История России в рассказах для детей

Я уже рассказывала о прежних победах Суворова. Он начал службу не так, как начинали ее другие баричи в его время. Тогда дворян записывали в военную службу, только что они родятся, а годам к пятнадцати они были уже офицерами. Румянцев двадцати одного года был уже генералом. Напротив, Суворов прослужил несколько лет до первого офицерского чина и сам на опыте узнал солдатскую жизнь; узнал, что нужно для солдата, как говорить с солдатами ясно и вразумительно, всю жизнь заботился о них, как отец о детях. Зато и солдаты по одному его слову готовы были идти в огонь и в воду. У него был особенный способ сражаться: переходы он делал очень большие; когда неприятель думал, что русские еще далеко, Суворов являлся перед ним, как снег на голову, и приказывал нападать, даже иногда не выжидая, пока подойдет все его войско. В этих случаях он говорил: «Голова хвоста не ждет». Хоть он непременно желал, чтобы солдаты умели хорошо стрелять, но не любил долго заниматься перестрелкой, а приказывал тотчас же идти в штыки. Он говорил: «Пуля дура, а штык молодец: береги пулю на случай, когда несколько неприятелей наскочат». Весь свой способ сражаться он выражал тремя словами: «Быстрота, глазомер и натиск». Он был очень начитан, знал много иностранных языков и военные науки, но никогда не следовал правилам, вычитанным в книгах, не обдумав заранее, годны ли они к данным местности и обстоятельствам.

Суворов был очень большой чудак, любил проказничать. Императрица Екатерина однажды сказала, что все великие люди имели что-нибудь особенное, чем отличались от прочих людей. Суворов услышал это, и скоро все заговорили о его чудны́х поступках. Он вставал с зарей, бегал по лагерю в рубашке, пел петухом, обедал в восемь утра, терпеть не мог зеркал, так что их занавешивали в домах, где он жил. В жару он часто являлся перед войском в одной рубашке, а в самый сильный холод носил летнюю шинель или плащ, который прозвали родительским. Шубы никогда не носил; императрица подарила ему шубу и сказала, что хочет, чтобы он приезжал в ней во дворец. Суворов и точно стал всякий раз привозить ее во дворец, но только на коленях. Он любил озадачивать подчиненных мудреными вопросами, например, сколько звезд на небе и тому подобное. Кто отвечал скоро и смело, тех он любил и называл молодцами, но терпеть не мог тех, которые отвечали: «Не знаю». Таких Суворов называл лживками, лукавками, вежливками, кроткомолвками, немогузнайками; и проч.

Он заботился, чтобы солдаты были сыты и одеты, часто обходил их, пробовал их кашу, балагурил с ними, но не любил их нежить, часто ночью делал тревогу и вел их несколько верст, заставлял вплавь переправляться через реки, держал в строю в жаре или на морозе. Этим он хотел приучить солдат к тяжелым военным трудам. В его бытность они иногда переносили неслыханные труды. Зато он и берег их; правда, он не любил осаждать крепостей, а ходил на штурм. При этом, конечно, убивали много людей, но всегда меньше, чем погибло бы при продолжительной осаде. Он был жалостлив даже к неприятелю. Так, при штурме Праги он вот что приказывал войску: «В дома не забегать, неприятеля, просящего пощады, щадить, безоружных не убивать, с бабами не воевать, малолетних не трогать». Суворов был очень набожен, соблюдал все посты, усердно молился, кладя земные поклоны. В царствование Екатерины он был уже генерал-фельдмаршалом, и все его почитали великим полководцем, особенно сама императрица. С нею Суворов разговаривал без причуд, и она видела великий его разум, но многие из вельмож были против него, в том числе и Потемкин. Однако они не могли оговорить его перед императрицей. У Павла он был сперва в немилости и даже уехал в свою деревню и жил там под присмотром полиции. Но, получив от австрийского императора просьбу, чтобы Суворов начальствовал войсками в Италии, император Павел тотчас же пригласил его в Петербург, там его встретил очень ласково и обнял. Суворов пал к его ногам и сказал «Боже, спаси царя!», а государь ответил: «Да спасет тебя Бог для спасения царей».

