Магическая вспышка

Вдруг Фалкон поднял палочку к небу и, тихо сказав что-то себе, начал вбирать всю энергию. Энергия, которую он вбирал в себя через палочку, была не только магической, но электрической. Все молнии попадали не в одиноко стоящие деревья, а в палочку, поднятую к небу, но с ней ничего не случалось. В неё же устремилась и ледяная молния.

Спустя несколько секунд, глаза Фалкона горели сине-жёлтым светом, но при этом были мертвенно ледяными, будто лёд на зимней реке.

Палочка, которая недавно собирала молнии в небе, теперь была угрожающе направлена на Энейна. Энейн был в страшнейшем испуге, весь его расчёт касательно магии Фалкона и его способностей оказался не верным. Он думал, что Фалкон просто некромант, а он оказался…

– Природа…

В этот самый момент из палочки вылетели все те молнии, которые в себя вобрал Фалкон, включая ледяную. За пару мгновений сверх-молния долетела до Энейна, но она ударилане в него, а в маленький кусочек позолоченной оболочки, лежавший у его ног. Затем заряд от одного кусочка металла переходил на другой по самому короткому пути, через мага. Энейна, поражённого молниями, бросало из стороны в сторону, а голова его так заболела, что он не заметил падение рубина и пропасть в которую шагнул.

Ударила молния.

Гром, который разнёсся среди гор, заглушил крик падающего мага. Дождь продолжал идти, затирая следы недавнего боя. Ветер продолжал набирать силу и метать мелкие камушки, он же и унёс золотую оболочку рубина. Он даже хотел унести и сам рубин, но Фалкон вовремя поднял его и, положив за пазуху вместе с посохом, отправился на поиски места, где можно было бы переждать грозу.

Треск полыхающих веток – это было первое, что услышал Эндан, когда очнулся.

По всему телу пробежали холодок, но из-за огня, полыхающего совсем близко, это был тёплый холод, и пронизывающая боль. Последняя обвила организм как змея и принялась сдавливать, ломать разные части тела. Казалось, у него были сломаны все кости, будто он спрыгнул с крыши замка дворца Совета. Но ведь, по сути, почти так оно и было…

Эндану начали возвращаться воспоминания о своём недавнем прошлом. Он вспомнил Энейна и его предательство, вспомнил упущенный рубин, и… троллей! А потом был свет, старик и падение, дальше темнота.

Когда к Эндану вернулась память, он постепенно стал отбирать у Тьмы своё сознание, а вместе с ним и способность анализировать. Первое, что понял архимаг, когда они вернулись, это огонь. Недалеко от него горел огонь, Эндан его чувствовал, но посмотреть было страшно. Следующая мысль в голове архимага говорила: «Боятся нечего. Огонь разжёг твой спаситель, повернись и поблагодари его», – но вторая, первородная, шептала другое: «Беги! Беги что есть мочи! Вероятнее всего он убьёт тебя и зажарит! Беги!».

Эндан не знал, какая из мыслей ближе к истине, поэтому решил пойти своим путём.Архимаг отчётливо помнил, что, несмотря на потерю своего главного оружия посоха, он не был безоружен на момент встречи с троллями. Против каменных троллей оно, может быть, и было бесполезно, но сейчас…

Не открывая глаз и даже почти не дыша, Эндан аккуратными движениями пытался нащупать свой меч из вампирской стали, что он всю дорогу носил на всякий случай с собой. Когда же меч был у него в руках, и архимага слегка отпустила боль, раздался глухой кашель.

– Кхе-кхе… Оставь меч, сынок, он тебе не нужен. Если бы я желал твоей смерти, я бы не прогонял троллей, – прозвучал старый голос.

