Бойся мяу

– Ну, может быть, потому… что от них отец ушел… Давай, пока.

Он махнул рукой и побежал.

– Пока! – крикнул ему вслед Женя. И посеменил домой.

* * *

– Конечно, Жека, все с ним в порядке, – усмехнулся Коля, когда Женек спросил, не приключилось ли чего с Денисом ночью. – Ой… Ты это… не против, что я назвал тебя «Жека»?

– Лишь бы не Жендос.

Они уселись в тени берез на зелень, еще помнящую топот их ног. Зелень, что повыше, на ветвях – неприкосновенная и вольная, – спасала от жары: дождя не было со дня их приезда, точнее – пришествия. Да ветер неуверенным гостем, забывшим адрес, блуждал по улице. Мяч был здесь же, но ребята ждали Митю.

– Не, «Жека» – это как-то… по-деревенски, – передумал Колька. И повеселил Женька: а где же они, если не в деревне. – Давай, может, «Жэк»?

– Вполне себе, мне нравится.

Жэк – это сразу ясно, что парень. А Женя и Жека – поди разберись.

– У них был Ночной Огонек, – начал непонятно Коля после короткого молчания. – У Дэна с его приятелями. Ночные посиделки у костра. На берегу озера в километре от деревни. Клевое, между прочим. Это вчера, а еще, бывает, в лесу, который так-то не лес даже, а сад. Но это когда с девчонками. Типа свидание. А если только пацаны, то намного круче.

Он зачем-то сделал паузу, мол, точка. Когда, по всему, больше напрашивалось двоеточие.

– То есть? – подыграл Женек. Да и не сложно: в самом деле-то интересно.

– Залезают в заброшенные дома и так же сидят, в центре – огонь, а вокруг ночь и призраки. – Глаза Кольки загорелись.

– И они их видели? – Призраки занимали Женю куда больше, чем какие-то свидания. Особенно теперь, после знакомства с Человеком-Пальто.

– Слышали, – нарочито загадочно произнес Коля. Чувствовалось, как опасается, что он ему не поверит: что-то там услышать это совсем не то же самое, что увидеть воочию.

– Классно, – успокоил его Женька, и тот обрадовался. – А ты сам… слышал? Или…

– Нет, Дэн меня почти не берет на Огоньки, да и мама против. Я был там один раз только, когда еще папа… Он тогда отпустил нас вдвоем, но они как назло сидели в ту ночь на опушке сада. Ну и ладно, Дэн мне все равно потом обо всем рассказывает.

– Прям обо всем?

– Конечно, – без колебания заверил Коля, и щеки его под веснушками порозовели. – Мы с ним как лучшие друзья.

Женек сразу вспомнил Катю. Но они-то с ней почти одного возраста.

– А сколько Денису лет? То есть… он же прям взрослый… кажется.

– Да нет, на два года всего. Ему шестнадцать, мне, кстати, четырнадцать. – Колька вопросительно, с некоторой неловкостью во взгляде, покосился на Женю.

– Ну, мне осенью тринадцать будет.

– Хочешь тетрадками школьными поделюсь? – улыбнулся старший из двоих.

– А ты у Дэна домашки или контрошки списывал? – ответил тем же младший.

– Да так, раза два-три.

– Я тоже. У сестер.

Они коротко посмеялись. И их хохотки будто подлетели и рассыпались нежным шелестом между зазубренных листочков. Березы тянулись высоко, но и они, кажется, еще не завидели Митьку. С веселым дребезжанием мимо промчался велосипед, на сидении подпрыгивала девочка, ее кудряшки пружинили тоже и ловили ветер. Следом по второй колее проехал другой двухколесый, его педали старательно накручивали худенькие мальчишечьи ножки в синих в белую полоску кроссовках.

– Не так быстро, Костенька! – вдогонку им донесся женский возглас.

– Ну где Митя? Чего он так долго? – разбуженный этим криком Женька глянул в конец улицы.

– Ему так-то из другой деревни три км бежать, – отозвался Коля.

