Казненная жена генерала дракона

Кристина Юраш

Казненная жена генерала дракона

Пролог. Дракон

Когда судья сказал свое последнее слово и свернул приговор, его голос растворился в реве обезумевшей толпы.

Меня прошиб холодный пот.

Женщина, которая стояла на эшафоте, была моей женой.

В голове – шум и гул, как после сильного удара.

Судья чинно сделал шаг назад, кивком головы отдавая приказ палачу.

В этот миг сам воздух наполнился зловещей нервной тишиной, похожей на сон.

Собравшиеся под деревянными подмостками люди затаили дыхание.

Я закричал. Словно дикий зверь, рвущийся на свободу: «Отойдите! Или я вас поубиваю!» – мои руки расталкивали возмущенную толпу, а я прорывался к ней, чтобы остановить это безумие.

Глаза собравшихся горели вожделением, жаждой зрелища.

Маг-палач в чёрном плаще и надвинутом на лицо капюшоне опустил руку в перчатке на растрёпанную голову Астории. В этот момент моя жена закрыла глаза.

Сорок шагов.

Сорок шагов до нее.

Лёгкие сжались. Мое дыхание стало прерывистым и тяжёлым, будто я не могу насытиться воздухом.

Тело Астории дрожало, как пламя свечи на ветру, а по щекам текли слёзы – слёзы боли, страха и безысходности. Я видел, как дрогнули ее хрупкие плечи, словно она представила, что сейчас будет.

Серое мешковатое платье трепал ветер, пытаясь выдуть из нее остатки жизни и самообладания.

Моё сердце стучало так быстро, что кажется, сейчас разорвёт грудь.

Тридцать шагов.

«Остановитесь!» – мой крик прорезал безмолвную тьму, прорвался сквозь толпу.

Я бросился к лестнице. Сердце бешено колотилось, будто вот-вот вырвется из груди.

Ещё несколько секунд, и я буду рядом, чтобы вырвать ее из лап смерти.

Десять шагов.

Каждое моё движение кажется тяжёлым и замедленным, будто я погружен во что-то вязкое.

Моя жена увидела меня. В её красивых, широко распахнутых глазах зажглась искра надежды. Она хотела что-то сказать, что-то закричать мне. Время словно остановилось, когда я был в пяти шагах от нее.

Время кажется растянутым. Мысли – мутными, как в тумане.

Мгновенная внезапная вспышка, и резкий, смертельный укол заклинания заставил ее дёрнуться.

Я вздрогнул. Всё решили доли секунды.

Её глаза расширились от ужаса и боли. Астория пыталась выкрикнуть что-то. Но крик оборвался, и её тело затряслось в агонии. Её лицо – обычно такое нежное, полное любви и спокойствия – было искажено страхом и последним отчаянием. Она поняла, что это конец. Глаза закатились, и Астория дёрнулась, словно в последней борьбе за каждую секунду жизни.

Остекленевший взгляд, застывший навсегда, посмотрел на меня, а тело безжизненно рухнуло на холодные доски, как марионетка, которой перерезали ниточки.

Внутри всё оборвалось. Всё изменилось за мгновенье.

Нет! – заревел я, понимая, что не успел на долю секунды. Если бы обернулся драконом, то я бы успел. Но тогда погибли бы десятки людей, собравшихся на площади… Старики, дети, женщины… Но сейчас мне было плевать на то, сколько людей бы погибло. Она была бы жива.

«Ура!» – разнеслось по площади.

Сотня голосов, наполненных диким восторгом и кровавой яростью, упивалось зрелищем. Толпа ликовала, как будто это победа. Как будто смерть самого дорогого для меня человека была их личным триумфом.

Я не помню, как отшвырнул от распростёртого на досках тела палача. Я бросился к ней, к её телу, лежащему на досках.

Внутри пустота. Звенящая. Холодная.

Астория лежала на подмостках, безвольно запрокинув голову. Казалось, что она просто спит. И это не грубые деревянные доски, наспех сколоченные для казни, а роскошная постель с мягкими подушками и пуховыми одеялами.

Не мог принять даже тень мысли, что моя жена мертва. Я упорно противился ей. Сердце сковал ледяной холод, будто смерть проникла и в меня. Я не мог поверить своим ушам, не мог заставить прикоснуться к лежащей Астории и почувствовать холод. Казалось, что пока я не прикоснулся к ней, она для меня еще жива.

