Буду твоим первым, принцесса

Может быть поэтому мне впервые без разницы, кто что считает? Мир может хоть тысячу раз повторить, что Арс мне не подходит. Он заставляет меня светиться и чувствовать себя особенной.

А уж когда он меня обнимает, притягивая, чтобы посадить напротив себя, спиной к рулю, и завладеть моим ртом, я просто забываю, что этот мир вообще существует.

Он весь между нами.

В поцелуе страстном и томном, будто бы мы оба зависимы от него и никак не можем восполнить часы разлуки друг без друга. Если они вообще восполняются, я целовалась бы с ним вечность, и мне всё равно было бы мало.

– Куда сегодня, принцесса? – Арс всё ещё не отдаляется от моих губ, его кончик носа движется по краешку моего.

Сжимаю его кожаную куртку за воротом, когда сама пожимаю плечом.

– Куда угодно.

Мне без разницы. Мы уже где только ни гуляли за эти дни: от «моего» леса до центра города. Здесь у речки провели целый день, засидевшись до самой темноты. Но не от места зависит, что нам нравится проводить время вместе.

Он помогает мне перебраться назад. Едем недалеко, до районного парка, но на нём не останавливаемся, бесцельно гуляем, пока не оказываемся у ещё одного места, где проходит городская река. Сидим на берегу, когда неожиданно начинается дождь. Редкий, но крупный и ледяной, а через пару минут и вовсе он заряжает с полным размахом.

Я искренне смеюсь, когда Арс утягивает меня под козырёк у ближайшего здания, когда мы до него добираемся. Мне отчего-то весело и хорошо, несмотря на то, что тело бьёт дрожь.

– Надо вызвать тебе такси, – говорит он, обнимая меня сзади.

Хотя в данной ситуации от объятий только холоднее, но я и на это не обращаю внимание, поворачиваясь к нему лицом.

– Не хочу домой, – шепчу, привставая на носочки, чтобы найти его губы.

Я и правда точно зависима от них. С ума сойти можно, шестнадцать лет жила без поцелуев, а теперь и секунды без них не могу.

Арсу же и говорить не нужно, что именно хочу от него, сам мои губы размыкает, чтобы захватить их, и поцелуй приобретает новый вкус капель дождя.

– У нас будет ещё завтра и послезавтра, – его дыхание такое горячее, что согревает мои губы. – Ты промокла, и это ничем…

– Арс?

Мы оба оборачиваемся на голос за моей спиной. На нас смотрят три парня, примерно его возраста, останавливаясь прямо за нами. Один из них мне знаком, тот самый, что был с ним в тот вечер, но он в этот момент отворачивается, смотря хоть куда только не нас. Арс приподнимает руку, как бы здороваясь, и почему-то его лицо не выглядит таким же доброжелательным, как тех, что его окликнули.

– Твои друзья? – почти шёпотом спрашиваю я, и он отвечает:

– Ага.

Один из них кивает в сторону.

– Мы в сервисе, если что, давайте к нам, а то мы тебя не видели фиг знает сколько, – предлагает парень, высокий и чересчур широко улыбающийся.

Но Арс не спешит соглашаться, только кивает, принимая к сведению, а сам уже на меня переводит внимание, когда парни возобновляют движение.

– Ждём, – бросает всё тот же парень.

А вот тот, которого уже знаю, всё время поглядывает в мою сторону, но по итогу переключается на друзей, что-то им отвечая.

– Наверное, мне и правда пора домой, раз тебя ждут.

– Вообще-то нас, – поправляет Арс, но будто просто констатирует факт, меня разглядывает, и я вижу, как он о чём-то раздумывает, прежде чем спросить: – Хочешь? Не могу гарантировать, что тебе там будет интересно, зато знаю там как минимум пять мест, где мы можем спрятаться от всех. Плюс, у меня там есть вещи, сможем переодеть тебя в сухое.

– Переодеть меня? – смеюсь, делая акцент на том, что это означает «вместе», а Арс довольно кивает.

– Ага, именно так.

Смотрю на него и раздумываю над предложением. С одной стороны мне хочется узнать о нём больше, но почему-то кажется, что он сам находится в сомнениях. Возможно всё дело как раз в том, что он уверен, что мне будет там некомфортно. А я не хочу, чтобы он обо мне так думал. Да, я не общалась никогда с кем-то, кто не относится к друзьям Яра, Мира или одноклассников. Но с Арсем же получается, он никогда не делал акцент на том, что я избалованная дочь богатых родителей, которая получает всё, что захочет. Или на разницу школ, например. А ещё он первый, кто не отнесся скептически, не выразив свое «да, ну, конечно», когда рассказывала, какой завышенный спрос в нашей школе, как не верят другие.