Эндан открыл глаза и посмотрел в сторону огня. Вначале его глаза болели, будто в каждый из них воткнули по иголке, и ничего не видели. Но вскоре боль стихла, и зрение прояснилось, и он смог увидеть своего спасителя от каменных тварей. Это был старик с бородой по пояс, сидевший у огня облокотившись на посох. Его серая поношенная мантия промокла насквозь, пока он собирал ветки, чтобы привести Эндана в порядок.

– Испей из котла, малой, и вся боль из тебя как миленькая уйдёт, – раздался добрый голос старика.

Эндан подполз к огню, над которым висел котёл и, взяв ковш из рук старика, зачерпнул из него. Жидкость была тянущейся, неоднородной, чем-то напоминала болотную слизь, а на вкус была ещё хуже, чем на вид. Вдруг, у Эндана из подсознания выскочила детская мысль: «А не хотят ли его отравить этим мерзким лекарством?». Многие, будучи ребёнком, заболев, задавались подобным вопросом, но повзрослев, начали принимать горькие противные лекарства как должное, особо не задумываясь о вкусе и виде. Здесь ситуация сложилась почти также, архимаг выпил отвар, не произнеся и слова, но мимика его лица объясняла все его чувства.

Всё дело в том, что Эндан не помнил, как болел в детстве. Побитые руки, колени, ломаные кости, хоть и быстро срастающиеся, всё было, кроме болезней. Возможно, были и они, но он этого не помнит. Поэтому архимаг так и не смог принять горечь лекарств как нечто естественное, но сказать об этом возраст уже не позволял.

– Кто Вы? – спросил Эндан.

– Хороший вопрос, Эндан, – непринуждённо, словно знал Эндана всю жизнь, произнёс старик. – Я – Адведь, ДУХ…

– Дух… Также как Дух, что был сыном Юсмина, первого короля магии?

– Ошибка истории, – тихо сказал Адведь. – Его звали не так, не Духом. Уже никто, я думаю, не скажет, как его звали. Дух было не его имя, это была его должность, звание, но для народа он стал именно им.

– Тогда, кто такие ДУХи?

– Даргхай урбхём’тю Харень. На каком-то древнем языке, не помню на каком, это означает – изгоняющий бесов. И Дух, давай продолжим его так называть, занимался этой же работой. Ты же наверняка знаешь историю битвы Духа и его брата, ведь противостояние их потомков закончилось не так уж и давно, – Эндан утвердительно кивнул головой. – Все знают эту историю, каждый знает, что Дух победил, но всё это им известно лишь со страниц учебников истории. А эти страницы умалчивают очень многое…

Вакатар, так звали брата Духа, подвергся нападению древнего как весь этот мир богу южной смерти, Дьябло. Богу нужно было тело, и он избрал на эту роль крепкого сильного кудесника.

Дух понимал, что бог – это не какое-то Грязчалы, с ним так просто не справится. Дух сделал то, что после него так никто и не сделал. Он созвал всех семерых ДУХов: Жизни, Порядка, Смерти, Хаоса, Природы, воина (правда, он скончался в этой битве не успев передать свои знания, после чего ДУХов стало шестеро) и себя, ДУХа архкора42. Вместе они бросили вызов Дьябло.

В итоге им удалось изгнать Дьябло в пустоту43, исполня обряд огр-чисть, но Вакатар умер. После его смерти и началась война Чёрных и Белых королей. И именно из этой истории становится понятно, почему Чёрные короли жили больше двухсот пятидесяти лет, божье наследие. Кхе-кхе, – прокашлял Адведь.

Эндан задумался. В действительности, если история, которую он только что услышал, правда то она многое объясняет. Но один вопрос, словно гром, гремел в голове у архимага: «Как узнать, что человек, стоящий перед тобой, – ДУХ? Ответ, вроде простой, тот, кто изгоняет грязчалов, должен видеть, знать и чувствовать больше других. Но тогда…». Вдруг последний кусок мозаики нашёл своё место у него в мыслях. Доказательством было то, на что вначале Эндан обратил внимание, но после рассказа быстро забылось. Имя. Его имя. Откуда бы он знал его имя, если бы не видел сквозь рутину.

