Икам. Случайный визит. Четвертая книга романа «Икам – легенда легиона»

– Я ценю это и обещаю, что со своей стороны выполню все, что обещал.

Утром во дворе состоялся раздел захваченных трофеев. Оружие и личные вещи пленников были разложены на две равные кучи. Чтобы не заморачиваться с дележом пленников и верблюдов, Бехнам предложил Икаму, выбрать себе пленников. Наш герой выбрал пять пленников, уступив вправо выбора верблюдов своему знакомому. Всего было захвачено десять верблюдов. По-видимому, здесь находился и верблюд воина, убитого при побеге. Так у нашего рабовладельца оказалось пять пленников и пять верблюдов, а у его друга пять верблюдов и четыре пленника.

Добытое имущество решило все проблемы отряда. Все получили вполне сносную одежду и обувь, да и оружия хватило на всех. Теперь отряд выглядел как обычный караван, везущих рабов на продажу.

Радость Икама, о том, что пленников не убили ночью, была недолгой. Оказывается, все дело было не в сердобольности, а в простом расчете. Среди пленников могли оказаться люди, которые могли бы дать за себя выкуп. Стоимость раба на рынке колебалась от тридцати до сорока золотых. Стандартный выкуп за невольника, составлял пятьдесят золотых. Человек, готовый уплатить такую сумму, мог рассчитывать на хорошее отношение к себе и нормальное питание. Поэтому, когда усилиями молодцов Бехнама, все пленники пришли в себя, краткий опрос показал, что никто из них не готов дать выкуп за себя, даже половины такой суммы.

– Икам. Боюсь, что нам, для ускорения нашего движения, придется избавиться от пленных. В дороге они будут причинять нам одни неудобства. Продать их быстро не получится, да и в дороге у них могут развязаться языки. Ты со мной согласен?

Этот разговор проходил во дворе замка, где люди наших друзей, готовили животных к дороге. Ибад и Азад, полностью преобразившись в полученных обновках, обвешенные с головы до ног полученным оружием, смотрелись очень воинственно.

Вот только две группы пленников, сидящих в пыли на плитах двора, смотрели на мир безнадежно-затравленными глазами. Они слышали слова Бехнама и понимали их разумность. Они понимали бесполезность просьб о пощаде. Находясь на месте своих хозяев, они, скорее всего, тоже бы поспешили избавиться от обузы, в виде невольников.

У нашего героя, случайно встретившегося взглядами с людьми, сидящими в пыли на земле, внезапно испортилось настроение. Вся его натура взбунтовалась, против такого откровенного убийства, незнакомых ему людей. Чтобы потянуть время, он обратился к сидящим на земле:

– Кто из вас считает себя мусульманами?

За всех ответил Бехнам: Они все исповедуют ислам, но все они, еретики-сунниты.

– Разве пророк Мохаммед, мир ему, делил людей на суннитов и шиитов? Почему ты не убил их ночью?

– Среди них могли оказаться те, кто могли бы выкупить свои жизни.

– Значит, среди твоих четверых пленников таких не оказалось? Интересно, а сколько стоит жизнь такого голодранца?

– Обычный выкуп за свободу составляет пятьдесят золотых. Поверь, если бы они могли дать хотя бы половину, я бы оставил им жизнь. Но, у меня нет такой возможности.

– Я готов выкупить их у тебя. Сколько ты просишь за всех?

– Икам, зачем они тебе? Ну, хорошо. За сто золотых динаров можешь забрать их всех и делать с ними все, что заблагорассудится.

– Подожди меня здесь.

Икам, взяв из кучи своих вещей, доставшихся ему при разделе трофеев седельную сумку, направился к башне. Своим людям он бросил:

– Провожать меня не надо. Присматривайте лучше за скотом.

Вскоре он вернулся, неся сумку через плечо.

Его возвращение было встречено всеобщим интересом. Богатый человек имеет право на причуды и капризы. Но сначала, он должен подтвердить свое право, называться богатым человеком.

Бехнам с неподдельным интересом рассматривал опечатанный мешок императорского казначейства, полученный от Икама. Вес тысячи двухсот серебряных дирхемов приближался к пяти килограммам. Сотня золотых динаров равнялись тысячи четыреста серебряных динаров. Вместо недостающих двухсот дирхемов, Икам передал своему другу пятнадцать золотых динаров.

