скачать книгу бесплатно
Видимо, в глубине души каждый таксист мечтал нажимать не на сцепление, а на большую красную кнопку.
Глава 2
Размышляя о необычной недвижимости, я чуть не забыла про её владельца.
Конечно, от нашей с Юрой первой встречи я пришла в восторг. Такое уж у меня тем летом было хобби – встречаться с мужчинами в надежде, что их увлекательные рассказы заглушат громкое тиканье моих биологических часов.
Юра заявил, что произвести приятное первое впечатление может каждый, а вот понравиться кому-то по-настоящему – это уже не для всех.
– Мне вот ты вполне понравился, – заметила я, и он тут же сказал:
– Как писали делопроизводители на всеподданнейших докладах Императору: «Собственную рукою Его Императорского Величества начертано: «Вполне понравился»!
Да, он мне понравился. Но всё же он был пухловатым заросшим хиппи в нелепых кедах, а я как заправская мещанка отказывалась признать, что содержание важнее, чем форма.
Позже Юра расскажет мне, что как раз перед нашей первой встречей работал по щедрому европейскому проекту и пока месяц вёл архивные исследования в Москве, питался исключительно фастфудом. Так что из той поездки он привёз много важных документов и лишних кило. А записаться в парикмахерскую в конце июня было невозможно – все кресла уже заняли навивающие локоны выпускницы.
Но в тот день я ещё ничего такого не знала. Я просто подошла к перекрёстку и увидела Юру, который за эту пару недель вдруг стал подтянутым человеком с приличной стрижкой.
Своим друзьям я уже призналась, что да, с историком, конечно, восхитительно общаться и вообще всё это очень весело, но как мужчина он меня не зацепил. И это было кристальной правдой – возможно, единицей измерения тогда ещё оставался Евгений 2.0, который со своими двумя метрами роста и идеальным носом выглядел, как помесь суперсолдата и модели с показа Вивьен Вествуд.
С другой стороны, с ним я рассталась из-за того, что он был недостаточно умным. А сама – пожалуйста! – теперь критически осматривала стоптанные кеды будущего академика. В отличие от моего нового спутника я абсолютно не разбиралась ни в какой политике, кроме одной: политики двойных стандартов.
Мы завернули за угол здания, подошли к деревянной двери, и Юра достал ключ. Тут не было ни подъезда, ни лестницы, а сразу начиналась квартира.
– Добро пожаловать в наши пенаты, – пропустил он меня вперёд.
Я впервые видела прихожую таких размеров – туда помещались трюмо, старый шифоньер, чей—то велосипед, диван, а вдоль стен выстроилась вперемешку женская и мужская обувь на все сезоны.
Мы пошли дальше и тут же оказались в каком—то закутке с очень низкими потолками.
– Там наверху моя комната, – сказал Юра и постучал рукой по металлическим балкам. – Потолки высокие, и получилось надстроить второй этаж. Видишь, доски положили на рельсы.
Я пригляделась.
– Дореволюционные, – пояснил он, – сначала попытались положить на обычные, но они начали прогибаться. И папа где—то откопал вот эти. Продукт царской России! Как тебе? А тут вот кухня.
Он легонько подтолкнул меня вперёд.
Если бы музей деревянного зодчества «Витославицы» был квартирой, то он определённо выглядел бы вот так. Деревянные перегородки, лестницы и перила, деревянные полы, тумбочка, а теперь вот – кухонный гарнитур, стол, стулья и большая скамья, тоже из дерева.
– Это всё папа, – поймал Юра мой взгляд. – Он очень любит дерево. Тут вот ещё ничего, в его новом доме ещё хуже.
Он так и сказал: папа. Не «отец» – так обычно говорят мужчины, которые или в целом суровы, или просто не в восторге от своей семьи. Не «батя» – это уже значит, что с отцом вполне можно иметь дело и вместе они иногда ходят в гараж. Но «папа»? Никто из моих тридцатилетних знакомых мужчин никогда не говорил «папа».