Еще до приезда Суворова в Италию неаполитанский король начал войну с французами, был побежден, убежал из Неаполя в Сицилию, а французы завладели всем Неаполитанским королевством и учредили там республику. Однако неаполитанцы и вообще все итальянцы не любили французов, потому что они только на словах обещали итальянцам разные выгоды, а на деле всячески их притесняли. Русский флот во главе с адмиралом Ушаковым вошел в Средиземное море и напал на французов на островах, которые находятся у берегов Греции и называются Ионическими. На главном из этих островов – Корфу была сильная крепость, которую французы храбро обороняли, но Ушаков покорил ее и все Ионические острова. Он учредил на них особое государство под покровительством России и Англии.

Под начальством Суворова в Италии русских сначала было только 20 тысяч человек, а большую часть его войска составляли австрийцы. Суворов прежде всего велел обучить их штыковой атаке и быстро нападать на неприятеля.

Французами, которым прежде всего пришлось сражаться с Суворовым, командовали генералы Шерер, а потом Моро, один из лучших французских полководцев. Суворов напал на них при реке Адде и победил их войско, причем особенно отличились русские генералы Багратион и Милорадович. В самое короткое время Суворов выгнал французские войска из тех владений, которые они отняли у австрийского императора и сардинского короля. Французские солдаты обижали итальянцев; напротив, русские поступали с ними очень хорошо. Поэтому итальянцы везде принимали русских с большой радостью, как избавителей, особенно в двух столичных городах Милане и Турине. В Милане было приготовлено жителями большое торжество Суворову. День был теплый и ясный. Народ толпился на улицах; не только в окнах и на балконах, но и на крышах было множество зрителей. Суворов вздумал подшутить над итальянцами: он велел чиновнику, который при нем служил, Фуксу, ехать в шитом золотом мундире впереди всех генералов, а сам поехал в стороне. Миланцы приняли Фукса за Суворова и встретили его радостными восклицаниями, а он раскланивался на все стороны. Суворов благодарил его за это и говорил: «Спасибо! Хорошо раскланивался, помилуй Бог, хорошо!» Итальянцев особенно удивили казаки, которых они прежде никогда не видали. Удивило их также, что русские, встречаясь друг с другом, целовались. Это было на Пасху: русские христосовались, а итальянцы не понимали этого, потому что в их земле нет обычая христосоваться. Но потом, когда русские растолковали им, отчего целуются друг с другом, и итальянцы стали с ними христосоваться.

Суворов хотел возвратить сардинскому государю его королевство, но австрийцы этому помешали. Они всего более хлопотали о своих выгодах и желали присвоить Сардинию себе. Вообще они делали много неприятностей Суворову. В Австрии всем распоряжался тогдашний первый министр австрийского императора Тугут. Он не разбирался в военном искусстве, но почитал себя очень сведущим по этой части и хотел, чтобы все генералы действовали, как ему угодно. Австрийские генералы его слушались его во всем, и оттого-то их так часто и побеждали французы. Но Суворов не стал слушаться Тугута, и поэтому австрийский министр всячески вредил ему.

Глава XLV

Итальянский поход Суворова (продолжение)

Когда Суворов завоевал почти всю северную Италию, французский генерал Макдональд, стоявший с войском в Южной Италии, пошел оттуда на север, чтобы соединиться с Моро и вместе с ним победить Суворова. Но Суворов, оставив часть своего войска против Моро а другую для осады крепостей, с 22 тысячами солдат, большей частью русских, пошел навстречу Макдональду, у которого было 33 тысячи.

Войско Суворова шло необыкновенно скоро. Он сам, с одним только казаком, беспрестанно разъезжал подле войск, шутил с солдатами, смешил, тешил их прибаутками и приговаривал: «Вперед: голова хвоста не ждет».