– Да? Я думал, он отсюда.

– Да у него все запутано, – дернул плечами Колька.

– В смысле? – запутался и Женек. Тот посмотрел на него, видно, обдумывая, посвящать ли непосвященного, заслужил ли доверия городской. Женька хотел уже махнуть рукой, но Коля провернул это раньше:

– Ладно, – протянул он, – все равно кто-то расскажет. В общем, они вроде бы всегда жили в нашей деревне, но сейчас, несколько месяцев уже, здесь живет только его папа, а мама вернулась к себе, в соседнюю деревню. И Ушастый теперь, прикинь, полнедели живет с отцом, полнедели – с мамой.

– Ничего себе, – удивился Женя, – как в кино каком-нибудь. А как это… почему?

Коля снова пожал плечами:

– Не знаю, я к Митьке не приставал. Но все в деревне только и повторяют – неурядица. Видимо, она и есть.

Женька кивнул. Хотя казалось, это тоже новое непонятное слово – неурядица, – но все-таки не совсем. Когда-то где-то оно встречалось ему точно: он поймал себя на том, что в нем хранилось и в эту секунду всплыло ощущение, неотделимое от этого слова. Оно было из тех незнакомых слов, которые не веселили, а пугали и даже делали больно.

– Смотри не проговорись Мите, что я рассказал, – предупредил Коля, хоть и отвел тут же взгляд.

– Да я тоже не собираюсь к нему с этим приставать, – заверил Женек. Совершенно искренне, но все равно, конечно – он это чувствовал, – ему было интересно, что же у них там приключилось.

– Вот и хорошо. – Колька поднялся и выглянул из-за дерева. – Нет, в натуре, где он?

Женя встал рядом. Он был ниже ростом, да и зрение далеко не единица. Но он тоже принялся старательно искать глазами их вратаря. Вдали тарахтел трактор, медленно прибавляя в размерах и яркости синего. У соседнего дома бегала малышня. То тут, то там, поскрипывая, хлопали двери. Но Мити на этой широкой улице не было.

– Делаем ставки, через сколько минут на горизонте покажутся его уши, – сострил Коля.

– Две минуты, – подхватил Женька.

– Рискованная ставка. Тогда я… я угадаю эту мелодию с одной… минуты, – посмеялся тот.

Они не отрывали глаз от уходящей к северу улицы.

– Ясно, Женек, походу, впервые видит трактор, – прозвучало вдруг совсем рядом.

Ребята повернули головы: внезапно их стало трое. Митька ни с того ни с сего оказался тут же, стоял и глазел, словно тоже высматривал кого-то.

– Блин, Ушастый! – они рассмеялись. – Мы его ждем-ждем, а он гуляет где-то. Ты откуда свалился?

– Ничего себе! Гуляю? Я вам сюрприз хотел устроить. Вот в магаз забежал.

И действительно, в руках у него была искрящаяся пузырьками бутылка лимонада «Дюшес».

Треть газировки они выпили сразу. Пузырьки кипуче схлопывались во рту, дразня не останавливаться. Еще часть исчезла за полчаса игры: каждый то и дело подбегал к бутылке, которую пристроили у дерева в теньке, и, пока другой спешил за отлетевшим мячом, успевал высосать пару глотков. Даром игра была не менее жаркой, чем вчера.

Женя наконец встал на пути мяча, зажмурившись и коряво выставив руки, но удар отбил. И боль стерпел, она обожгла всего на секунду, а он убедился, что, в самом деле, несмертельно. Он же первым набрал пять очков, до которых, как условились, шла игра и до которых каждому из ребят оставалось по голу. Наступил перерыв, и в три жадных рта они осушили бутылку уже до дна.

– Жэк больше всех высосал, – отметил Колька, после того как поймал на язык последнюю каплю.

– Кто-кто? – удивился Митька.

А Женька замотал головой. Неуверенно и как-то испуганно. Будучи младшим в семье с тремя детьми, он часто слышал такие упреки. И всегда это было неприятным, даже если звучала правда.