И хотя папа уже давно не жил в этой квартире, всё здесь было когда—то сделано по его вкусу и за годы нисколько не поменялось.
Удивительно было, что у такого страстного любителя сосны получился Юра, а не деревянный мальчик.
– Хочешь, поднимайся пока ко мне, а я поставлю чайник, – он остался на кухне, а я, держась за деревянные перила, забралась наверх.
Это была типичная мужская комната – рабочий стол с кожаным министерским креслом, стеллажи с книгами, гитара и…
– Две кровати?! – крикнула я.
Две абсолютно одинаковых кровати стояли рядом вплотную.
– Что? А, да. Уже и не помню, почему так получилось, но вот. Для разнообразия – сегодня на одной поспал, завтра на другой. Правда, они обе уже одинаково продавленные.
Вся эта часть квартиры была похожа на хитрую декорацию к спектаклю, где действие могло идти сразу в нескольких плоскостях. Представьте себе гигантскую комнату с высоченными потолками и мысленно разделите её на две половины. На одной половине сделайте два этажа – внизу ничего нет, а сверху, на царских рельсах, Юрина комната. Всю вторую часть занимала огромная кухня с потолками в четыре с половиной метра.
Вот только никакой стены между этими частями не было – и чтобы случайно не вывалиться со второго этажа прямо в кухню, на надстроенной площадке установили высокие перила. Я подошла к ним и оглядела всю кухню сверху – как Джульетта, которая выходит на балкон, чтобы прочитать перед зрителями наскучивший всем монолог про розу.
Юра сообщил, что чай готов, поэтому пришлось спускаться. Усаживаясь за стол, я задела плечом тарелочку, висящую на стене, а когда попыталась её поправить, чуть не уронила аппликацию из цветов.
– А это уже мамино, – заметил Юра. – Ей много всего дарили, когда она ещё преподавала.
– А с тобой она занималась?
– Конечно, – он положил мне на тарелку кусок пирога, – лет с четырёх, и пока я не пошёл в музыкалку. Но нам обоим это не доставляло никакого удовольствия. Помню, пару раз она не выдержала и ткнула меня лицом в ноты. Фортепиано мне не очень давалось. Ну, по её меркам.
– Ты поэтому поменял класс?
– Нет, я вообще хотел бросить! Но потом просёк, что девочкам нравится гитара, и ещё несколько лет промучился. Но школу так и не закончил.
– А меня мама не отдала. Сказала, что ей самой это никак не пригодилось, и зачем. Хотя она тоже хотела стать учителем музыки. И как, получилось с гитарой и девочками?
Он прищурился.
– Скажу тебе так. Я понял, что пора отсюда уезжать, когда на очередном концерте вышел на сцену, посмотрел в зал и увидел, что почти со всеми присутствующими дамами у меня были контакты той или иной степени близости.
В тот момент я подумала, что, как и многие учёные, он просто преувеличивает.
***
У каждой девушки есть фраза, которой мужчина может безотказно вскружить ей голову. И в моём случае это было:
– Бери любую книгу, которая тебе понравится.
– А если мне понравятся сразу несколько? – сразу уточнила я.
– Без проблем.
Я уселась прямо на деревянный пол рядом с книжным шкафом. Это были очень, очень странные полки. В одной половине стеллажей жили хоббиты, эльфы, гномы, драконы, сборники сказок, американское современное фэнтези, Эдгар Алан По, чудища Лавкрафта и ещё не распакованная подарочная «Песнь льда и пламени». Корешки книг в другой половине были испещрены именами исторических деятелей и аббревиатурами политических управлений.
– Ну, про карательные экспедиции в Сибири тебе вряд ли будет интересно… Так что можешь сосредоточиться на этой половине. Вот, например, – Юра сел рядом и достал маленький томик: размером с ладонь, в роскошной обложке, с золотым обрезом и атласной закладкой ляссе.
– Ооо, что это?
– «The wind in the willows», в Германии купил. Такая шотландская уютная сказка. Что, никогда не слышала? «Ветер в ивах».
– Нет, как-то не пришлось. Я вообще по сказкам не очень.