Его друзья не должны быть иными, поэтому по итогу я соглашаюсь.

– Почему у тебя здесь есть вещи? – спрашиваю, надевая его чёрную футболку с длинным рукавом.

Арс стоит ко мне спиной в дверном проеме, засунув руки в карманы. Мы прошли практически незаметно, я только успела сказать всем «привет», пока он не потащил меня сразу в сторону небольшой комнатки, чтобы мы переоделись. Меня он отправил первую, а сам встал так, чтобы никто не вошёл сюда.

– Я частенько тут оставался на ночь, чтобы помочь Алишеру. Это сервис его дяди, и он здесь работает, а тот спокойно закрывает глаза, кто и когда здесь собирается.

– Дана – сестра Алишера? – интересуюсь, когда выпадает возможность.

Потому что она тоже здесь, других девушек нет, да и они похоже. Взгляды у них одинаковые, особенно те, что они бросали в мою сторону.

– Да, родная, она практически всегда с ним зависает. Парни её уже как свою воспринимают.

– Я всё, – сообщаю ему.

Арс поворачивается ко мне лицом, и его взгляд затмевает все зародившиеся чувства, вызванные этой девушкой. Если честно, теперь я рада, что пошла с ним. Мне не нравится то, как она на него смотрит. Так и хочется заявить на него права при ней, чтобы перестала надеяться. Хотя сам он её не замечает, но это ощущение ревности всё равно отвратительное.

– Тебе определённо нужно менять гардероб. Мужские вещи на тебе смотрятся даже лучше, чем женские. По крайней мере, мои, – добавляет, многозначительно играя бровями, а я улыбаюсь, отходя к тумбочке, на которую поставила свою сумку.

Сомневаюсь, потому что его кофта мне большая, но она пропитана его запахом, что так и хочется уткнуться носом в ткань.

Теперь очередь Арса переодеваться, но в отличие от него, я не отворачиваюсь, наблюдая за тем, как он стягивает с себя футболку и надевает другую. Он подтянут, спортивен, очень хорошо сложен. Я разглядываю его мышцы на спине, едва удерживая себя, чтобы не коснуться его кожи.

На этот раз у меня зарождается вопрос, откуда же он такой взялся, совсем не похожий на парня, чьи интересы заключаются только в мотоциклах, тусовках и прожигании времени. Арс умный и ответственный, а ещё он сам похож на того, кому будет неинтересно в подобной компании.

А может мне просто так кажется, потому что когда мы выходим и присоединяемся ко всем, он спокойно вписывается. Да и я бы не сказала, что сама чувствую огромную разницу между компанией моего брата и этой. Здесь восемь человек, включая нас. Все сидят вокруг низкого стола на диванах и креслах. Шутят, смеются, друг друга подкалывают, и порой ловлю себя на мысли, что они ведут себя приличнее Яра и Егора, его лучшего друга и нашего соседа. Я особо не участвую в разговорах, только когда ко мне обращаются на прямую, больше изучаю всех, но по итогу всё чаще и чаще останавливаю свой взгляд на Дане. Она нервирует меня видом, будто сидит на похоронах, даже ее брат, который явно изначально не был доволен моим присутствием, со временем расслабляется. Задаёт мне вопросы, а для его сестры это будто становится последней каплей. Она встаёт и просит его телефон. Уходит и довольно долго не возвращается, а я теряю связь с временем. Больших окон нет, чтобы увидеть, что давно стемнело, случайно натыкаюсь на настенные часы, когда понимаю, что меня скоро начнут искать.

Говорю Арсу, что отойду написать смс родителям, а когда захожу обратно в комнатку, застаю в ней Дану.

В довольно неудобной ситуации, потому что в этот момент она проводит пальцами по моей сумочке, и даже руку не отдёргивает, когда видит меня за своей спиной. Просто медленно отводит её, продолжая разглядывать меня с ног до головы. Её взгляд настолько ядовит, что уверена, у меня вполне могут по коже лица пойти волдыри.

– Тебя что, никогда не учили, что чужое трогать нельзя? – я задаю вопрос довольно спокойно.

Не собираюсь с ней разводить скандал, но обозначить, что я далеко не радужная девочка, явно выходит. Мое трогать нельзя, и это относится не только к сумочке.