Бой произошел при реке Требии. Он продолжался три дня. Русские стояли на правой стороне, или, как по-военному говорится, на правом крыле; австрийцы на левом. Главные силы неприятельские были против русских. Суворов просил австрийцев о подкреплении, но они этого не сделали, и поэтому русским пришлось биться с храбрым неприятелем почти вдвое сильнее числом. Дни были очень жаркие. После тяжелого перехода русское войско было изнурено, а вместо отдыха им пришлось три дня биться. Но солдаты под командой Суворова были готовы в огонь и воду. Суворову в это время было 70 лет. Все три дня он ни на минуту не оставлял битвы и почти не сходил с коня. На третий день, в изнеможении, от зноя, он лежал в одной рубашке у большого камня. Русский генерал Розенберг, подъехав к нему, сказал, что войска в изнеможении и спросил, не приказано ли будет отступить. Суворов сказал: «Попробуйте сдвинуть этот камень. Не можете? Ну так и русские не могут отступить». Суворов велел Розенбергу не отступать ни на шаг. Вслед за Розенбергом подъехал Багратион и доложил, что его солдаты тоже страшно утомились, что из них убыло наполовину, ружья дурно стреляют, а неприятель еще силен. Суворов потребовал коня и поскакал к войску Багратиона. Когда солдаты увидели Суворова, у каждого из них будто вдвое силы прибавилось; они дружно бросились вперед и так ударили по врагу, что французам показалось, будто к русским пришло новое войско на помощь. Битва окончилась совершенной победой Суворова. Почти половина солдат Макдональда были убиты или взяты в плен. Войско его так ослабело, что и вместе с Моро не могло повредить Суворову.

Между тем в Южной Италии, где после ухода Макдональда осталось очень немного французов, большая часть народа восстала против них. В Неаполе начались волнения. Некоторые неаполитанцы держали сторону французов, но большая часть восстала против них, и тысяч до 30 неаполитанцев под начальством кардинала Руффо пошли к Неаполю, чтобы выгнать оттуда французов и их сторонников.

Войско Руффо было очень неустроено, больше походило на шайку разбойников, чем на настоящее войско. Он просил дать ему в помощь хотя бы небольшой отряд русских. 400 человек наших солдат и матросов высадились с кораблей на берег под начальством капитан-лейтенанта Белле. После этого отряд был усилен до 600 человек. Храбрость их везде одолевала врагов, а хорошее обращение с итальянцами располагало к ним жителей, так что итальянцы и после вспоминали о русских с благодарностью и любовью. В продолжение трех недель Белле вернул неаполитанскому королю значительную часть его государства, соединился с Руффо и вместе с ним напал на французов в Неаполе. Русские шли впереди, две тысячи неприятелей бросились на них, а вооруженные неприятельские лодки заехали справа, чтобы вредить русским. Но Белле меткими выстрелами из пушек потопил две неприятельские лодки, прогнал остальные, потом бросился в штыки на врагов, бывших на сухом пути, разогнал их, отнял четыре пушки и не потерял ни одного убитого, а только троих раненых. Еще больше отряд Белле оказал услуг Неаполю, когда этот город был взят Руффо, англичанами и русскими. Войска Руффо бросились грабить, англичане оставались на кораблях, одни только русские соблюдали порядок в городе, и король неаполитанский сам говорил, что они спасли его столицу от совершенного разграбления. Французы были выгнаны из неаполитанских и папских владений, и везде была восстановлена законная власть.

Одним из главных начальников над итальянцами, которые восстали на французов, был генерал Леноц; учил же итальянцев сражаться русский полководец Цукато. Его с такой радостью принимали в итальянских городах, что носили на руках и кричали: «Да здравствует император Павел! Да здравствует Суворов – ангел-хранитель Италии!»

Пока, благодаря победам Суворова, вся Италия освободилась от французов, многочисленные австрийские войска стояли в бездействии в Швейцарии и Италии, хотя французов против них было гораздо меньше.

Эрцгерцог Карл, главный начальник австрийцев, может быть, и хотел бы напасть на французов, но Тугут не допускал этого. Пользуясь их бездействием, французы усилили свой войска в Италии и Швейцарии.

В Италии французским главнокомандующим сделался генерал Жубер, еще молодой, но уже знаменитый своей храбростью и искусством. Он поехал к войску тотчас после своей свадьбы и сказал своей молодой жене: «Ты меня увидишь или мертвым или победителем». Как только он приехал в Италию, то решился тотчас же напасть на Суворова, надеясь разбить его войско по частям. Но вместо того он встретил Суворова со всем войском. Жубер встал на горах, в таких местах, что почти невозможно было его оттуда выгнать, однако же все-таки не стал отчаиваться в победе и, едва завязалась перестрелка, бросился вперед, ища смерти. Он был убит, и вместо него принял начальство Моро. Сражение происходило у Нови. Русским и австрийцам приходилось подниматься по узким тропинкам на крутую гору и выбивать оттуда неприятелей. Французы укрывались за стеною города Нови, за виноградниками и отуда стреляли по нашим. Но, несмотря на то, что они бились отчаянно и Моро употреблял все свое искусство, войска Суворова одолели, и французы, потеряв множество людей, должны были отступить.

