Авантюрные хроники: английская дипломатическая служба в России

скачать книгу бесплатно

Авантюрные хроники: английская дипломатическая служба в России
Алексей Петрович Юдин

Эта книга для тех, кто интересуется прошлым, чтобы лучше понимать настоящее. Тайные операции с незапамятных времен использовались английской дипломатией в качестве эффективного средства достижения политических и экономических целей. Уже с первых контактов в царствование Ивана Грозного англичане продемонстрировали профессиональное владение приемами тайных операций. С тех пор мало что изменилось. Почти пятивековая история связей России и Англии насыщена примерами подобных операций, но об этом мало кто знает. Большинство привыкло пользоваться «общеизвестными» трактовками, которые в ряде случаев представляют собой плод коллективного труда самих английских дипломатов. Для сотрудников Форин Офиса стало традицией описывать события в стране пребывания с позиций «стороннего наблюдателя». При определенном навыке изучение этой мемуаристики позволяет приподнять завесу тайны, естественно, при сопоставлении с другими источниками, среди которых за истекшие века накопилось немало любопытного.

Алексей Юдин

Авантюрные хроники: английская дипломатическая служба в России

Книга первая: От Ивана Четвертого до Павла Первого

Нет ничего более обманчивого, чем общеизвестные факты.

Сергей Садов

Факты не существуют – есть только интерпретации.

Фридрих Ницше

Человека можно запутать фактами, но если он знает тенденции, то его запутать очень сложно.

Аллен Даллес

Истина способна изменить факты, но фактам никогда не изменить Истину.

Колин Уркхарт

Твоё прошлое – это доказательство, что враг пытался уничтожить тебя. Твоё настоящее – это доказательство, что у него это не вышло.

Освальд Чемберс

От автора

Предвижу, что данная книга вызовет массу критических замечаний со стороны любителей традиционных, академических подходов к русской истории и не любителей конспирологических теорий. Спешу заверить – эта книга совсем не конспирология и тем более не теория – это факты из истории работы английской дипломатической службы в России. Эти факты в большинстве случаев извлечены из документов, часто редко цитируемых или даже забытых, из дипломатической переписки и мемуарной литературы с учетом специфики обоих эпистолярных жанров, из многочисленных исследований, посвященных политике британского истеблишмента в отношении России. В ряде случаев, когда связь между фактами не удавалось подкрепить документами или надежными свидетельствами, приходилось прибегать к традиционному методу расследования – к гипотезам, ставящим по сомнение традиционные, устоявшиеся интерпретации. Некоторые из них требуют дальнейшей разработки, поиска дополнительных подтверждений. Впрочем, почти все выдвинутые гипотезы и интерпретации выдерживают проверку на характерный почерк, почти все они выстроены на основе своего рода традиций английской дипломатической, в широком значении этого термина, службы: политики, дипломаты и сотрудники специальных служб, не только английских, используют, как правило, одни и те же оправданные временем приемы и алгоритмы. То, что они повторяются, должно волновать только жертву очередной шаблонной операции. Людям свойственно забывать собственную историю, и потому новые поколения с неизбежностью попадают в ту самую ловушку, в которую ловили их предков. Декорации и времена, конечно, меняются.

Идея такого расследования возникла не случайно. Несколько лет назад автор написал книгу[1 - Юдин А.П., «Популярные очерки непопулярной истории русской революции в полупортретах», Москва, 2017 г.], в которой попытался разобраться в «истоках и движущих силах русской революции». Сейчас уже трудно удивить читателя рассказами о роли английского посла Дж. Бьюкенена и английских разведчиков в событиях 1916–1917 годов, но до сих пор мало кто знает, что англичане на тот момент располагали в Петрограде собственным бронедивизионом под командованием британского офицера, капитан-лейтенанта Оливера Локкер-Лемпсона, и отрядом из двух сотен британских офицеров-подводников под командованием капитана Фрэнсиса Кроми. В Петроград кроме того доставили от двух до трех тысяч боевиков из нью-йоркской мафии, которые отнюдь не сидели, сложа руки. (Об этом эпизоде русской революции будет подробнее рассказано ниже). Вмешательство во внутренние дела Российской империи было столь масштабным и впечатляющим, что невольно возникло желание проверить другие эпизоды русской истории на наличие в них «иноземной составляющей». Надо признаться, крупных открытий ожидать было трудно – слишком далеки от нас события первых англо-русских контактов. Тем не менее, кое-что удалось. Удалось, в частности, установить, что присутствие англо-американского контингента в Петрограде в 1917 году – своего рода дань традиции: в критические моменты русской истории на русской земле оказывался или готов был оказаться вооруженный контингент, не обязательно англичан или шотландцев, но людей готовых действовать в пользу английской короны.

Это заставило переосмыслить концепцию работы. Первоначально у книги было другое, вполне академическое название, однако по мере приближения к завершению работы над рукописью стало очевидно, что требуется иное – более точное. Великое Московское княжество, а потом и Российская империя на протяжении почти четырех столетий выступали в роли объекта специальных операций и манипулирования со стороны британской дипломатии и разведки. При этом никаких ограничений в методах не существовало. Подкуп, вербовка на компромате или «на идейной основе», предательство, яд, кинжал или пуля, кампании диффамации и дезинформации, наконец, государственный переворот – не существовало никаких ограничений когда на кону стояли британские интересы. А интересы эти требовали подчинить российскую внешнюю политику задачам английской «большой игры», а все русские ресурсы поставить на службу военному могуществу и экономическому доминированию Британской империи.

Английскую элиту как носителя подобной политической программы вряд ли можно упрекнуть в отступлении от правил морали – в межгосударственных отношениях редко кто оглядывался на библейские нормы, регулирующие человеческое поведение. Борьба за выживание, за жизненное пространство, право победителя на добычу, право сильного эксплуатировать слабого и тому подобные принципиальные установки почти всегда определяли характер отношений между государствами, вынуждали вести войны или действовать хитростью, когда применить силу было невозможно. Тем меньше оснований для упреков, когда речь идет о заштатном европейском государстве, каким была Англия в XV или XVI веке. Английских купцов не пускали ни в Индию, ни в Новый свет. Испания и Португалия блокировали Атлантику, и англичане судорожно искали обходные пути, чтобы приобщиться к заморским богатствам.

Упрекнуть московских князей и царей в недооценке противника тоже язык не поворачивается. В XVI веке в Москве, возможно, кто-то среди монахов-книжников еще помнил имя Гиты Уэссекской, английской принцессы, ставшей женой великого князя Владимира Мономаха, определенно знали о существовании королевства Англии, но представление об этой стране было самое общее, туманное. Тем более в Великом княжестве московском не могли догадываться о сложных общественных процессах, происходивших в то время в этой далекой стране. А процессы были поистине тектоническими. На острове ковалась новая, невиданная элита: к бритто-англосаксоно-норманнскому дворянству и джентри подсадили мощный «социальный катализатор» в виде некоторого количества семей венецианской торговой аристократии. Знаменитая Венецианская республика, спорившая за влияние с Ватиканом, интриговавшая против всех королей Европы, владевшая секретами всех европейских государей, стремительно теряла свое влияние. Оттоманская империя перехватила большую часть торговых маршрутов средиземноморья. Богатство и политическое влияние Венеции оказались под угрозой. Стало очевидным, что звезда Венеции закатывается, и часть венецианских аристократических семейств приняли вполне осознанное решение оставить берега уютной лагуны на Адриатике. После долгих поисков венецианцы остановили свой выбор на Англии. Ее островное положение чем-то напоминало огражденную со всех сторон водой Венецию, вокруг английских островов проходили главные торговые пути европейского севера и запада, а местная знать была еще очень молода и неопытна, чтобы противостоять замыслам изощренных социальных конструкторов из Венеции. В неспокойной Европе XV–XVI веков такое сочетание удобств и преимуществ оказалось уникальным. Венецианская республика получила шанс на перевоплощение, и она его не упустила. Королевская Англия стала реинкарнацией торговой венецианской республики, правопреемницей ее опыта и богатства, влияния и традиций древней островной цивилизации.

В какие-то сто лет в стране возникла новая нация и новая элита, вобравшая в себя дерзость и энергию германцев и бриттов, а также мудрость, коварство и жизненную силу небольшого народа, корни которого уходили чуть ли не в древний Шумер[2 - О генезисе англосаксонской нации подробно написано в книге историка А.Д. Фурсова «De conspiratione».]. Новая английская элита взяла на вооружение венецианскую традицию знать все, обо всех и раньше всех. Искусство разведки в Англии было доведено до совершенства уже при королеве Елизавете I. Один из крупных политиков своего времени Уильям Сесил, лорд Бёрли, бессменный член и руководитель английского правительства на протяжении почти полувека, немало этому способствовал. Разведка при нем стала органичным элементом едва ли не идеального для того времени государственного аппарата, важнейшим инструментом английской внешней политики и продвижения британских торговых интересов. Его правая рука, Фрэнсис Уолсингем непосредственно отвечал за безопасность королевы – труд и искусство немыслимое без надежной и разветвленной агентуры. Уолсингем оказался прирожденным агентуристом, сеть его шпионов и информаторов накрыла не только Англию, но и всю Европу. Как утверждают, для его разведки, как в свое время для венецианской, не было тайн и это не удивительно: на содержание разведки и специальной курьерской службы отпускались невероятные суммы. Достаточно сказать, что оплата услуг доверенных курьеров, доставлявших особо срочные сообщения, могла превышать годовое жалование профессора Падуанского университета[3 - Таймасова Л.Ю. «Зелье для государя. Английский шпионаж в России XVI столетия»]. Искусство шифрования и тайнописи было доведено до высочайших вершин, но самое главное достижение Уолсингема и лорда Сесила заключалось в «кадровой политике». Английская знать стала считать честью службу империи. На английскую разведку работали известные писатели, ученые, путешественники такие, как например, Фрэнсис Бэкон, обосновавший идею исключительности англосаксов и заложивший основу английской государственности, Ричард Хаклит, обстоятельно задокументировавший историю английских путешествий и колониальных завоеваний, Себастьян Кэбот, картограф и путешественник, предложивший идею продвижения на Восток через Северный ледовитый океан и по сути открывший Московию для англичан. Был среди них и Джон Ди, один из первых легендарных разведчиков английской королевы. Известный математик, астроном и астролог, картограф Джон Ди, прикрываясь «легендой» неудовлетворенности уровнем английской науки, много путешествовал по Европе, читал лекции в ряде европейских университетов (Лувене, Праге, Париже, Кракове), был принят при многих европейских дворах, включая императора Священной римской империи Рудольфа II. Многих европейских монархов интересовали его астрологические предсказания, а также принципы «герметической магии». Как утверждают, ему принадлежал знаменитый псевдоним «007», которым он подписывал сообщения королеве. Он стал автором термина «Британская империя», теоретического обоснования прав Англии на иностранные колонии. Ему же принадлежит авторство концепции «Зеленой империи». В соответствии с этой концепцией будущее английского королевства было бы вполне обеспечено только в одном случае: Англии следовало объединить под английской короной территории Нового света и Московское царство. «Зеленая империя», по мнению Ди, раз и навсегда решила бы задачу мирового господства: у нее просто не было бы равнозначных противников.