– Женек, – объяснил Коля. – Мы придумал ему кличку. Жэк.

Митя посмотрел на Женю. Он слабо улыбнулся и пожал плечами:

– Я думал… Мне показалось, что я как и все выпил. Спасибо, кстати, очень вкусно.

Тот махнул рукой и обратился к рыжему другу, игравшему, подкидывая, с пустой бутылкой:

– А почему у нас нет крутых прозвищ?

– У тебя есть, – усмехнулся Коля и потянулся потрепать того за ухо.

– Пошел ты! – отскочил Митя и хлопнул его по руке.

– Да ладно, Ушастый, – улыбался Колька. Без издевки, но и не примирительно.

– А ты тогда Рыжий будешь. Рыжий-рыжий, конопатый! Что, нравится?

– А вообще без проблем, пожалуйста, – с готовностью согласился Коля. – Только слишком длинно для прозвища. Зовите меня Рыж! – провозгласил он, воздев руку с бутылочной палицей.

Даже Митя воодушевился, забыв про обиду:

– А меня тогда… М… ми… уша… Уш-ш… Уж! Ага! Зовите меня Уж!

– Ужик? – с улыбкой предложил Рыж.

– Нет уж! Уж и только Уж! Иначе будешь у меня Рыжиком, понял?

И Митька бросился на друга, тот сорвался с места. И пару минут они безумствовали в догонялки. Потом еще минут сорок уже втроем они попинали мяч в одно касание и посоревновались в чеканке на трех уровнях: стопа, колено, голова. А выкипев наконец и перегревшись на солнце, направились в единодушном порыве в магазин.

Коля и Митя, скинувшись монетами, взяли три кружки бурого кваса, холодного и питкого.

– Ты же с города?

– И что?

Пацаны удивлялись, почему у Женька ни копейки денег.

– Как ты там без денег живешь? – спросил Колька, после того как причмокнул от серии шумных глотков.

Женя поморгал на ребят и пожал плечами:

– Родители в школу дают деньги на обед и на день рождения могут подарить. А еще за хорошие оценки в четверти, но… я их уже потратил.

– На форму твоего… как там его?

– «Реала», – подсказал Митя, – да?

– Ага. То есть – нет. Не хватило, на форму копить надо. – Женька крутил в руках полную кружку, ребристое стекло было прохладным и влажным. – Потратил на шоколадки, фишки и наклейки в журнал футбольных сборных.

Рыж рассмеялся:

– Ну ты даешь! – и толкнул Митьку локтем. Тот подносил кружку ко рту, дернулся и немного пролил на носки.

– Эй, блин!.. А у меня на шоколад аллергия с детства, – поделился он, потряхивая ногой. – Так папа говорит, он врач.

– Шоколадки, – усмехнулся Колька. – Я вот на велик коплю. А Дэн на CD-диски ненашинские, а до этого он уже накопил на CD-плеер и мне, между прочим, отдал свой старый, кассетный, прикинь! И вообще, как раз он-то со мной и делится мелочью, бывает, и бумажные дает.

– Плеер это классно, – согласился Женек, хотя усмешка его задела. – У меня у сестры старшей тоже есть. Кассетный.

– А я у мамы в карманах собираю: когда мелочи много, не заметно, если возьму несколько, – признался с дерзкой ухмылкой Митя, но кончики ушей уже на последнем слове предательски запылали.

– И ты что, совсем не ешь шоколад? Давно? – не верил Женька.

– Наверно, лет с пяти.

– А сейчас тебе сколько?

– Через месяц будет тринадцать, – обрадовался Митька, будто неожиданно вспомнил об этом. – Ну, вообще, я ем иногда конфетки там, мама угощает такими типа, от которых аллергии не будет.

– Чего ты с ней танцуешь, – вставил вдруг Коля и кивнул на кружку в руках Женька. – Пей давай.

Женя глупо хихикнул и хлебнул кваса. Холодная струйка побежала вдоль позвоночника, а во рту потекли слюньки.

