скачать книгу бесплатно
– А теперь идите и не оглядывайтесь! Стоит вам оглянуться, как тут же потеряете мою благосклонность! – надменно заметила я, размышляя о том, как же все-таки трудно быть богом. Но если Гимней Гимнеич уже вошел в местный пантеон, то чем я хуже?
Топот удаляющихся ног оповестил меня о том, что народ здесь богопослушный и богобоязненный. Дождавшись, когда все уйдут, я выдохнула, раздавила чертову сороконожку резиновым шлепком и решила выждать время. Пока мои плевки сохли на топорной физиономии Гимнея Гимнеича, солнце нещадно выжигало степь, а орки готовились к встрече с настоящей богиней, я прикидывала, который час. Солнце изрядно напекло макушку, хотелось пить, но я терпела. Ну, думаю, можно идти и смотреть удобства.
Я побрела по тропинке и вышла к обтянутым шкурами шатрам, среди которых поднимались дымки.
«С милым рай и в шалаше, если милый – орк в душе!» – заметила я, делая грудь вперед, лицо посложнее, а взгляд еще суровей, рассматривая тотем привратника. Я ведь богиня? Богиня!
Стоило мне сделать шаг, как огромные зеленые горы мускулов двинулись в мою сторону. Морды лиц, которые можно считать таковыми по умолчанию, смотрели на меня как-то странно. И тут из общей зеленой массы вышел Вождь. Нет, определенно место жительства Николая, я буду обходить десятой дорогой. Рост у Вождя был под два метра, вес – минимум центнер, ширина спины была такой, что за ней свободно поместиться целый гарем. Он внимательно осматривал мои синие брови – наследие химического карандаша, мои волосы – последствие химического ожога, и лицо – отпечаток нелегкой жизни в вечном ожидании.
– Красавица! – прохрипел вождь, и … вы не поверите! … с грохотом комода, летевшего с пятого этажа, упал на колени. – Моя богиня!
Бог ты мой, да из него теперь не прост веревки вить можно. Тут кружок макраме открывать пора! Орки уронили челюсти, а потом по примеру предводителя дружно встали на колени. То, как орки умеют ронять клыкастые нижние челюсти, лучше не видеть, но им сама природа велела удивляться.
«О Боже, какой мужчина, подари мне машину! Как хочешь, бери рассрочку. Сдай почку! И точка!» – пропел мой Идеал, а я посмотрела на него с немым укором. Машину мне он никогда не купит. Да и не нужна она мне, если так посудить.
– Можно я прикоснусь к тебе, богиня! – прохрипел вождь, стоя на коленях. У орка была легкая колючая щетина, и он напоминал зеленый кактус.
Та-а-ак! С таким отношением я и сама подумываю здесь остаться!
– Все, что у меня есть, все что у меня будет, все чем я обладаю – отныне принадлежит тебе… Ты никогда не будешь ни в чем нуждаться, о моя богиня… Твое слово – закон для меня… – вождь стоял на коленях и смотрел на меня одним глазом. – Я убью за тебя любого…
Галя? А можно вопрос? Тебе точно-точно нужен этот замечательный орк? Просто он с каждой минутой становится все симпатичней и симпатичней. Если дело так пойдет и дальше, то он начнет мне очень нравится… Нет, конечно, он далеко не красавец, но…
«Зелененький он был! Представьте себе, представьте себе! Зелененький он был!» – развлекался Идеал, пытаясь отвлечь меня от мыслей о возможном кандидате на руку и сердце.
«Какая разница? Знаешь, что такое настоящий мужчина? Это когда одной рукой он беспощадно стирает врагов в пыль, а другой заботливо поправляет тебе одеяло!» – ответила я, мечтательно представляя кровавую лужу, оставшуюся от Оленя. Идеал обиделся и замолчал.
– Моя богиня… – прохрипел орк, прижимая свою голову к моей груди. Да что ты будешь делать! – Благодарю тебя за милость твою…
Я сейчас реально расплачусь. Огромный, зеленый, как Халк мужик с полуголым рельефным торсом и в кожаных штанах, стоит передо мной на коленях.
– Я пить хочу… – едва разлепив губы, прошептала я, поглядывая на орков. В тот момент, когда мне несли воду, я почувствовала себя хорошей тамадой, потому, что все племя чуть ли не подралось за честь наполнить для меня костяную чашу. Чаша была красивая. Из пожелтевшего человеческого черепа. Пить мне резко перехотелось о чем я тут же сообщила.