С тех пор, борьба за контроль на Россией превратилась для англичан в навязчивую идею и вызов для любого английского правительства. Невозможно привести в качестве примера ни одного русского монарха, который бы не испытал на себе силу и изощренность английской имперской машины. Требовательный читатель, знакомый с русской историей, не может удовлетвориться подобными общими фразами и, несомненно, потребует доказательств. Собственно этому и посвящено предлагаемое расследование. Многообразие найденного и переосмысленного исторического материала вынудило автора разбить исследование на три книги. В первой – речь идет о периоде, начиная с первых англо-русских контактов во времена Ивана Грозного и до убийства императора Павла I. Вторая книга посвящена событиям и людям XIX и начала XX века, главным образом тем, благодаря которым достигались цели английской стратегии в отношении России, а также роли английской дипломатической службы на этом отрезке русской истории. В заключительной, третьей части предпринята попытка показать реальные события 1917 года, явные и скрытые пружины двух переворотов, подоплеку взаимоотношений внутри большевистского правительства, непростые поиски моделей построения новой экономики на фоне борьбы англичан и американцев за «русские богатства» в 1920-е годы. Подобные временные ограничения продиктованы вполне понятными соображениями: в конце этого периода И.В. Сталин в принципе решил вопрос о начале строительства социалистического общества в одной отдельно взятой стране. Надежда на мировую революцию перестала быть актуальной, влияние англосаксов на «русский проект» стало сокращаться, хотя выйти из-под внешнего влияния Советской России удалось не до конца. Исследование последующего советского и постсоветского периода противостояния двух империй представляет несомненно огромный интерес, однако оно будет сопряжено и с огромными трудностями, ввиду ограниченности источниковой базы. Советские и иностранные архивы вряд ли будут в ближайшее время открыты в объемах, сопоставимых с периодами XVI–XIX веков. Впрочем, для вдумчивого читателя современные события, переживаемые нашей страной, дают ключ к пониманию происходящего.

Описывать сам алгоритм расследования полагаю излишним, он станет вполне понятен из дальнейшего изложения. Повторю только, что в большинстве случаев неортодоксальные, выпадающие из академических подходов, не принятые в официальной историографии выводы, оценки и трактовки событий и фактов истории базируются на документах, забытых или недавно обнаруженных, на наблюдениях современников с учетом их, как правило, субъективного характера, на многочисленных исторических исследованиях, подготовленных за последние почти триста лет, а в ряде случае на основе детального хронологического анализа череды событий. Такой прием использовался, например, при разборе обстоятельств смерти Ивана Грозного или бегства за границу царевича Алексея. Это дало возможность выявить важные детали, без учета которых суть происходившего изображалась в искаженном виде. В подобном расследовании невозможно обойтись без хотя бы небольших портретных набросков хотя бы некоторых из основных участников описываемых исторических событий. Иногда эти портретные наброски представляют собой если не доказательство тех или иных выводов или гипотез, то весьма важное, пусть даже косвенное свидетельство. Кроме того, автору хотелось поместить описываемые события в контекст современных общественных, хозяйственных и финансовых реалий, ибо без этого историческое расследование не может дать объемного, стереоскопического видения изучаемого объекта. Для данного расследования такой подход оправдан тем более, что попытки замедлить, приостановить, подорвать хозяйственное развитие русского государства были характерны для деятельности английской дипломатической службы в России на всем обозримом отрезке истории.

Заранее приношу извинения читателям за возможные погрешности стиля, опечатки или не совсем ясно прописанные логические построения. Под влиянием лиц, имевших возможность ознакомиться с фрагментами текста, был вынужден прервать четвертую редакцию ввиду высокой актуальности тем, затронутых в расследовании.

Англия XVI века

Процессы, запущенные венецианцами в Англии, в середине XVI века несколько притормозились. Мария Тюдор, ярая католичка, активно боролась с реформацией, не давая возможности Англии выйти из сферы влияния Испании. Только с вступлением на английский престол в 1558 году Елизаветы Тюдор началось освобождение от влияния католицизма. Личная уния Англии и Испании была разорвана, усилилось соперничество обеих стран на море. Началась длительная и упорная борьба.

Англия еще уступала Испании, Франции и германским землям по уровню развития промышленности. Всесторонне разработанное цеховое законодательство мешало переходу от ремесленного к мануфактурному производству. Только в сукноделии цеховая регламентация была слабее, поэтому переход к мануфактуре в этой отрасли начался быстрее. Кроме того, королевский статут, запрещавший вывоз шерсти и необработанного сукна из Англии, стимулировал рост мануфактур, производивших разнообразные сукна. В середине XIV века Англия вывозила ежегодно около 32 тыс. мешков шерсти и около 5 тыс. кусков сукна. К середине XVI века ситуация изменилась кардинально: ежегодный вывоз сукна поднялся до 122 тыс. кусков, в то время как количество вывозимой из Англии шерсти не превышало 5–6 тыс. мешков. Уже в 1564–1565 годах сукна и шерстяные изделия составляли 81,6 процентов всего английского экспорта.

Некоторые успехи были сделаны в производстве шёлка, полотна, кожи и кожевенных изделий, замков, ножей, скобяных товаров, стекла и мыла, но мануфактуры в этих производствах были еще редки, преобладало ремесленничество. На судоходных реках и во многих портах побережья в XVI веке строилось большое количество современных судов различного типа, грузоподъемностью 100, 200 и более тонн. Жители побережья занимались ловлей сельди и китобойным промыслом. Выросло производство свинца и олова, которые были известны в Англии с древнейших времён. Началась выплавка меди и были построены казенные мануфактуры, отливавшие медные пушки. Вместе с тем выплавка чугуна и производство железа оставались примитивными, несмотря на богатые залежи руды и каменного угля в переделе железа использовался в основном древесный уголь. Каменный уголь шел главным образом на отопление домов. В результате железо было низкосортным, его производилось гораздо меньше, чем требовалось, и недостаток покрывался ввозом из других стран, прежде всего из Швеции и Германии, где выплавка железа производилась из качественных руд с использованием каменноугольного кокса. Следует подчеркнуть, что способность производить собственное качественное железо, по сути главный стратегический товар того времени, следовало рассматривать как важнейший критерий оценки уровня развития государства.

Развитию производства в Англии XVI века оказывали помощь опытные мастера – эмигранты из других стран Европы. Много фламандских ткачей, спасаясь от произвола испанских властей во время Нидерландской революции, переселилось в Англию. Они принесли с собой секреты производства лучших сортов сукон, их отделки и окраски. Французские гугеноты-иммигранты занялись производством шёлка и трикотажных изделий. Во второй половине XVI столетия в Англию была приглашена из Южной Германии большая группа рудокопов и специалистов по выплавке и обработке качественного железа и цветных металлов. Тем не менее прогресс английской промышленности оказался под угрозой – на континенте резко сократился спрос на английское сукно, как результат – упали доходы от внешней торговли. Англия остро нуждалась в расширении рынков сбыта своего сукна.

Себастьян Кабот, сын венецианского мореплавателя и картографа Джона Кабота, перебравшийся в 1547 году вслед за многими венецианскими семьями в Англию, вспомнил, что его отец давным-давно предсказывал, что до Китая и Индии можно добраться северным путем. Такого же мнения придерживался и флорентиец Паоло Джовио. На основании рассказов московского посла Дмитрия Герасимова, побывавшего в Риме в 1525 году, он написал книгу, в которой высказал предположение о возможности обогнуть Сибирь: «…море там имеет такое огромное протяжение, что, по весьма вероятному предположению, держась правого берега, оттуда можно добраться на кораблях до страны Китая, если в промежутке не встретится какая-нибудь земля»[4 - Костриков М.С. «Русско-английские отношения во второй половине XVI – XVII вв.», диссертация, № 04.2.90 962238, с. 31]. Дело пошло быстрее, когда к поискам путей в Китай подключилась гильдия купцов-путешественников.

«Открытие» России англичанами

Как установила историк Л.Ю. Таймасова[5 - Таймасова Л.Ю.,Зелье для государя. Английский шпионаж в России XVI столетия, http://www.plam.ru/hist/zele_dlja_gosudarja_angliiskii_shpionazh_v_rossii_xvi_stoletija/index.php (http://www.plam.ru/hist/zele_dlja_gosudarja_angliiskii_shpionazh_v_rossii_xvi_stoletija/index.php)], английская гильдия купцов-путешественников, в ведении которой находилась торговля шерстяными тканями, была образована во второй половине XIV века. К концу столетия купцы-путешественники прочно завоевали рынки Норвегии, Испании, Пруссии и Нидерландов. В 1391 году представительство гильдии в Пруссии получило статус дипломатической неприкосновенности. Такие же привилегии купцы-путешественники получили в 1408 году в Норвегии, Швеции и Германии. К тому времени гильдия объединяла торговцев шелком, драпировочными тканями, галантерейным товаром, кожевников, а также торговцев рыбой, скобяными изделиями и портных. Позднее к гильдии присоединились купцы, торговавшие бакалейным товаром. Торговцы шелком занимали лидирующее положение, из их числа выбирались говерноры компании. Гильдия имела собственный флот для доставки товаров в другие страны.

