скачать книгу бесплатно
– Нет, ты знаешь, знаешь! – завопила миссис Вон. – Скажи мне!
Она вышла за ним на улицу, но ветер чуть не сбил ее с ног. Полы ее халата распахнулись, она с трудом снова запахнула их. У Эдди на всю жизнь сохранилось в памяти это видение, словно для того, чтобы напоминать ему о худшей разновидности наготы – абсолютно отталкивающий вид отвислых грудей миссис Вон и темный треугольник ее спутанных лобковых волос.
– Стой! – крикнула она еще раз, но острые камни дорожки не позволили ей пуститься за Эдди до машины.
Она нагнулась, сгребла рукой горсть камушков и швырнула их в Эдди. Большинство из них попали в машину.
– Он показывал тебе эти рисунки? Ты видел их? Черт бы тебя драл – ты видел их, видел? – прокричала она.
– Нет, – солгал Эдди.
Миссис Вон наклонилась, чтобы схватить еще горсть камушков, но порыв ветра чуть не сбил ее с ног. Входная дверь захлопнулась, произведя звук, похожий на пушечный выстрел.
– Боже мой! Мне теперь не попасть внутрь! – сказала она Эдди.
– А разве тут нет другой, незапертой двери? – спросил он. (В особняке должно было быть не меньше дюжины дверей!)
– Я думала, сейчас приедет Тед. Он просит, чтобы все двери были заперты, – сказала миссис Вон.
– А вы не прячете где-нибудь ключи на всякий пожарный случай? – спросил Эдди.
– Садовника я отправила домой. Тед не любит, когда тут шляется садовник, – сказала миссис Вон. – Такой ключ есть у садовника.
– А вы не можете позвонить садовнику?
– Где я возьму телефон? – прокричала миссис Вон. – Тебе придется пробраться внутрь.
– Мне? – спросил шестнадцатилетний мальчишка.
– Но ты ведь знаешь, как это делается? – спросила маленькая темноволосая женщина. – Я-то ничего такого не знаю! – взвыла она.
Из-за работающего кондиционера все окна были закрыты, а кондиционер должен был работать из-за коллекции картин, которая была еще одной причиной, почему окна держались закрытыми. Сзади из сада в дом вели балконные двери, но миссис Вон предупредила Эдди, что там особо толстое стекло, к тому же укрепленное специальной сеткой, что делало его практически непробиваемым. Он снял с себя футболку, завязал в нее камень и после нескольких ударов сумел-таки разбить это стекло, но ему все еще нужно было найти какой-нибудь садовый инструмент, чтобы раздвинуть сетку и, просунув внутрь руку, отпереть замок. Камень, который лежал в поилке для птиц в саду, испачкал футболку Эдди, которую к тому же распороло разбившееся стекло. Он решил оставить свою футболку, камень и разбитое стекло у открытых теперь дверей. Но миссис Вон, которая оказалась на улице босиком, потребовала, чтобы он занес ее в дом через балконные двери – она боялась порезаться о разбитое стекло. Эдди с голой грудью понес ее в дом, но, прежде чем поднять ее на руки, он постарался не оплошать и не попасть рукой по другую сторону халата. Весила она всего ничего, едва ли больше, чем Рут, но когда он поднял ее на руки, пусть всего и на несколько секунд, то от ее сильного запаха чуть не потерял сознания. Ее запах невозможно было описать. Эдди не мог сказать, чем она пахла, только от этого запаха у него возник рвотный спазм. Когда он поставил ее на пол, она почувствовала его неприкрытое отвращение.
– У тебя такой вид, будто тебе противно, – сказала она ему. – Как ты смеешь… Как ты смеешь воротить нос от меня?
Эдди стоял в комнате, в которой не был прежде. Он не знал, как ему пройти к большой люстре у главного входа, а когда он повернулся было к балконным дверям, выходящим в сад, перед ним предстал лабиринт открытых дверей – он не смог бы найти двери, через которые только что вошел.
– Как мне выйти отсюда? – спросил он миссис Вон.
– Как ты смеешь воротить нос от меня? – повторила она. – Ведь и ты не такой уж чистенький, разве нет? – спросила она у парня.