– Кто посмел оскорбить богиню? Кто поднес ей чашу из человеческих костей? – зарычал вождь, вставая на ноги. – Она не пьет, потому что ее это оскорбило!
Племя поежилось. С вождем явно шутки плохи.
– Прости нас, – вождь снова с грохотом упал на колени, глядя на меня своим единственным желтым глазом.
«А можно одним глазком взглянуть на богиню?» – стал вредничать мой ревнивый Идеал, но я его не слушала.
– Я покину вас ненадолго. Мне нужно уйти. Но я вернусь. Обещаю! – произнесла я, прея под своим леопардом.
– К твоему приходу мы подготовим лучшие дары! Мы устроим пир в твою честь! Возвращайся, моя богиня… – прохрипел вождь, бережно поднимая мою пухлую руку и прикладывая ее к своей морде. Стоило мне его погладить, как тут же стало понятно, что в его жизни было два праздника. День рождения и это чудное мгновенье. Еще немного и я начну завидовать моей «ждуняшке» белой завистью.
Я отошла подальше от юрт, чумов, шалашей, палаток, шатров… я точно не знаю, как они называются, и стала искать точку возврата. Точка возврата была аккурат в том месте, где унылыми, грубо вытесанными мордами на меня смотрел целый пантеон местных божков. Какая-то меткая птица оставила свой привет Гимнею, доставив мне морально-эстетическое наслаждение. Он стоял, суровый и уродливый, трогательно роняя белую слезу птичьего помета.
Через минуту я была в офисе и набирала номер Галины, которая, судя по разговору, готова была ждать хоть вечность. На такой быстрый результат она вообще не рассчитывала, поэтому попросила подождать. В пять часов она пришла. С сумкой. Судя по звуку, в сумке звенели банки с «купоркой», какие-то «подарки», а поверх все это было по-хозяйски проложено газетой.
– Ну что, Галя… Теперь ты – не просто Галя. Ты теперь – богиня! Тебя там на руках носить будут! В честь тебя, кого хочешь вырежут! – порадовала я «невесту».
– Эх… – напоследок задумчиво заметила Галя. – Из дерева – это хорошо… Колька-то недавно по-пьяни всю свою семью вырезал…
После отбытия «ждуняшки» у меня в запасе оставался час. Я подошла к зеркалу и стала думать над своим обликом. В голову лезли красавицы из кино, которые трепеща внушительными бюстами, театрально признаются в любви шикарным мужчинам. Грудь четвертого размера у меня получилась. Правда, выглядела она совсем не эстетично, обвиснув как уши спаниэля. Я тут же вспомнила про корсет. Да! Так намного лучше. Одежда у меня, кстати, получалась неплохо… Длинные ноги выглядели так, словно все комары в округе собрались ради коллективной вендетты, застав меня в коротких шортах. Ничего. Юбочкой прикроем. С талией я чуток переборщила. «Все целы?» – я устроила перекличку внутренним органам. «Да…» – сдавленным голосом ответили внутренние органы, чувствуя себя как в переполненной маршрутке. – «Не дыши, не ешь, не наклоняйся…». Прическа вышла что надо! Маркиза де Помпадур! Класс! А теперь надо что-то делать с лицом. Часы тикали, я мучилась… Нос никак не хотел становиться на законное место, один большой глаз сполз вниз, зато рот получился чувственный и симпатичный. Я посмотрела на свою физиономию и поняла, что даже чужой, решивший отложить свою личинку, побрезговал бы и поскакал искать себе другую жертву. Маска! Отлично! На моем лице появилась красивая маска, украшенная какими -то стразиками. О! То, что надо! У меня есть отличная мотивация ее не снимать. И есть замечательный повод не раздеваться. Даже два обвисших повода.
Скрипнула дверь, а я тут же приняла свой обычный облик.
– Нет… Нет… Это что? Прямо срочно надо? А до завтра потерпеть не может? Никак? – послышался знакомый раздражительный голос. – Да не кричи ты! Мать твою! … Я сказал мать твою и ее кота я сейчас никуда не повезу? У него заново отрасли? Мы его год назад возили кастрировать… А… другой… Тот сдох… Прости, не сдох, а умер… Хорошо.... Умер бедный котик… Сейчас я с Любовью решу вопрос… Нет! Ты меня не так поняла… Я никуда не …
– Ты че копаешься? – влетел в комнату разъяренный Гимней Гимнеич, зажимая трубку. – Ты время видела? Тебе особое приглашение надо? Одевайся быстрей…
Для супруги, отличающейся отличным слухом, информации было достаточно.