Генрих VII пожаловал купцов-путешественников особыми привилегиями. Согласно королевскому патенту, два выборных представителя компании осуществляли контроль над деятельностью мэра Лондона. Впоследствии мэра Лондона стали избирать из числа наиболее уважаемых членов гильдии. Со временем гильдия приобрела черты сложного с административной точки зрения института, наделенного широкими полномочиями, в ведении которого находились вопросы международной торговли Англии. Многие богатые и уважаемые купцы гильдии являлись представителями палаты общин или входили в состав Тайного королевского совета. Гильдия купцов-путешественников представляла собой симбиоз правительственной и коммерческой структур, так повелось в Англии: торговля и политика были тесно связаны между собой. Купцы-путешественники выполняли некоторые дипломатические функции, а также располагали сетью негласных информаторов. Важная политическая информация докладывалась Тайному совету.

Гильдия купцов-путешественников не только экспортировала английские товары, но также осуществляла закупки сырья, необходимого для компаний-участниц: квасцы для протравки шерстяных тканей и выделки кож, соль для засолки рыбы и мяса, железо и медь для производства оружия и скобяных изделий. Импортное сырье использовалось в военных целях: квасцы и натриевая селитра – для производства калийной селитры, а затем и пороха, железо и медь – для отливки пушек и изготовления ружей. Часть продукции шла на экипировку конвойных кораблей, сопровождавших купеческие суда, а также вооруженных отрядов, прообразов современных частных военных компаний, остальное отправлялось на экспорт.

Кабот несколько раз обращался к английскому правительству с предложением организовать экспедицию на поиски северного маршрута в Китай, но финансовые проблемы каждый раз вынуждали откладывать предприятие. В конце 1551 года гильдия купцов-путешественников взяла на себя финансирование расходов по подготовке экспедиции. Двести сорок купцов-пайщиков вложили по 25 фунтов в капитал компании, которая получила сложное название: «Общество купцов, искателей открытия стран, земель, островов, государств и владений неизвестных и доселе не посещаемых морским путем»[6 - «Mystery and Company of Merchant Adventurers for the Discovery of Regions, Dominions, Islands, and Places unknown», перевод на русский язык сделал Толстой Ю.В., первый исследователь истории русско-английских отношений.], а Кабот стал ее почетным президентом. На собранный капитал в 6000 фунтов были куплены, перестроены и полностью снаряжены три судна – «Благая Надежда», водоизмещением в 120 т, «Эдуард – Благое Предприятие» – в 160 т и «Доброе Доверие» – 90 т. Возглавил экспедицию адмирал Хью Уиллоуби, который прославился своими военными похождениями, не всегда, впрочем, добропорядочными. Свой адмиральский чин он получил буквально накануне отплытия. К слову сказать, адмирал на флоте никогда не служил. Как полагают некоторые историки[7 - В частности, Л.Ю. Таймасова.], в этом был определенный расчет. Главным кормчим экспедиции по предложению Генри Сиднея, воспитателя малолетнего короля Эдуарда VI, был назначен Ричард Ченслор.

В мае 1553 года английский король Эдуард VI вручил Уиллоби и Ченслору верительные грамоты, а также «Устав, инструкции и постановления для руководства предположенным путешествием в Катай…», которые подробнейшим образом регламентировали все действия членов экспедиции и команды. Плавание началось неудачно. Во время бури корабли потеряли друг друга. Хью Уиллоуби и его товарищи, как считалось, дошли до окрестностей Новой Земли и во время зимовки погибли. Ричарду Ченслору повезло. Ему удалось найти проход в Белое море и бросить якорь в бухте св. Николая, недалеко от Николо-Корельского монастыря. Англичане сообщили местным властям, что хотят завести с русскими торговлю и имеют грамоту к московскому князю. Только в конце 1553 года Ченслор получил приглашение пожаловать в Москву.

Город оказался гораздо больше Лондона, но его постройки были выполнены из дерева и разбросаны по городской территории практически бессистемно. Дворец же Ивана Васильевича поразил Ченслора своим великолепием. Иностранцы были приняты царем радушно. Англичане передали королевскую грамоту и несмотря на то, что она была составлена в предельно безличных выражениях в расчете на любого встреченного правителя, были приглашен к царскому столу. Миссия оказалось успешной. Россия сама искала новые торговые пути. Балтийская торговля была монополизирована Ганзой, сухопутные дороги в Европу были блокированы враждебными Польшей и Литвой, поэтому торговые связи с западными странами могли осуществляться исключительно через северные гавани, неподконтрольные врагам. Англичане привезли образцы товаров английского производства, в том числе сукна различных сортов и расцветок, шерстяные и шёлковые чулки, обувь из различных сортов кожи и бархата, стекло, зеркала, очки, оружие, ножи, иголки, замки, ключи, пружины, болты, железную и медную проволоку, свинец, железо и чугун. Следует отметить, что большая часть металлических изделий производилась из импортных металлов, и англичане это тщательно скрывали. Сукно – было их главным экспортным товаром. В Москве по достоинству оценили привезенные товары. В феврале 1554 года Ченслора отправили обратно с ответным царским посланием, которым Иван Васильевич приглашал английских купцов в Россию, обещая содействие и безопасность, свободу передвижения и самоуправление английским поселениям, если такие возникнут[8 - Такое поселение, получившее название Английское подворье, вскоре возникло недалеко от Кремля, на Варварке.].

В 1555 году в Лондоне старая компания со сложным названием была переучреждена указом королевы Марии Тюдор и получила название Московской торговой компании. Венецианец Себастьян Кабот стал ее первым и пожизненным говернором. Сохранился список из 201 члена новой компании. Его открывают фамилии семи главных учредителей, в том числе: сэр Вильям, герцог Винчестерский, он же главный казначей короны; сэр Генри герцог Арундельский, королевский камергер; сэр Джон герцог Бэдфордский, хранитель государственной печати и другие высокопоставленные лица. Восьмым по счету упомянут государственный секретарь Уильям Сесил, лорд Бёрли[9 - Таймасова Л.Ю., там же.].

Как отмечают исследователи, «нельзя сказать, чтобы перечень членов компании был типичным для XVI века. Среди учредителей Московской компании насчитывалось необычно большое количество представителей высшей знати. Ее административный штат представлялся необычайно раздутым. Компанию возглавляли 2 президента, 4 консула, при которых состояли 24 ассистента. Это была первая из целого ряда хартейных компаний[10 - Компания, созданная по специальному указу короля, а не закона о компаниях. В соответствии с указом компании предоставлялись исключительные полномочия.], которые на несколько столетий стали основным инструментом английских колониальных завоеваний. Главная особенность этих компаний состояла в том, что им по уставу-хартии было позволено держать частные армии и военные корабли.

«Обществу предоставлялось право делать свои открытия по направлению на север, северо-восток и северо-запад; употреблять королевские знамена, флаги и штандарты; завоевывать и принимать под королевскую державу все языческие города, укрепления, селения, острова и земли неверных народов; отражать силою иноземцев, которые старались бы вредить их плаванию или торговле, и самим ездить по открываемым ими морским путям. Англичанам, не принадлежащим обществу, воспрещалось ездить или торговать теми путями без разрешения общества под страхом отобрания их кораблей и товаров: причем половина отобранного имела поступить в королевскую казну, а другая – быть отдана в пользу общества»[11 - Толстой Ю.В. «Первые сорок лет сношений между Россией и Англией, 1553–1593»]. На всех служащих компании возлагалась обязанность собирать сведения о Московии, «доносить обществу обо всем, что они узнают: о нравах, обычаях, приемах торговли русских; о тех товарах, которые с пользою для Англии могут быть вывозимы из России и привозимы в нее; о природных произведениях страны; об употребляемых в оной деньгах, весах, мерах; о пошлинах, способах перевозки и прочее»[12 - Там же.]. И это было далеко не лишнее поручение.

Московия XVI века глазами иностранцев

О Московии к тому времени было написано несколько сочинений, получивших известность, но ясного представления об этой стране еще не сложилось. Было только очевидно, что совершенно неожиданно, в каких-то полвека на восточной границе христианства возникло огромное государство, которое уверенно преодолевало свою культурную и политическую отсталость и продолжало расширяться на восток[13 - Весной 1483 года русское войско во главе с Федором Курбским и Иваном Салтыком-Травиным отправилось в поход на восток против вогуличей. С боями дойдя до Иртыша, русские рати погрузились на корабли и добрались на них до Оби, а затем проплыли по реке до самых низовий. Подчинив там местных хантов, к наступлению зимы войско успело благополучно возвратиться домой.Весной 1487 Иван III отправил к Казани огромную рать. После недолгой осады в июле 1487 года защитники открыли ворота города. Хан и его родственники были отправлены в Россию. Многие противники русских казнены. Казанским ханом стал Мухаммед-Амин, а московским наместником при нем – Дмитрий Васильевич Шеин. В городе обосновался русский гарнизон. Почти до самой кончины Ивана III ханство Казанское оставалось вассалом России.] и на запад, все больше надвигаясь на Литву и на Польшу.

