скачать книгу бесплатно
Пятый этаж
Виктория Исаева
Смерть – не конец. Смерть лишь начало твоей настоящей жизни… Роберт просыпается в незнакомой комнате, понятия не имея, где он и как здесь оказался. Оказывается, он умер. Но после смерти нет ни рая, ни ада, только огромный небоскреб, с бесконечным количеством этажей. Сверху Роберт получает возможность посмотреть на свою жизнью, свое прошлое, свои выборы, отношения с женой и детьми. И эта картина приводит его в такую ярость и разочарование, что он решает сделать то, чего еще никто никогда не делал… Он находит способ сбежать из небоскреба, чтобы воскреснуть в своем старом теле и исправить все ошибки, допущенные в прошлой жизни. Роберт борется с судьбой и системой Вселенной, чтобы воссоединиться с любовью своей жизни и спасти своих детей. Но станет ли его побег началом новой жизни или уничтожит весь мир, земной и небесный? Горько-сладкая история о жизни, смерти, любви, судьбе и вере, выборе и сожалениях. Инструкция к жизни, которую нам не дали при рождении!
Виктория Исаева
Пятый этаж
Всем, кто сейчас Дома, посвящается…
Воины знают, что смерть – не враг. Смерть – единственный достойный противник; смерть – единственный, кто бросает нам реальный вызов. Смерть – активная сила, а жизнь – арена ее действия.
Карлос Кастанеда
Глава 1. Мы не в Сингапуре
Еще не успев открыть глаза, Роберт понял, что он не дома. Нет, пожалуй, более мерзкого чувства, чем проснуться утром неизвестного дня в незнакомом месте и без малейшего понятия о том, как ты здесь оказался. Впрочем, в том, что было утро, Роберт тоже не был уверен.
Несколько бесконечно долгих минут он пролежал с плотно сомкнутыми веками, пытаясь снова погрузиться в забытье, но сон не приходил. Скорее наоборот, сознание неумолимо прояснялось и отмечало странные, непривычные, чужеродные детали.
Незнакомые на ощупь простыни, непривычный для его спальни запах жасмина (откуда ему здесь взяться?), неродная подушка (Удобная? Пожалуй. Но не родная).
Роберт протянул руку на другую половину кровати и не нащупал уютно свернувшегося калачиком тела жены. Зато почувствовал, что противоположная сторона кровати смята и еще хранит следы другого человека. Как же он так попал?
В его пятьдесят с хвостиком (из которых он более 20 лет провел в законном браке с прекрасной, невыносимой, любимой, сумасшедшей, бесконечно мудрой и доводящей его до белого каления Маргаритой) он уже довольно давно оставил холостяцкие замашки и не практиковал отвязные гулянки, сопровождавшиеся большим количеством спиртного и последующим съемом легких на передок женщин.
Такими похождениями была богата его юность, и он довольно быстро пресытился прожиганием жизни. В последний раз такое случалось с ним лет в двадцать пять, и, кажется, утреннее лицо тогдашней подружки нанесло ему такую психологическую травму, что он поклялся больше не исполнять подобных номеров. Так как же его сюда занесло?
Собравшись с духом, Роберт открыл глаза. Взгляд сфокусировался не сразу. Полумрак комнаты резко контрастировал с проникающим сквозь жалюзи ослепительным лучом света, который освещал лишь небольшую часть помещения. Когда глаза немного привыкли, Роберт понял, что лежит в абсолютно незнакомой ему комнате, похожей на номер дорогого отеля. Безупречный интерьер в серо-сливовых тонах, дорогая авангардная мебель – такую скорее встретишь в галереях Сан-Франциско, чем в мебельном магазине, цветы в причудливых вазах – просторный сьют в стиле фьюжен скорее испугал, чем восхитил его.
Может, он в Сингапуре?
Хотя с чего он это взял? Роберт и в Сингапуре-то толком никогда не был. Если не считать тридцатичасовое пребывание в сингапурском дьюти-фри, где он в основном пил ром вместе со случайными попутчиками, которые постоянно менялись.
Это был один из лучших отпусков, который был у них с Маргаритой. Сначала неделя в Гонконге, а потом еще неделя на изрядно надоевшем острове Пхукет. Из Гонконга в Таиланд летели с пересадкой в Сингапуре, чему Маргарита несказанно обрадовалась:
– Целых двадцать часов пересадки, представляешь? То есть мы еще успеем погулять по Сингапуру. Правда, здорово?