– Я не тебе! – рявкнул в трубку Гимней Гимнеич, глядя, как я принимаю облик таинственной незнакомки. -Это я своей Любови или Любви… Короче, Любе… Да не кричи ты! Я разговариваю со своей сотрудницей… Хорошо, я сейчас подъеду… Да… Повезем… Конечно, я уже еду… Мама ждет у подъезда? Минут через двадцать… Хорошо, через пятна…
– Приличные девушки на свидание всегда чуть-чуть опаздывают! – ответила я, шагая в портал. Прости, котишка… До свадьбы заживет…
Глава седьмая. Театр одной актрисы
Я знаю, это – обман, я все ловлю на лету.
Но не понятно, где конкретно поимели…
в виду!
Я прошла по знакомому дворцовому парку, поздоровалась с караульными у входа, которые тут же, бесцеремонно обсудили мой внушительный капот и аппетитный багажник, отмечая, что настолько щедро обласканные природой девушки давненько сюда не приходили. А по сравнению с недавней мадам, я вообще – красавица. Я не стала ставить их в известность, что скульптор-природа работая над моими формами, решила устроить себе отпуск на моем лице. Причем отдохнула она так здорово, что фотографий по вполне понятным причинам не делала.
– Ха! Я посмотрю, какой она будет утром выходить! – шепотом заметил один из караульных, когда я прошла в коридор. – Ваше Высочество! Хнык… хнык… Мы же еще встретимся? Да? Да? Скажите «да»! Я вас умоляю! Или как та блондинка, что рыдала под окнами!
Я смерила презрительным взглядом прислугу. Они явно недооценивают Любовь. Рыдать под окнами, с осознанием того, что социальный лифт застрял между этажами в тот момент, когда в спальне погас свет, я не собираюсь. «Это диспетчер? У вас тут социальный лифт застрял!». «Не паникуйте, сейчас мы вас спустим в моральный подвал».
Тайна, покрытая потом от волнения, уже поднималась по «социальным» ступеням, придерживая подол своего неудобного платья. Я чувствовала себя злым гением, вынашивающим план мести за то, что в бытность добрым и наивным ребенком лишился печенья по вине какой-то бессердечной твари, за что озлобился на весь жестокий и несправедливый мир.
Пройдя мимо зеркала, я посмотрела на себя. Судя по фигуре, я просто секс-бомба с часовым механизмом, который фиксирует почасовую оплату! И если бы за это еще и платили…Я расстроилась, почувствовав себя волонтером. Ничего, ходят же люди проведывать больных и немощных, помогают животным, собирают деньги на лечение? Вот и я иду к больному на голову принцу с благотворительным концертом, отрабатывать ремонт чужой машины.
Я постучалась в дверь, но створки неожиданно распахнулись сами. На меня смотрел голубыми глазами самый красивый и трезвый принц на свете. Принц был одет в тонкую белоснежную сорочку, белые, заправленные в красивые сапоги с тиснением, штаны. Аккуратно разложенные по плечам волосы намекали на то, что к свиданию готовилась не только я.
Если бы я не смотрела первую серию сериала под названием «Утро добрым не бывает», то, возможно, клюнула бы и повелась в сторону разврата. Но поскольку я помню первую серию наизусть, то мне предстоит плюнуть и понестись в сторону возврата.
«У любви, как у пташки крылья, ее нельзя никак поймать!» – распевался Идеал, с ненавистью глядя в красивые, равнодушные и бесстыжие глаза беспутного монарха.
«Птица обломинго! Дитя разврата! Птица обломинго! Нагадить в душу рада!» – мысленно пела я, предвкушая облом.
Принц промолчал, изображая восторг и изумление, а потом бархатным голосом, с нотками терпкого восхищения и легким взволнованным придыханием произнес:
– Я хотел поприветствовать вас… Но… Простите… Я боюсь спугнуть это чудное видение…Скажите, что вы – настоящая… Что вы – не прекрасный призрак… Неужели моя мечта стоит во плоти....
Он смотрел на меня таким тягучим, таким нежным взглядом, что если бы на моем месте была неискушенная Золушка, то она бы уже мысленно примеряла бы корону и прикинула в честь кого назовет венценосного первенца.