Что-то внутри меня надломилось, когда я коснулся ее лица, не замечая криков осуждения и возмущения.

Моя жена мертва. Я не успел. Её казнили.

– Что она сделала, что заслужила казни? – спросил я, резко повернувшись к судье.

Глава 1. Дракон

Судья молчал.

– Меня полтора года не было в столице! Я был на передовой, где служил верой и правдой своей стране! – сквозь зубы произнес я, глядя ему в глаза. – И вот как моя страна мне отплатила?

Внутри меня бушевали обида и злость. Я чувствовал, как у меня напряглись все мышцы. Даже пальцы закостенели от бессильного желания разорвать кого-то на части.

– Господин генерал… Прошу вас. Выслушайте. Мы действовали в рамках закона! – попытался возразить судья. – Перед законом все равны!

– Там, в кровавом аду войны, я каждый день думал о том, что сражаюсь ради моей жены и моего сына! И эта мысль придавала мне сил, заставляла идти вперед! Я знал, что моя жизнь ничего не стоит, если с ними что-то случится! – задыхался я от ярости.

Мне казалось, что я ничего не слышу вокруг. Я все еще не пришел в себя после случившегося.

Один взгляд на распростертое тело жены вызывал внутри дрожь.

Тело.

Как же страшно звучит это слово.

Оно отзывается в душе пустотой.

Крики и вопли толпы вокруг казались далекими, все звуки сливались в одно глухое эхо. Мое сердце разрывалось, и я чувствовал, как внутри меня рождается неукротимая ярость.

– Кто посмел так поступить с ней? Кто посмел забрать ее у меня?

Мое сердце билось учащенно, кровь кипела в венах.

Еще немного, и моя ярость вырвется наружу. И тогда огонь пожаров достанет до неба.

Сложно поверить, что только что видел ее живой, а теперь всё.

Так же, как до последней секунды я не верил словам взволнованного адъютанта, ворвавшегося в штаб, словно ураган. Его глаза – полные ужаса и тревоги, речь сбивчивая, нервная.

«Господин генерал! Простите, что прерываю вас… И простите, что без стука… Но… Вашу жену собираются казнить! Через полчаса! Я только что случайно узнал об этом!» – его голос дрожал, а сам он пытался отдышаться. – «Мне по зеркалу сказали! Знакомые… Господин генерал… Это ведь не может быть правдой?»

«За что ее собрались казнить?!» – удивился я, когда смысл его донесения дошел до меня.

После замешательства, во время которого в голове пронесся целый вихрь мыслей, я наконец-то обрел дар речи.

Я смотрел на адъютанта, как на сумасшедшего.

«Я не знаю! Мне сказали, я передал вам!» – он бормотал, дрожа. – «Казнь уже началась!»

Я не помнил, как сорвался со стены крепости, как, уже падая, обернулся драконом, как расправил крылья и взял курс на столицу.

Время будто остановилось.

Слова о казни казались глупой шуткой, дурным сном. За что казнить герцогиню Моравиа?

Почему не предупредили?

Мне должны были сообщить!

Я вспомнил последнее письмо из дома, полное тепла, заботы и ласки, вспомнил, как прижимал его к груди, чувствуя, словно тепло чужих слов согревает мою душу. Оно было как глоток воздуха среди бесконечного удушающего кошмара войны.

“Наш Леандр сказал первое слово! Бикака! Я не знаю, что оно означает! Я пыталась у него узнать, но пока он не может показать мне бикаку!” – прочитал я.

Я не застал этот момент. Меня не было рядом.

У меня солдаты. У меня оборона. У меня долг.

Здесь, на Южной границе с Зирионскими землями, два года шла война.

Магия, которую практиковали бездумно, иссушила земли наших южных соседей. Теперь их страна напоминает пустыню. И сейчас зирионцы развязали войну ради того, чтобы захватить часть наших земель. Для них это вопрос выживания. А для меня – дело чести.

Все это пронеслось перед глазами за считанные мгновенья.

Я вспомнил, как увидел под собой толпу людей. “Если я не обернусь человеком, то начнется паника и давка!” – пронеслась мысль. Я приземлился и уже в человеческом облике бросился к эшафоту, на котором маячила хрупкая фигурка женщины.

“Может, не она?” – промелькнула в сердце надежда.

Я стремительно приближался.

Ошибка. Наверняка какая-то ошибка.

Но как только я приблизился, стало понятно. Это моя жена.

В голове звучали только одни мысли – о несправедливости, о боли, о необходимости действовать.