Дана молчит, хотя и продолжает меня разглядывать, отходя от тумбочки. Садится на кушетку и откидывается на стену. Смотрит уже снизу верх, наблюдая, как я подхожу и достаю телефон, быстро набирая сообщение.

– Тебе никогда не вписаться в нашу компанию, – вдруг говорит она, далеко не тем милым, нерешительным голосом, которым она говорила с Арсом в тот первый вечер. – Парням надоест притворяться. Ведут себя так, будто к нам сама королева пожаловала.

Я дописываю сообщение и только после поворачиваюсь к ней, складывая руки на груди. Не могу ручаться, что она говорит неправду, но точно знаю, какие именно у неё намерения. Не выйдет, я не из тех, кого можно так просто обидеть или смутить.

– Что? Завидно, что они при тебе себя так не ведут, а давно воспринимают, как пацана? Удивлю тебя, но это нормально, когда при девушке парни стараются вести себя лучше. Задумайся, что ты делаешь не так.

Она багровеет, точно я надавливаю на то, что и так знает, хотя и прикрывает все свои чувства обиды резкой усмешкой.

– Ты просто зазнавшаяся кукла, думающая, что ей все должны. Нацепи на любую дорогие шмотки, и она будет уверена, что мир вертится вокруг её пустой оболочки.

Она снова думает, что смогла меня задеть. Но я столько раз слышала что-то подобное, что становится смешно. Проблема Даны в том, что она сама зарывает себя глубже.

– Дорогие шмотки не помогут, если девушка не знакома с такими банальными вещами, как душ и расчёска.

Я бью всё ниже, но я не собираюсь выслушивать в свой адрес оскорбления только из-за того, что у этого мира устойчивый стереотип, а я родилась блондинкой. Себя защищать я умею, и мне для этого не нужны братья.

Дана выглядит злой и ущемлённой, челюсть стискивает и выпрямляется, дышит громко и часто, словно едва сдерживает слезы. Но мне её даже на этот раз не жалко, она сама начала, уверенная, что это сработает. А я уйти планирую, показав, что может больше не стараться, как тут мне в спину прилетает:

– Посмотрим, как быстро слетит твоя корона, – её голос подрагивает, но в нём столько отравы, будто она так и видит, как это уже происходит.

Я снова усмехаюсь, поворачиваясь, чтобы сказать, что она не первая, кто на это надеется, но Дана не даёт вставить и слова.

– Думаешь, такая особенная, раз выглядишь, как барби? Лучше выглядеть так, как я, которую уважают, чем быть той, от которой нужно только одно.

Ладно, она злит меня всё больше и больше. Серьёзно, эта девчонка пропитана ядом своей неуверенности в себе, прикрывающаяся шаблонами и не желающая видеть очевидных вещей.

– Господи, ты такая жалкая. Имей хотя бы уважение…

Меня прерывает её смех.

– Я жалкая? – спрашивает, но ответа не ждёт, всё ещё посмеиваясь, она лезет в телефон и что-то там ищет, прежде чем встать и ткнуть им мне едва ли не в лицо. – Вот, читай. Я же сказала, что ты – пустая кукла, с которой хотят просто развлечься. Возомнила о себе непонятно что. Или именно количеством тех, кто тебя имеет, возрастает самооценка?

Пока она говорит, я не свожу убийственного взгляда с её горящих глаз. Не помню я, чтобы меня кто-то так ненавидел ни за что. Но после… да, я всё же перевожу взгляд на экран, когда у меня точно что-то взрывается в груди. Стеклянное, потому что осколки впиваются в лёгкие, причиняя такую острую боль, что хочется закричать. Но я даже не дрогну, хотя и вижу сообщение Арса. Вижу все грязные комментарии в мой адрес, чувствуя себя так, будто я правда такая.

Девчонка, которую добиваются только потому что это весело.

У меня такое ощущение, что меня прямо сейчас вырвет, ком к горлу подбирается, но я не сдаюсь, когда перевожу обратно на нее взгляд.

И это первая в жизни улыбка, которая даётся настолько тяжело, что мне от неё больно.

– А кто тебе сказал, что я сама просто не хотела узнать, как целует парень, который выглядит, как ходячий секс? – тихо и заговорщицки лепечу, приближаясь к ней, будто делюсь с ней каким-то секретом. – Хочешь расскажу? А то мы то обе знаем, что тебе этого никогда не узнать. В конце концов, ему нравятся девочки.

Её глаза блестят, слёзы проскальзывают из уголков. Вот теперь я вижу, как меня можно ненавидеть, когда есть за что.