– Надеюсь, что этого достаточно?

– Икам, тебе удалось удивить меня так, как никто давно не удивлял. Я не спрашиваю, откуда у тебя эти деньги. Могу ли я поинтересоваться, что ты собираешься делать со своими рабами?

– Так как все они – мусульмане, я дам им свободу. Когда мы уйдем отсюда я оставлю им своих верблюдов и на них они смогут добраться до жилых мест. А там их жизнь будет в руках Аллаха.

Обращаясь к пленникам, сидящим на земле, наш герой, скромно красуясь своим великодушием, громко произнёс:

– Я – эмир Икам, хозяин этой долины. Я дарю вам свободу. Я оставлю вам четырех верблюдов, чтобы вы могли добраться до обжитых мест. Вам всё понятно?

Ответом ему была тишина. Потом, с земли поднялся один из пленников.

– Мой эмир. Мы воины и ничего другого делать не умеем и не хотим. Без оружия и без коней, мы помрем с голоду в рабстве и нищете. Мы видим, что вы добрый и богатый человек. Но, добрым и богатым людям нужна верная и надежная охрана. Если у тебя есть возможность, то лучше, чем выгонять нас на улицу, возьми нас к себе на службу. И мы будем служить тебе верно и честно. И мы пойдем за тобой, куда ты нас поведешь.

Икам, несколько растеряно, посмотрел на Бехнама. Ответом ему была лишь одобрительно-насмешливая улыбка.

– Как ты считаешь? Можно ли им доверять?

– Это – курды, разбойники и бездельники. Но, они хорошие воины и пока ты будешь готов платить им, они будут служить тебе, если не найдут себе хозяина побогаче.

Повернувшись к своему другу, Икам, вполголоса произнес:

– Помоги мне принять их на службу по всем правилам. Я готов платить им, но не хочу, чтобы они смогли создать нам проблемы в дороге. В первой же деревне я одену их, и при первой же возможности – вооружу. Наш договор, надеюсь, остается в силе?

– Хорошо, если у тебя есть надежный попутчик. Но, еще лучше, если твой попутчик при этом богат и имеет вооруженную охрану.

– Я рад, что ты меня поддерживаешь.

Обращаясь к пленникам, наш герой, медленно выговаривая каждое слово, произнес:

– Я – Амир Икам. Я дам вам свободу. Кто готов поступить ко мне на службу, сможет пойти со мной. В Вавилонии я дам вам коней, оружие и все необходимое. За службу буду спрашивать строго, но и платить буду вовремя. Ваших коней, верблюдов и оружие вы потеряли. У меня на службе получите новые, когда доберемся до первого городка, где есть рынок. Но, на службу никого не зову. Возьму лишь тех, кто захочет.

Возможно, что служба этому странному эмиру, была лучше перспективы навсегда остаться в этом негостеприимном оазисе. Теперь все говорили на персидский манер «эмир», а не по-арабски «амир». Ведь в персидском языке в отличие от арабского, есть буква «Э».

Как бы то ни было, но все пленники сразу выразили готовность стать воинами новоявленного эмира. К всеобщему удивлению, наш герой, после принятия присяги выплатил всем своим нукерам по тридцать дирхемов за первый месяц службы, чем заслужил бесспорный авторитет и безоговорочное подчинение. Бывшие франки получили по пятьдесят дирхемов и по пять солдат в подчинение, став сержантами и начав свой взлет по карьерной лестнице.

Вскоре караван начал свой путь в Вавилонию по старой тропе, которая легко угадывалась среди холмов. Бывшие рекруты калифа, оставшись без лошадей, свои седла и сбрую привезли с собой, поэтому теперь все наездники гарцевали на конях, сидя на разукрашенных седлах. Но, все верблюды, доставшиеся Бехнаму, заняли его люди, явно предпочитающие верблюдов лошадям. Озадаченный обеспечением своего войска, Икам легко договорился о выкупе коней для своих людей в обмен на мулов. Бехнам посоветовал своему знакомому, при первой же возможности избавиться от верблюдов и заменить их мулами. Верблюды хороши в пустынных равнинах Аравийской Джазиры. В горах Персии они просто не нужны. Для перевозки грузов используются только двугорбые бактрианы, которые вдвое сильнее своих одногорбых родичей и, что важнее, могут переносить морозы, которые не редкость в горах и пустынях Персии и Великой степи.