Хрупкие плечи Астории Моравиа тряслись. Ее темные волосы, обычно собранные в изысканную прическу, трепал ветер. Вместо роскошного платья – серое одеяние смертника. Вместо золотых браслетов – тугие веревки на руках.

Она дрожала.

А сейчас уже не дрожит.

Я стиснул зубы, проглотив комок, застрявший в горле.

Приговор приведен в исполнение! – прозвучал голос судьи. – Можете забирать тело! Присутствующие на площади взорвались криками, словно звери, ликующие в кровавой ярости: «Поделом ей! За её преступление!». Толпа праздновала смерть.

Их голоса сливались в радостный гул. Я слышал только шум в ушах, сердце сжималось от невыносимой боли.

Только что я был драконом, а теперь ощущал себя тенью, эхом того, кто когда-то был счастливым мужем и отцом.

Астория лежала без движения. Её лицо было бледным, глаза закрыты. Ее связанные руки лежали на груди, а тёмные волосы разметались вокруг грязных сапог палача.

Мои глаза наполнились слезами. Они катились по щекам, потому что только что я потерял всё. Все, за что сражался. Все, ради чего жил.

Ярость сменялась безумным ощущением пустоты и боли.

– Как вы посмели! – заревел я.

Судья трусливо сделал шаг назад, а палач в черном плаще – тот самый, что недавно нависал над беззащитной Асторией – спрятался за судью, словно боясь, что я разорву его на месте.

А я был близок к этому.

– Приказ его величества короля! – громко объявил судья, расправляя плечи, словно подтверждая свою власть.

Мир, в котором я жил, рухнул. Осталась только ее оболочка.

Я, разбитый и опустошенный, оказался наедине со своей болью и яростью, которая не находила выхода в словах.

Любовь, которую я чувствовал к ней, – это огонь, который никто не сможет погасить. Никогда.

Я осознавал, что больше не могу сдерживать ярость внутри. Что она дикой распирающей силой рвется наружу, пробегая узором чешуи по рукам.

– Так в чем ее обвиняли? – прорычал я, глядя на судью, который нервно сглатывал, избегая моего взгляда.

– В убийстве вашего единственного сына! – произнес судья, и его голос прозвучал устало и грустно.

Он опустил глаза.

– Мне очень жаль, господин генерал.

Глава 2

Я внезапно очнулась, словно вырвалась из глубокого забытья.

В голове царил хаос.

Только что я была в душном автобусе, слушала чей-то надоедливый икающий рингтон и злилась на водителя, который тошнил по дороге, будто мы с утреца на экскурсию едем, а не на работу спешим!

Говорят, что люди борются за место под солнцем. Неправда! Мы боролись за место под люком. И всякие «подлюки» не желали делиться приятными дуновениями прохлады, оттесняя нас глубже по салону. Подальше от живительной прохлады.

Я уже шесть остановок боролась с этим раздражением, прилипшей к вспотевшему телу блузкой, духотой и желанием выйти на свежий воздух, понимая, что до работы я доеду маринованной в собственном соку!

Скорость автобуса была настолько медленной, что я могла бы за это время сходить на пару неудачных свиданий, потом на одно удачное, выйти замуж, родить ребенка, состариться и даже умереть!

На мгновенье мои мысли зависли на слове «ребенок». Я представляла все эти игрушки, кроватки, первые шажочки, первое слово, детский лепет… Все это вызывало у меня восторг умиления.

Я глубоко вздохнула.

Я так хотела ребенка.

Ради этого я таскалась на нелюбимую работу, выплачивала ипотеку. Чтобы однажды стать мамой самого счастливого на свете малыша или малышки.

Я почувствовала, как у меня неприятно закололо сердце.

Поморщившись, я попыталась преодолеть эту боль. Подавить ее внутри.

Я вспомнила, что в сумочке были таблетки, которые я пила после начальственных нагоняев и нервных клиентов, которые считали, что менеджер по продажам – это девочка для морального битья.

Я пыталась достать шуршащий блистер таблеток, но мою руку зажало. Я никак не могла вырвать сумку из гущи людей.

Что ж мне так плохо? Казалось, воздуха вокруг нет, а я просто делаю вид, что дышу, хотя на самом деле даже вздох сделать не получается. Боль превратилась в иголку, которой кто-то колол сердце.

Лихорадочно я попыталась сделать глубокий вдох, в надежде, что получится, но не смогла.