Роберт так не считал. Роберт считал маразмом любые пересадки, усложнения маршрута и отклонения от заранее спланированного графика. А уж пересадки длиной в двадцать часов для него и вовсе были эквивалентом китайской пытки водой. Мысль о том, чтобы выйти из нейтральной зоны, непонятно как добираться из аэропорта в незнакомый город, бродить по нему в сорокаградусную жару с чемоданами, а потом снова нестись в аэропорт, чтобы успеть на рейс, вызвала у него немедленный приступ мигрени, акклиматизации и жесткого желания выпить.
Маргарита, которая после сорокового дня рождения стала еще более безбашенной и жадной до жизни, отправилась в город одна на поиски впечатлений и приключений. А Роберт не без тайного чувства облегчения остался в прохладном и приветливом баре сингапурского дьюти-фри.
Жажда жизни, которая бурлила в его жене, восхищала и ужасала его одновременно. С одной стороны, она вся была фонтаном идей, фейерверком эмоций, водопадом безумных эскапад и лавиной прелестных историй. Она жила так, словно хотела вляпаться в каждую лужу, побывать в каждой передряге, пережить каждое возможное приключение, чтобы потом неторопливо смаковать его тихими уютными зимними вечерами.
Когда он был с ней, постоянно что-то случалось. И это вызывало в Маргарите поистине детскую радость, а в нем – тихое бешенство.
Она теряла чемоданы. И улетала не в те страны, куда предполагалось. (Ну кто еще мог похвастаться историей, чтобы самолет, летевший в одну страну, в итоге посадили в другой? А вот она могла!) Она путала автобусы и приезжала на другой конец страны. Сводила знакомства с асоциальными типами, выходцами из гетто, азиатскими проститутками, латиноамериканскими наркоторговцами, пенсионерами из Европы, полисменами из Канады и вообще охотно общалась и сближалась со всеми, с кем сталкивала ее бестолковая судьба. Моментально и бесстрашно распахивая сердце перед первым встречным.
Так что Роберт с легким сердцем отпустил ее гулять по Сингапуру, твердо зная, что она непременно во что-то впутается, но благодаря богатому опыту легко выберется из собственноручно созданной проблемы да еще и получит от этого удовольствие. Он же намеревался получить удовольствие от пряного рома, который в последнее время пил крайне редко (соблюдал спортивный режим).
В итоге рейс отложили, Роберт успел напиться, на повышенных тонах обсудить политическую ситуацию в мире с какими-то заезжими американцами, затем успокоиться, отполировать ром пивом, перейти к более мирным спорам о хоккее, побрататься с американцами, вздремнуть, купить себе странный парфюм в дьюти-фри, который на поверку оказался женским.
Маргарита за то же время успела обойти весь центр, помедитировать на траве в ботаническом саду, потанцевать в барах Clarke Quay, познакомиться с какими-то молодыми хипстерами-тусовщиками неопределенной нации, отправиться к ним на вечеринку в шикарный отель (как же он назывался?). Этот отель окончательно добил Маргариту. Она заявила, что ничего прекраснее в жизни своей не видела. И что если рай будет выглядеть не как этот отель, она будет сильно разочарована.
Она фотографировала каждый уголок этого отеля до тех пор, пока не забила память на iPhone и чуть было не опоздала на рейс.
– Какой ты дурак, что не поехал со мной! – повторяла она ему вновь и вновь. – Если бы ты только видел этот отель! Вот бы мы могли остановиться в нем на недельку!
Годами она мечтала вернуться в Сингапур и пожить в том самом отеле – Marina Bay Sands – название внезапно всплыло в памяти Роберта!
Маргарита даже вешала фотографии отеля на свой плакат желаний (или как там эти пройдохи-психологи называют куски бумаги с фотографиями роскоши, которую доверчивые простаки старательно клеят, но никогда не получают?).
Роберт приподнялся на локтях. Изучая номер, в который его занесло, Роберт потянулся за бутылкой воды на прикроватной тумбочке, хотя пить на самом деле не хотел.
Роберт всегда считал, что не способен упиться до состояния полной амнезии. Да и похмелье вроде не мучило. Надеясь получить хоть какую-то зацепку, Роберт изучил этикетку на бутылке с водой. Но рассмотрел лишь неброскую маркировку «The 5th floor». Такого бренда он не знал. Вода, впрочем, была очень вкусная, с едва уловимым сладким привкусом. Такую он пил лишь однажды на Байкале. А точнее, из Байкала, черпая железной кружкой прохладную воду бездонного озера.