В первом же небольшом городке, стоящем на торговой дороге, ведущей в Вавилонию, наш друг сильно облегчил свои кошельки, одев и обув своих нукеров. Не в силах отказать себе в своём капризе, он одел всех своих бойцов в одинаковые теплые синие халаты с красными кушаками и меховые шапки с красным верхом. Из-за осенней погоды и приближающейся зимы, он купил для каждого солдата меховые сапоги, безрукавки и широкие войлочные плащи с капюшонами. Для обмена на лошадей своих воинов, здесь же, были закуплены четырнадцать мулов и пять лошадей для себя и своих сержантов. Икам вернул лошадей их бывшим владельцам, посчитав, что для начала, ему хватит и пяти верблюдов. Коня Бехнама Икам оставил своему знакомому, присовокупив к нему пару мулов в качестве подарка. Бехнам тоже купил для своих людей теплую одежду и оружие, потратив на это большую часть денег, полученных от Икама.

Посещение оружейной лавки сильно испортило настроение нашего героя. Цены на оружие и военное снаряжение показались ему запредельно высокими. Оценив свои финансовые возможности, он купил каждому воину по луку с шестьюдесятью стрелами, по боевому топору-чекану, ножу-кинжалу и копью. Из защитного вооружения были приобретены лишь круглые кожаные щиты с металлическими амвонами. Своим сержантам, для солидности, он выдал широкие пояса, украшенные медными бляшками, и только для себя, он, заботясь о своем здоровье, не пожалел полного пластинчатого доспеха с поножами, наручнями и остроконечным шлемом с кольчужным воротником и наносной пластиной. Доспехи были изготовлены из простой черненой стали, без всяких украшений, но, торговец буквально навязал нашему герою прямой меч в украшенных ножнах и кинжал к нему. Пояс с серебряными бляшками сразу выделял нашего вояку среди воинов всего отряда. Но, встречные купцы с первого взгляда определяли, что старшим в караване является именно Бехнам в его скромной, но добротной одежде. Единственно на чем Икам не стал экономить, так это на коне, хотя Бехнам советовал подождать с покупкой коня до прибытия на другой берег Тигра, где цены на коней были ниже. Наш герой купил себе коня, приглянувшейся ему верховой породы, которая так замечательно показала себя во время скачки по пустыни. Теперь караван отряда состоял из людей Бехнама на мулах, конников нашего героя и верблюдов, нагруженных дорожными припасами. Небольшой сплоченный отряд, движущийся по дороге, с максимально возможной скоростью, не вызывал у встречных путников никаких вопросов. Никому и в голову не могло прийти, что отряд состоит из беглых рабов и военных дезертиров.

Глава пятая. Совет у Менгу хана

За три года до этого. 1252 год от Рождества Христова

Братья Хубилай и Хуллагу, с поклоном опустились на колени, приветствуя Великого Хана и коснулись лбами кошмы ковра. Получив знак подняться, они подошли ближе и сели на указанные места, у помоста, на котором восседал Великий Каан Йеке Монгол Улус.

По знаку Каана все вышли из юрты. Молчаливые слуги принесли столики с угощениями и сосуды с напитками. Дождавшись, когда все вышли из юрты и оставили братьев одних, Великий Каан поднялся с помоста и подошел к братьям.

Вообще-то, кроме них в юрте было еще четверо гвардейцев-кэшиктэнов из числа дневной стражи – турхагутов. Но их в расчет можно было не принимать. Они были тенью Каана и никогда не оставляли его одного.

При приближении Каана братья поднялись. Великий Менгу хан, поочередно, обнял их обоих и дал знак садиться. Дождавшись, когда старший брат опустился на подушки, братья присели рядом.

Менгу обвел братьев радостной улыбкой.

– Ну что, братья, вы можете убедиться, что все получилось так, как я и обещал. На Курултай прибыли даже многие царевичи Угедеева и Джагатаева домов. Особенно важным был приезд сына Угедэя Кадана – победителя венгров, хорватов и болгар.

Очень хорошо, что неразумный Ширамун со своими союзниками еще попытался переломить ситуацию в свою пользу. Он попробовал скрытно провести воинские отряды к месту Курултая и угрозами заставить Чингизидов изменить решение. Однако его затея провалилась: нашелся доносчик, да и армия нашего союзника Берке была начеку. И вот я – Каан Монголов. Что сделано из того, что я поручил тебе брат Хубилай?