Последней моей мыслью было то, что, если я опоздаю минут на двадцать, меня же не казнят? Не так ли?

Все как-то странно завертелось, и вуаля! Я очнулась лежащей, вдыхая прохладный ветерок. Мне тут же полегчало. Сердце больше не болело. Я даже вздохнула, пытаясь убедиться, какие чудеса с людьми творит свежий воздух.

Сквозь туман я услышала чей-то голос – низкий, холодный, торжественный, с нотками триумфа:

– Приговор приведен в исполнение! Подсудимая мертва!

О как!

Голос раздался в голове, как противное эхо.

Я пыталась прийти в себя. Пока вокруг была лишь темнота, шум и гул. Казалось, что я не в своём теле и не понимала, где нахожусь. Но еще сильнее я не понимала, что происходит вокруг.

А происходило что-то явно нехорошее!

Медленно я разлепила глаза, понимая, что лежу и смотрю в голубое небо. Я приподняла голову, осматриваясь и рефлекторно пытаясь найти рукой свою сумку, в которой лежали документы, телефон, таблетки и духи, которые стоили как крыло самолета.

Только сейчас до меня дошло, что я лежу не на тротуаре, а на каких-то досках. Я попыталась поднять голову, но тут же удивленно покачнулась, видя длинную темную прядь волос на своем лице.

Не порядок!

У меня отродясь волосы ниже ушей не отрастали! И вообще, я – светленькая…

Я тряхнула головой, убедившись, что волосы мои! Ой, то есть не мои! Но почему-то растут на мне!

– Она виновна! Пусть заплатит! – слышались голоса.

– Смерть! Она заслужила!

Ну и мерзкий голос у этой дамочки, которая сейчас орет!

– Такие, как она, не должны ходить по земле!

В первую секунду мне казалось, что я – это кто-то другой. Кто-то, кто попал в самую гущу событий, которых не понимает, но уже побаивается.

Только я приподнялась на локтях, озираясь, как цыпленок, который только вылупился из яйца, как увидела целую толпу с побледневшими и очень недоброжелательными лицами.

Люди смотрели на меня, а я на них. Голоса притихли. Одеты все были странно. Как-то уж больно старомодно.

Крупный, немного одутловатый мужчина лет пятидесяти в костюме, словно с маскарада, стоял и смотрел на меня с изумлением, выронил себе под ноги какой-то свиток.

Рядом с ним застыла зловещая фигура в капюшоне, похожая на смерть. Та часть лица, которая была доступна взгляду, была белой, как мел. Мужик в костюме смерти поднял свою руку, словно уставившись на свои пальцы и ничего не понимая. По его пальцам пробежали голубые искры.

Так, пока ситуация не прояснилась. Я в незнакомом месте, среди явно незнакомых людей. Все вокруг такое непривычное.

Интересно, а что они так на меня уставились? Что им от меня нужно?!

Глава 3

И тут я заметила незнакомца. На его руках был странный узор из чешуи, а глаза горели серым светом.

Его красный мундир сразу же привлек мое внимание. Я вообще люблю военных, но от роскошного вида этого красавца стало жарко, и захотелось обмахиваться рукой, как веером.

Боже мой! Это ж какого он роста!

Блин! У меня дух аж захватило от того, насколько он мощный.

В этот момент он обернулся и замер. Узор чешуи пропал, глаза стали обычными, человеческими.

Незнакомец возвышался надо мной, заслоняя солнце, высокий, статный, в мундире, с широкими плечами и изумленным выражением побледневшего лица. Его волосы – темные, блестящие, слегка растрёпанные, придавали ему немного бунтарский вид. Его лицо – с поразительно правильными чертами лица, с выразительными темными бровями и холодными серыми глазами – вызвало у меня легкое замешательство.

Его губы были тонкими, чуть сжаты, словно он привык скрывать свои чувства.

Мощная фигура, обтянутая мундиром, излучала власть и решимость, но в его взгляде я заметила оттенок растерянности, будто он тоже не понимает, что происходит.

Незнакомец смотрел на меня так пристально, будто пытался понять, кто я или что я вообще такое?

Толпа за его спиной пришла в себя и начала кричать, визжать, требовать крови. Я бросила на нее возмущенный взгляд, мол, люди, вы чего? С ума посходили? Добрее надо быть! Добрее!

Злобные крики сливались в бесконечный хор ярости, недовольства и страха.