За все эти дела в Италии император Павел пожаловал Суворову титул князя, прозвание Италийского и приказал войскам отдавать ему такую же честь, как царской фамилии. На благодарственном молебне за победы Суворова ему, по приказанию государя, провозгласили многолетие. Австрийцы, напротив того, оставались неблагодарны Суворову и всячески мешали ему в действиях.

И вот было решено Суворову с русскими перейти из Италии в Швейцарию, соединиться с русскими же, которые там были, и действовать одному, без австрийцев. При этом, однако же, австрийцы должны были оставаться в Швейцарии, пока не придет из Италии Суворов. Но эрцгерцог Карл, не дождавшись его, ушел с австрийцами; французский генерал Массена напал на бывших в Швейцарии русских с войском вдвое их многочисленнее, победил их, несмотря на то что они отчаянно сопротивлялись, и заставил отступить в Германию. Следовательно, Суворов, придя в Швейцарию, не мог там найти ни одного союзного солдата и встретил почти вчетверо более врагов, чем было у него войска.

Глава XLVI

Суворов в Швейцарии

Альпийские горы, через которые пришлось Суворову перейти, чтобы из Италии попасть в Швейцарию, очень высоки, дороги через них в то время были очень дурны. Один из самых храбрых французских генералов, Лекурб, загораживал Суворову дорогу. Особенно упорное сражение было на высоте горы Сен-Готард и на одном переходе через реку, который называется Чертовым мостом. Русские одолели и прогнали французов из обоих этих мест. Отступив через один мост, французы разобрали его; русские бросились в обход их и стали карабкаться на гору; французы отступили от моста, наши притащили бревна из сарая, который стоял вблизи, офицеры перевязали их своими шарфами, и по таким мосткам наши прошли, хотя это было над пропастью в несколько сажень глубины. Первым перешел майор Мещерский, в ту же минуту был смертельно ранен и успел только сказать: «Не забудьте меня в реляции». Реляцией называется донесение о сражении. В другом месте французы сожгли мост, но русские перешли по плавающим перекладинам. Потом они пришли к такому спуску, что совсем нельзя было сходить, а разве скатиться. Внизу стояли французы и готовились напасть на наших, как только они там покажутся. Русские приостановились. Милорадович вскричал: «Посмотрите, как возьмут в плен вашего генерала!» и покатился на спине под гору. Весь отряд за ним, и французы были прогнаны.

Наши не знали тех мест, и потому путь указывали австрийцы: но куда они завели Суворова? В такое место, где с одной стороны было озеро, а со всех прочих сторон горы, которые считались непроходимыми. Суворов решился перейти одну из них. Взбираться на нее было очень тяжело; холодный туман обхватывал людей будто дождем: они почти ничего не видели и лезли вперед ощупью. Притом еще наши войска голодали, потому что австрийцы не снабдили их съестными припасами. Суворов и великий князь Константин Павлович, сын императора Павла, еще в Италии приехавший к русскому войску, разделяли все труды и нужды. Спускаться с горы стоило большого труда. Было ужасно скользко, и потому многие падали в пропасти. Наконец они спустились в Муттенскую долину, и что же там услыхали? Я уже сказала вам, что сделали австрийцы и кого нашел Суворов вместо союзников. Французский главнокомандующий Массена так был уверен в победе, что говорил русским офицерам, бывшим у него в плену: «Я скоро приведу к вам Суворова и великого князя Константина!»