Приметы происходящих в Московском княжестве изменений особенно ярко прослеживались иностранцами в описании столицы. Еще в 1470-х годах Амброджио Контарини, посол венецианской синьории, побывавший в Москве у Ивана III и Софьи Палеолог, описывая столицу, писал: «Город Московия расположен на небольшом холме; он весь деревянный, как замок, так и остальной город. …Вокруг города большие леса, их ведь вообще очень много в стране». А в 1526 году посол германского императора Сигизмунд Герберштейн[14 - Записки Контарини и Герберштейна можно почитать на сайте: drevlit.ru], автор известных «Записок о московитских делах», увидел очень большой даже по европейским меркам город, в котором по переписи насчитывалось более 40 тысяч домов. Правда, дома по-прежнему были выстроены в основном из дерева, но кремль, его стены и башни были уже сложены из красного обожженного кирпича. Герберштейна поразили размеры крепости: «…кроме обширных палат князя, великолепно выстроенных из камня, митрополит, также братья князя, вельможи и весьма многие другие имеют в ней большие деревянные палаты… Крепостные укрепления и дворец князя выстроены из кирпича на итальянский манер теми итальянцами, которых князь вызвал к себе обещанием больших наград. …В нашу бытность строились весьма многие храмы из камня…» Герберштейн также констатировал, что дремучие леса вокруг Москвы исчезли, и на их месте раскинулись хорошо обработанные поля.

Из оценок двух очевидцев может сложиться впечатление, что каменное зодчество на землях Московии только начинали осваивать, однако это далеко не так.

Каменное зодчество на Руси

История русского каменного зодчества начиналась еще в X веке, тогда же, когда оно возрождалось в Европе. Тогда на Руси были построены многие каменные храмы Киева, Чернигова, Новгорода, Смоленска, Владимира, Ростова и других русских городов. С разорением монголами Киева в 1240 году удельные князья утратили смысл великой государственности и обособились в пределах своих небольших княжеств. Вслед за распадом единого государства из-за нехватки доходов прекратилось строительство каменных храмов, княжеских и боярских построек, и как следствие навыки каменного зодчества были утрачены.

Причины упадка каменного зодчества носили в основном экономический характер. Отсутствие выходов к морю и крайняя узость удельных рынков, суровый климат и низкая товарность земледелия, неразвитость ремесел и неграмотность населения предопределили весьма небогатый княжеский быт, мало отличимый от крестьянского, и крайне низкие темпы хозяйственного развития. Как утверждают некоторые историки, по итогам ордынской переписи на Северо-Востоке Руси 1275 года, ежегодная дань Владимиро-Суздальского княжества составляла примерно 1,5 тонны серебра. Для сравнения, с трех малонаселенных провинций на севере Китая монголы ежегодно взимали 4,5 тонны. Еще не завоеванная монголами империя Сун, занимавшая южную часть Китая, откупалась ежегодной данью в 7,5 тонны серебра. На 1,5 тонны русского серебра в 1380 году можно было купить 16 тысяч тонн ржи. Этого хватало на годовой прокорм войска в 10–12 тысяч сабель. Очевидно, что больше с русских взять было просто нельзя, не обрекая население на голодную смерть. Надо отдать должное монгольским чиновникам – учет у них был поставлен очень хорошо[15 - https://salik.biz/articles/51544-ordynskoe-igo-pravda-ili-vymysel.html].

В условиях крайней скудости казны удельных князей у них исчезла и сама потребность в возведении крупных монументальных сооружений. Как следствие, были утрачены и навыки работы с камнем и кирпичом, перенятые русскими зодчими от византийских и германских мастеров в X–XI веках[16 - Следует отметить, что за время ордынского гнета многих мастеровых людей забрали в Сарай и Каракорум. Были утрачены многие ремесленные секреты, в том числе секрет стекловарения.]. Дмитрию Донскому в XIV столетии еще удалось заменить дубовые стены Кремля на стены из мягкого белого камня, а вот Ивану III, который почти через сто лет решил заменить «поплывшие» белокаменные стены на кирпичные и обновить обветшавшие кремлевские храмы повезло меньше. Новый Успенский собор удалось возвести только до куполов. Стены повело, и они обрушились. Великий князь был вынужден пригласить в Москву итальянского матера Аристотеля Фиораванти, известного своими передовыми техническими решениями. Он приехал в Москву весной 1475 года и сразу взялся за дело. Уже в августе 1479 года собор Успения Богородицы в Московском Кремле был окончен и освящен митрополитом Геронтием. Аристотель Фиораванти в дальнейшем построил еще один собор, но в основном использовался великим князем как литейщик-пушечник. Строительством Кремля и храмов занимались уже русские мастера и другие итальянцы: Антонио Джиларди, Марко Руффо, Пьетро Антонио Солари, Алоизио да Карезано.

Одновременно с сооружением Великокняжеского дворца и обновлением кремлёвских храмов шло строительство новых кремлевских стен и башен. Начиная с 1485 года на протяжении целого десятилетия под руководством итальянских зодчих белокаменные стены и башни разбирали, а на их месте возводили новые из обожжённого кирпича. Площадь крепости была увеличена за счёт присоединения значительных территорий на северо-западе и достигла почти 28 гектаров. Форма башен и завершения стены в виде зубцов напоминали замок Скалигеров в Вероне и замок Сфорца в Милане.

На Русь потянулись не только итальянские строители, но и пушечники, врачи, мастера серебряных, золотых и горных дел, привлеченные обещаниями щедрых заработков. Иван III уже мог себе это позволить. Ему удалось покончить с раздробленностью Руси на удельные княжества и значительно расшить земли Великого княжества Московского. Оно действительно стало великим. Площадь княжества выросла с 450 тысяч до 2,8 миллионов квадратных километров, то есть более, чем в 6 раз. Новые земли и возросшее население давали дополнительные налоги, но изменилась и сама налоговая система.

Иван III

Налоговая система при Иване III

При Иване III был создан Казенный приказ как аппарат взимания налогов и впервые был введен прямой налог – «данные деньги». Плательщиками «данных денег» являлись черносошные крестьяне и посадские люди. В практике появилось «сошное[17 - Большая соха – единица измерения земли для расчета размера подати, введена в 1550 году. Размер «большой сохи» для разных сословий и естественных условий плодородия почв был разный. Подробнее: https://obrazovaka.ru/question/bolshaya-soha-pri-ivane-groznom-eto-chto-takoe-103700 (https://obrazovaka.ru/question/bolshaya-soha-pri-ivane-groznom-eto-chto-takoe-103700)] письмо» – один из первых документов переписи и учета того времени. Писцы наместников объезжали свои уезды, описывали селения, устанавливали количество податных людей и площади обрабатываемых земель, на основе которых и рассчитывались подати. Сошные письма сводились в писцовые книги, что давало представление об общих размерах взимаемых налогов. Помимо «данных денег» устанавливались и целевые сборы: пищальные – для литья пушек, засечные – для строительства пограничных укреплений, полоняничные – для выкупа ратных людей и другие. Через систему откупов взимались косвенные налоги, главным образом винный оброк и таможенные пошлины.

Основанием для налоговой реформы стала реорганизация административно-территориального деления. Московия[18 - Термин Московия был введен в Европе, как самоназвание на Руси не использовался.] была поделена на уезды, а те, в свою очередь, на волости. В уезды из Москвы назначали наместников и волостелей. Они ведали, как правило, всеми вопросами управления: военными, судебными и фискальными вопросами. Часть собранных податей они оставляли себе для «корма», поэтому сроки их пребывания в должности ограничивались самое большое тремя годами. К концу XV века начали принимать меры к ограничению наместничьего управления, были введены в практику выдача наместникам и волостелям специальных уставных грамот, регламентировавших их права и обязанности, подвергались сокращению «доходные статьи» кормлений, которые постепенно переводились на деньги. Были ограничены судебные полномочия; в состав наместничьего суда вводились местные «лучшие люди», появилась фигура земского дьяка, была введена практика протоколирования процесса, судебные документы стали заверять целовальники и дворские люди.

Управленческая реформа Ивана III

Стало очевидно, что разросшимся княжеством было невозможно править по старинке. Масштабы и количество новых задач требовали специализированных органов управления. Так в Московии появились первые приказы, включая приказ Большого дворца для управления землями великого князя, приказ Большой казны для сбора казенных доходов и осуществления расходов, а также сношений с иноземцами и ведения архива[19 - Посольский приказ еще не был сформирован.]. Разрядный приказ занимался военными делами. Были созданы также Конюший, Ловчий и некоторые другие приказы. В начале XVI века, то есть к завершению княжения Ивана III, их уже было десять. Иван III радикально изменил и высшее государственное управление. В качестве совещательного органа при великом князе стали регулярно собираться видные бояре. Без их советов великий князь решений не принимал. В частности, на боярском совете решался вопрос о согласии великого князя принять в жены наследницу византийского престола Софью Палеолог.

Задумался Иван III об изменении принципов великокняжеской службы. Как полагают историки[20 - Пыжиков А.В., «Славянский разлом», с.20], великий князь взял за основу организацию службы Османской Порты. Именно с этого времени в Московии начали вводить поместную систему. Теперь примерная воинская служба давала право получить в пользование земельный надел с крестьянскими душами, но право собственности на землю оставалось за великим князем. Он давал, но мог и отобрать землю. В Судебнике 1497 года появилось понятие «поместья», которым закреплялись новые правила ненаследуемого землепользования.

Одновременно шла ревизия боярского землевладения (наследуемых вотчин). При отсутствии бумаг, подтверждающих право на земли, вотчины переходили в собственность казны, пополняя земельный фонд для последующей раздачи служилым людям – дворянам. Следует, однако, отметить, что в старомосковских землях, крупное вотчинное землевладение не было сильно поколеблено, значительная масса земель по-прежнему сосредотачивалась в руках светских и духовных вотчинников, бояр и крупных монастырей.

Однако самым сильным ударом по положению боярства стала утрата права не служить или откупаться от службы, как тогда говорили, право «отъехать» от Москвы. Бояре и дворяне ставились как бы на одну доску. Некоторым утешением для бояр стало введение института местничества. По местнической системе боярские фамилии выстраивались по родовитости и заслугам и все воинские и гражданские назначения могли производиться только в соответствии со старшинством. Все назначения тщательно фиксировались в разрядных книгах.