– Пожалуйста… я хочу домой, – сказал ей Эдди.
И только произнеся эти слова, он понял, что именно это и имел в виду, и имел он в виду Экзетер, Нью-Гемпшир, а не Сагапонак. Эдди имел в виду, что ему и в самом деле хочется домой. Эту слабость он пронесет через всю свою последующую жизнь: ему едва удавалось сдержать слезы, когда он сталкивался с женщинами старше его, – так он плакал когда-то перед Марион, так он сейчас начал плакать перед миссис Вон.
Не говоря больше ни слова, она взяла его за руку и повела через свой дом-музей к люстре парадного входа. Ее маленькие холодные пальцы напоминали впившиеся в руку птичьи коготки – словно в него вцепился миниатюрный попугай. Она открыла дверь и вытолкнула его на ветер, а сквозняк внутри дома захлопнул несколько дверей, и когда Эдди повернулся, чтобы попрощаться с ней, то увидел вихрящиеся в воздухе жуткие рисунки Теда – ветер снес их со стола.
Эдди, как и миссис Вон, не мог произнести ни слова. Увидев порхающие за ее спиной рисунки, она развернулась в своем большом белом халате, словно готовясь отразить удар. И пока ветер опять не захлопнул парадную дверь, которая произвела звук, похожий на второй пушечный выстрел, миссис Вон так и не поменяла позу. По этим рисункам она наверняка поняла, по крайней мере, степень, в какой позволила совершить над собой насилие.
– Она кидала в тебя камни? – спросила Марион Эдди.
– Маленькие камушки – большинство из них попало в машину, – сказал Эдди.
– И она заставила тебя нести ее? – спросила Марион.
– Она была босая, – еще раз объяснил Эдди. – А там повсюду было битое стекло!
– И ты оставил там свою футболку? Почему?
– Она стала грязная и драная – но это всего лишь футболка.
Что касается Теда, то его разговор с Эдди был немного другим.
– Что она имела в виду, говоря, что у нее будет «целый день» – пятница? – спросил Тед. – Она что – полагает, что я проведу с ней целый день?
– Не знаю, – ответил шестнадцатилетний парнишка.
– Почему она решила, что ты видел рисунки? – спросил Тед. – Ты что, и в самом деле просматривал их?
– Нет, – солгал Эдди.
– Да вижу я, что просматривал, – сказал Тед.
– Она была голышом передо мной, – сказал ему Эдди.
– Господи милостивый! Что-что она сделала?
– Она не нарочно, – признался Эдди. – Но все равно голышом. Это ветер – распахнул на ней полы.
– Господи Иисусе… – сказал Тед.
– Дверь за ней захлопнулась, и она из-за вас не могла попасть в дом, – сказал ему Эдди. – Она сказала, что вы хотели, чтобы все двери были заперты, и не любили, когда поблизости ошивается садовник.
– Это она тебе сказала?
– Мне пришлось разбить балконную дверь, чтобы попасть в дом. Я взял камень из поилки для птиц. И мне пришлось нести ее по битому стеклу, – пожаловался Эдди. – Я испортил футболку.
– Кого волнует твоя футболка? – заорал Тед. – Я не могу провести с ней целый день – пятницу! Ты меня отвезешь туда с самого утра в пятницу, но должен будешь вернуться за мной через сорок пять минут. Нет, через полчаса! Я не смогу оставаться сорок пять минут с этой сумасшедшей.
– Ты должен довериться мне, Эдди, – сказала ему Марион. – Я тебе скажу, что мы сделаем.
– Хорошо, – сказал Эдди.
У него из головы не выходили худшие из рисунков. Он хотел рассказать Марион о запахе миссис Вон, но не мог описать его.
– В пятницу утром ты отвезешь его к миссис Вон, – начала Марион.
– Я знаю! – сказал мальчишка. – На полчаса.
– Нет, не на полчаса, – сообщила Марион шестнадцатилетнему парню. – Ты оставишь его с ней и не вернешься за ним. Чтобы добраться домой без машины, ему понадобится чуть не весь день. Могу держать пари на что угодно – миссис Вон не предложит его подвезти.