– Пей квасик на заре, пей квасик перед сном, – завел Рыж, и дальше они с Митей пропели вместе: – Пей квасик на траве, пей квасик за столом.

– Пей пиво! – прозвучало от Коли.

– Ешь мясо! – пробасил Митька.

Они рассмеялись.

– Дискотека Авария, любимая группа Дэна, – пояснил первый. – И моя тоже.

Он двинул полупустую кружку к центру, и ребята, ответив, чокнулись.

Не успели они отойти от магазина и на десять шагов, как Митю окликнул какой-то мужчина. Не окликнул будто бы, а потребовал строго и нетерпеливо. Развернулся и направился к ним. Выйдя они на секунд пять позже, они, похоже, разминулись бы: мужчина шагал так резво и широко, что на счет пять был бы уже, наверно, в конце улицы.

– Пошли домой, – бросил он еще на подходе, словно останавливаться не собирался. Очки в толстой оправе отвлекали от выдающихся ушей, надежно держащих их дужки.

– Но я же у мамы сегодня… И завтра, – скорее, удивился, чем запротестовал Митька.

– Пошли, говорю. У мамы другие планы, ей сегодня не до тебя.

Ему все-таки пришлось притормозить.

– Как? – помрачнел Митя.

– Ну, сынок, как? Как обычно, у кого-нибудь юбилей из толпы ее подруг. Идем.

– Здравствуйте, Марат Юрьевич, – протянул руку Коля.

Мужчина рассеяно кивнул, но свою ладонь положил на плечо сыну и подтолкнул. Печально вздохнув, тот сдвинулся с места.

– А что мы будем делать?

– Сварганим что-нибудь на ужин и телевизор посмотрим, – ответил отец заметно мягче.

– Вместе?

– Конечно. Ну, наверно, если меня не вызовут.

– Ну да, – кивнул Митя, затем обернулся: – Пока, пацаны, Уж уполз.

– Пока, – улыбнулся Женек.

– Ешь мясо, – бросил Рыж и махнул рукой.

Вдвоем они постояли еще с минуту, провожая друга, пока тот не скрылся за поворотом улицы.

– Что, по домам? – спросил Коля, и не понятно было, хочет он того или это его огорчает. Сказал бодро, улыбнулся неуверенно.

Женька привычно пожал плечами. Стемнеет нескоро, а после кваса, казалось, и голод поутих. Но внезапно он вспомнил про футбол. 1/8 финала!

– А время сколько?

– Время? Да еще полно, – заключил Рыж, глянув на солнце. А затем, крутанувшись на месте, почти крикнул старичку, вышедшему из магазина: – Дед Лексей, сколько на ваших часиках?

От старости у деда была лишь седина в волосах и бороде, сам он выглядел подтянутым, статным, хоть и невысоким. Он нырнул рукой в потрепанную барсетку на поясе и достал часы – не наручные и даже не карманные, а натурально настольные. Большие, с ладонь, толстые, которые заводят ключиком со спины, когда ставят будильник.

– Полчетвертого, балбес, а ты шатаешься без дела.

– Спасибо, дед Лексей. Чешите дальше.

Старик отмахнулся. Промазав в первый раз, со второго вернул часы в поясную сумочку и зашагал своей дорогой.

– Черт! – вырвалось у Женька. – Матч начался!

– Да?

– Одна восьмая. И, кажется… – он уже не мог стоять на месте. – Играют бразильцы.

Они кинулись по проулку на их улицу. На перекрестке Женя свернул направо, а Колька притормозил:

– Ты тогда беги, а я к себе…

Женька хотел было рвануть дальше, однако Рыж почему-то в свою сторону даже не смотрел, не то что бежать.

– Я это… к себе пока не пойду… Нель… не хочется.

– Давай к нам! – позвал Женя. Не задумываясь, так естественно, что не ощутил ни стеснения, ни волнения. – Я же у тебя был.