Опыт подсказывал, что передо мной – заслуженный мастер спорта по «запудриванию женских мозгов», почетный тренер нокаутированных любовью красавиц, многократный призер специальной олимпиады: «А пойдем ко мне! Я тебе дам померять свою корону!». Мою руку уже трепетно поймали и стали нежно целовать, пылко прикасаясь губами к моему запястью. Дворовой пёс, страдающий ничем не обоснованным человеколюбием, и то более разборчив в знакомствах нежели принц. Сосиско-гладильные отношения с дворовым псом, обитающим возле соседнего подъезда, и то развивались не так стремительно. Собака сначала меня понюхала, глядя на меня слегка недоверчиво, потом попробовала сосиску, а через день разрешила себя погладить, и вот уже после этого лизнула… Так что пока блохастый Шарик уделал принца со счетом три – ноль. Какая боль, какая боль. Шарик – принц, три – ноль. Так что если у меня выпадет шанс завести любвеобильного принца или взять себе домой бездомную собачку, я предпочту дать из милосердия. Шанс. Собачке. Обрести новый дом.
– Ах, мой бедный принц… – проворковала влюбленной голубкой я, глядя, как мою руку старательно вылизывают. Да! Да! И между пальцами, не забывайте, Ваше Высочество! Там больше всего микробов скапливается!
– Увы, я самый бедный принц на свете… Мне завтра придется просить прощения у моих друзей… – улыбнулся принц, усердно лобызая мою конечность. – Совсем недавно, я высмеял их, сказав, что любви с первого взгляда не существует… А теперь мне действительно стыдно перед ними, потому что любовь решила мне отомстить.
Понять, простить и отомстить! Да, Любовь решила тебе отомстить по полной программе!
– Я не про любовь с первого взгляда. Принц настолько беден, что не смог изобразить мне даже скромный букет цветов? – томно спросила я, глядя, как Его Высочество напряженно застыл на месте. Оп! Что-то пошло не так! В настроенной и годами обкатанной схеме «пришел, увидел, завалил» случился прокол.
– Я просто не люблю мертвые цветы… Красота, которая должна погибнуть, ради сиюминутной радости, это, конечно, очень романтично, но так жестоко, – выкрутился принц, тяжело вздыхая так, словно я не букет сорняков попросила, а шубу из ста одного далматинца! Причем, изъявила желание лично поприсутствовать на каждом этапе ее изготовления.
«Защитник природы! Как мило! – гадко улыбнулся Идеал, брезгливо брызгая на руки антисептиком. – Впервые слышу столь романтичное оправдание мужской жадности!»
«Мужикам на заметку! – усмехнулась я. – Любовь к природе не просто делает вас в глазах дамы утонченной личностью, но и прекрасно экономит деньги. Цветы? Нет, представляешь, какой урон природе нанесет сорванный букет? Меховая шуба? Да ты с ума сошла? Знаешь, сколько зверюшек, вот таких ути-малипусеньких, отдали жизнь, чтобы ты была самой красивой в этом троллейбусе? Машина?! Ты представляешь, как приблизит неизбежный апокалипсис в виде озоновой дыры твоя малолитражка? Золотое кольцо с бриллиантом? Да, давай опустошим земные недра… Ай-я-яй! Как тебе не стыдно! Ты совсем не любишь природу – мать твою… ».
– Моя красота требует жертв, – надменно рассмеялась я, в надежде, что маска не слетит, и жертвой моей красоты не падет главный защитник природы. Боюсь, что в этот момент он поймет, что природа не просто несправедлива, но и прекрасно умеет за себя постоять.
– Я сейчас же исправлюсь, обещаю… – Принц посмотрел на меня так, что, по идее, я должна забить на букет и тут же бросится к нему в объятия. – Утром вас ждет самый прекрасный букет…
Букет? Утром? Спасибо, не надо. Очереди, анализы, жалобное «доктор, а это лечится?».
– Утром? А кто сказал, что я останусь здесь до утра? Я такого не говорила! – удивленно возразила я.
