скачать книгу бесплатно
Как ни спешил Марик к деду, а живым его не застал.
Управился с похоронами и с поминками, погоревал на его могилке, да так и вернулся домой с недовыплаканными слезами, с отяжелевшим от горя сердцем.
Марик попытался отвлечься от горьких переживаний оцифровкой «хлама», состоящего из странного переплетения гениальности с «совершенно очевидной глупостью». За этим занятием он и уснул прямо за рабочим столом, склонив голову на предплечья.
И приснился Марику сон с его досадой на деда:
– Дед, ну ты же умный человек, как ты можешь упорствовать в том, что наукой давно опровергнуто?! – возмущался Марик.
– А, может быть, – это хитрость у меня такая перед людьми? – усмехался дед.
«Что за надобность так хитрить?» – не понимал Марик.
Очнулся Марик от сна, а дедовы эти слова из головы у него не выходят.
Посмотрел Марик на древний «хлам», и вдруг наложились те дедовы слова на то, что составляло «совершенно очевидную глупость» в рукописи неизвестного гения.
Сумасшедшего гения?
Или гения, применившего «дедову хитрость перед людьми»?
«А что получится, если выбросить из рукописи ту самую „совершенно очевидную глупость“?»
*
Тайны древней алхимии, открывающиеся после очищения текста от завесы «совершенно очевидной глупости», призванной отвращать от попыток овладения секретными знаниями их непрошеных соискателей, потрясали воображение.
Но можно ли поверить в реальность того, что переворачивает все представления о человеческих возможностях настолько, чтобы посвятить всю свою жизнь изучению этих знаний?
Алхимия не даётся тем, кто хочет пропорхать лёгким мотыльком по её заповедным оранжереям, отпробовать сладкий нектар с её волшебных цветов и вернуться в беззаботную жизнь, полную весёлого бездумья. Она открывается только тем, кто готов безвозвратно уйти в освоение её бездонных глубин, превратиться в особый биологический вид, сохраняющий только внешние признаки человека.
Марик уверовал в то, что открывалось ему по мере расшифровки сложной тайнописи.
Вероятно, он был от рождения предназначен для этого самой её величеством Судьбой.
После долгих лет овладевания техникой алхимической практики Марик научился силой мысли создавать новые объекты материального мира, перемещать их в пространстве, перемещаться самому, свободно маневрируя в воздухе, подобно птицам. Для продолжения опытов Марик уединился, создав себе в пустынном месте лабораторию и окружив её прекрасным садом.
Он позаботился обо всём, что необходимо для новых алхимических поисков.
Но он не сумел позаботиться о собственной безопасности.
*
Хищные ноздри преступников уловили запах поживы. Матёрый домушник с погремухой «Костыль» и его верный подельник «Мякиш» долго выслеживали добычу. Их настораживала кажущаяся лёгкость проникновения во владения, где по их скудоумным прикидкам должны были находиться несметные сокровища. Они с удивлением видели, как там прямо из воздуха появляются всякие диковинные лакомства и непонятные им предметы. И всё это для одинокого чудаковатого старика. Этот старый лох, жирующий бобр, не охраняет своё добро ни собаками, ни сторожами.
Не пора ли им взять этого чудилу на скок?
Что здесь может быть стрёмного?
Поздней ночью подельники прокрались в жилище одинокого алхимика. Старик спал непробудным сном.
«Паси хозяина, Мякиш! Будет просыпаться – отключи. А я здесь быстро всё прошманаю», – распорядился Костыль.
Вор действовал сноровисто и быстро. Он соорудил из попавшихся под руку материалов несколько узлов, набил их до отказа «всем самым ценным» и подал знак Мякишу на уход. Но в это время старик заворочался во сне, промычал что-то сонным голосом. Мякиш запаниковал и, не долго думая, вонзил в старика заточку. Прямо в сердце.
– Ты что, псих?! На кой ляд нам мокруха?!! – взревел Костыль.
– Сам же сказал «отключи, если начнёт просыпаться».
– Ну. Ты Мякиш, и дурак! Теперь придётся всю эту хату запалить, чтобы следы наши выжечь…
В быстром и прожорливом огне сгорело всё: и тело старика, и рукопись гениального алхимика, и плоды алхимических опытов – чудеса древней «лженауки».