Коля поглазел по сторонам, решаясь. Вздохнул, отпустив что-то с воздухом в небо, или нет – скорее, сбросив на землю, и улыбнулся:

– Ну, бразильцев надо видеть, конечно.

Женек оказался прав: играли бразильцы. Хотя с удивительными бельгийцами (а ведь на их месте могли быть наши) желто-синим было не до игр. Не ошибся и Коля – такое, действительно, стоило увидеть. До середины второго тайма ни у кого бы язык не повернулся сказать, что Роналдо и компания стопудово выиграют. И чем дальше, тем сильнее рос в Жене болельщик сборной Бельгии. Сумели бы наши парни так потрепать мировых чемпионов?

Колька же преданно гнал вперед бразильцев, сохраняя при этом спокойствие. То ли стеснялся в гостях, то ли не желал показаться впечатлительным мальчишкой в глазах Катюхи, со скучающим видом шаставшей из комнаты в комнату.

И пускай чуда не случилось, волшебство все же состоялось: чеканя мяч, слету и с разворота, в окружении защитников и из-за пределов штрафной Ривалдо пробил так, что, казалось, только ради этого гола и случился этот матч. Гол расколдовал и Рыжа, высвободив и радостный крик, и ликующее потряхивание кулаком. Катька лишь хмыкнула, заметив, что Бекхэм может и не так. И было вдвойне забавно видеть ее лицо, когда после финального свистка комментаторы порадовались, что всех любителей футбола ждет по-настоящему шикарный четвертьфинальный матч между Бразилией и Англией.

– Хотите, покажу кое-что крутое? – спросил Колька уже за воротами их дома.

Игра закончилась, и он заторопился домой. Но бабушка Мария, конечно, не отпустила его, не накормив золотистой картошкой и сочной куриной ножкой. Ужинали все: и Женя, и Катя. Сашка еще не вернулся, тетя Лиза повезла его на рынок купить маечки, штанишки, но приедет братишка наверняка еще и с парой игрушек. Под последние глотки компота в кухню ввалились и сестры. Оля, Таня и Лариса. И младшие поспешили сбежать.

О нечто крутом за столом Рыж почему-то не обмолвился ни словом. И вот когда уже пришло время обменять «пока» на «пока», у него вырвался это вопрос. Вырвался с соответствующей интонацией.

Женька не был уверен, что после такого грандиозного матча может быть что-то круче, но обижать нового друга не хотелось.

– Показывай, – согласилась Катя и замерла в ожидании.

– Так это… не здесь. В смысле, не с собой же у меня.

– А где?

– Там, – он неопределенно махнул рукой. – В конце улицы.

– У тебя там тайник? – нафантазировал Женя.

– Мы вчера были там, ничего крутого не видели, – заметила сестренка, теряя интерес. Она прислушивалась к смеху девчонок в доме.

– Ну, так хотите или нет? – вновь спросил Коля с некоторой обидой. Хотя в глазах вопрос поблескивал надеждой.

– Конечно, Рыж, – решился Женек. Неожиданно легко для себя отказался от обычного вечера перед телевизором. Да и не пропадут же они там надолго – вот это уже будет не круто. Так что на «Слабое звено» он успеет, а «Комиссара Рекса», ладно уж, пропустит.

– Не пойду, пока не скажешь что, – Катька уперла руки в бок. – Может, фигня какая-то типа коллекции фишек или мертвых жуков, пауков там, бэ.

– Это дом, – не выдержал Колька. – Пустой, заброшенный.

Брат и сестра переглянулись.

– И что там? – не сдавалась она.

– Там… у огня собираются мой брат с друзьями.

– И призраки, – прошептал Женька.

* * *

Время словно повернулось вспять, и улица разворачивалась обратно. Они возвращались по своим следам. Миновали перекресток, Колины ворота, и футбольно-березовый пятачок, и ту самую выбоину, что уместила и мяч, и их троих. Экскурсия по местам экспедиции, случившейся только вчера, а, кажется, так давно.

