скачать книгу бесплатно
Хотя, это даже к лучшему: а то, как она объяснит ему ее столь странную встречу со своим бывшим… Из-за которого они не могли сблизиться столько лет. Поверит ли он в случайность? А сама бы она поверила?
Ответ был очевиден.
– Хорошо, – бесцветным голосом ответила она. – Вернешь Эду кейс – и дело с концом. Ты и так принес слишком много горя нашей дочери… Хотя ты уже давно позабыл, что Валерка и твоя дочь! – резко проговорила она и, немного помолчав, уже совсем тихо добавила: – Хочешь ты этого или нет…
Сжав кулаки, он вышел во двор… Покурить… Как будто курево было ключом к решению всех проблем…
Кого он сейчас ненавидел больше: Снежку, себя или сигареты?
Но эти пронзительные слова – как удар хлыста… Как неоконченная дуэль из прошлого, которая провоцировала…
Провокация удалась…
А сигарет почти не осталось.
«Нет, ну точно стерва! Ну как всегда!»
«…Ты забыл? Валерка и твоя дочь тоже, хочешь ты этого или нет!»
Кого ему обманывать? Себя?
Он помнил.
Он помнил, как сначала хотел. Потом не хотел. Потом – снова хотел… И никак не мог решить… Быть ему отцом или нет… Он так боялся ее обидеть. А, еще больше – потерять.
И наконец стало совсем поздно… Стало поздно всё…
«Мне было двадцать – я был дурак!» – и даже сейчас понятно ему было только лишь это…
Но дурак, любивший ее до безумия. И так же сильно ненавидевший. А потом снова любивший…
Такое бескомпромиссное нетерпение сердца… Когда тебе нужно всё и сразу…
А главное – быть всегда вдвоем. Всегда. И только друг для друга.
Они даже обменивались футболками и свитерами, если расставались до вечера, – чтобы не было так одиноко. Чтобы чувствовать близость… каждый прожитый врозь миг… Чтобы иметь возможность касаться… Чтобы вдыхать аромат этого волшебства не переставая…
Впереди была целая жизнь! Неужели этого мало?!
В тот вечер они орали друг на друга, как ненормальные:
– Я не виновата! Я не специально!
– Нет, я всегда знал, что ты чокнутая! Ты еще в школе портила мне жизнь!
– Я?! Да это ты таскался за мной…
Они чуть не подрались.
Причиной всему была ее беременность.
– Чего ты орешь на меня?! Я что, сплю не с тобой?!
Но Филипп был в бешенстве:
– Ты обещала… Ты говорила…
– Мне тоже не сто лет! – у Снежки уже началась истерика. – Мне тоже двадцать! Но я ведь уже сделала аборт! А если у нас потом не будет детей?
…Даже спустя столько лет Филя хорошо помнил, как она вдруг замолчала, словно внезапно осознав смысл сказанной фразы…
И как он словно оглох от внезапно наступившей тишины.
Его крик сиротливо повис в воздухе и, удрученно смолкнув от заставшего его врасплох безмолвия, он растерянно наблюдал, как ее глаза беспомощно наполняются слезами, – раздосадованно понимая, что снова и абсолютно сражен ее беззащитностью…
…Вся такая трогательная, со спутанными прядями влажных волос и закутанная в мохнатое банное полотенце, еще не успевшая обсохнуть после душа…
Она была всё так же одуряюще желанна…
Ну зачем? Зачем он устроил эти дурацкие разборки?! Ведь всё равно никогда и ни за что не сможет без нее…
…Но что сделано – то сделано.
И вот теперь, потрясенная его такой необъяснимой жестокостью, она ошарашенно смотрела на него, поверженно и пристально, словно пыталась понять: тот ли это мужчина, которому она однажды доверила свое сердце?
Такой невероятно злой, с копной густых черных волос, нервно им взлохмаченных, под стать грозному взгляду – категоричному и негодующему, словно она совершила нечто ужасное, чему нет и не может быть прощения…
…Был август. Почти полночь.
В раскрытое настежь окно врывался темно-сиреневый закат, весь изрезанный небрежными рисунками разорванных яркими бликами, непонятно откуда налетевших туч, которые всей своей тяжестью нависали над крышей их многоэтажки, замерев в душном сумеречном мареве.
Казалось, что даже время вокруг них остановилось, опешив от такой невероятно глупой ссоры, и недовольно хмурилось, разочарованно пожимая плечами: что за блажь? И как только вам не стыдно?
Но всё без толку – они не слышали, взрывная смесь непримиримых эмоций лишала последних капель рассудительности.
Глаза в глаза – как око за око.
И лишь только когда догорающая сигарета больно обожгла его пальцы, Филя, словно очнувшись от охватившего его приступа бешенства, быстро затушил окурок и уже примирительно привлек Снежку к себе.