– В ходе проведенного мною, по твоему приказу дознания, выявлен заговор в Доме Угедея. Мне пришлось приказать казнить почти сорок царевичей и более тысячи их активных пособников. Сменены все командиры туменов, и эти тумены перешли в мою Орду. Мне пришлось взять их под своё командованием, в связи с заменой также, почти всех командиров минг-тысяч и джус-сотен. Но теперь, управление армией восстановлено, и войска готовятся к походам.

– Дозволь доложить и мне, брат. В улусе Чагатая тоже оказалось много недовольных новой военной политикой. Многие скрылись в дальних кочевьях, но мною схвачены и казнены, из числа непримиримой оппозиции, тридцать царевичей Чагатаидов и около тысячи их сообщников.

– Спасибо, братья, что вы поддержали мои начинания и не проявили преступной мягкотелости. Вижу, что придется ликвидировать улус Угедэя, а Джагатайский улус сократим почти вдвое. Освободившиеся земли мы разделим между мной и Батыем. Теперь объясню, почему мне пришлось почти на год отложить выполнение, данных вам обещаний. Я и не думал, что дела в Улусе находятся в таком ужасном состоянии. Мне пришлось простить все недоимки по налогам.

– Это было мудро и щедро, Великий Хан. И это сразу привлекло на вашу сторону огромные массы населения, и не только бедноты.

– Я запретил купцам пользоваться ямскими подставами за государственный счет.

– И это было правильно. Разжиревшие купцы перевозили свои товары бесплатно за счет Казны, – а фактически за счет местного населения, которое и обеспечивало ямскую службу всем необходимым.

– Несмотря ни на что, я выплатил все долги своих предшественников. И Великих Ханов, и Регентов. Эти моты наделали долгов на полмиллиона серебряных слитков. Но, долги нужно возвращать всегда. Теперь моему Слову доверяют во всех Купеческих Гильдиях и уйгурских, и мусульманских.

Нами проведена чистка рядов командиров всех уровней, от недовольных и неспособных понять и принять новые задачи, по возвеличиванию моего Улуса. Я говорю: «моего», потому что свои Улусы, братья, вам ещё только предстоит завоевать.

Да, братья, нам всегда будет не хватать мудрости нашей, безвременно ушедшей от нас нашей матушки, Соркуктани-беги. Теперь на меня легла забота и о нашем родовом Улусе. Но не будем грустить понапрасну. Матушки не вернуть, а дел у нас еще очень много.

Зато теперь я могу сказать, что наши люди готовы к походам. Пятую часть сил я даю тебе Хуллагу, для подчинения Ирана, Сирии и Египта. Все остальные силы мы бросим на Сунский Китай. Эта задача предстоит тебе Хубилай. Чтобы Урянхадай, своей памятью о своем отцеСубэдэй-багатуре, не мешал тебе, я дам ему отдельный корпус и отправлю действовать глубоко на юге, в джунглях на южной и западной границе Сунского Китая. В остальном руки у тебя будут развязаны, и ты будешь полным хозяином себе и своим воинам. Я жду от вас побед. Каждому из вас будет полагаться пятая часть добычи. Как и мне – пятая часть от добычи каждого из вас. Думаю, что это справедливо, и так завещал наш великий дед Чингиз-хан. Что скажете?

– Я твой верный слуга, Великий хан.

– И я твой преданный слуга Брат хан.

– Ну, тогда не будем грустить. Сегодня мы будем есть, пить и веселиться. О делах поговорим завтра. А сейчас, я просто хочу напиться вместе с вами, братишки. Хуллагу – наливай!

* * *

Дорога в обход земель Калифа, описание земель под властью Султанов.

По совету Бехнама, закупку продовольствия в дорогу, следовало производить в городе на рынке, в лавках богатых купцов. В деревнях цены на продукты значительно выше, чем у купцов в крупных городах.

Такое положение дел, когда цены у производителя выше, чем у посредников-продавцов, несколько озадачило нашего пытливого путешественника, знакомого с бессмертной теорией товарно-денежных отношений Карла Маркса.