– Шлюха, – кидает она, прежде чем, толкнув, пройти мимо и убежать.

А я и бороться за равновесие не хочу. Непонятно, что меня держит на ногах. Что держит от желания начать всё крушить. Стою и оглядываю эту каморку, совсем не зная, что делать. Как выйти обратно к тем, кто писал про меня такое. Кто смотрел на меня сегодня и знал, из-за чего я здесь.

А я целовать себя позволяла при всех. Позволяла им убеждаться… из меня вырывается какой-то короткий, сдавленный звук, который быстро заглушаю рукой. Я не могу сейчас заплакать. Не могу убежать, когда эта обиженная на жизнь дрянь будет потом всем рассказывать, как уделала меня. Будет понимать, что меня это задело и что она победила.

И тут мой взгляд натыкается на сумку, которую она трогала своими руками. Я даже больше к ней прикасаться не хочу, домой забирать, и в этот момент вдруг как-то всё складывается. Как мне уйти. Как ответить каждому из них, особенно этой стерве.

Смеяться надо мной после такого точно уже никто не захочет. Сомневаюсь, что им вообще будет весело в ближайшее время.

Я набираю номер и звоню Еве. Той самой, чей папа главный прокурор области.

– Привет, твой папа сейчас дома?

Она отвечает мне «да», и мне даже притворяться не приходится, чтобы её отец сразу понял, что со мной что-то произошло. Мой голос ломается, как бы его ни контролировала. А когда кладу трубку, пишу в блокноте фразу, прежде чем сделать скрин и поставить его на заставку.

Я кладу телефон в карман Арса. По крайней мере, у него будет ответ, за что именно он заплатил.

За моё сердце.

Потом сумочку кидаю в большой женский рюкзак, скорее всего принадлежащий Дане. Она же хотела её, пусть получает.

Не помню, как оказываюсь на улице. Ливень всё ещё шпарит так, что можно расплакаться и никто не заметит, что я сдалась. Но мне не хочется лить слезы, потому что я как раз не сдалась.

На какой-то момент, мне кажется, что я поступила отвратительно низко, но стоит только задуматься, как всплывают перед глазами сообщения.

И самое главное его.

«Ходят слухи», так сказал мне Мир. Теперь я понимаю, что он имел в виду.

Знают все. И все бы знали, как жалко я убежала. А вот о том, что с ними произойдёт, мало кто захочет рассказывать.

Так что нет, я не жалею. Я сразу предупреждала Арса, что не так беззащитна, какой кажусь.

Когда по мне бьют, я отвечаю в два раза сильнее.

Глаза 10. Арсений

Проходит, наверное, минут пятнадцать, когда я начинаю то и дело поглядывать на коридор, в котором скрылась Крис. Её всё ещё нет, и мне как-то не по себе. Я и так не был уверен, стоит ли принцессу знакомить с друзьями, но потом понял, что это рано или поздно всё равно произойдёт. К тому же, мне скрывать нечего, мне ничего не стоило признаться парням, что только так заливал им в уши, говоря, что нифига на неё не запал.

Запал. Да так, что готов перестать общаться с любым, кто не воспримет мой выбор всерьёз и не будет себя вести с ней уважительно.

И парни не разочаровали. Даже Алиш наступил себе на горло сегодня, наконец, приняв мой выбор. Осталось только самой Крис принять остатки моей жизни, о которых она ничего не знала, но и она была нереальной умничкой.

По ней и не скажешь, что для неё есть в принципе разница между её друзьями и моими. Ведёт себя, как всегда. Живая и веселая, даже друзей моих умудрилась очаровать, что они себя перестали вести, как неандертальцы.

Причин для беспокойств у меня нет, но я не могу буквально усидеть на месте. Тут ещё Дана выходит. Выглядит так, будто долго умывалась. Волосы частично мокрые и собраны в хвост. Первый раз вижу ее такой, а она впервые на меня не смотрит. Садится рядом с Алишем и как-то быстро втягивается в разговор.

А Крис всё ещё нет.

Я не выдерживаю. Пусть я буду лучше чересчур мнительным, зато спокойным, понимая, что с ней всё в порядке. Но в комнате отдыха я её не нахожу. Её вещи всё ещё висят на вешалке, но сумочки нет. Я иду до туалета, прикидывая единственный вариант, куда она могла уйти с ней, но уже издалека вижу, что дверь открыта.