А потом зелье. Эндан никогда ещё не видел таких зелий, которые помогают за пару минут. И посох у старика был не обычным, резным. Создавалось ощущение, что этой вещи уже не одна тысяча лет. А может так оно и есть. Магическое поле вокруг Адведя подтверждала слова так называемого ДУХа. Оно было сильным для старика. Нет, конечно, магистр Шуалтыш тоже имел сильное магическое поле, но даже у него признанного величайшим из кудесников оно было слабее.

– А кто Вы в этой иерархии ДУХов? – спросил Эндан.

– Я занимаю туже позицию, что и Дух. Я – архкор.

Тут архимаг слегка огорчился. Он всё больше понимал, несмотря на то, что он хоть и является могущественным кудесником, едва ли он входит в пятёрку сильнейших. На первом месте наверняка мастер Шуалтыш, на втором – Адведь, на третьем – магистр Архилус, будучи архимагом. Остаётся лишь четвёртое и пятое. Конечно, он может претендовать на одно из них, но ведь помимо него есть ещё пяток архимагов, среди которых и Убийца, расправившийся с ним и его командой как нечего делать. Возможно, Эндан слишком долго считал себя лучшим, и Судьба решила его наказать. Правильно говорят, всегда найдётся зверь сильнее или голоднее.

Вдруг Эндан услышал гром, и звуки дождя захватили его разум. Он подумал о друзьях, оставшихся там, за завалом, о брате, который его предал, о миссии, которую он провалил уже повторно, и ему стало так невыносимо, что даже возникло желание выбежать и спрыгнуть с этих проклятых скал.

– Не беспокойся, сынок, – произнёс старик и закашлял. – С ними всё будет хорошо, – архимаг в недоумении посмотрел на него. – Я чувствую, что они сейчас в тепле, и я уверен, что завтра, когда тучи разойдутся, вы обязательно встретитесь.

– Но где? – с надеждой в голосе спросил Эндан.

– Ишь ты! – воскликнул дед. – А я-то думал, что парни из рода Миценгейтов лучше соображают. Сам догадаешься, когда придёт время, – проговорил Адведь и снова закашлял. – А пока давай выпьем по кружке горного чая.

Громкое чавканье разлетелось по пещерам. Этот противный звук вызывал отвращение и рвоту, а запах, стоявший в туннелях, лишь усиливал это желание. Такое бы сочетание даже мертвецов подняло бы из могил, что уж говорить про живых.

Люк открыл глаза и сразу пожелал их обратно закрыть, но было уже поздно. Он увидел связанных друзей с отвращением смотревших на чавкающих. Атикину, принцу, от этого зрелища совсем стало плохо, и он отполз подальше, чтобы его не вырвало на остальных пленных на остальных. Фиона как и раньше была высушенной и мертвенно бледной. Она выглядела больной, очень больной, и Люку это не нравилось, раньше бы она после подобного удара дубиной по голове назвала бы его слабаком не умеющим держать удар или придумала бы ещё что-нибудь посерьёзней, а сейчас… нет такое её состояние ему точно не нравилось.

Голова у него всё ещё болела. Он нащупал у себя на затылке здоровенную шишку, которая так и пульсировала болью. Он со злостью стал искать тех, кто напал на них со спины. Повернув голову, Люк увидел, на что с такой неприязнью смотрели его товарищи по несчастью. Орки. Пять крупных орков поедали сырую лошадь. Они вгрызались своими острыми зубами в кровавое мясо и рвали его. По их уродливым лицам красными ручьями текла кровь, достигая подбородка, она слетала с них и окрашивала всё вокруг. Частично ошмётки лошади вместе с каплями крови долетали до пленников.

– При этом ещё вампиров называют варварами и кровососными уродами, – тихо сказала Фиона, уверенная, что никто не разберёт её слова.