«А может, это чей-то розыгрыш? – подумал он невесело. – Но какой засранец посмел? Ведь все, абсолютно все, кого я знаю, в курсе, как я ненавижу розыгрыши… и сюрпризы… и русский рэп… и женщин, носящих угги, а еще больше мужчин, носящих угги».
Рядом с бутылкой воды на тумбочке лежал блокнот для записей, все с тем же логотипом «The 5th floor», и навороченный пульт, как на заказ созданный для лентяев, не способных даже зад почесать без помощи высоких технологий.
Роберт взял пульт и несколько минут тупо пялился на него, пытаясь разобраться в стройных рядах кнопочек и сенсорных панелек. Нащупав колесико «louvers», он осторожно, словно это могла быть кнопка для сброса ядерного оружия, начал вращать его. Жалюзи откликнулись и начали плавно открываться, наполняя комнату ослепительным солнечным светом, какой бывает лишь в жарких тропических странах по утрам.
Теперь Роберт видел не только очертания, но и весь интерьер номера (а он больше не сомневался, что находится в пятизвездочной гостинице, в каком-то из азиатских мегаполисов, вроде Куала-Лумпура, Шанхая или Сингапура). Он был почти уверен, что если подойдет к окну, то ему откроется потрясающий вид на каменные джунгли, который можно увидеть, только остановившись в небоскребе.
Роберт повернулся к окну и остолбенел… Только сейчас он увидел, что на противоположной части его бредово гигантской кровати лежал… другой мужчина!
Мужчина?! От неожиданности у Роберта буквально упала челюсть и перехватило дыхание. Незнакомец был молод. Чуть старше тридцати. Яркая внешность плейбоя с непременными осветленными художественно растрепанными волосами, загаром бездельника-серфингиста и телом Аполлона. К счастью, он был полностью одет (белая обтягивающая майка и голубые вытертые джинсы).
Незнакомец не спал. Он лежал с наглой довольной улыбкой и смеющимся взглядом наблюдал за Робертом. И, как ни странно, Роберт почувствовал смесь раздражения и облегчения. Потому что, с одной стороны, было абсолютно очевидно, что незнакомец – кретин и засранец. А с другой стороны, этот засранец явно был в теме. Он знал, где они, что они здесь делают и как они здесь оказались. И Роберт рассчитывал выбить из него все необходимые ответы минут эдак за пять.
– Hola, amigo! Que tal? – прервал молчание незнакомец, все так же ухмыляясь одним уголком рта.
Роберт промолчал, разрываясь между желанием немедленно на ломаном испанском выяснить, что произошло, и желанием просто и без затей послать парня пешим эротическим маршрутом.
– Что, не помнишь ничего? Небось, пытаешься понять, как ты тут оказался? – спросил наглец, дружески подмигивая.
– Вообще-то, пытаюсь понять, где я, – глухо ответил Роберт, осознав, что враждебность ему не поможет.
– Ты на Пятом этаже, – сообщил незнакомец так, словно поздравлял Роберта с чем-то, – по мне, так на лучшем этаже! Выше уже скучновато, внизу беспокойно. А здесь все идеально. Здесь можно застрять хоть на тысячу лет и ни разу не заскучать, сечешь, о чем я?
– Не совсем… – Роберт потер лоб, пытаясь отогнать подступающую мигрень. – Что значит на пятом этаже? Пятом этаже чего?
Незнакомец слегка нахмурился.
– Ты что, совсем не в теме? Вообще не врубаешься, что произошло?
– Нет.
– И меня не помнишь?
– Прости, но почему я тебя должен помнить? Я тебя первый раз в жизни вижу, и ты мне не нравишься.
– Да брось! – незнакомец рассмеялся, обнажая в улыбке белоснежные зубы. – Это тебе сейчас так кажется. А если подумать? Голос мой ничего тебе не напоминает?
Роберт сосредоточенно наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
Голос незнакомца и впрямь казался знакомым: чуть хрипловатый, дразнящий, издевающийся. Голос провокатора.
А может, он один из случайных попутчиков? Кто-то из тех, с кем он пил в баре в аэропорту Сингапура (а Роберт почему-то все еще цеплялся за спасительную мысль, что он в Сингапуре!). Сколько же их было, одноразовых собутыльников, всех мастей и национальностей. Наверняка это один из них! Впрочем, где-то в глубине души Роберт понимал, что такого кадра он запомнил бы в любой стадии опьянения. Он решил перехватить инициативу:
– Мужик, кончай комедию ломать! Где мы и как мы здесь оказались?
