и очки

Пещера казалась бесконечно длинной. Жёлтый свет от налобного фонарика, дребезжащего в резиновом креплении, уходил далеко вперёд, пропадая в густой, вязкой темноте. Я нагнулся, чтобы не удариться головой о торчащий сверху каменный выступ и прошёл дальше.

– Далеко ещё? – я обернулся на Мастера.

Он не ответил. Лишь поднял вверх указательный палец и замер. Глазами он быстро разрезал тьму и вслушивался в звуки, рождаемые глубокой пещерой.

Холод начал прилипать к ступням. Ноги уже давно промокли от снега, попавшего в ботинки. Даже тщательная шнуровка не помогла. Я кутался в пуховую куртку, пряча нос и пол лица под шерстяным шарфом.

– Долго ещё? Далеко? – Но Мастер опять не ответил, и тогда я решил достать капризы из своего кармана. – Всё! Хватит! Дальше не пойду. – Я остановился, а потом попятился назад. – Возвращаюсь.