Когда орки сгрызали большую часть мяса со скелета, они стали кидать отломанные специально кости мелкому созданию с длинными острыми ушами и забавно-страшным лицом. Оно было маленьким как гном и костлявым как Фиона сейчас. Оно ело то, что ему кидали гигантские орки и боялось. Боялось силы хозяев, боялось будущего, боялось всего.

Когда орки расправились с лошадью, они какое-то время что-то обсуждали, но, естественно, ни Люку, ни кому-либо ещё не было понятно, о чём они говорили. Несколько раз орки смотрели в сторону своих пленников, говорили пару фраз на своём языке и разворачивались обратно. Потом, закончив беседу, они легли спать, оставь урода сторожить их.

– Э-эй, – окликнул создания Люк. – Ты же гоблин? Один из той стаи, которая пересекла Загорье и стала притеснять местных жителей?

Создание обернулось и посмотрело на них с непониманием.

– Действительно откуда гоблину знать человеческий язык, когда есть свой, орков и язык силы, – проговорил Люк.

– На самом деле язык силы не для гоблинов, а скорее для орков, – вмешался Пэйбл, старательно растирая руки. – Орки воины со своей странной честью, которую никогда не поймёт ни один эльф или человек. Эти войны будут шпынять других, если их что-то будет не устраивать. Они обязательно постараются обзавестись рабами и слугами, чаще всего именно гоблинами. И, конечно, они привыкли все споры решать войной. Поэтому для большинства орков существует лишь два языка: родной и второй родной, язык силы.

Гоблины же живут стаями, а не кланами как орки. Стая гоблинов решится на то, на что сможет пойти и один орк. А вот гоблин в одиночку никогда не решиться на что-нибудь, ему всегда нужна поддержка и одобрение хозяина. Стая может разнести человеческую деревню или гномье фермерство на раз-два, при этом будут смеяться, прыгать и т.д. и т.п. Но как только перед стаей появится тот, кого действительно стоит бояться: тролль, орк, дракон или ещё кто-нибудь такой – их поведение сразу изменится. Они будут делать всё, что прикажет сильнейший, а для этого его надо понимать. Так что основные языки гоблины учат с детства.

Все внимательно слушали рассказ Норкуса, и каждый задался определённым вопросом. Когда эльф закончил повествование, они ещё некоторое время сидели молча, обдумывая задавать вопрос или нет. В основном вопросы были такими: «Почему гоблины не могут стаей противостоять драконам или оркам?», «Откуда он так много знает о гоблинах?», «Когда здесь подают ужин?» и…

– А какие языки для гоблинов основные? – озвучил свой вопрос Спайк.

– Разве это не очевидно?! – произнёс Пэйбл. – Орков, свой, драконий и они способны разобрать речь троллей.

– Ага!..

Спайк повернулся к гоблину и когда он уже хотел начать говорить, как его прервал Атикин.

– А может, нам не стоит его ещё привлекать? – спросил принц. – Подумайте, мы же и без него в принципе можем справиться…

– Как? – смотря на Атикина как на последнего глупца, произнёс Спайк. – Эти орки очевидно профессионалы, – он указал на ободы, закреплённые на его шее и на шее Бена. – Перевоплотиться мы не можем, горный сплав сдерживает. Да, я из-за поставленного ими в мой рот ограничителя даже огнём дыхнуть сейчас не могу, чтобы Ква от холода пещер в анабиоз не свалилась. И она кстати тоже не может телепортироваться, потому что мы в пещерах. То же самое касается и вас с Фионой. Так как ты предлагаешь нам выбраться отсюда без помощи гоблина?

Атикин опустил глаза и промолчал, он понял, что явно поспешил с выводами, поэтому, обхватив себя руками, решил довериться остальным и просто не мешать.

– Херн-кра-тхрэ? – прошептал Спайк, снова повернувшись к гоблину. Перевод (недословный): «Парень, ты кто?».