А огненная башка гида вращалась из стороны в сторону. Вот стоят дома Картавых Юриков, братьями они не были, зато оказались соседями. Быстрым шагом Коля вел городских дальше, указывая уже напротив, на высокие рыже-черные ворота. Двор за ними охранял Клык, пес, укусивший его за ляшку в шесть лет.

– Просто так! Вообще ни за что!.. А тут живет Витька-пьяница. – Они проходили мимо покосившейся избы с пыльными окошками, больше похожей на сарай. – Он обычно дрыхнет здесь. И когда бывает скучно, мы залезаем его будить. Сколько способов уже придумали! Надо будет вам показать. – Колька рассмеялся.

Кирпичный «дворец» в два этажа ему представлять не пришлось. Женька и Катя сами повернули к нему головы. Вчера сестра уже решила, что это и есть деревенский клуб. Однако оказалось, что сюда в августе, ровно на неделю, приезжает Япончик, узкоглазый жирдяй, у которого самый крутой велик в деревне.

– Прокатится раз за всю неделю, а с нами даже не поделится… Ого! У кого-то гости, кажись. Праздник какой-то, класс.

Рыж на пару секунд замер на небольшом перекрестке. От их улицы в сторону уходила еще одна, покороче и поуже. У ворот второго по счету дома выстроились кривовато три автомобиля, между ними бегали детишки, играя в догонялки. Со двора доносилась музыка и смех.

– Я здесь мало кого знаю, – обронил Коля, потом добавил: – Отсюда, кстати, Ушастый топает к маме, там дальше дорога в соседнюю деревню.

Катя, услышав музыку, вспомнила волновавший вопрос:

– А где у вас тут дискотеки? У меня сестры собираются.

– Так мы уже прошли клуб, – как само собой разумеющееся произнес Рыж.

– А чего ты не показал? – разозлилась пораженная Катька.

Он с глупой улыбкой пожал плечами. И она закатила глаза, пробормотав:

– А Витьку-пьяницу – пожалуйста, а кому он нужен…

– Ладно, пойдемте, уже рядом.

На этот дом Женя и Катя, прогуливаясь здесь, не обратили никакого внимания. Возможно, потому что каждый искал совсем другое, а возможно, из-за деревьев. Высокие ивы разросшейся листвой скрывали и фасад, и ворота, обступив дом с обеих сторон. Из-под облупившейся темно-зеленой краски глядело серое дерево. Но ворота казались крепкими, тяжелыми, на калитке висел большой замок с налетом ржавчины. Окна плотно прикрыты ставнями, неподвижными и абсолютно немыми. Женек не вглядывался, выискивая рыжие шляпки гвоздей, но догадывался – створки прибили. На дальнем окне, чернеющем в густой тени ивы, створки не хватало. На ее место приколотили доски. Либо крайне небрежно, либо что-то отодрали. Покатая крыша в прорехах с зубастыми краями могла свистеть и завывать, но и она молчала. Жестяное покрытие сорвали на металлолом, наверное, давным-давно. Хотя осколки шифера в высокой траве перед домом подсказывали, что, возможно, жестяных листов и не было. В один из провалов хлипкой крыши нависающая ива запустила ветви, кончики которых торчали из соседних брешей. Они, конечно, шуршали и поскрипывали, царапая по сухим доскам. Но не сейчас.

– Тихо, – отметила Катя.

– Ага, – кивнул Колька.

А Женька огляделся. В обе стороны уходил проулок, упиравшийся в главные улицы. Он выглядел пустым, хотя дома по соседству были жилыми: из труб шел дым и доносился все тот же гусиный гогот. Обычная улочка, вовсе не Переулок Призрачных Домов, а было бы прикольно. Выдуманное название Жене понравилось.

– Чего «ага»? Я говорю – тихо, что-то не похоже, что здесь друзья собираются твоего брата, – заворчала сестра.

– Так они ночью собираются. Сейчас-то как? Все заняты. В поле, огороде да колхозе.

– И чего стоим?