Военная реформа Ивана III

Практически непрерывные войны, которые вел Иван III, а также широкое распространение огнестрельного оружия, пушек, изменения в тактике ведения боя потребовали серьезных преобразований в военном деле. Феодальное ополчение, составленное из холопов, было не способно воспринимать новые веяния, что потребовало перейти к формированию постоянной, общерусской армии. Основой ее стали «государевы служилые люди» и дворянская поместная конница. Дворяне были обязаны являться регулярно на военную службу «конно и оружно». Дворянская конница была обязана иметь защитные доспехи, сабли единого образца, даже легкое огнестрельное оружие – «ручницы». Следует особо отметить, что практически все вооружение завозилось из-за рубежа, либо ковалось из крайне дорого импортного металла. В России производилось только примитивное, так называемое кричное железо, годное для изготовления простейших металлических изделий, да и его было крайне мало. Поэтому доспехи русских воинов, матерчатые «тегиляи» представляли собой простеганные пенькой и набитые конским волосом кафтаны[21 - Волынец А.Н., Как дефицит железа повлиял на историю Киевской и Московской Руси,https://rusplt.ru/society/russkiy-metall-15567.html]. Проблема дефицита качественного железа стала едва ли не главным ограничителем русской военной активности вплоть до XVIII века.

Отряды объединялись в полки под командованием великокняжеских воевод. На протяжении XV века пятиполковая организация армии (большой полк, передний полк, полки правой и левой руки, сторожевой полк) стала обычной. К концу XV века численность армии достигла почти 200 тысяч человек. Появились новые военные формирования – отряды «огненных стрельцов» или «пищальников» и «наряд» (артиллерия). Тогда же появились и первые штабные документы. Перед походом «большим воеводам» вручался великокняжеский «наказ», которым определялись задачи каждого полка, диспозиция на бой, но инициатива не сковывалась. В наказе ясно говорилось: полки следует ставить «где пригоже», поступать «посмотря по делу».

Дипломатия Ивана III

Военные успехи Иван III дополнил дипломатическими победами. Следует отметить, что за время раздробленности Руси и прекратившихся внешних контактов искусство дипломатии было утрачено, перевелись толмачи и знатоки дипломатического этикета. Контакты с Европой стали эпизодическими, в основном осуществлялись через крымские торговые колонии итальянских морских государств.

Возрождение Руси как единого мощного государства пробудило к ней интерес со стороны европейцев. К этому их подталкивала и новая угроза в лице Оттоманской империи. В 1453 году турки-османы взяли Константинополь, захватили территории, населенные греками и славянами. На европейском континенте образовался плацдарм для дальнейших турецких завоеваний в Европе. К тому времени турецкий флот уже плотно контролировал восточное средиземноморье и путь через Аравийский полуостров в Индию и Китай. Именно тогда венецианская торговля с Востоком стала увядать, и в Венеции лихорадочно искали средства, способные сковать турецкие завоевательные устремления. Далекая Московия при определенных обстоятельствах могла стать важным союзником в борьбе с турками. Первым шагом к сближению с русским двором стал венецианский проект женитьбы великого князя московского на наследнице византийского престола Зое (Софии) Палеолог[22 - Софья Палеолог приходилась племянницей последнему византийскому императору Константину XI, https://history.wikireading.ru/159307], с детства находившейся под покровительством Римского папы. В Ватикане с энтузиазмом восприняли это предложение, поскольку помимо вовлечения Московии в антитурецкую лигу, брак католички (Софью в детстве перекрестили) давал надежду в перспективе заключить унию с русской православной церковью.

Перспектива породниться с Палеологами показалась Ивану III одновременно и заманчивой, и опасной. Турки-османы истребили почти всех потомков Палеологов. Появление Софии на московском престоле могло иметь неоднозначные последствия для отношений Московии с Османской империей. Нельзя исключать, что в Москве стало также известно о перекрещивании Софьи по латинскому обряду, хотя папский посол Юрий Траханиот официально не сообщил об этом. Совещались в Кремле очень долго, переговоры продолжались три года. Только в ноябре 1472 Софья Палеолог прибыла в Москву. Венчание проходило в Успенском соборе. На Руси ее прозвали Софьей Фоминишной.

Одновременно с невестой в Москву прибыл полномочный папский «легат» и заодно посланник Венецианского тайного совета – Антонио Бонумбре. Ему предстояло «разъяснить» великому князю московскому его права на наследие византийских императоров, захваченное «общим врагом всех христиан». Иван Васильевич, однако, не позволил увлечь себя туманными перспективами. Более того, оказалось, что Москва заметно активизировала черноморскую торговлю с Оттоманской Портой и была заинтересована в мирных отношениях с турками. Не оправдались надежды Ватикана и на сближение с русской православной церковью. Новая супруга московского князя с самого начала продемонстрировала возвращение к вере предков и при вступлении в Москву не позволила Бонумбре возглавить процессию с латинским крестом в руках.

Уже в следующем году Ватикану пришлось заступаться за Джованни Баттиста Тревизано, секретаря сената Венецианской республики. Тревизано был послан в Москву для поиска контактов с ханом Большой Орды Ахматом. Поводом для этого неофициального посольства послужило сообщение Ивана Фрязина, венецианского авантюриста на русской службе Джованни-Батисты делла Вольпы, о способности Орды выставить до 200 тысяч воинов против турецкого султана Мехмеда II. В Москве посольство Тревизано истолковали по-своему и приговорили венецианца к казни за интриги и тайные сношения с татарами. В Риме заволновались. Из Ватикана было направлено приглашение принять участие в крестовом походе на Константинополь – «удел московского князя» в силу его брака с Софьей Палеолог и отсутствия наследников мужского пола у византийской династии. Ивану III пришлось искать поводы для отказа от такого предложения. В общей сложности на спасение Тревизано ушло три года, и хотя он все-таки побывал в Орде и в целом договорился с ханом Ахматом о совместном выступлении против турок, поход по разным причинам не состоялся.

В Ватикане несмотря на подобные конфликты и недоразумения не теряли надежды укрепить свое влияние на Московское царство. Помимо подарков от Папы Сикста IV папский банкир Лоренцо ди Медичи выдал Софье Палеолог в качестве приданого шесть тысяч дукатов, которые, как утверждают некоторые историки[23 - Таймасова Л.Ю. «Зелье для государя. Английский шпионаж в России XVI столетия». http://www.plam.ru/hist/zele_dlja_gosudarja_angliiskii_shpionazh_v_rossii_xvi_stoletija/p6.php#metkadoc2], пошли на закупку артиллерии, боеприпасов и пороха для русского воинства. Использование артиллерии на Руси упоминают с 1382 года, когда Москва отражала нашествие ордынского хана Тохтамыша, но массового распространения она не получила. В те времена артиллеристы представляли собой замкнутую касту, как правило, немецких наемников[24 - В германских землях сложилась гильдия литейшиков и пушкарей, достигших большого искусства в изготовлении артиллерийских орудий, а также их боевого применения. Существует версия и турецкого происхождения первых русских артиллерийских орудий, их историческое название «тюфяк» – тюркского происхождения, производное от «тюфенг», ружье. Следует отметить, что турецкие пушкари достигли даже больших высот в искусстве литья пушек. Им удалось создать уникальные осадные орудия большой, до 8 метров, длины, которые прослужили на бастионах, защищавших проливы Дарданеллы и Босфор почти 400 лет, вплоть до середины XIX века.], которые оказывали свои услуги любому европейскому монарху, который был способен заплатить требуемую сумму. «Приданое» пришлось Ивану III по душе, а Ватикан пошел навстречу русскому царю и прислал в Москву искусного литейщика уже упоминавшегося Аристотеля Фиораванти, который создал целую школу русских пушкарей. Проблема заключалась в том, что пороха на Руси производили мало, не было основного сырья – калийной селитры, точнее еще не были обнаружены ее месторождения, а секрет ее производства из натриевой или кальциевой селитры с использованием азотной кислоты, получаемой за счет нагревания смеси натриевой селитры, медного или железного купороса и квасцов, не был освоен. Таким образом, Россия оказалась в тяжелейшей зависимости от поставок необходимого сырья из Италии, которая на тот период времени обладала уникальными месторождениями квасцов и выступала крупнейшим производителем калийной селитры и пороха в Европе. Зависимость от импортного пороха была тяжела, но еще больше Иван III опасался зависимости финансовой от итальянских ростовщиков, и прежде всего от банка Медичи, представители которого стремились вовлечь северного соседа в систему международных займов. Москва платила за все золотом и серебром, и надо сказать для этого появились определенные возможности.

В 1478 году Новгород выплатил Москве огромную контрибуцию. По некоторым данным, великий князь вывез из разоренного города триста телег золота и серебра[25 - Таймасова Л.Ю., там же.]. Тогда же Заволочье и Двинская земля были обложены данью, а с 1480 года, после знаменитого стояния на Угре, Иван III прекратил платить дань Орде. Копившиеся девять лет деньги стали большим подспорьем для великокняжеской казны. К концу века стала приносить свои плоды и налоговая реформа, появились дополнительные возможности для проведения независимой внешней политики[26 - Как утверждают, эти «возможности» здорово сократила Софья Палеолог. Не сумев пристроить на русскую службу своего брата Андрея и желая сделать богатый подарок на свадьбу своей племяннице Марии, великая княгиня баз ведома Василия III щедро одарила своих родственников за счет казны. По официальной версии в 1483 году она подарила родственнице драгоценное украшение – «саженье» с жемчугом и каменьями, принадлежавшее до того первой жене Ивана III Марии Борисовне. Великий князь, пожелавший одарить «саженьем» Елену Волошанку, жену своего старшего сына Ивана, обнаружив пропажу украшения, разгневался и приказал начать розыск. Мария не стала дожидаться итогов розыска и вместе с мужем бежала в Литву. Как представляется, одного «саженья» вряд ли было достаточно, чтобы вынудить великого князя учинить розыск в собственных покоях.]. Весной 1500 года русские послы в Ватикане позволили себе проигнорировать призывы папы Александра VI к новому крестовому походу против «общего врага всех христиан», явно не опасаясь проблем с поставками калийной селитры и пороха[27 - Таймасова Л.Ю., там же.]. В Москве к тому времени уже заработало «Алевизово пороховое производство», но самое главное – у Ватикана появился сильный конкурент в лице Якова Фуггера из Аугсбурга и его финансовой и промышленной империи. Фуггер скупил в Европе все важнейшие рудники, на которых добывались золото, серебро, медь, свинец, ртуть, но самое главное – он стал крупнейшим оружейным торговцем, поставщиком лучших пушек, мортир, пищалей, производимых в Германии. Непосредственную торговлю с Московским государством наладил партнер Фуггера Янош Турзо[28 - Таймасова Л.Ю., там же.].