Гоблин недолго постоял, обмозговал ситуацию. Его хозяева уснули и наказали ему стеречь пленников, и если кто-нибудь из них попытается удрать, разбудить их. Но вдруг с ним заговорили на драконьем языке, и не кто-нибудь, а человек. Он принюхался. Многие орки разучились различать запахи настолько, что не отличат жареную свинью от вяленной летучей мыши. Орки разучились, а вот гоблины до сих пор ориентируются больше на запах. Гоблин если постарается даже в потной толпе людей сможет найти вампира.

Когда вся информация о запахах путников загрузилась в его мозг, гоблин тихо, прикусывая губы, взвыл. Он оказался меж двух огней: один дракон и пять орков – ещё вопрос кто победит в этой схватке. От нынешнего решения, в вопросе «кто твой господин», зависело его будущие.

– Ардря-храс гра-гер-хрырщ, – так же тихо ответил гоблин. Перевод: «Для Вас, хозяин, я просто обычный старик».

– Храбрхе архгаратр! – сказал дракон. Перевод: «Вот повезло!».

Дальнейший их разговор состоял сплошь из выяснений: кто есть кто, зачем нужны пленники и убеждения гоблина в том, что у них общая цель. Гоблин рассказал, что их схватили пять орков охотников, прибывших с юга. Они здесь уже несколько месяцев сидят и с помощью звуков гигантского рога загоняют добычу. Когда Спайк спросил, как они это делают, гоблин рассказал, что орки заставляют его издавать звуки гоблинов при охоте, а рог их усиливает, так создаётся звук орды гоблинов. От которой все старательно убегают. Но также гоблин отметил, что это не означает отсутствие в пещерах настоящей орды гоблинов. Пленники же, по словам гоблина, это завтрашний ужин охотников.

Потом, ответив на все вопросы, он по просьбе Спайка рассказал свою историю: Одной ночью, когда он отстал от стаи, чтобы послать летучую мышь в горы Тарзе остальным гоблинам, орки его схватили и заставили работать на них. Тогда Спайк попытался убедить гоблина добыть незаметно ключи от цепей и ободов и сбежать с ними, при этом не разбудить орков. После этого гоблин отошёл в сторону всё обдумать.

– Как думаешь, он согласится? – спросил Бен.

– Не знаю. Эти гоблины настолько бесхребетные, что ещё вопрос кто хуже, орки или они, – ответил Спайк. – Но, по любому, если он откажется нам помогать или хоть как-то подставит, нам будет очень трудно выбраться.

– И, тем не менее, ты ему доверился.

– А у нас есть другой выход?

Конечно, другой выход был, он всегда есть, но он никого не устраивал. Шанс выжить всем при ином раскладе был катастрофически мал. И они принялись ждать, решения гоблина.

Через час гоблин ковылял к ним со связкой ключей, которую он после долгого разговора с собой всё же решил стащить. Добравшись до них, он начал резать верёвками, которыми были связанны пленники. Когда друзья были свободны от веревок, до них дошла одна простая мысль, что оружия ни у кого из них не было. Да, у Спайка вновь был огонь, а у Бена способность к превращению, но больше ничего.

– Херн-хре’хрят гребрат?! – спросил Спайк. Перевод (совсем не точный): «Приятель, где оружие?».

– Арграхри-хри! Ардро-брархрх гребреят, – кланяясь, сказал гоблин. Перевод: «Простите, хозяин, простите. Оружие невозможно достать».

– Что ж без оружия мы, ребята, – произнёс Спайк, повернувшись к друзьям. – Но если мы выберемся, я знаю, где взять новое.

– Не хочу, и думать к какому твоему знакомому мы пойдём на этот раз, – сказал Люк.

Все рассмеялись, кроме гоблина, который никогда не смеялся над шутками хозяев, не задевающих его самооценку.

