скачать книгу бесплатно
Секретарь записала дату и время экзамена. В мой новый блокнот. Я долго хранила эту запись.
…Моя сестра вышла замуж. Всем было не до меня.
В майский день я поехала на экзамен. Там сидело 80 или 90 человек. Все с родителями. Все готовились. К чему? Чтобы что-то спеть – готовиться не надо, – так решила я.
Экзамен был простейшим. Я спела мелодию. Простучала ритмы. Угадывала ноты. Пела свои любимые песни. И сказала:
– Я буду играть только на виолончели.
Все засмеялись:
– Для этого надо поступить.
– А я еще не поступила? – удивилась я. – Когда вы мне об этом скажете?
– Нет. Здесь конкурс…
– Но разве они тоже хотят играть на виолончели? – спросила я.
– Девочка, позови из коридора родителей…
– Родителей? – я изумилась. – Зачем? Моя Мама на работе. Она – врач. Вот представьте себе: вы придёте к врачу, а вам скажут: его нет, он на экзамене в музыкальной школе. И вы расстроитесь и спросите: а что, этот врач еще и учиться музыке будет? А работать он будет?
…Комиссия молчала. Их было много. Они еще раз смотрели мои пальцы…
– А пианино у вас есть?
– Нет, – честно ответила я.
– А Мама хотя бы знает, что ты здесь?
– А зачем? Она узнает, когда будет нужно… И ещё… Я буду учиться только у этой учительницы…
И я назвала имя. Она была не в любимцах.
И комиссия спросила:
– Почему?
– Потому что потом мне сможет помочь мой одноклассник. Он – её ученик…
– Девочка, приезжай в августе, будут висеть списки. Найдёшь себя в них – значит, поступила.
– Спасибо, найду, я хорошо ищу.
Я сказала комиссии «до свидания» и пошла гулять.
«Музыкалка» была от дома очень далеко. И я чуть-чуть прошла пешком. Потом ехала.
…В августе, в конце каникул, я заехала к Маме на работу:
– Поедем в музыкальную школу. Кое-что узнать.
– Зачем? – Мама ахнула.
– Списки посмотрим. Мама! Ты же переживала, что тебя не учили музыке…
Мама промолчала. И мы поехали смотреть списки. И я очень быстро нашла свою фамилию. Я же сказала учителям: «Я очень хорошо ищу!».
Мы шли пешком. Сквозь парки. Маме надо было прийти в себя… Мы пели. Мы пели в парках дуэтом…
Начиналась моя новая жизнь.
Июль 2011
Сашка
И был день. Прекрасный голубой светлый день 70-х. Наши каникулы.
И был двор. Не всегда понимавший меня. Но сейчас покорно молчавший – что-то задерживались девчонки со скакалками и резинками.
И была лужа около гаража и помойки. И вдоль лужи ходила молодая соседская собака Жулька. Её выпускали гулять на целый учительский день (учителя в каникулы тоже работали). За ней следили всем двором. И всё равно Жулька иногда успевала съесть какую-нибудь дрянь…
И были голуби – их тогда было очень много, они парами слетались на хлебные крошки. Крошки им сыпали все, но больше всех – хозяйка Жульки, учительница Мария Ивановна. В Блокаду она ела столярный клей. Она первая рассказала нам о Блокаде.
На другой день мы с подругой и сыном Марии Ивановны решили попробовать на вкус столярный клей. Не успели. Нас поймала сама Мария Ивановна. Она не ругала. Сына она била без нас.
И была музыка. Из окна соседа. Взрослого соседа. Он каждый день играл «Полонез Огинского» – это я произносила в одно слово. Он учился в институте и хотел жениться.
Моей сестре, которая тоже училась в институте и хотела замуж, нужно было только одно – чуть-чуть похудеть (это она так считала).
А вот соседу, наверно, чтобы жениться, надо было обязательно хорошо сыграть «Полонез Огинского» – так думала я.
У них была Сессия. И потому они были дома… Каждый – в своём жилище.
И потому я так рано была во дворе. Я не хотела слушаться сестру.
И каждый день зимой и летом, в любую погоду, во двор выходил Сашка. Совершенно взрослый человек с бородой, одетый во всё белое (чуть ли не сшитое из простыней). Это чтобы не поехал в транспорте, – так объяснили нам. Какой вред мог принести Сашка транспорту, я не знаю до сих пор. Он садился к нам на скамейку и разговаривал с нами, с детьми.
Меня удивляло, что он, взрослый, разговаривал с нами… Однажды я спросила:
– Саша (не могла же я его называть Сашкой, взрослого человека)! А вы кем хотите стать?