Когда отряд вышел к берегу Евфрата, выбор маршрута движения перешел к Бехнаму. Тот выбрал дорогу вверх по течению Евфрата. На противоположном берегу начинались земли калифа Багдадского, который считал низаритов людьми ненадежными и склонными к мятежам и потому, мог казнить их без всякого повода. Деревни и усадьбы землевладельцев отряд обходил стороной. Но, в каждом небольшом городке, в ремесленных кварталах у Бехнама всегда находились знакомые, которые с радостью принимали на постой его друзей. Не смотря на вопиющую бедность обитателей кварталов, всему отряду всегда была уготована теплая встреча. Весь отряд ждало простое, но обильное угощение, и для всех животных находился корм в виде стволов тростника и сушеного клевера.

Убедившись, что все люди в отряде накормлены, попросив Икама, приглядеть за людьми, Бехнам обычно, отлучался, иногда на всю ночь, по приглашению старейшин ремесленных кварталов. О чем они беседовали и что обсуждали между собой, оставалось для нашего героя загадкой. Но, он вопросов Бехнаму не задавал, а его знакомый предпочитал об этом не распространяться. Утром отряд отправлялся дальше в следующий городок, где их уже ждали, и им снова был готов теплый приём. Было похоже, что хозяева ремесленных кварталов передают отряд из рук в руки, для его беспрепятственного движения по Джазире Вавилонии.

Общее впечатление о местности, по которой отряд совершал своё движение, укладывалось в два слова – «удручающая нищета». Ухоженные кварталы богатеев, расположенные на центральной рыночной площади, вблизи городской мечети, соседствовали с настоящими трущобами, в которых проживала основная масса городского населения. В этих трущобах находились крошечные мастерские, чадящие харчевни и маленькие клетушки жилых сараев, которые назвать домами, не позволяла элементарная честность. Женщины, дети и старики жили здесь в невероятной скученности, грязи и вони.

Эти трущобы неплохо гармонировали с живописными развалинами, которые занимали целые кварталы на городских окраинах.

За городской чертой бросались в глаза пустующие поля, разрушенные плотины и пересохшие русла каналов, поросших камышом и колючим кустарником. На берегах заброшенных каналов в квадратных холмах угадывались воспоминания о бывших деревенских строениях из саманной глины. Об общем упадке жизни говорило и редкое движение грузовых лодок по реке. Река пугала своей пустотой. Даже рыбачьи лодки встречались редко, хотя было видно, что рыбы в реке водилось много. Отряд выбирал дороги на удалении от русла, двигаясь по караванной дороге, отмеченной заброшенными развалинами и костями, белеющими у обочин. Отсутствие людей компенсировалось расплодившейся дичью. На склонах холмов можно было заметить онагров и антилоп. В камышах видны были целые тропы, протоптанные кабанами, и над рекой с криками носились большие стаи птиц. В этих краях, от реки в сторону пустыни почти не было прорыто каналов для орошения. Поэтому переправа через них не причиняла особых хлопот. Пересохшие каналы преодолевали по руслу. А через немногие действующие каналы продолжали действовать переправы по наплавным мостам, на квадратных понтонах. За переправу по ним, какие-то типы, с разбойничьими физиономиями, требовали весьма скромную плату, учитывая маргинальный вид Отряда, интуитивно чувствуя в наших героях родственные души. Изображая законопослушных обывателей, наши друзья безропотно платили за проезд по мостам без шума, криков и поножовщины. На привалах отряд располагался или среди развалин, стреножив лошадей и верблюдов, ночуя на земле у костров, или, как уже говорилось, в небольших городках, уцелевших у дороги.

Коротая время в пути, Икам стал расспрашивать у своего знакомого о причинах столь явного запустения окружающих мест. Сначала, тот настороженно воспринял такой интерес к очевидным, знакомым всем с детства, вещах. Но, уловив в словах Икама неподдельный интерес, разговорился.