– Но что же он будет делать? – спросил Эдди.
– Ты не должен бояться Теда, – еще раз сказала ему Марион. – Что он будет делать? Возможно, он вспомнит, что единственный, кого он знает в Саутгемптоне, – это доктор Леонардис. – (Дейв Леонардис был одним из регулярных напарников Теда по сквошу.) – Чтобы дойти до кабинета доктора Леонардиса, Теду понадобится минут сорок – сорок пять, – продолжила Марион. – А что он будет делать потом? Ему придется ждать целый день, пока Леонардис не разберется со своими пациентами, и только после этого Леонардис сможет подвезти его домой, если только среди пациентов не окажется какой-нибудь знакомый Теда или не подвернется какая-нибудь попутная машина до Сагапонака.
– Тед будет в ярости, – предупредил ее Эдди.
– Ты должен довериться мне, Эдди.
– Хорошо.
– Ты отвезешь Теда к миссис Вон, а потом вернешься сюда и возьмешь Рут, – продолжила Марион. – После этого ты отвезешь ее к доктору снять швы. Затем я хочу, чтобы ты отвез Рут на пляж. Пусть она поплещется в водичке – отпразднует снятие швов.
– Извини, – прервал ее Эдди, – но почему одна из нянек не может отвезти ее на пляж?
– В пятницу нянек не будет, – сообщила ему Марион. – Мне нужен день или хотя бы большая его часть, чтобы побыть здесь одной.
– Но что ты собираешься делать? – спросил Эдди.
– Я тебе все скажу, – повторила она. – Ты просто должен полностью довериться мне.
– Хорошо, – сказал Эдди, впервые чувствуя, что не может довериться Марион, по крайней мере полностью. Ведь в конечном счете он был ее пешкой; однажды он уже почувствовал все прелести того, что значит быть пешкой.
– Я видел изображения миссис Вон, – признался он Марион.
– Боже милостивый, – сказала она ему.
Теперь ему не хотелось плакать, но он позволил ей притянуть его лицо к ее груди и удерживать его там, пока он пытался объяснить ей, что чувствует.
– На этих рисунках она была даже больше чем голая, – начал он.
– Я знаю, – прошептала ему Марион. Она поцеловала его в затылок.
– Не в том дело, что она была голая, – продолжал Эдди. – А в том, что ты словно можешь видеть все, через что она прошла. У нее был такой вид, словно ее пытали или что-нибудь такое.
– Я знаю, – снова сказала Марион. – Мне очень жаль…
– И еще ветер распахнул полы ее халата, и я видел ее, – выпалил Эдди. – Это продолжалось всего секунду, но я словно узнал про нее все.
И тут он понял, что такого было в запахе миссис Вон.
– А когда мне пришлось поднять ее и нести, – сказал Эдди, – я обратил внимание на ее запах – как на подушках, только сильнее. Меня чуть не вырвало.
– И что же это был за запах? – спросила его Марион.
– Как от чего-то мертвого, – сказал ей Эдди.
– Бедная миссис Вон, – промолвила Марион.
Какие могут быть поводы для паники в десять утра?
В пятницу, незадолго до восьми утра, Эдди заехал за Тедом в собачью будку, чтобы отвезти его в Саутгемптон на – как полагал Тед – получасовую встречу с миссис Вон. Эдди сильно нервничал, и не только из опасения, что Теду придется держать миссис Вон в объятиях несколько дольше, чем тот предполагал. Марион более или менее расписала день Эдди. Ему многое нужно было запомнить.
Когда они с Тедом остановились выпить кофе в сагапонакском универсаме, Эдди знал все о припаркованном там грузовике. Два здоровяка грузчика в кабине попивали кофе и читали утренние газеты. Когда Эдди вернется от миссис Вон – чтобы отвезти Рут к врачу для снятия швов, – Марион отправится за грузчиками. Грузчики, как и Эдди, получили инструкции и знали, что им нужно делать: ждать в магазине, пока Марион не приедет за ними. Тед и Рут – и няньки, которых отпустили на этот день, – никогда не увидят грузчиков.