Брачный союз с Палеологиней, наследницей Византийского трона, придал вес титулу русского царя и великого князя. В 1486 году Фридрих Третий, император Священной римской империи германской нации, предлагал Ивану Васильевичу через своего посла Николая Поппеля принять от него титул короля, но получил отказ. Иван III заявил, что не считает себя ниже германского императора по статусу, и титул царя устраивает его больше, чем королевский. Как полагают, именно тогда была изготовлена печать Ивана III с двуглавым орлом, одним из символов Византийской империи, доставшимся Московскому княжеству вместе с Софьей Палеолог.

Греки, прибывшие вместе с Софьей Палеолог в Москву, стали первыми дипломатами московского княжества. В конце XV века Посольский приказ еще не сложился, международными отношениями в Московском государстве ведал Казенный двор, который вел зарубежную переписку великого князя и посылал миссии дворам иностранных государств. Во главе миссии обычно стояли двое – грек и русский – первый лучше знал Запад, второй тверже отстаивал интересы великого князя. Одним из наиболее активных послов той эпохи оказался византийский грек Юрий Траханиот, «боярин великой княгини Софьи», сватавший ее за Ивана III. Траханиот ранее жил в Неаполе и Риме, неплохо знал европейские порядки. В начале 1490-х годов Иван III трижды направлял его в Вену, к императору Фридриху III и его наследнику Максимилиану, пытаясь заручиться поддержкой Священной Римской империи в борьбе против Польши и Литвы. Зная о соперничестве Максимилиана с польскими Ягеллонами за обладание Венгрией, Иван III предлагал заключить союз с целью раздела ряда европейских территорий: Венгрию – Римской империи, Литву – России. Союз, однако, не сложился, а позднее Максимилиан решил примириться с Польшей и предлагал Ивану III свои услуги посредника в достижении согласия с поляками, но отношения не складывались. Сказалась, видимо, еще и затаенная обида. В 1493 году русские посланники отказались участвовать в торжествах по случаю свадьбы императора Максимилиана и Бьянки Сфорца, поскольку за два года до этого события Иван III предлагал выдать за Максимилиана одну из своих дочерей[29 - https://zen.yandex.ru/media/zapiskiputeshestvennika/diplomatiia-ivana-tretego-iz-moskvy-v-milan-5c8c993f09148900b5c8e49a].

Удачней сложился антилитовский союз Москвы с крымским ханом Менгли-Гиреем. Иван III домогался этого союза ценой любых уступок. Он соглашался даже, если потребует хан, титуловать его «государем» и не щадил расходов на «поминки», то есть ежегодные подарки для своего татарского союзника. Посредником в переговорах с Менгли-Гиреем выступал еврейский купец из Кафы (Керчи) Хозя Кокос. В некоторых источниках его называют первым русским резидентом в Крыму, и с этим можно согласиться. Хозя Кокос вел выгодную торговлю с Москвой, в основном драгоценностями[30 - https://jewish.ru/ru/people/business/179511/ Примечательно, что Иван Васильевич никогда не встречался с Хозей Кокосом лично. В Москве побывал только сын Кокоса. Хозя регулярно посылал Ивану Васильевичу письма, в которых передавал много полезной информации о положении в Крыму, планах Менгли-Герея и др. При этом письма он писал на иврите, в Москве имелся толмач, который переводил их на русский язык.], оказывал содействие русским послам, получал жалование, а в награду за заключение столь желанного союза получил щедрую награду от Ивана Васильевича. Крымские татары стали производить периодические набеги на литовские владения, проникая далеко в глубь страны, до Киева и дальше, нанося материальный ущерб и подрывая обороноспособность Великого княжества литовского.

Союз с Менгли-Гиреем помог решить и другую, не менее важную проблему русской внешней политики конца XV – проблему даннических отношений с Большой Ордой. При ее разрешении Иван III более чем когда-либо действовал не столько оружием, сколько средствами дипломатии. Союз с Крымом оказался решающим фактором. К союзу были привлечены ногайские и сибирские татары. После «великого стояния на Угре» в 1480 году, когда Ахмат не решился вступить в бой с объединенным русско-татарским войском, даннические отношения были прекращены. При отступлении хан Ахмат был убит ногайцами. А Менгли-Гирей в 1502 году окончательно разгромил Большую Орду. Как говорили тогда, Иван III «погубил одного татарина посредством другого»[31 - ЛитМир – Электронная Библиотека (https://www.litmir.me/), Потемкин В.П., (https://www.litmir.me/a/?id=102321)История дипломатии. Т. 1 (https://www.litmir.me/bd/?b=244130), с.5]. Попутно была решена еще одна задача. Ивану III удалось большей частью дипломатическими ходами добиться вассального подчинения другого татарского ханства – Казанского – возникшего в среднем Поволжье в первой половине XV века.

Дипломатия Ивана III в сочетании с военными действиями против Великого княжества литовского тоже давала важные результаты. По окончании русско-литовской войны 1487–1494 годов стороны приступили к переговорам. Литва отказалась от дани с пограничных районов Новгородчины. Некоторые земли Верховских княжеств отошли к Москве, включая Фоминск, Вязьму, Березуйск, Перемышль, Воротынск, Одоев, Козельск и Белев. Ивану III пришлось вернуть литовскому князю Мосальск, Серпейск, Мценск и некоторые другие города с волостями. Желая закрепить мир с Московией и рассчитывая вернуть некоторые уступленные земли, великий князь Александр Ягеллон посватался к дочери Ивана Васильевича, Елене. Брак был заключен, но земель Александр не получил. Самое же неприятное для литовцев состояло в том, что Вильна была вынуждена признать за великим князем московским право на титул «государя всея Руси»[32 - Литва в то время считалась по большей части русским государством.], а Московско-Владимирское княжество с завоеванным Новгородом и другими удельными княжествами стало Русью, Россией, Русским государством. Московия как самоназвание на Руси не использовалось. Новые войны между Литвой и Россией были, однако, неизбежны. Положение православной церкви в Литве и православных верующих не улучшалось. Даже православное дворянство Литовского княжества становилась второсортным по сравнению с польской католической шляхтой и все больше посматривало в сторону Москвы

При Иване III наметилась линия на продвижение в сторону Балтийского моря, без которого великое княжество не имело возможности вывозить в Европу свои «произведения», прежде всего зерно и меха, а также обеспечить транспортную доступность для европейских специалистов. Итальянские архитекторы, художники, мастера были вынуждены месяцами пробираться в Москву через Молдавию и Крым. Разгром Ганзейского двора в Новгороде и установление дружеских отношений с Данией, в чем опять помогал Юрий Траханиот, имели, несомненно, целью освободить новгородскую торговлю от тех преград, которые ставила ей всемогущая Ганза. В 1503 году по договору с Ливонским орденом Москва получила право требовать с Юрьевской епископии так называемую «дерптскую дань», что стало первым шагом к распространению русского политического влияния на Ливонию.

Особое место в эпоху Ивана III занимали связи между Москвой и Миланом. Еще в 1470-х годах итальянский архитектор Аристотель Фиораванти, работавший в Москве, прислал миланскому герцогу Галеаццо Мария Сфорца двух белых кречетов. В 1486 году Юрий Траханиот привез ему из Москвы «двое сороков прекрасных выделанных соболей и двух кречетов и несколько живых соболей». Во время посольства в Милан Юрий Траханиот много рассказывал итальянцам о России. Его сведения дошли до наших дней в виде записей герцогской канцелярии, где упоминаются Москва, Новгород, Владимир, Псков и другие города. Траханиот рассказывал про большие запасы зерна в России, обычай носить одежду из меха и любовь русских к охоте. Следующему миланскому герцогу – Лодовико Моро посланники великого князя Мануил Ангелов и Данило Мамырев привезли в 1493 году белого кречета, пять сорок соболей, татарскую саблю, резную пластину и «рыбий зуб длиною в локоть и похожий на слоновую кость».

В результате тонкой и осторожной политики Ивана III Русское государство к началу XVI века, не претендуя на особую роль в Европе, заняло в ней почетное место. Все Великорусские земли подчинились Ивану Васильевичу, были ликвидированы почти все княжеские уделы – свидетельства прошлой раздробленности страны. Братья великого князя больше не помышляли о соперничестве с Москвой. Пришла пора освобождать остальные земли, населенные православными. Иван Васильевич прямо заявил прибывшим в Москву польским послам, что отныне он не признает законными произведенные в прошлом захваты земель, населенных православными людьми, и не допустит ущемления их прав и насильственного перекрещивания в католическую веру. Он заявил о намерении объединить под властью великого князя московского все исконно русские территории, став не на словах, а на деле «государем всея Руси». Именно в княжение Ивана III, по мысли В.О. Ключевского, произошло осознание православными поддаными великого князя своей русскости, принадлежности к единому народу: «Вобрав в состав своей удельной вотчины всю Великороссию и принужденный действовать во имя народного интереса, московский государь стал заявлять требование, что все части Русской земли должны войти в состав этой вотчины. Объединявшаяся Великороссия рождала идею народного государства, но не ставила ему пределов, которые в каждый данный момент были случайностью, раздвигаясь с успехами московского оружия и с колонизационным движением великорусского народа»[33 - ЛитМир – Электронная Библиотека (https://www.litmir.me/) > Ключевский Василий Осипович (https://www.litmir.me/a/?id=2371) > Иван III (https://www.litmir.me/bd/?b=114451) > Стр.3].