– Я хочу в небо, – ответил Сашка.
– Это в космонавты? – переспросила я. – Так на космонавта учиться надо.
– Нет. Мне не надо будет учиться… – Сашка засмеялся.
Проходившая мимо нас соседка закричала:
– Дети! Ну что вы с дураком разговариваете?
– Тетя Клава! А вот вы можете числа в уме перемножать? Трёхзначные? – тётя Клава застыла в ожидании «экзамена». – А он – может! Вот давайте умножим…
– Я – дурак, – сказал Сашка.
Тётя Клава кивнула:
– Дурак. Видишь, даже сам знаешь.
Сашка встал и ушёл.
Внезапно раздался крик:
– Уберите этого Дурака! Уберите его со стройки!
Сидя на скамейке, я подняла голову. Рядом с нами строили дом. Высокий. (Тень от него навечно сделает нашу квартиру несолнечной). Шла стройка. Но Сашка оказался на самом верху. Он сидел на кирпичной стене и тихо смотрел в небо. Ровно над ним работал кран. Стройку приостановили. Выбегали мужчины. Кричали. Сашка недвижно сидел на этой кладке и смотрел в облака. Кучевые и перистые – это я научила Сашку. Я же недаром ходила в школу. И Сашка рассматривал их. Но его же выгнали со скамейки. За ним пошел сосед-пенсионер. Еле взобрался, ругал Сашку, уговаривал. Тот оставался сидеть. Больше всего мы боялись, что он упадёт со стены.
Я подбежала к строителю:
– Можно, я схожу? Он меня поймёт. Мы дружим с Сашей…
– Дружим… Еще разобьешься!..
– Да мы каждый вечер бегаем по этой («чёрной») лестнице, – выдала я секрет.
И вдруг строитель согласился. Бабушка, шедшая мимо, перекрестилась.
– Только я пойду одна, – сразу сказала я.
Я поднималась в этот раз очень долго. А дальше я боялась. Нет, не Сашку, а не туда встать и упасть.
– Саша! Это я! Как вам здесь?
– Жарко… Скоро нужно будет уходить. Но я ещё не посмотрел на небо… Облака… Девочка! А почему ты здесь? Тебе не страшно? Ведь меня все боятся.
– Саша. Я пришла за вами. Давайте, спустимся туда, во двор.
Все не дышали…
А ведь его никто никогда не называл на «Вы». И все звали Сашкой.
И он растерялся. Дал мне свою руку и сказал:
– Пойдём…
– Нет, здесь за руку не получится. Давайте по одному, – настаивала я. (Просто до сих пор ни с кем не люблю ходить за ручку).
Мы спускались. Как с вершины. Бородатый взрослый Сашка в белье из простыни и я, маленькая девочка, школьница, в очень простом платье.
Мы спустились. В этот день никто не прыгал и не скакал. Всем надо было пережить: зачем я пошла за Сашкой и как он меня послушался.
Соседка моментально повела меня к себе. Есть блины.
Сашка сидел на скамейке и глядел в небо.
…Некоторое время я не ходила во двор.
Потом стройку огородили получше.
Потом достроили этот дом.
Я росла. Перестала гулять во дворе.
Перестала видеть Сашку.
Однажды увидела его, сидящего на скамейке с другими, младшими детьми.
Мир рос. А Сашка всё такой же сидел на скамейке и гулял по двору. Такой же, как и был в моём детстве. Однажды я подошла к нему. Сашка меня не узнал. Мне было уже 16. Прошло целых 7 лет моей жизни! И всего 7 лет его жизни. Он не вспомнил меня. Часто я думаю: может, он сделал вид, что не вспомнил? Может, он не хотел тревожить воспоминания?
2010
Из жизни мяучих
Цикл миниатюр
Несколько лет назад я целую неделю жила в «многокошье».
И Кошки, и Коты тогда потрясли меня. Я написала цикл стихов, который привёл меня к мысли – дальше писать об этих кошках.
ИЗ ЖИЗНИ КОШЕК И ХОЗЯЕВ
Этюды
Кошкам Аллы Шараповой с благодарностью. Они выдержали мое недельное проживание на их территории.
Виконт
Вы видели мира плато? –
Это – место моё на шкафу.
И, когда я спускаюсь,
Я делаю милость
Стенам, еде, потолку.
Иногда телефон выключаю –
От него хозяйка устала.
Остальные принтер включают
По ночам – им дня мало.
На кухне есть моё место