– Ладно, тогда выбора нет, идём так, – сказал Бен. – Спайк, вы с гоблином ведёте колонну, я её замыкаю. Фиона, идти можешь?

– Только если меня будут слегка поддерживать, – стараясь как можно чётче, проговорила Фиона.

– Тогда, Люк, ты страхуешь.

Люк молча согласился с таким раскладом. Как только гоблин, громко гремя ключами как будто нарочно, освободил их, все двинулись в путь. Гоблин поначалу был в панике, страх завладел его разумом. Когда пещера расширилась настолько, что можно стало незаметно убежать, он оторвался от Спайка и от колоны и что есть мочи бросился к оркам.

Какое-то время никто не замечал отсутствия гоблина. Его нехватку заметили лишь на следующем перекрёстке.

– Где гоблин? – спросил Спайк.

Все переглянулись. Гоблина нигде не было.

– Он струсил! Испугался! Подлец! – разбушевался Спайк.

Спайк от злости пнул ногой камень так, что тот раскололся на части. Никому бы Пэйбл, вспоминая тот момент, не пожелал бы попасться разгневанному душегубу.

– Может, двинемся вперёд, – сказал Люк, – а то он там бушует, ругается. У нас тут между прочим Фиона еле на ногах держится, а он стоит на месте.

Спайк сначала хотел возразить, но после, взглянув на измученное лицо Фионы, согласился, но дорогу наверх он не знал. Раньше гоблин, знающий пещеры вёл их, а сейчас кто? В глазах каждого все туннели в этих каменных лабиринтах были одинаковые. Но тут вперёд вышла Налли, что всё ждала своего звёздного часа.

– Поворачиваем налево, – сказала она. – У меня в голове, как и любого нормального животного, хоть я и не совсем нормальное животное, есть природный компас, он мне всегда подсказывает правильную дорогу.

– А когда мы бежали прямиком в ловушку орков, ты почему молчала? – спросил Люк.

– А вы не спрашивали! – ответила Налли. – Так что двигаться будем, а то мой нос, а он у меня обладает прекрасным обонянием, подсказывает мне, что за нами бегут пять орков и один маленький старый и очень противный гоблин.

Спайк что-то пробубнил, но всё же двинулся в путь. Они шли по туннелям, а с криком и воплями их нагоняли орки. Они приближались и приближались, крики и вопли усиливались. Даже Фиона, что так и не восстановилась постаралась ускорить свой шаг, чтобы не отставать ото всех и не показывать свою слабость, но в какой-то момент её ноги просто подкосились, и если бы не Люк она бы грохнулась на землю.

– Что всё? Кончились силы? – взволнованно спрашивал Люк.

– Ну, да, смейся, посмотрела бы я на тебя… – обижено произнесла Фиона.

Люк не стал с ней пререкаться. Он молча попробовал, взяв её на руки идти вровень с остальными, но понял, что это невозможно, особенно не ев часов двенадцать. Он посмотрел на помрачневшее сухое лицо Фионы.

– Брось меня! Иначе они всех нас догонят.

Но Люк её не слушал, он просто внимательно посмотрел на её зубы, а после порвал свою походную рубашку в области шеи.

– Кусай! – сказал Люк.

Фиона с ужасом посмотрела на него, никогда в жизни она не видела у него настолько серьёзного выражения лица, полного уверенности злости.

–Ну, что ты медлишь! Кусай! Они ведь нас сейчас с тобой точно догонят! Ты что из живых кровь что ли ещё ни разу не пила?! Кусай! Живее!

И вот в его шею вонзились два острых клыка. Ещё совсем недавно он представлял как сам своими зубами вопьётся в чьё-нибудь тело, а теперь вот уже в нём оказались чужие зубы потихоньку высасывавшие кровь из его тела.