Суворов созвал на военный совет великого князя и всех генералов. Он напомнил все поступки австрийцев против него и наконец сказал: «Что нам делать? Идти назад? Стыдно: я еще никогда не отступал. Вперед идти невозможно: у Массена 60 тысяч, а у нас нет и двадцати. Мы без провианта, без патронов, без пушек… Помощи нам ждать не от кого… Мы на краю гибели!» Все были очень опечалены. Суворов продолжал: «Теперь остается одна надежда на всемогущего Бога да на храбрость наших войск. Мы русские! С нами Бог! Спасите честь России! Спасите сына нашего императора!» Суворов залился слезами и бросился к ногам великого князя. Константин Павлович поднимал старика, обнимал, целовал его и, рыдая, не мог произнести ни слова. Старший из генералов Дерфельден сказал, что войско готово идти на врагов, сколько бы их ни было. Суворов отвечал: «Да, мы, русские, с помощью Божией мы все одолеем!» И тотчас же распорядился напасть на французов. Половина его войска пошла открывать дорогу в Германию, другая осталась в Муттенской долине, чтобы противиться войскам Массены.

Первая половина войска Суворова, перейдя гору Брагель, вступила в долину Кленталь. Впереди шли две тысячи австрийцев, которые только и остались у Суворова, и шестнадцать тысяч русских. Французы в полной уверенности, что они победят, предложили австрийцам сдаться. Австрийцы начали переговоры. Но в это время явился Багратион с русскими и напал на врагов. Подъехал и великий князь Константин Павлович. Австрийские офицеры просили его отъехать, говоря, что тут опасно. «Именно поэтому я и останусь», сказал великий князь и, подъехав к русскому отряду, продолжал: «Мы со всех сторон окружены, но вспомните, что завтра день рождения нашего государя и моего родителя: мы должны прославить этот день победою или умереть со славой!» Воины отвечали радостными восклицаниями. Французы были разбиты и прогнаны; много их утонуло в Клентальском озере, через которое пришлось им переходить. Но они заняли такое место в горах, где можно было обороняться от неприятелей во много раз сильнее. Несмотря на отчаянную храбрость, русские не могли их оттуда выгнать. На ночь наше войско осталось в виду неприятелей, так что даже огней нельзя было развести, потому что французы стали бы тогда стрелять наверняка. Ночь была холодная. Проливной дождь перемежался снегом. Туман был до того густ, что едва видели в двух шагах. Солдаты, измученные, голодные, почти больные, не спали всю ночь. Суворов и великий князь ночевали в каком-то хлеву.

Между тем французы напали в Муттенской долине на генерала Ребиндера. Французов было восемь тысяч человек, а наших сперва только две. Русские шесть раз ходили в штыки и были отражаемы. Они подались назад, и при этом французы захватили одну нашу пушку, сперва перебив всех, которые при ней были и отчаянно защищались. Генерал Ребиндер, увидев это, подскакал к русским войскам и вскричал: «Ребята! У нас отняли пушку. Вперед!» Снова весь отряд бросился в штыки, отняли свою пушку, да еще взяли одну французскую. В это время подошел Милорадович еще с двумя тысячами войска. Опять пошли в штыки, казаки взбирались на горы с боков неприятеля и нападали на французов. Русские теснили их на протяжении более чем четырех верст. На следующий день французов собралось 15 тысяч, наших было только семь. Русские бросились в штыки так стремительно, что никакая сила не могла удержать их; французам пришлось отступать по той же дороге, по которой они отступали накануне. По этому пути они заранее построили укрепления, но и это не остановило русских; они гнали неприятелей, брали пушки; все берега реки Муотты были завалены неприятельскими трупами, много французов утонуло в реке, больше тысячи их попало в плен.

В это время и князь Багратион сделал свое дело. Пользуясь темнотой ночи и туманом, наши войска заняли утесы около того места, где стояли французы; неприятели стали стрелять. Войско наше все вдруг, будто сговорившись, разом кинулось вперед с криком «ура!» Не видя впотьмах местности, русские стремительно бросились на французов и сталкивали их вниз, иные и сами падали. Французы не выдержали удара; русские гнали их шесть верст, взяли несколько пушек, знамен и много пленных. Таким образом, русскому войску был открыт путь в Германию, но пришлось сделать переход по горам, еще труднее прежних.