Я посмотрела на свои руки, потянула длинные волосы за прядь, чтобы понять, откуда у меня такая роскошь? Нет, мне не показалось! У меня почему-то были длинные и темные волосы!

Сомневаюсь, что шампунь с надписью: «Способствует быстрому росту волос», который я купила два дня назад, мало того, что отрастил их ниже плеч, так еще и покрасил!

Я почти физически чувствовала ненависть, которая окружала меня со всех сторон.

Меня охватило ужасное ощущение – я не знаю, кто я, что я, и почему все так ненавидят меня.

Я разглядывала незнакомца в мундире. Враг он мне или человек, которому я могу доверять? Ненавидит ли он меня? Или он просто часть этого безумия?

Я хотела что-то сказать, но слова застряли в горле.

Мое сердце колотилось в груди, и я чувствовала, как пульс бьется в висках. Вся эта сцена – словно из другой реальности, из какого-то фильма.

Как сон, из которого хочется проснуться, но который не отпускает.

В этот момент я увидела, что красавец падает передо мной на колени, обнимает меня и… целует. Мммм! Я даже не ожидала такого продолжения.

«Ты жива, жива!» – слышала я голос, а поцелуи покрывали мои щеки под крики осуждения. – «Ты… жива…».

Незнакомец целовал меня с таким исступлением и обнимал так, словно потерял меня навсегда. И это вызвало внутри меня чувство волнения. Ни один мужчина в жизни так не обнимал меня! Ни разу!

В этот момент я передумала признаваться в том, что я не какая-то там Астория. В такие моменты если в чем-то и признаваться, то только в любви!

– Ее вина доказана, господин генерал! – произнес изумленный толстяк с бумагой в руках, указывая на меня пальцем. – Ваша жена Астория Моравиа убила вашего сына, узнав о вашей измене!

Глава 4

“Погодите! Так вот этот мужчина красоты неземной – мой муж? Ого!” – удивленно пробормотала я своим мыслям, чувствуя, как сердце будто отказывается слушаться. Оно явно сошло с ума от таких новостей.

– Что? – произнес красавец, взглянув на толстяка с таким выражением, словно сейчас умножит его на ноль, – вы серьезно? Или это шутка какая-то?

– Господин генерал! – резко вмешался толстяк, набрав воздуха в грудь. – Я говорю вам правду! Вашу жену в ночной сорочке, с растрёпанными волосами и окровавленным ножом в руках обнаружили слуги. Они тут же вызвали стражу. В кроватке вашего сына тоже была кровь. Экспертиза показала, что на кинжале и в колыбельке кровь дракона. На полу нашли письмо от анонимного доброжелателя, который утверждал, что вы изменяете жене и у вас есть другая семья.

– Стоп! – перебила я, чувствуя, как внутри все сжимается от возмущения. – Я никого не убивала! Я вообще не способна на убийство! Я даже пауков, хоть и ненавижу их, но честно выношу на газетке из квартиры в сторону ближайшей клумбы. Разве что деньги на первое время не даю и тормозок не заворачиваю. А тут – мне про убийство! Ребенка! Да я бы в жизни никогда бы не подняла руку на ребенка!

Все смотрели на меня, а я пыталась подобрать слова, чтобы объяснить, что никаких детей я не убивала.

– Астория! Где наш сын? – спросил тот красавец, которого толстяк назвал господином генералом, а я понимала, что про сына ничего не знаю. У меня как бы вообще нет детей!

– Господин генерал, тело ребенка не было обнаружено, – тут же произнес судья. – Следствие предполагает, что ваша супруга, находясь в крайней степени отчаяния и безумия, просто спрятала или уничтожила его тело магией, чтобы сделать вам еще больнее!

Несколько секунд генерал смотрел мне в глаза. Я настолько растерялась от этих подробностей, что даже не знала, что ответить!

– Я в это не верю! – резко произнес генерал, нахмурив брови. – Астория на такое не способна!

Я почувствовала прилив благодарности к этому красавцу, которого все называли господином-генералом. При мысли о том, что у меня такой муж, я даже немного себе позавидовала.

– Увы, господин, – сказал толстяк, глядя прямо на меня, – я сам не поверил своим глазам, когда увидел материалы дела. Она сжимала нож, на котором была кровь вашего сына, и была в состоянии помешательства.

Тем временем толпа пришла в себя от изумления и стала недовольно роптать.