Русское государство при Василии III

После Ивана III на русский престол взошел его сын от брака с Софьей Палеолог Василий III. Правил он самовластно, возражений не терпел, однако, не обладая талантами отца, сумел сделать немного – в 1510 покончил с самостоятельностью Пскова, а спустя четыре года присоединил к своим землям Смоленск. Вместе с тем это было время спокойного и быстрого хозяйственного развития Московского государства. Россия не вела разорительных войн, внутренние усобицы не причиняли заметного ущерба. Некоторых усилий требовали лишь эпизодические столкновения с татарами на южных и восточных рубежах. Хозяйство Московии было в целом нехитрым. Подавляющая часть населения, до 94 процентов, занималась обработкой земли, товарность производства была не высока, но определенная специализации уже стала складываться. Прежде всего, это касалось районов добычи соли и ловли рыбы на продажу. Солеварение развивалось в Старой Руссе, Соли Вычегодской, Соли Камской, Соли Галичской, Костроме. Предпринимались попытки попутно производить основной компонент при производстве пороха – калийную селитру, получившую на Руси название «ямчуг». Псковская земля в силу климатических условий сосредоточилась на льноводстве, что вызвало к жизни товарное производство полотна и холста. В ярославских землях местные жители научились качественно выделывать кожи. Постепенно развивались ремесла. В Новгороде в конце XVI столетия насчитывалось свыше 230 мастеров, занятых обработкой железа, которое выплавляли по всей стране примитивными способами из так называемых «болотных руд». Но на новгородчине, в Устюжне Железнопольской образовался своего рода центр производства железа. По качеству оно мало отличалось от того, что производили в других местах, но его было гораздо больше, хотя все равно железа стране не хватало критически. Значительную часть железа приходилось закупать через ганзейские города в Германии и Швеции. Из Новгорода железо в виде «прутья» развозилось купцами по всей Руси[34 - Волынец А.Н., там же.]. Некоторое количество железа производили в Туле и Серпухове. Иными словами, внутренний рынок в Московии уже складывался и товары могли перевозиться на значительные расстояния.

Ремесленники тянулись к городам, где было проще обменять свои изделия на хлеб и другие продукты. В середине столетия городов в России насчитывалось без малого сто. Крупнейшим была Москва, в которой проживало до 100 тысяч человек. В Новгороде – около 25 тысяч человек, в Можайске – около 6 тысяч человек, в Коломне – тысячи три. Одновременно с городами росли и более мелкие торгово-ремесленные поселения – «посады», «рядки». Такие поселения зачастую имели свою узкую специализацию, что требовало налаживания обмена. Именно в этот период в России начинает формироваться сеть мелких «торжков», располагавшихся при монастырях или в селах и слободах. Основным товаром на внутреннем рынке был хлеб. В хлебной торговле принимали участие посадские люди, крестьяне, монастыри. Важными товарами также были рыба и соль. На торговле солью специализировались северные монастыри – Соловецкий и Спасо-Прилуцкий. Росту хозяйственных связей способствовали ярмарки, обычно организуемые в городах и при монастырях. Монастыри были заинтересованы в том, чтобы ярмарки проходили возле монастырских стен, поскольку торговые пошлину частично шли в их казну. В середине XVI столетия предпринимались попытки упорядочить взимание различных пошлин, связанных с торговлей и провозом товаров. В эпоху раздробленности каждое из княжеств и земель имело свой порядок сбора торговых и проезжих пошлин. При Василии III начали вводить единые нормы и устанавливается понятие «государственного рубежа», единого для всей страны. Принимались меры для предотвращения незаконного (беспошлинного) ввоза и вывоза товаров: «по рубежам литовским, и по немецким, и по татарским заставы крепкие, и явка и мыт добре… бречи всего, и осматривати и беглых людей и заповедных товаров»[35 - Источник: https://histnote.ru/ekonomicheskoe-razvitie-rossii-v-xvi-veke/].

Литовско-украинский клан в Московии

По мере хозяйственного развития Московии и повышения привлекательности условий великокняжеской службы в Москву потянулись служилые люди, прежде всего полонизированная литовско-украинская знать. Особенно заметным это переселение стало при Иване III, когда на сторону великого московского князя перешли Федор Бельский, князья Одоевские и Воротынские, целый ряд пограничных князей, а в результате похода на Литву 1492 года – многие местные литовские князья. К концу правления Василия ІІІ вокруг московского трона прочно обосновались Милославские, Оболенские, Палецкие, Микулинские, Гедиминовичи

(Щеняевы и Голицыны), Одоевские, Лятцкие, Трубецкие, Стародубские, Ромодановские, Вишневецкие и многие другие. Все они составляли клан, спаянный происхождением и идеалами польской жизни и порядков, стремлением «взять свое от русских богатств». При этом «выезжане», как их было принято называть, не порывали связей с Польшей. Несмотря на враждебное отношения Василия III к полякам, его литовско-польско-украинское окружение посчитало возможным установить надёжную связь с польским королём и сеймом через специального посланника Заболоцкого[36 - Пыжиков А.В. «Славянский разлом», статья Литовские инъекции в Россию.].

Знаковым событием стало появление на русской службе братьев Глинских. Михаил, Иван и Василий Львовичи Глинские перебрались в Москву в 1508 году вместе с семьями и дворовыми людьми. Следует отметить, что Михаил Львович получил воспитание в Германии и долгое время служил при дворе Альбрехта Саксонского. Василий Львович был женат на Анне Якшич, дочери сербского воеводы Стефана Якшича. Якшичи были в родстве с Бранковичами, последней династией сербских деспотов, и совместно владели серебряными, медными и свинцовыми рудниками в Венгрии и Трансильвании. Сбыт металлов осуществляла компания, известная как «Общая венгерская торговля» и принадлежавшая на паях уже упоминавшемся Якову Фуггеру и Яношу Турзо. Семейные кланы Якшичей и Турзо были связаны брачным союзом. Нельзя поэтому исключать, что переезд Глинских в Москву был предприятием с дальним прицелом: Фуггеры и Турзо хотели закрепить связи с Россией династическим браком[37 - Родовитость княжны Анны Якшич многие историки ставят под сомнение.]. И это им вполне удалось. После двадцати лет брака под предлогом бездетности жены Василия III Соломонии Сабуровой царя развели и женили в 1526 году на Елене Глинской, дочери Василия Львовича. Первенец от этого брака и наследник престола Иван Васильевич стал воплощением надежд «выезжан». Они без колебаний признали его «своим», а Анна Якшич стала первой воспитательницей будущего русского царя Ивана IV.

Следует признать, что Василий III сознательно пошел на мезальянс, он видел выгоды этого союза. Через Глинских он породнился с влиятельнейшим финансовым и промышленным кланом Европы, получил возможность ликвидировать зависимость от Ватикана в поставках важнейшего стратегического сырья, калийной селитры, и пороха и самостоятельно развивать и интерпретировать идеологическую концепцию «Москва – третий Рим», навязанную его деду римскими понтификами. Вместе с тем Московское царство все-таки попало в долговое рабство к Фугерам–Турзо. В последние годы правления Василия III из России интенсивно вывозилось серебро, и в стране стала ощущаться хроническая нехватка драгоценного металла. Но этими вопросами пришлось заниматься уже преемникам великого князя.

После кончины Василия III в 1533 году Елена Глинская совершила государственный переворот и отстранила от власти семерых регентов при малолетнем великом князе Иване Васильевиче. Первое с чем, столкнулась новая правительница, оказалась проблема нехватки золота и серебра. Выбора у Елены Глинской не было и она пошла по самому простому, но опасному пути – она разрешила «порчу» монеты. Старые деньги изымались из оборота, из них чеканились новые монеты, которые при прежнем номинале по весу были на 15 процентов легче. Как ни странно, некоторые исследователи ставят это ей в заслугу, указывая, что монетная реформа Глинской впервые создала на Руси единый монетный стандарт. Новгородские, Псковские и иные монеты перестали существовать, но цены на товары начали расти. Порча монеты не решила другую проблему: долги Фуггерам–Турзо следовало отдавать. Выбор и здесь был небогатый. Пришлось увеличивать подати.

Следует отметить, что Москва не сразу признала наличие долга перед Аугсбургом, поэтому нельзя исключать, что Глинская вступила в сговор с немцами. Как утверждает историк Л.Ю. Таймасова, «Москва заплатила по векселям в десять раз больше, чем следовало»[38 - Таймасова Л.Ю., там же]. Об этом стало известно в Москве, и тридцатилетняя, ничем не болевшая царица неожиданно скончалась в апреле 1538 года. Факт отравления не считается доказанным, однако следует признать, что недовольных было предостаточно. Связь великой княгини с Иваном Федоровичем Овчиной Телепневым-Оболенским и особенно его вызывающее отношение к боярам стали предметом всеобщего осуждения. Неудивительно, что фактического правителя и фаворита царицы немедленно после ее кончины схватили и бросили в тюрьму. В том же году он умер от голода в темнице, как до того он умертвил многих Глинских.