Боюсь, тебе такую информацию без бутылки рома будет сложно переварить, – усмехнулся он и, бодро подскочив, пружинистым шагом направился к бару, располагавшемуся в противоположном конце комнаты. – Тебе, как обычно, красный с пряностями? Или могу смешать мохито с клубникой, как любит Марго.
Упоминание имени жены заставило Роберта похолодеть.
– Кто ты такой? – спросил он, чеканя каждое слово.
– Я твой амиго! – беззаботно отозвался незнакомец. – Можешь называть меня Ариэль Диаз. Имя, конечно, не мое, но мне оно всегда нравилось. Эффектное. Харизматичное. Подходит мне на сто процентов.
– Откуда ты знаешь мою жену?
– Скажем так, долго наблюдал за ней. Она весьма интересная леди, верно? – подмигнул Ариэль, демонстрируя ямочки на слегка небритой щеке.
– Это не ответ.
– Может, ты просто задаешь неправильный вопрос?
– Где моя жена?
– Не знаю. Наверно, дома. Или гуляет по берегу. Или в парке занимается тай-цзи. Мне-то откуда знать?
– Я хочу ее увидеть.
– Увидишь потом.
– Я хочу ее видеть сейчас.
– Не получится.
– Почему?
– Потому что такие правила. Дурацкие, согласен. Но не я их придумал. Ладно, как бы там ни было. Сейчас мы отдохнем, расслабимся. Придем в себя. А потом можно будет и прогуляться, ты согласен? А если хочешь видеть жену, я препятствовать не стану, наоборот, помогу обойти всякие дурацкие запреты. В конце концов, кто никогда не нарушает правил, тот, считай, и не живет!
«Кто никогда не нарушает правил, тот, считай, и не живет» – что-то ослепительной вспышкой взорвалось в голове Роберта, что-то мучительно знакомое. Кто не нарушает правил, тот просто не живет. Он где-то слышал эти слова, сказанные этим голосом. Черт, он слышал их в своей голове!
Именно это он себе говорил, когда назначал свидание Веронике из отдела маркетинга (и чувствовал потом глубочайшее омерзение от самого себя). И когда забивал на диету, съедая огромный Биг Тейсти с большой порцией картошки фри. И когда разворачивался через двойную сплошную. И каждый раз в голове у него звучал именно этот голос, хрипловатый и насмешливый голос провокатора. Голос Ариэля, или как там на самом деле зовут этого ублюдка?
– Кто ты? – голос Роберта прозвучал очень тихо, но он все равно не смог скрыть охватывающего его ужаса.
Ариэль как будто сжалился над ним и, на минуту посерьезнев, щедро плеснул ему красного рома.
– Я все-таки налью тебе выпить. Ты аж побелел, бедняга… Вот она, беда людей, лишенных воображения: стоит случиться малейшему форс-мажору, который они не способны контролировать, как они абсолютно слетают с катушек.
Он протянул Роберту ром, и тот недоверчиво понюхал его. Пахло изумительно. Солнцем, и цитрусом, и сладкими пряностями. Роберт поколебался: с одной стороны, он принципиально не пил с утра. С другой стороны, он вообще не был уверен, что сейчас утро, а если и утро, то по какому часовому поясу? Он поднес стакан к губам.
– Я бы на твоем месте это не пила, – услышал он приятный женский голос.
Подняв глаза, он заметил на пороге девушку. На вид лет тридцати с небольшим. Блондинка со светлой кожей и бледно-голубыми глазами. Волосы длинные, распущенные, чуть вьющиеся, словно она недавно купалась в море и локоны высохли в беспорядке. На ней было кремовое шифоновое платье в пол на тонких бретелях. От ее тела веяло неземной хрупкостью, она казалась невесомой.
Красивая? Пожалуй. Но не во вкусе Роберта. Его всегда тянуло к ярким и эффектным, с чуть тяжеловатыми чувственными формами, с чертовщинкой в глазах и заразительным смехом.
– Кто вы? – спросил Роберт требовательно и прямо. Он устал от иносказаний.
– Ты ничего не помнишь? – На лицо блондинки легла тень беспокойства. – Как давно ты проснулся?
– Да брось, Агнесс! Он всегда был тугодум. Лично я знал, что он сначала сто лет не догонит, где он, а потом еще лет двести не будет верить в то, что случилось. И будет думать, что мы его разводим, – встрял Ариэль, вольготно раскинувшись на кровати прямо в кроссовках. – И, кстати, если ты не будешь, приятель, то я выпью. – Ариэль потянулся за стаканом рома. – Ненавижу, когда продукты попадают.