– Как ей удалось выжить? – донесся рокот из толпы, которая с явным возмущением пялилась на меня. – Так нечестно! Мы требуем ее смерти! Ее не казнили, потому что она – жена генерала Моравиа?!

За спиной моего мужа раздались уверенные шаги. На сцену гордо вышла женщина в оранжевом платье и шляпке с пером. Она была худой, с морщинистым лицом, похожим на лица тех бабушек, которые сделали себе удачную пластику и издали их можно было принять за внучек. Волосы у нее были светлыми, почти соломенными, а глаза светло-карими. В них полыхал огонь ненависти.

– Господин судья! – произнесла дамочка с чопорным достоинством. Толпа притихла. – Я – Лоли Гарднер, председатель женского общества благочестивых матерей! Как это понимать?! Я требую казнить убийцу второй раз!

– Что?! – я обалдела. Казнить второй раз? Вот сейчас мне стало страшно, как никогда!

Обстановка накалялась, голос за голосом выкрикивал в мой адрес проклятия, а сердце мое сжималось всё сильнее: как так вышло? Почему меня обвиняют? Почему я должна отвечать за то, чего не делала?

– Госпожа Гарднер, – мягко, но твердо произнес судья, – прошу вас, успокойтесь. Да, такая ситуация у нас впервые! За все время моей службы мертвые еще ни разу не оживали. В законе ничего про это не сказано про повторную казнь, поэтому я сейчас отправлю гонца к его величеству, чтобы тот принял решение по этому вопросу.

Он что-то сказал неприметному мужчине, который стоял внизу. Тот бросился прочь, а судья сделал глубокий вдох.

– Прошу сохранять спокойствие, господа и дамы! – чинно произнес судья, поднимая вверх руки, чтобы успокоить собравшихся. – Сейчас его величество все решит!

Глава 5

– Разве его величество не вынес приговор?! – задыхаясь, произнесла Лоли Гарднер, делая шаг вперед. – Разве он не приговорил ее к смерти?!

Вслед за Лоли Гарднер поднялось еще десять женщин с одинаково возмущенными лицами. По взгляду каждой было видно, что они мысленно плюнули мне в лицо. Дамочки были одеты в причудливые разноцветные платья и почти одинаковые шляпки с перышками, создавая картину яркого, шумного шествия.

– Чего вы ждете?! – раздраженно выкрикнула Лоли Гарднер, заставляя меня все больше и больше недолюбливать ее.

Она повернулась в сторону собравшихся людей, губы задрожали, и ее лицо изменилось. Оно тут же стало грустным, а она достала из рукава платочек.

– Нет более страшного преступления, чем убийство ребенка его собственной матерью! – громким голосом, обращаясь не столько к судье, сколько к толпе, заявила Лоли Гарднер, теребя кружевной платок и прикладывая его к уголку глаза. – Маленький лучик света, сокровище семьи… Есть столько семей, которые молят о ребенке, как о чуде! И готовы все отдать, чтобы их дом наполнился топотом детских ножек.

Она всхлипнула, утирая слезы платком.

– Госпожа Гарднер, – раздраженно произнес судья. – Успокойтесь! Сейчас его величество примет решение! Я понимаю ваше возмущение, но приказ его величества…

– Я вижу этого малыша. В минуту страха он бежал к ней с криками: «Мама! Мамочка!» Он любил ее всем детским сердцем! Он доверял маме! Она была для него целым миром! И в этот момент мать, рука которой, казалось, была создана для того, чтобы гладить и ласкать малыша, вонзила нож в его маленькое, любящее сердечко! – едва ли не закричала Лоли, а из ее глаз брызнули слезы.

Я видела, как Лоли задыхалась, а толпу зашатало. Казалось, сейчас толпа озвереет окончательно и сметет все на своем пути!

Лоли Гарднер сделала глубокий вдох и опустила голову, словно пытаясь собраться с силами.

– Успокоилась! – резко произнес мой муж, видя, как слова Лоли задевают толпу за живое.

– Я представляю его расширенные от ужаса глаза! – шепотом, будто бы в невысказанном ужасе, произнесла Лоли, а толпа притихла. – «Мамочка! Мне больно!»… Он даже не успел понять, – задыхалась она, словно каждое слово давалось ей с трудом, – не успел осознать, что случилось… А потом, в последнюю секундочку своей короткой жизни, он понял самое страшное! Что мама, его любимая мамочка, только что лишила его жизни! Сколько матерей умирают, чтобы защитить своего ребенка! Но не Астория Моравиа!