Принц, скрывая досаду, прижал мои руки к своей груди. Чем конкретно было раздосадовано Его Высочество, я так и не поняла. Либо моей вредностью, либо своим проколом. Двойка! Сразу двойка! Либо Казанова и вправду страдает терминальной степенью экономности, либо на сто процентов уверен, что при виде его красоты, про цветы никто не вспомнит! Судя по всему, он был приверженцем стандартного рецепта: «Как правильно готовить девушку?» Берем килограмм лапши – обещаний, бросаем ее в кипящую страсть, комплименты добавляем по вкусу! Девушка готова!
– Я смотрю, что наше знакомство слегка не задалось… – озадаченно заметила я, изображая крайнюю степень разочарования. – Вы даже не удосужились узнать мое имя…
– Имена не имеют значения.... Я уже мысленно назвал вас Розой… – сладко заметил принц. – И, поверьте, это имя подошло бы вам куда больше, чем любое другое.
– И много уже цветов вы собрали? – с насмешкой осведомилась я, заправляя медальон в декольте. – На счет ромашек, маргариток и лилий, я не сомневаюсь. Меня интересуют васильки, нарциссы и ирисы.
– Все цветы померкли перед вами… – фальшиво и сладко заметил венценосный ловелас. – Вы – единственный цветок, который покорил мое сердце… Я теперь не знаю, что мне делать…
Принц склонился ко мне за поцелуем, которого явно не заслужил. Мне уже пять минут хотелось в туалет. Еще бы! Три кружки кофе! Если бы не «давай быстрее» в исполнении моего директора, то такого конфуза не было бы. А с другой стороны, медальон уже желтый. Пора сворачиваться. Кто ж знал, что мне сегодня придется еще и орка окучивать?
– Я вижу… – задыхался принц, снова пытаясь наклониться ко мне и поцеловать, – в… глазах твоих.... желание… Скажи… чего ты… сейчас хочешь … больше всего на свете…
Ай-я-я-й! Разве можно задавать такие вопросы девушке, выпившей три кружки кофе подряд?
–… не надо стыдиться… Это – естественно… – рука принца легла мне на талию и стала пытаться расшнуровать корсет, за что наглец тут же деликатно получил по рукам. – Дай волю своему желанию.... Откликнись на зов природы…
Джунгли зовут! Ой, как зовут…
– … давай сделаем это вместе… – принц с придыханием предпринял еще одну попытку расшнуровать корсет.
«Милый, все, конечно, хорошо. Наши отношения складываются изумительно, но мне нужно все, как следует обдумать!» – я прикидывала пути к отступлению в клозет.
"Просто скажи, что тебе нужно припудрить носик! – предложил Идеал. – И покажи, что конкретно ты собираешься пудрить! А потом беги вслед за Принцем. Он выведет тебя к санузлу!»
– Итак, Ваше Высочество… – надменно выдала я, выкручиваясь из объятий. – То, что я увидела, и то, что я услышала, меня сильно огорчило. Не принимайте близко к сердцу, Ваше Высочество… Бывает же такое, что друг другу люди не нравятся?
Принц смотрел на меня своими голубыми глазами, полными изумления.
– То есть ты хочешь сказать, что я тебе не нравлюсь? – в его голосе прозвучали очень нехорошие нотки мужской обиды.
– Вы так проницательны… – вздохнула я, понимая, то пережатый корсетом мочевой пузырь не выдерживает такого напряжения. – Вы .... мне… не … нравитесь!
– А если убрать это противное «не», то получится, что я вам нравлюсь, не так ли? – сориентировался опытный принц. – Давайте уберем это «не»… Выбросим его… Забудем о нем…
– Хорошо, забудем про «не», – сладко улыбнулась я. – Вы мне противны. Так лучше?
Принц отпустил меня, подошел к столу, расправив красивые плечи, а потом сел и стал писать, театрально вздыхая. Я стояла и ждала. Мне было любопытно, что он там царапает, но спрашивать я не собиралась. Не хватало еще проявить заинтересованность!
– Вам не интересно, что я пишу? – голосом, преисполненным отчаяния и безнадеги поинтересовался этот клоун.
– Мне абсолютно все равно, – пожала я плечами. «Быстре-е-е-е!» – взмолился мочевой пузырь. – «Кофе просится наружу!». Я взяла себя в руки, сделав заметку, что к свиданию надо готовиться обстоятельней. Если бы Гимней меня не подгонял, то представление растянулось бы часа на два, а тут даже не любовный роман получился, а так, рассказик. Теперь я поняла, почему Золушка поскакала домой со скоростью звука, теряя на ходу туфли… Я уже близка к этому.