– Ну, так…

Коля шагнул к воротам, но Катька договорила:

– Пошли домой.

– А? Почему? – расстроился он.

– А чей это был дом? И что с ним случилось? – вклинился Женек, продолжая рассматривать то, что от него осталось.

Он никогда не бывал в заброшенных домах. В папиной деревне рядом с жилым стоял старый и пустой. Высокий, бревенчатый и хмурый. Но он не был заброшенным, просто оставленным, хранившим пыльное прошлое. А в городе, в соседнем дворе, стояла двухэтажная бетонная коробка с неизменно черными голыми окнами-глазницами. Серый Дом, так они ее называли. И вот он-то как раз был заброшенным. Чуждый, холодный, безжизненный, он пугал и в то же время манил. Притягивал слухами о призраках самоубийц и маньяке, звал испытать себя, хвастануть бесстрашием. Женя ни разу не входил в Серый Дом. Хоть и представлял, как вмазал бы маньяку кирпичом по роже, спасая Лину Гайфулову, самую красивую девчонку в классе.

– Не знаю… Уже ничей. Я помню его только таким, – ответил Рыж. – Кто тут жил, без понятия… Хм, я даже не спрашивал почему-то. Была бы какая-нибудь история интересная, знал бы, рассказали бы сто пудов.

«Можно придумать», – мелькнуло в голове Женька.

– Надо придумать, – в ту же секунду вырвалось у Кати.

– Зачем? – слегка удивился Колька.

– Чтобы было интересно, – дружно ответили братишка с сестрой.

И кто-то даже посмеялся.

Не они сами и не Коля. Кто-то за мертвыми стенами и слепыми окнами, там, внутри.

– Ого! А они все-таки здесь, – загорелась Катька. Подошла к воротам, потянула за замок.

– Не туда, – позвал ее Рыж, шагнул к другому краю и пнул по доске. Нижний ее конец отскочил, и он отодвинул доску, приоткрыв узкий лаз в воротах.

– Класс, – обрадовался Женька. Он всегда мечтал воспользоваться как-нибудь таким вот потайным ходом.

– Чего это они решили без Дэна посидеть? – размышлял Колька, пока они пролезали в щель. – А! Или специально пораньше собрались, пока он не уехал на работу? А он сегодня работает? Не пойму что…

– Тсс… – оборвала его Катя. – Сейчас все узнаем.

Во дворе оказалось заметно темнее. Женя бросил беглый взгляд. И подскочил на месте. В каком-то метре стояла конура. Но никто, конечно же, на них не набросился. Сторожевой пес залаял бы, еще когда они только подошли. Женька, храбрясь, толкнул конуру ногой. Ничего. Только тихо звякнула цепь. Она по-прежнему крепилась к конуре. Женек проследил взглядом, где она обрывалась, – ожидал увидеть собачий скелет. Оживший, злобный, кровожадный. А может, одинокий, молящий освободить его наконец.

– Жэк, – шепотом позвал Коля.

Они были уже у крыльца, и он, отгоняя фантазии, поспешил к ним. От трех ступеней покосившегося крыльца осталась одна, верхняя. Поэтому под ней кто-то уложил друг на друга пару кирпичей. Дорожка примятой травы посреди буйных зарослей выдавала тайную тропку постоянных гостей: они приходили с задворок.

Из-за двери послышался вкрадчивый голос. Словно кто-то рассказывал страшилку, играя громкостью. И, действительно, когда голос смолкал, уши будто бы улавливали тихое поскуливание.

– А чего они не поют? Я думал, они будут петь, – встревожился Женька.

– Когда там только пацаны, зачем им петь, – объяснил Рыж, но как-то не особо убедительно.

А внутри вновь грянул дружный смех.

– Смеются, – Катя заговорчески улыбнулась. – Давайте напугаем. Посмотрим, будет им смешно.

– Свихнулась? – прошептал Женя.

– Не, прикольно, – зажегся Коля. Хотя в этой густой тени уже смотрелся брюнетом. – Дэну точно понравится.