–… Люблю тебя… – Он, как всегда, сдался первым – ведь это просто невозможно – так долго спорить с этими зелеными глазами. Особенно сейчас, когда в них так призывно отражались и тут же гасли лучи догорающего за окном заката…
Но натянутая, точно струна, Снежанна упрямо не желала мириться, полная исступленного отчаянья. Теперь злилась она и, не в силах побороть обиду, грубо оттолкнула его от себя – ресницы воинственно взметнулись вверх, слёзы пропали.
Она была готова сражаться – дальше и до конца!
«Я кто, по-твоему? Бесчувственная матрешка?!»
Она негодовала, и, казалось, по комнате уже летали электрические разряды, только зажги спичку – и всё!
Но сверкнула молния – ярко, точно вспыхнули тысячи свечей… так кстати напугав ее нереально громкими раскатами уже вовсю сотрясающего сонный город грома.
Словно сами небеса вдруг решили угомонить эту взбунтовавшуюся красотку, заставив ее привычно искать защиты в родных объятьях… и, доверчиво прильнув к Филиной груди, она наконец послушно замерла, вслушиваясь в его ровное, спокойное дыхание.
… А через мгновенье Питер накрыла гроза…
…И зачем только он всё это помнил?
Даже то, как потом стало совсем темно, и они еще крепче прижались друг к другу. И как он хотел сказать ей что-то еще, но Снежка, поспешно зажав ему рот своей ладонью, умоляюще прошептала:
– …Молчи…
…И как он не дал ей договорить… А просто целовал, целовал, целовал…
…Полотенце упало.
Вот это и было началом, похоже, теперь уже навечно замкнутого вокруг них круга. Ведь даже сейчас он безумно желал лишь одного – еще хотя бы раз вдохнуть аромат этой женщины…
А ведь ему уже тридцать семь!
…Но он по-прежнему находился там – внутри этого очерченного ими когда-то периметра…
Однажды… когда им было всего пятнадцать…
Он так спешил к ней… а она оттолкнула его…
Впервые…
Так раздраженно и так грубо…
…Но что он сделал?
…Чем обидел?
… Она стояла перед ним – всё такая же…
И он никак не мог понять почему. Отчего такая перемена?!
Или она злилась от того, что он так долго не приезжал? Но он просто не знал, куда ему ехать!
А еще его мать в отпуске – и не спускает с него глаз… Провались оно пропадом, это лето! И, дача…
А девиз maman на ближайшие недели: «Отдых – это главное: остальное подождет…» – просто без комментариев… Она была полна планов… И что он мог?
И ей еще нужно было как-то объяснить, зачем ему так срочно нужно в город… Предвкушая ее неизбежный вопрос: «Неужели это так обязательно?», Филипп лихорадочно продолжал искать причину для этой поездки… Но она никак не находилась…
Он же обещал Снежке хранить в тайне то, что произошло, особенно последствия… Поэтому и медлил…
А еще каждый вечер мотался в соседний с их дачей поселок, отстаивал длиннющую очередь к старой телефонной будке… Чтобы позвонить ей на домашний, пытаясь разузнать, где же она…
Но ее отец упрямо твердил ему в трубку лишь одно:
– Ее нет… – и отключался.
«Господи! Как она? Что с ней?» – они ведь договорились встретиться только после того, как всё хотя бы немного уляжется…
Прошла неделя, а известий от нее так и не было. И Филе хотелось верить, что буря уже миновала.
Будь что будет… Уже всё равно…
И он двинулся в путь по наитию, решив всё-таки искать ее за городом…
И нашел…
…Вначале она так обрадовалась… А потом… оттолкнула.
Внутри него всё замерло – и он непонимающе смотрел на нее… С застывшим во взгляде вопросом….
Но Снежка твердо решила, что никогда и ничего ему не расскажет…
… О таком с мужчинами не говорят… Он никогда не поймет ее… Не поймет, что она реально побывала в беде… И так же реально узнала, что такое одиночество, оставшись совсем одна. И в один короткий миг стала старше него на годы…
– …Валентина Петровна, – безапелляционно констатировала гинеколог. – Ваша дочь беременна…
И красивое лицо ее матери мгновенно осунулось, словно всё то прекрасное, чем была наполнена ее жизнь, вдруг потеряло всяческий смысл…
«Беременна» … Как спущенная вниз гильотина… Как абсолютный конец. Как крах. Как безвозвратно выпущенная стрела.
И Снежка отчетливо видела, как, с трудом поборов охватившее ее ощущение ужаса, мать лишь пристально взглянула на нее, затем так же молча поставила свою подпись на необходимых документах и, сдержанно попрощавшись с врачом, вышла из кабинета…
У обоих перед глазами стоял образ мужа и отца…
Этот красивый восточный мужчина… Художник. Посвятивший себя искусству…
Принципиальный. Категоричный. Воспитанный в строгих традициях…
Страшно было даже представить, что будет, если он обо всём узнает!
И это его дочь?!
Его любимая ненаглядная дочь?!
Докатилась до такого?!
А мать?! Куда смотрела она?! А еще педагог!
И этот сопляк – абсолютно неподходящая партия для его красавицы-дочери! Неужели это понятно только ему?!
Просто всем плевать на репутацию семьи! Безответственные!