– Эти края, когда-то были житницей Персии. На этих полях крестьяне получали два урожая в год. Эти земли, в отличие земель ариев-иранцев назывались не – Иран, или Ирак. За эти земли, сотни лет сражались между собой Персы и Ромеи. Каждый хотел владеть ими, а уходя, старался оставить своим соперникам-победителям выжженную пустыню. Каждый пятый холм в этих местах сложен из голов их несчастных жителей. Жители этих мест не были персами или ромеями. Их пригнали сюда с разных мест, окружающих земель и насильно поселили здесь. Им было все равно, кто будет забирать у них весь их урожай. Когда сюда пришли дикари-малаххоры (при этих словах, Бехнам вопросительно посмотрел на Икама, а затем продолжил), им эти земли достались без особых трудностей. Отсюда они понесли в персидские земли новую веру, словно старая вера тысячелетней Державы была хуже. Ничего не умея, кроме как говорить о преимуществе Ислама и Священном Джихаде, они быстро нашли общий язык с персидскими чиновниками, которые научили их, как «драть три шкуры» с простых людей и с купцами-ростовщиками, которые подсказали, как нужно разорять и закабалять простой народ. Арабы, не научившись управлять, стали править, сделав своим делом, разговоры о вере Мохаммеда и её законах. Так арабы и персы мирно уживались, сидя на шее простого народа. Когда двести лет назад сюда пришли кочевники из восточных степей, то ни персы, ни арабы не смогли отразить их нашествие. Кочевники – тюрки, изгнанные из своих родных мест на Востоке другими кочевниками, пришли сюда, чтобы остаться здесь навсегда. Они не делали различия между персами, арабами и прочими народами. Не умея управлять оседлыми территориями, они оставили на шее у народа персов и арабов, которые потеснились, чтобы дать место новым властителям. Теперь простой человек слышит на персидском языке фарси-пехлеви о законах и налогах, на арабском о Боге и терпении, а на тюркском слышит только: Дай, дай и дай!

Дикие кочевники не понимают, что для того, чтобы получить урожай на следующий год, то в этом году нужно посеять зерно в землю. Они не знают, что, если не оставить пчелам на зиму немного меда, весной все пчелы просто умрут от голода. Тюрки не понимают, что нельзя для того, чтобы поесть меду, каждый раз рубить улей в щепки.

– Не понимают, или делают вид, что не понимают?

– Хороший вопрос. Нужно будет как-нибудь, спросить у какого-нибудь тюрка, о чем он думает, когда сжигает дом, чтобы сварить похлёбку? Пока я не знаю ответа на этот вопрос. Но зато эти умники придумали одну очень хитрую штуку, под названием «икта». Они решили, что для того, чтобы драть с народу «три шкуры», им не нужны ни персы, ни арабы. Каждый бездельник, считающий себя вождем или шейхом, стал выпрашивать у своего султана кусок земли со всем, что растет на ней и со всеми людьми, что живут на ней. И все, что он сможет отобрать у своих людей, становится его законной добычей. И нет у простых людей «защитника и покровителя». И некому простому человеку пожаловаться на произвол тюрков и их приспешников. А если, кто-нибудь вздумает проявлять недовольство, то его нужно казнить, как бунтовщика и богохульника, в пример всем остальным. Ну, а как тюрки относятся к селянам, ты мог видеть сам.

– Значит, жить простому человеку можно только в городе?

– Простому человеку жить плохо везде, и в городе, тоже. Раньше в Персии было много городов. Славу городам создавали его мастера. Ведь купцам нужно чем-то торговать. Поэтому правители Персии, всегда давали городам право на самоуправление. Городские старейшины сами решали, как собрать налоги, определенные Государем и, как решать свои вопросы. Горожане были свободными людьми и честно зарабатывали свой хлеб. Ни один мастер не делает вещь от начала до конца. Над твоим халатом, трудился пастух, который вырастил овец. Стригаль их постриг. Шерсточес расчесал шерсть, чтобы из неё можно было спрясть нить. Один мастер сделал ткацкий станок, другой сделал ткань, третий раскрасил её. А кто-то сделал простую иглу, без чего нельзя сшить, кто-то сделал ножницы, а кто-то должен был сварить железо для ножниц и иглы. Поэтому, в городах всегда были Союзы мастеров, которые определяли цены на сырьё и цену труда мастеров. И никто не мешал мастерам работать, создавая нужные и красивые вещи. Погонщики верблюдов, вообразившие себя посредниками между людьми и Богом, запретили, профессиональные союзы, цехи и объединения мастеров, видя в них угрозу своей власти. Для этого они нашли очень убедительный аргумент: «Если Пророк Мухаммед, который даже вопрос своей женитьбы обсуждал со Всевышнем, ничего не упомянул в своих откровениях об объединениях-союзов ремесленников и мастеров, значит, они просто никому не нужны».

Но, тогда объединения мастеров, просто стали тайными. Посторонних людей туда не пускали, и мастера, брали со своих подмастерий и учеников клятву верности себе и своей корпорации.