Узкая дорога, по которой они шли, от ненастья сделалась почти непроходима. При подъеме люди едва вытаскивали ноги из грязи, спотыкались и даже обрывались в пропасти. Чем больше они шли, тем труднее становился путь. Свежий снег совсем закрыл дорогу, а густые облака одели поверхность горы, так что русские должны были идти в темноте по сугробам. Проводники разбежались, и поэтому пришлось идти наобум. Все одинаково терпели на этом переходе: солдаты, офицеры и генералы были босы, голодны, изнурены, промочены до костей. Но они все выдержали, потому что одно слово, одна шутка Суворова во всех вселяла бодрость. Однажды на трудном переходе солдаты устали и приуныли. Суворов заметил это и вдруг изо всей силы запел:

Что с девушкой сделалось, Что с красной случилося?

Солдаты расхохотались и позабыли про усталость.

Наконец они пришли в Германию и соединились с другими русскими войсками. Император Павел пожаловал Суворова генералиссимусом и велел ему со всем русским войском возвратиться в Россию. Он не хотел продолжать войны с французами, потому что был недоволен своими союзниками, австрийцами и англичанами. Что делали австрийцы, вы уже знаете; не лучше поступили и англичане: обманывали адмирала Ушакова, худо помогали нашим войскам в Голландии, где от этого русские потерпели большие потери; англичане опять стали нападать на нейтральные корабли. В это время во Францию воротился из египетского похода Наполеон Бонапарт, сделался правителем Франции, побил австрийцев при Маренго и завоевал у них Италию. Несколько тысяч русских были в плену во Франции. Суворов просил австрийцев разменять их на тех французских пленных, которых наши войска взяли и, уходя из Италии и Германии, оставили в руках австрийцев. Но австрийцы не согласились на это. Наполеон же освободил всех русских пленных. Император Павел был ему очень благодарен за это и помирился с Францией. Напротив, с Англией он приготовился к войне, потому что возобновил вооруженный нейтралитет и хотел защищать от англичан Данию. Но смерть императора Павла прекратила эту войну. Сын и наследник его Александр I помирился с англичанами. Суворов скончался еще прежде императора Павла.

В последний год царствования Павла Петровича было к России присоединено царство Грузинское. Царь грузинский Георгий, много терпевший от нападений персов и горских народов, на смертном одре завещал грузинам вступить в русское подданство. Они, видя, что только русские государи могут защищать их от сильных врагов, послушались совета Георгия, и с тех пор Грузия принадлежит России.

Глава XLVII

Царствование Александра I до 1812 года

Александр I в день вступления на престол объявил, что он будет царствовать по законам и по сердцу бабки своей Екатерины Великой, которая говорила, что лучше простить десять виновных, чем наказать одного невинного. В один день он обнародовал десять милостивых манифестов народу. Много людей было возвращено из ссылки и заточения, пытка совершенно уничтожена. Это не только милосердно, но и справедливо как нельзя больше. Всем сословиям были даны новые права.

До Александра все части управления соединялись в одном месте; от этого выходил беспорядок. Чтобы избежать его, Александр учредил восемь министерств: военное, морское, иностранных дел, внутренних дел, юстиции, финансов, коммерции и народного просвещения. Министерство юстиции заведовало судопроизводством, министерство коммерции – торговлей, а министерство финансов – доходами и расходами государства. Для рассмотрения самых важных дел были учреждены два высших присутственных места: Комитет министров и Государственный совет. Государственный совет – высшее присутственное место в России.

Александр много сделал для обучения своих подданных: во всех уездных городах учредил уездные училища, а в губернских – гимназии. Были основаны университеты в Казани, Харькове и Санкт-Петербурге. Прежде бывшие университеты в Москве, Вильне и Дерпте устроены в лучшем виде. Кроме того, в Санкт-Петербурге и Москве устроены высшие учебные заведения под названием педагогических институтов для приготовления учителей в гимназии.

Александр очень старался как можно лучше устроить войско. А оно скоро понадобилось. Первые четыре года царствования Александра прошли в мире. В это время Наполеон сделался французским императором. Он обещал Александру возвратить владения сардинскому королю, но вместо того захватил всю Италию, захватил в Немецкой земле родственника казненного французского короля Людовика XVI герцога Ангиенского и велел расстрелять его. За это Александр, Австрия и Англия начали войну с Наполеоном. Они приглашали на помощь и Пруссию, но она опять не пристала ни к той, ни к другой стороне.