Странное путешествие
В поезде было душно. Соседи по купе затеяли диспут на тему, в которой ни шута не соображали, но каждый умничал, произносил тирады длинно, заковыристо, с претензией на театральность. Выглядело это глупо и тошнотворно. Дмитрий вышел в тамбур, чтобы не видеть и не слышать своих попутчиков.
В тамбуре парень с взлохмаченной шевелюрой тискал такую же взлохмаченную девицу. При виде Дмитрия девица стыдливо пискнула, а парень нагло оскалился и продолжил своё «ухаживание». Дмитрий вышел из тамбура, сердито хлопнув дверью.
Проводница разносила чай.
«Чаю желаете?» – спрашивала она, переходя от купе к купе с одной и той же бодренькой интонацией, с одной и той же искусственной улыбкой, совершенно не шедшей её неулыбчивой внешности. Впечатление неестественности того, как вела себя проводница усиливала её причёска. Жиденькие волосики были выкрашены в красный цвет и завиты в мелкие колечки.
И такое «Чаю желаете?» она произносила изо дня в день? Годами?
Под эти мысли Дмитрию вспомнилось чеховское произведение «Ионыч», в котором семейство Туркиных с таким же тупым однообразием из вечера в вечер развлекали своих гостей глупыми остротами, ничтожными беседами и театрализованным представлением лакея Павлуши, «мальчика лет четырнадцати, стриженого, с полными щеками», который по команде хозяина «А ну-ка, Пава, изобрази!», вставал в позу, поднимал вверх руку и проговаривал трагическим тоном: «Умри, несчастная!»
Дмитрий и сам был загнан обстоятельствами в колею обыденности, однообразности. Он и сам подобно этой проводнице и чеховскому Павлуше неизобретательно, заученно отгораживался от нежелательных собеседников одними и теми же фразами: «Мне некогда», «Я занят», «Я не могу».
За окном вагона колёса выстукивали так же тупо и однообразно один и тот же ритм. В этом шумовом дополнении к впечатлениям последнего часа явилась на свет та капля, которая переполнила чашу терпения и зародила мысль бежать от постылой обыденности всего сущего в какую-нибудь другую жизнь, в иную реальность.
Дмитрию вспомнилась невероятная гипотеза о пересечении миров на перепутьях железных дорог, когда пассажиры поездов попадают в порталы, вселяющие будто бы беспричинное беспокойство, лёгкую панику, осознание собственной беспомощности. Согласно этой гипотезе, если задержаться в таком месте, выйти из вагона на перрон, то можно перейти из нашего «серединного мира» в пугающий «нижний мир», где властвуют силы тьмы. Но можно попасть на некоторых участках маршрута и в порталы, вселяющие в души благодать. Вот там, выйдя на перрон, можно перейти из нашего «серединного мира» в «верхний мир», где властвуют силы света, где люди живут в обстановке всеобщей любви, в довольстве и благоденствии.
Дмитрий скривился от этих мыслей.
Блаженны те, кто верит в Деда Мороза, в «верхний мир» и тому подобные чудеса.
Неожиданно серенький день сменился солнечной радостью, ворвавшейся прямо в сердце. Поезд остановился на перроне, излучающем волшебную благодать. Ноги сами вынесли Дмитрия на прогулку.
«Стоянка поезда двадцать минут», – прозвучало из вокзальной радиоточки.
«Посмотрю, чем богаты здесь вокзальные буфеты и киоски», подумал Дмитрий и вошёл в здание вокзала.
*
Эмоции приходящи. Ощущения радости и счастья со временем блекнут и исчезают. А ощущение благодати подобно тихой озёрной глади. Оно не расплескалось и не убавилось, когда Дмитрий ступил на перрон, прошёлся по его брусчатке, вошёл в здание вокзала. Всюду ему встречались люди, светящиеся, как и он сам, ощущением благодати. В газетном киоске его внимание привлекли местные газеты. Он обратился к блаженно улыбающейся киоскёрше с просьбой продать ему все свежие номера местных СМИ. Та на него не отреагировала.