– А я вот очень люблю. Всё детство читал только сказки. – Он помолчал. – Хм, наверное, поэтому мне и нравятся теперь все атрибуты монархии! В мире как—то очень мало сказок про республиканскую систему правления.
Обидно было признавать, но в этом шкафу не нашлось ничего, что привлекло бы меня сразу, с первого взгляда. Страна эльфов занимала на моей воображаемой читательской карте такую ничтожную площадь, что практически и не существовала. Но всё же я определилась:
– Я не смотрю «Игру престолов», но давай хоть попробую почитать.
Юра разорвал плёнку подарочного набора, достал первый том и протянул мне.
С трудом поднявшись с пола, я тут же опустилась на кровать – одну из двух.
– Поразительно, но твои деревянные полы ничуть не удобней, чем в моей хрущёвке. Ай! – я попыталась принять более горизонтальное положение, но тут же почувствовала, как под лопатку врезалось что—то острое, как оказалось, очередная книжка. – «Сельское хозяйство СССР 1931—1933», – зачитала я. – И как, интересно?
Я улеглась поперёк кровати, но свесила ноги на пол – как будто это было менее фривольно.
– Очень, – Юра лёг рядом в таком же неудобном положении, – Приходи ко мне почаще, и я расскажу тебе всё, что знаю.
– Об элеваторах?
– И об озимых культурах. Ты будешь говорить: «Рожь». А я тебе: «Пшеница». А ты: «Ячмень». Ну и так далее… Как тебя, не пугают такие речи?
– Нет.
– Кстати, – он повернул ко мне голову. – У тебя очень милые косточки.
– А вот такие уже пугают.
Когда надеваешь джинсы, купленные ещё в университетские годы, а потом вбиваешься в них вопреки законам пространства и времени, то тазовые кости и правда выпирают слишком сильно. Как и явное желание, чтобы их наконец потрогали.
Ушла я с двумя книжками в рюкзаке.
***
Саша:
надо было оставаться
Юрий:
понравилось? или просто делать нечего?)
Саша:
понравилось, конечно)
Юрий:
так приходи ещё) что тебе мешает? пока я тебе не разонравился
Саша:
серьёзно? прийти к тебе в гости два раза за день?
Юрий:
ну а почему нет?)
И я подумала – и правда, почему нет? Чем переписываться вот так целый вечер, не лучше ли болтать, сидя на Юриной кухне и оставляя везде крошки от пирога?
Прямо в домашней одежде – футболка, пижамные штаны, разные носки, один с изображением собачки, другой с котиком – я запрыгнула в такси и уже через двадцать минут снова сидела на боярской деревянной скамье.
Днём я даже не заметила, что на столе, среди тарелок, чашек и мисок с печеньем, стоял портрет в рамке.
Юра поймал мой взгляд:
– Знаешь, кто это?
– Если я признаюсь, что нет, ты меня выгонишь? – я бы вопросительно подняла бровь, если бы умела.
– Нет, – он засмеялся. – На самом деле, обычно никто не знает. Мне портрет друг подарил, и когда он пришёл распечатывать фото, девушка спросила: «Ой, а это ваш дедушка?».
– Но это?…
– Пётр Аркадьевич Столыпин.
– Да, было бы странно, если бы я знала его в лицо.
– Конечно, – он закатил глаза, – это же не Данила Козловский.
– Не трогай Данилу Козловского! Хоть он и довольно хреновый актёр.
– Но девочкам он нравится!
Я вынула из кружки чайный пакетик, протянула Юре
– Лучше выброси это.
И он послушно встал и понёс пакетик в мусорку.
Мы поднялись к нему в комнату, и я, подойдя к перилам, снова принялась разглядывать всё с высоты второго этажа.
– Хочу сказать, что ты первая женщина, которая заявилась ко мне в пижаме.
– Вообще-то, нет! На мне только низ от пижамы.
– Тем более! – закивал Юра. – Низ – это же куда более интересно, чем верх! Днём вот я легко мог вести речи про Шлиссельбург. А теперь могу и сбиться.