Однако «ограбление» казны оказалось не самым страшным преступлением Елены Глинской. При ней польско-литовско-украинский клан получил возможность «похоронить» поместную систему и восстановить права боярства. В результате после ее смерти наступил разгул боярской вольницы, нескончаемая борьба за власть между боярами. Интриги, наветы, отравления стали самым обычным делом при великокняжеском дворе. Некоторые историки даже утверждают, что худшего правления, чем боярская вольница в период с 1533 по 1547 года, страна не знала. Шуйские и Бельские, уничтожив фаворита Елены Глинской, принялись друг за друга. Борьба шла с переменным успехом: то побеждали Бельские, то верх брали Шуйские. И все они помыкали юным Иваном IV, прямо на глазах государя его именем творили расправу с неугодными людьми. После смерти Ивана Васильевича Шуйского и убийства Ивана Бельского во главе клана Шуйских в мае 1542 года встал Андрей Михайлович, но порядки не поменялись. Возмущение было всеобщим, даже ставленник Шуйских митрополит Макарий осуждал боярскую вольницу.

Царствование Ивана Грозного

Митрополит Макарий и русская история

Роль митрополита Макария была велика и многогранна[39 - С 1526 по 1542 год Макарий в чине архиепископа управлял Новгородской и Псковской епархиями. За эти годы ему удалось много сделать для исправления монастырской жизни, большинство (18 из 24) монастырей были переведены из разряда особножительных, в которых преобладали монахи-схимники, в разряд общежительных с сильным монастырским хозяйством, большими земельными наделами. В этом Макарий выступал как последовательный сторонник Иосифа Волоцкого, которого не смог побороть Иван III, строивший планы изъятия монастырских земель.Однако, его главным архиепископским делом стало «наведение порядка» в церковных летописях. Под его руководством на новгородской владычной кафедре был реконструирован Владычный летописный свод, основанный на древнейшем летописном документе – Первой новгородской летописи. Эта летопись считается также основой Повести временных лет и известна в двух изводах – редакциях. Старший извод сохранился в единственном пергаментном списке, то есть не в оригинале, и содержит всего 169 листов. Предполагают, что еще 136 листов было утеряно. Он покрывает события древнерусской истории с 1016 по 1330 год. Записи отрывочны, неполны, содержат неточности и пропуски. Упомянуто, в частности, татарское нашествие 1237–1238 годов, содержится рассказ о Невской битве 1240 года, но сожжение Киева, произошедшее в это же время, не упоминается. Многие большие тексты, которыми была дополнена рукопись младшего извода (редакции), в старшем изводе отсутствуют.Младший извод представлен несколькими списками–копиями. Древнейший, так называемый, комиссионный список содержит 320 листов. Основная часть, 229 листов, написана одним писцом и доведена до 1439 года. Бумага, на которой написан младший извод, датируется 1441 годом. Другим писцом добавлено еще 7 листов на бумаге 1441 года, которые содержат известия за 1440—1446 годы. Третий писец переписал списки князей, посадников, епископов, митрополитов и т. п. еще на 11 листах. Более поздние списки младшего извода содержали самое разное количество листов. Например, следующий по древности Академический список 1783 года включал всего 241 лист и подвергался исправлениями по указаниям историка В. Татищева. До настоящего времени младший извод представляет основной источник сведений об истории древнего Новгорода и других русских земель.]. В бытность архиепископом Новгородским и Псковской епархий, он дал указание реконструировать новгородский Владычный летописный свод, основанный на древнейшем летописном документе – Первой новгородской летописи. В результате реконструкции история Московии оказалась продолжением истории Киевской Руси, а родословная московских князей была прослежена от киевских князей и даже римских императоров. Как оказалось впоследствии, сделано это было весьма своевременно и с дальним прицелом.

В марте 1542 года Макарий был возведен на митрополичий престол при поддержке князей Шуйских и их людей, правивших при малолетнем Иване Васильевиче, будущим Иване Грозном. Однако вскоре он, как и его предшественник Иоасаф, стал выступать против Шуйских. В сентябре 1543 года Андрей Шуйский и его единомышленники на глазах митрополита Макария и 13-летнего великого князя Ивана Васильевича избили боярина Федора Воронцова. Под влиянием митрополита Макария, который был убежденным противником беззаконий, Иван Васильевич впервые пошел на решительную меру. В декабре 1543 года великий князь обвинил Андрея Михайловича Шуйского в том, что он «безчиние и самовольство чинят», «велел его предати псарям, и псари взяша и убиша его»[40 - Московский митрополит Макарий и его время. – М.: Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1996, с. 130.]. Смерть Андрея Михайловича на какое-то время ослабила влияние Шуйских. Великий князь начал править самостоятельно, а при нем сложилась так называемая Избранная рада, круг ближайших сподвижников молодого царя. Митрополит Макарий вошел в этот круг тоже и стал своего рода идеологом нового царствования.

Именно митрополит Макарий подвел Ивана Васильевича к мысли о том, что завоевания и преобразования его деда и отца требуют соответствующего оформления. В декабре 1546 года царь с митрополитом Макарием и боярами «думал думу» и вскоре народу объявили о намерении великого князя «поискати прежних прародительских чинов»[41 - https://history.wikireading.ru/241744]. Новый статус объединенного Московского государства, ведущего свои истоки от Киева и Рима, следовало зафиксировать новым титулом великого князя московского. Самым подходящим для такой роли признали титул византийских кесарей, чьим наследником через бабку, Софью Палеолог, Иван Васильевич несомненно являлся. Дед, Иван III уже использовал этот титул, но формально он закреплен не был. Принять царский титул из рук императора Священной римской империи или главы Ватикана великий князь московский не мог. Божественное происхождение власти русского царя должен был подчеркнуть особый ритуал.

Как утверждают, церемонию «венчания на царство» несмотря на отсылки к византийской традиции, была от начала до конца придумана митрополитом Макарием, Анной и Михаилом Глинскими[42 - После коронации Глинским отошло множество земель на правах удельного княжества]. Коронацию первого русского царя устроили в Успенском соборе 16 января 1547 года. После торжественного богослужения митрополит Макарий возложил на Ивана крест Животворящего Древа, бармы и шапку Мономаха. Завершилась церемония миропомазанием. Именно из-за добавления в церемонию этого действа – окропления чела миром – венчание и помазанье на царство в русской культуре стали синонимами[43 - https://histerl.ru/kurs/ivan-iv/pervyj-russkij-car.htm].

После помазания на царство Иван Грозный получил длинный титул, звучавший как «Великий государь, Божиею милостью царь и великий князь всея Руси, Владимирский, Московский, Новгородский, Псковский, Рязанский, Тверской, Югорский, Пермской, Вятцкой, Болгарской и иных». Венчание на царство стало финальным аккордом, завершившим централизацию русских земель. Царская власть стала основой, жестким стержнем, вокруг которого отныне строилась власть государственная[44 - https://histerl.ru/kurs/ivan-iv/pervyj-russkij-car.htm]. «Венчание на царство» было призвано продемонстрировать единение царя с его народом, создать образ священного союза аналогичного неразрывным брачным узам, закрепить в лице помазанника божьего единство государства российского. Новый титул, ставивший русского царя выше европейских королей, заявлял претензии России на особый статус среди европейских государств, подчеркивал преемственность русской государственности от Византии, становился важнейшим обоснованием концепции «Москва-Третий Рим». Царь богоизбранной Руси становился таким образом не просто наследником духовных традиций Византии, но носителем особой исторической миссии, защитником всех православных. Вместе с тем «византийское наследие», от которого старательно уклонялся Иван III, и вытекающая из него обязанность защищать всех православных было сопряжено с потерей части политической и дипломатической свободы. Москва, как полагают некоторые историки, невольно становилась союзницей Ватикана и Венеции в их противостоянии с Османской империей[45 - Пыжиков А.В. «Славянский разлом».].

Кроме того, признание преемственности русской истории от Киевской Руси означало согласие на переформатирование правящей элиты. Митрополит Макарий продолжил свою работу над обоснованием глубокой историчности Московского царства и к началу 1560-х годов под его руководством была составлена «Степенная книга». Эта книга стала первой попыткой «систематического» изложения русской истории, создания фундаментальной картины истории Государства Российского как воплощения царства Божьего на земле в виде 17 последовательных ступеней возвышения русских князей от Владимира Святославича до высшей точки, которой стало царствование Иоанна IV. «Степенная книга» утверждала идею о связи царствующего рода с римским императором Августом, наследниками которого объявлялись киевские, а затем владимирские и московские князья. Как-то незаметно Киевская Русь приобретала особое звучание в истории Московского великого княжества, а литовско-украинские «выезжане» столь же незаметно превратились в изначальных, коренных жителей Московии[46 - Пыжиков А.В., там же.]. Более того, они превратились в наиболее последовательных противников уничтожения боярских вотчин и насаждения поместных порядков.

В 1550 году Иван Васильевич попытался восстановить прежнюю поместную систему, переиздав Судебник 1497 года в виде Стоглава, судебника из ста глав, одобренного Земским собором. Попытка оказалось неудачной. Позиции литовско-украинского клана оказались настолько прочны, что молодому царю пришлось принять его правила. С Польшей был заключен мир и вектор завоеваний русского государства, обозначенный Иваном III, развернулся на восток, в сторону Казанского и Астраханского царства. Митрополит Макарий начал постепенно приучать православную паству к иконам, выполненным по латинскому обряду, появились иконы, на которых Христа изображали в рыцарских доспехах. В это время были созданы «Великие четьи-минеи», сборник житий различных угодников, преимущественно украинского, сербского, болгарского происхождения. Новые богослужебные и богословские книги печатались в типографии Яна Федоровича, бакалавра Краковского университета, известного сегодня под именем первопечатника Ивана Федорова[47 - Малоизвестно, что он позднее бежал в Речь Посполитую и оттуда поливал Московию грязью.]. Влияние Ватикана и Венеции явственно ощущалось в Москве.

Таким, уже непростым, с запутанными клановыми связями, сильным влиянием церкви, огромными просторами и неисчислимыми богатствами природы представало Русское государство перед глазами первых англичан, посетивших русскую столицу.