«Фантазирует на тему романтического свидания с мужчиной своей мечты», – догадался Дмитрий и повторил свою просьбу, помахав ладонью перед её глазами.
И вновь никакой реакции.
Со временем Дмитрий понял, что он оказался в месте, где его никто не видит и не слышит.
«Неужели я в другом измерении? Эзотерики утверждают, что так чувствуют себя те, кто уходит в иной мир во время клинической или окончательной смерти их физических тел. Они, будто бы видят врачей, пытающихся спасти их жизни, потом родных и близких, пришедших на их похороны, слышат их голоса, а те не видят и не слышат этих, принадлежащих уже не „серединному“, а какому-то иному миру».
Это открытие не обрадовало Дмитрия, но ощущение благодати от этого в нём не убавилось, а оно стоило того, чтобы поступиться такой ценностью, как «общение», которое зачастую очень раздражало Дмитрия в его родном «серединном» мире, и Дмитрий приступил к изучению мира всеобщего благоденствия, наслаждаясь своим ощущением безмятежности и благодати. Расхожая фраза из пьесы А. С. Грибоедова «Горе от ума», утверждающая, что счастливые часов не наблюдают, в полной мере вошла в жизнь Дмитрия в мире неубывающего блаженства. Но шли недели, шли месяцы, и новое ощущение ложкой дёгтя проникло в бочку мёда, оскверняя чистоту благодати. Оно стало тревожить Дмитрия в его ночных сновидениях и в непрошеных воспоминаниях наяву. Это было ностальгией по тёплому дружескому общению, по потребностям в нежных чувствах, не имеющих удовлетворения в мире безграничной благодати.
Как много времени минуло с той поры, когда Дмитрий сошёл с поезда в мир блаженства?
Месяцы или годы?
Ностальгия по общению усиливалась. Когда она стала невыносимой, ноги сами привели Дмитрия к вокзалу. У посадочной платформы он увидел поезд, готовящийся к отправке по тому же маршруту, которым некогда следовал и сам Дмитрий. У «своего» вагона он увидел проводницу, выкрасившую её жиденькие волосики в красный цвет и завившую их в мелкие кудряшки.
«Вот она, родная душа!»
«Поторопитесь, пассажир! Мы отправляемся!», – энергично замахала Дмитрию руками проводница.
В «своём» купе Дмитрий увидел всё тех же попутчиков продолжающих всё тот же бессмысленный диспут.
«Какие они милые!», – подумал Дмитрий.
«Какой он родной для сердца этот далеко не совершенный наш „серединный“ мир!»
«Какое это счастье и невероятное чудо, что, прожив много дней в прекрасной, но не принявшей меня благодати, я вернулся назад всего через двадцать минут, отмеренных течением времени нашего „серединного“ мира!»
И грянул гром…
Пока гром не грянет, мужик не перекрестится.
(Знаменитая русская пословица)
Ошибочно думать, что пустота может быть абсолютной. В любой сколь угодно малой её частице всегда циркулируют потоки различных энергий и присутствует Вездесущий Вселенский Разум. Там сталкиваются в полёте частицы неведомых микромиров и ведут нескончаемый бой силы добра и зла.
Конечно, вне всякой природы вещей, существует такое введённое математикой понятие как «точка». В теоретическом смысле она не имеет ни площади, ни объёма. Но и она наполняет собою пространство в качестве места пересечения иных пространственных ингредиентов. Поэтому стоит ли удивляться тому, что из так называемой «пустоты» вдруг зримо появляется «нечто»?
Однажды такое «нечто» явилось передо мною, когда я всуе чертыхнулся. Известно, что Бога всуе поминать воспрещается, так как для Бога это оскорбительно. А чёрт всякому упоминанию рад. Я всуе упомянул его, а он, обрадовавшись, явился. Он вежливо постучал, попросил разрешения войти, представился человеческим именем и стал втираться в доверие.
Действовал он так ловко, что я и опомниться не успел, как он стал моим закадычным другом.
Он блистал каким-то старомодным лоском. Даже имя его мерцало такой же старомодностью, как и его манеры: Порфирий Никанорович Пафнутьев.