– Я тоже, – невольно согласился Роберт, задумчиво рассматривая красноватую жидкость в бокале, перекочевавшем в руки Ариэля.
Это была чистая правда. Даже будучи вполне обеспеченным человеком, Роберт почему-то не мог смотреть, как переводят или выбрасывают еду. Он ненавидел шведские столы на курортах из-за объедков, которые оставляли за собой туристы, сначала наполнявшие свои тарелки всем, что попадалось на пути, вопреки здравому смыслу, оголтело набивая свои животы по принципу «не съем, так понадкусываю». Ему невыносимо было смотреть, как официанты счищают и выбрасывают с грязных тарелок объедки. Он всегда заставлял детей доедать все, что они положили. А если они все-таки не доедали, доедал за ними сам. Отчего и набрал пять лишних кило, от которых было невыносимо тяжело избавиться, несмотря на ежедневные пробежки и регулярные посещения тренажерного зала. Маргарита смеялась над этой его особенностью и говорила, что он не умеет жить в изобилии. А ему казалось, что окружающие непомерно беспечны и расточительны.
– Так все-таки где мы, Агнесс? – обратился Роберт к блондинке. – Скажу как есть: я ни черта не помню. И это не самое приятное ощущение, Агнесс. Так что если вы все сговорились, чтобы сделать мне сюрприз или устроить какое-то, прости Господи, приключение, квест – или как там называется вся эта ботва – то скажу вам сразу: мне это не по душе.
Агнесс мягко улыбнулась, но что-то в ее взгляде Роберту не понравилось. У нее было выражение лица как у мамы, собирающейся сообщить сыну, что Деда Мороза не существует. И еще непонятно, кого эта новость опечалит больше: ребенка или взрослого. Хотя, возможно, Агнесс была просто подставной актрисой и ее поведение было частью сценария.
Роберт никогда особо не разбирался в людях, хотя и пытался изо всех сил доказать обратное. Но он слишком цеплялся за внешние признаки, увязая в мелочах и не понимая сути человека. Маргарита же, напротив, обладала даром заглядывать в душу незнакомца и видеть его истинную природу сквозь все социальные маски.
– Роберт, – Агнесс подошла к нему и грациозно присела в изящное модерновое кресло у его кровати, – попробуй вспомнить, что с тобой случилось? Закрой глаза и постарайся увидеть последнее, что ты помнишь.
«А может, я в больнице? – мелькнуло у Роберта в голове. – Я попал в аварию и потерял память. В кино всех пациентов с амнезией после аварии обязательно спрашивают, что они помнят. Но, если так, почему у меня такая шикарная палата? Наверно, я не просто попал в аварию. Меня сбили».
Роберт присел на кровати и невидящим взглядом уставился в окно, но в голове его шестеренки защелкали с неведомой скоростью.
Обычная история. Какой-нибудь ублюдок с корочкой и мигалкой сел пьяным за руль, выехал на встречку и влетел в меня. А теперь его прислужники судорожно пытаются сгладить ситуацию. Шикарная палата, ром, милая блондиночка-доктор.
А может, она и не доктор вовсе, а адвокат, который выясняет, что я помню. А может, они вообще решили повесить эту аварию на меня? Запись с дорожных камер мистическим образом исчезнет. Свидетелей либо нет, либо они их уже подкупили.
А ром!!! Ну конечно, кто будет предлагать пациенту ром в больнице? Только тот, кто собирается задним числом провести медицинское освидетельствование. Все сходится. В конце концов, разве такие истории не случаются каждый день?
«Мне бы только дождаться, когда они уйдут, и найти какой-нибудь телефон, чтобы позвонить Маргарите», – думал Роберт, и хотя ситуация его была невеселой и даже весьма серьезной, какая-то часть его испытывала облегчение просто от ПОНИМАНИЯ того, что с ним произошло. Он быстро оглядел номер. Телефона нигде не было видно.
– Что-нибудь нужно, приятель? – лихо опрокидывая в себя остатки рома, Ариэль хитро подмигнул и улыбнулся. – Ты только намекни, я тебе все что хочешь здесь достану.
– Мне бы телефон, – аккуратно попросил Роберт, смеряя то Ариэля, то Агнесс испытующим взглядом.
– Нет проблем. – Ариэль полез в задний карман джинсов и протянул ему смартфон с яблоком Apple на задней крышке.
Роберт с недоверием повертел аппарат в руках.