Когда Фиона отцепилась от него, Люк сам уже был бледным как вампир и растерявшим всю свою злость, что толкала его вперёд. Фиона же наоборот ожила и была как обычно двигаться. Её кожа вновь приобрела нужный цвет, а лицо, по которому всё ещё стекали капли крови Люка, опять заиграло красками.

– Ну, как? Я ещё не шибко мёртво выгляжу? – спросил Люк, вставая с земли.

– В самый раз.

Тут они в пещере увидели орков, что приближались с огромной скоростью, и рванули догонять Бена.

Когда они подбежали к нему, Бен, хоть и был рад возвращению былой Фионы, не стал вдаваться в подробности, что конкретно произошло, а просто погнал их дальше, так как от орков их разделяло чуть больше десятка метров.

– Бегите, я с ними разберусь.

– Бен, это не лучшая идея, – тихо, почти шёпотом, попыталась сказать Фиона, – ты один, а их пятеро. Пять громадных Южных орков, Бен. Ты не справишься, здесь вообще вряд ли кто-то из нас сможет справиться.

– Не волнуйся, – Бен подмигнул, – я справлюсь. И не с такими дело приходилось иметь. А теперь идите и как можно быстрей.

Люк кивнул и, схватив Фиону за руку, потащил её дальше, невзирая на оказанное сопротивление, по дороге куда повернули Спайк с Налли.

Когда они убежали, Бен повернулся к оркам и прикоснулся к амникулу на своей груди.

– Ох, не с тем превращенцем вы связались ребята, – произнёс Бен.

Вдруг от медальона начал расходиться зелёный свет, обволакивавший всё тело Бена. Когда изумрудная оболочка покрыла превращенца целиком, тело начало расти во все стороны. Внешность Бена уходила, и её место занимала новое необычное лицо. На момент прихода орков в пещере стоял уже не тот принц, отказывающийся от своего титула, а бледное чудовище, имевшее четыре руки. Оно выглядело как человек, только выше, намного выше, и волос почти не было, ну, и рук побольше.

Орки сразу кинулись на него в атаку, но от их булав и топоров вскоре остались лишь щепки, а сами они были размазаны о стены пещеры. Первое поражение орков не остановило, они попытались снова. Первый напал сзади, когда чудище колотило другого, но его удары, хоть и были ощутимы, не нанесли сильного урона Бену. Превращенец в облике четырёх-рукого монстра вмял в стену пещеры, напавшего сзади орка, настолько сильно, что голова у того просто разлетелась на осколки. О том, кто был у него в руках тогда, лучше вообще не вспоминать.

Гоблин, смотря на всё это зрелище, попытался удрать, но был замечен, схвачен и прицеплён к поясу громадным чудовищем, при этом остроухий старик не произнёс не слова.

– Чвот Пушташ круде оксуло литый, – сказал один из оставшихся в живых орков.

После этой фразы орки снова пустились в бой. Они кусали, били и кидали в Бена камнями, часть которых прилетала в гоблина, но ничего сильнее кровотечения головы и пары ссадин на теле не смогли ему сделать. Превращенец в ответ ломал им руки, ноги, рёбра, в общем, что придётся, орки от этого кричали, злились, но сделать ничего не могли. Одного из них Бен даже разорвал пополам в порыве ярости, однако двое оставшихся всё наступали.

Лишь когда остался в живых последний покалеченный, грязный, кровавый орк, битва прекратилась. Орк развернулся и пополз, откуда пришёл, а Бен еле сдержал себя, чтобы не добить калеку.

Бен шёл по пещерам как мог, искал какие-нибудь подсказки или хотя бы намёки на то, куда свернуть. Конечно, беглые пленники оставляли следы, видные следы, чтобы Бен не сбился с пути. Но побитому превращенцу с гоблином на спине всё равно было трудно отслеживать в темноте оторванные куски белой, за время путешествия ставшей серой, рубашки Пэйбла, которого насильно заставили распрощаться с одним из предметов своего гардероба.