– К Вашему сведению, о, жестокая красавица, я пишу предсмертную записку… – трагично заметил принц, что-то выводя на бумаге. – Я пишу о том, что не могу жить без вас. Пишу о том, что вы разбили мне сердце. Отвергли того, кто влюбился в Вас без памяти, без оглядки, с первого взгляда…
По законам жанра, я должна была броситься к нему с криками: «Не надо, ваше высочество! Только не умирайте! Я полюбила вас с первого взгляда!», на что, собственно, он и рассчитывает, бросая на меня короткие взгляды.
Прощание с жестоким и несправедливым миром затянулось, вполне оправдывая мои подозрения.
– Пишите, пишите, не буду Вас отвлекать. Я потом почитаю, когда вы умрете… – грустненько вздохнула я, прикидывая, что с кем -то этот номер явно прокатывал. – Если вы затрудняетесь, как пишется то или иное слово, я могу подсказать. Давайте сразу уточним. Вам какой гроб? Белый или красный? Вы обязательно укажите. Не забудьте про оркестр. Это важно. Можете сразу прописать репертуар. От полечки до мазурки… Напишите в конце, что вы извиняете меня за то, что я не буду присутствовать на таком важном для вас событии. У меня есть дела поважнее, чем ловить простуду на ваших похоронах…
Принц отложил перо, бросил бумагу на стол, выпрямился и скорбно взглянул на меня.
– Давайте, я сейчас проверю ошибочки. А то принц умирать собрался, а завещание с ошибками. Некрасиво… – хладнокровно заметила я, протягивая руку.
– Почему Ваша красота настолько бессердечна! – воскликнул Принц, хватаясь за сердце.
– Помните, смерть от сердечного приступа, самоубийством не считается. Так что берите в руки кинжал, а я пока сяду поудобней и посмотрю. Только умоляю. Не забрызгайте мое новое платье! – я мучительно села в кресло, прикидывая, что в случае удачной попытки самоубийства, мне не придется отрабатывать сверхурочные. – Ну что же вы? Вы при мне стесняетесь? Кстати, как предпочитаете умирать? Порежете себе вены? Учтите, лучше вдоль, чем поперек. Чтобы наверняка. Или проткнете себе сердце? А, может, вы малодушно, трусовато предпочтете яд? О! Веревка! Повеситься – это очень романтично. Висите вы синий, с высунутым языком… Я могу покачать стул под вашими ногами…
– Вам меня ничуть не жаль? – тихо спросил принц, закатывая глаза. – Неужели в вашем черством сердце не нашлось места для жалости… Я не говорю о любви… Хотя бы жалость к тому, кто влюбился в вас ни на жизнь, а на смерть…
«Интересно, сколько дур уже клюнули на этот трюк?» – скептически поинтересовался Идеал, закрывая лицо рукой.
– Я уже привыкла, что при виде меня мужчины кончают… – я прокашлялась, – жизнь самоубийством, поэтому для меня это – неотъемлемая часть свидания. Мне просто было интересно, хватит ли у вас мужества, как у моих предыдущих кавалеров раз и навсегда поставить точку в отношениях. Кстати, цветы вам на могилку я носить не буду. Я буду со страшной силой беречь природу…
И femme fatale в моем лице встала и, виляя бедрами, быстрым шагом двинулась к выходу.
– Постойте! – произнес принц, замогильным голосом, доставая кинжал и приставляя его к своей груди. – Я не шучу… Смотрите, как я умираю от самой жестокой любви на свете.
– Сердце немного ниже. О! Почти попал! А я пойду, посмотрю, есть ли у меня черное платье в гардеробе? Хотя… Я же на похороны не собираюсь, – брякнула я, не оборачиваясь и прекрасно понимая, что принц завтра об этом даже не вспомнит.
– Браво! Я просто в восхищении! – услышала я совсем другой голос. Я резко обернулась. На меня смотрел принц, только глаза у него были не голубыми. Их что? Двое? Может, меня разыгрывают два брата близнеца, один из которых страдает отсутствием мозгов, а второй – жесткой формой конъюнктивита.
В руках принца был кинжал, который он задумчиво повертел в руках, а потом со странной улыбкой положил на стол. На столе лежала «предсмертная записка», напоминающая детские каракули и попытки расписать ручку. Принц сел в кресло, закинув ногу на ногу, взял записку, перечитал ее, скривился, скомкал и выбросил.