К тому времени когда Тед доберется до дома из Саутгемптона, грузчики (и все, что Марион решила взять с собой) уже исчезнут. Исчезнет и сама Марион. Она предупредила об этом Эдди. Эдди придется самому все объяснять Теду: этот сценарий Эдди и повторял про себя на пути в Саутгемптон.
– Но кто объяснит все это Рут? – спросил Эдди.
И тут на лице Марион появилось то самое выражение, которое уже видел Эдди, когда спросил ее о несчастном случае с ее мальчиками, – она словно перестала видеть то, что было перед ней. Марион явно не проработала сценарий в той части, где кто-то объясняет все это Рут.
– Когда Тед спросит у тебя, куда я уехала, ты ему просто скажи, что не знаешь, – сказала Марион Эдди.
– А куда ты уезжаешь? – спросил Эдди.
– Я не знаю, – повторила Марион. – Если Тед будет настаивать на более точном ответе – скажи, что с ним свяжется мой адвокат. Мой адвокат скажет ему все, что нужно.
– Ах, так – понятно, – сказал Эдди.
– А если он тебя ударит – можешь ударить его в ответ. Кстати, он не сжимает руку в кулак – в худшем случае отвесит тебе пощечину. Но ты должен бить кулаком, – посоветовала Марион Эдди. – Стукни его по носу. Если ты стукнешь его по носу, он сразу остановится.
Но как быть с Рут? Планы касательно нее были туманны. Если Тед начнет кричать, то что из его криков можно слышать Рут? Если начнется драка, то какую ее часть можно видеть девочке? Раз няньки нынче выходные, Рут может остаться только с Тедом или Эдди. Или с ними обоими. Почему Марион уверена, что девочка не раскапризничается?
– Если понадобится помощь с Рут, можешь позвонить Алис, – посоветовала Эдди Марион. – Я сказала Алис, что ты или Тед, может быть, будете звонить ей. Я даже попросила ее позвонить к нам домой днем – чтобы узнать, не нужна ли она здесь.
Алис была дневной нянькой – хорошенькая студентка с собственной машиной. Эта нянька меньше всего нравилась Эдди, о чем он и напомнил Марион.
– А ты бы был с ней поласковей, – ответила Марион. – Если Тед выкинет тебя – а я не могу себе представить, что он пожелает, чтобы ты остался, – то кто-то должен будет довезти тебя до парома в Ориент-Пойнте. Теду запрещено садиться за руль, ты это знаешь. К тому же вряд ли он захочет везти тебя.
– Тед меня выкинет, и я должен буду попросить Алис, чтобы она меня подвезла, – повторил Эдди.
Марион просто поцеловала его.
И вот этот момент наступил. Когда Эдди остановился у скрытого подъезда к дому миссис Вон, Тед сказал:
– Лучше тебе подождать меня здесь. Я с этой женщиной полчаса не выдержу. Может двадцать минут – максимум. Может, десять…
– Я отъеду и вернусь, – солгал Эдди.
– Возвращайся через пятнадцать минут, – сказал ему Тед.
Потом он заметил длинные лоскуты знакомой ему бумаги для рисования. Ветер играл клочьями его рисунков, разодранных на куски. Изгородь из бирючины не выпустила большую часть этих клочьев на улицу, но на живой изгороди реяли флажки из клочьев бумаги, словно какие-то буйные свадебные гости забросали участок Вонов самодельным конфетти.
Тед шел по шумливой подъездной дорожке медленным нерешительным шагом, а Эдди вышел из машины посмотреть, он даже прошел несколько шагов за Тедом. Дворик был забросан обрывками Тедовых рисунков. Плюющийся фонтан был забит разбухшими клочками бумаги, а вода приобрела коричневатый оттенок сепии.
– Кальмаровые чернила… – громко сказал Эдди, спиной отступая к машине.
Он увидел садовника на лестнице, снимающего бумагу с бирючины. Садовник сердито посмотрел на Теда и Эдди, но Тед не заметил ни садовника, ни бумаги – его внимание было целиком поглощено кальмаровыми чернилами, окрасившими воду в фонтане.