Те, кто наблюдал его со стороны, всячески меня предостерегали:
– Будь осмотрительней с этим «другом»!
– Неужели не видишь, что он весь сделан из лукавства?
– Доведёт он тебя до беды!
«До какой беды?» – не понимал я тогда, «пока гром не грянул».
*
И почему мы не такие умные, как потом, – шутят одесситы.
Этот вопрос я нешуточно начал задавать себе «потом», когда гром небесный заставил меня креститься и умолять Бога о спасении из беды, в которую втолкнул меня мой новоявленный «друг» – Порфирий Никанорович Пафнутьев.
*
– Друг мой Павел, Вы никогда не задумывались о том, Что некоторые положения «Библии» искажаются её «толкователями»? – пытливо уставился а меня немигающим взглядом Порфирий Никанорович. – Вспомните, например, о чём поведал Еве змей, соблазняя её дарами запретных плодов? В его речи были слова: «…в тот день, когда вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги…». Да, после этого змей добавил: «…знающие добро и зло». Но добавление это относилось только к качеству богов, которых змей называл всегда «знающими добро и зло», а не к тому, какое качество открывается с вкушением запретных плодов.
У вкусивших запретных плодов, по тем словам змея, откроются глаза, и они станут, как боги.
Это значило, что им откроются знания, доступные только богам.
Это значило, что они смогут по воле своей творить небывалые чудеса (отделять свет от тьмы, создавать новые формы жизни, горы передвигать…).
А о чём вещают «толкователи» этого священного текста?
О том, что Адам и Ева, вкусив запретных плодов, познали только то, что в мире существуют «добро» и «зло»?
Но, во-первых, это ничтожно малая часть безграничных знаний богов, оставленная людям в наказание за их непослушание богам.
А, во-вторых, одно лишь знание о существовании в мире «добра» и «зла», не подкреплённое пониманием их сакрального смысла, создаёт много бед. И это тоже входит в наказание.
Люди сами начали доискиваться до понимания этих смыслов, доступных только богам. У каждого их искателя эти смыслы подменяются неразрешимыми клубками заблуждений. От этого возникает между людьми непонимание и вражда, в битвах за утверждение горестных заблуждений люди ломают копья, зазубривают мечи, реками проливают свою и чужую кровь.
Странное впечатление произвела на меня эта речь человека, по своему истолковавшего тот фрагмент известного библейского текста. Он излагал свою точку зрения так, будто знал всё наверняка, а слова змея произносились им подлинным голосом змея (!) Непонятно откуда появившееся во мне ощущение подлинности голоса коварного змея повергло меня в суеверный ужас и заставило поверить в истинность данного толкования.
Так я впервые столкнулся с воздействием хитроумного наваждения тёмных сил.
*
Вскоре оказалось, что разговор о запретных плодах с дерева из райского сада Порфирий Никанорович Пафнутьев заводил со мною не из праздности. Уже при нашей следующей встрече он вновь поднял эту тему, но уже с другой стороны:
– Вы, Павел, как большой специалист в области биохимии и как автор работы о возможностях расширения сознания с помощью некоего эликсира, разрабатываемого под Вашим руководством, могли бы добиться максимально возможного результата, обогатив этот Ваш эликсир тайными химическими компонентами, содержащимися в соке «запретного плода». В этом случае Ваш эликсир позволит раскрывать в человеке способности к восприятию божественных знаний…
И мне вновь показалось, что эту речь Пафнутьев произносил подлинным голосом того библейского змея, который погубил Еву и Адама.
И я вновь испытал суеверный ужас, который заставил меня безропотно подчиниться злой воле этого человека-змея (или змея в человеческом обличии).
*
Откуда он только взялся на мою несчастную голову этот, не к ночи его помяни, Порфирий Никанорович Пафнутьев (?!!).
*
Я, будто с цепи сорвался, увлекшись созданием эликсира, раскрывающего в человеке способности к восприятию божественных знаний. Мое сознание сузилось настолько, что я не способен был оценить всю степень гибельности этой враждебной для людской цивилизации цели. И в то же время, мой ум сохранял ту ясность, которая была необходима для невиданно трудного научного изыскания.