Мне всё больше не спокойно. Остаётся последний вариант, что она вышла поговорить на улицу по телефону, но её и на крыльце нет. Ливень, стоит шум, шифер только так надрывается под мощью обрушиваемых капель, и на улице уже темно. Здесь ещё местность не особо мирная. Слева вообще дорога через лес, как раз, ведущая к посёлку принцессы. Справа частный сектор, по которому ночью точно не стоит бродить девушке. Черт…

Я реально не знаю, что думать и где её можно искать. Достаю телефон и сразу её набираю, но в ответ только гудки.

Да что за…

Сбрасываю и снова набираю. Гудки, а я как идиот к улице прислушиваюсь, будто реально она может быть где-то рядом. Под дождь выхожу и просто иду, заглядывая за угол. Понятно, что она не стала бы прятаться, но думать то ещё что?..

Ладно… пытаюсь взять себя в руки. Мало ли, мы разминулись, пока я заходил в комнату. Сложно, но всякое может быть, а я развожу раньше времени панику. Звонки так и не прекращаю, пока иду по коридору, как тут слышу ее телефон.

Даже отлегает немного, но это до тех пор, пока не открываю дверь и…

Что за херня?

В комнате Крис нет, зато есть Дана, которая держит в руке сумку принцессы так, точно она может быть пропитана ядом. Лицо её нереально бледное, когда она переводит на меня взгляд. Но я даже спросить не успеваю, что происходит, она указывает в сторону.

– У тебя телефон разрывается.

У меня телефон находится в руке, но она говорит правду. В моей куртке и правда звонит телефон.

Не мой, Крис, а когда достаю его тупо смотрю на своё имя, рядом с которым чёрное сердечко. Звонок сбрасывается, а я всё ещё стою как какой-то полоумный, когда пытаюсь хоть как-то догнать, что происходит, пока перед глазами не появляются белые буквы на чёрном фоне.

Я перечитываю их два раза, буквы точно никак не складываются в слова. Или я настолько спешу, что доходит до меня смысл только с третьего раза.

«Мой первый раз стоит дорого, красавчик.»

Что. За. Херня.

– Арс, – тянет Дана, но я ее точно не слышу.

Все ещё на надпись смотрю. Я, мать вашу, нихрена не понимаю.

– Арс, что… – Дана не договаривает, мы оба резко оглядываемся на звуки, которые раздаются за дверью.

Это всего секунда, прежде чем в комнате не оказывается какой-то мужик, заставая нас с Даной практически в одинаковом положении. Оба замерли: она так и стоит с сумочкой Крис, я с её телефоном. Ещё секунда, и меня укладывают лицом в пол, упирая коленку в спину. А я и не сопротивляюсь. Мне просто не до этого, потому что мозг занимает чёткое понимание. Картинка наконец-то сложилась.

Дальше всё проходит как-то слишком быстро. Нас всех принимают. При том на нас шестерых здесь оперов столько, точно они накрывают целый притон. Рассаживают так, чтобы никто ни с кем не общался. Везут не в районное отделение, а в одно из центральных. Всех разводят в разные стороны и даже ждать особо не приходится, когда начнётся допрос.

Вот только меня допрашивает не абы кто, а какой-то майор в кителе, рядом с которым сидит социальный работник. Вопросы задаёт в основном про Крис и какие у меня на её счёт были намерения, а я тупо молчу. Не знаю, мне всё ещё кажется это бредом, и если начну говорить, то это будет выглядеть, как предательство по отношению к ней.

Проходит хрен знает сколько времени, меня оставляют одного. Думать? Не хочу я думать, серьёзно. Я хочу понимать, что с ней. Где она сама и почему мне не ответили ни на один из этих вопросов. А потом сам не замечаю, как в этой комнате оказывается отец.

Голову поднимаю, он стоит надо мной сбоку стола, на котором лежит чистый лист, ожидающий каких-то признаний. Отец молчит. Руки в карманах брюк, губы сжаты так, будто он едва удерживает себя.

В последние недели он выглядит так почти каждый день, когда приезжает к нам, пытаясь показать, что ему не всё равно, задаривая подарками то мать, то меня.

Я жду, что он начнёт зачитывать тираду, но вместе этого кивает в сторону выхода.

– Идём, – и сразу разворачивается, чтобы пойти, но я остаюсь сидеть.

– Что?

– Ты свободен, пойдём, на улице ждёт мать.

Я всё ещё не понимаю, что происходит.

– Я обвиняемый, – мне нравится это говорить отцу?

Да. Потому что выражение его лица искажает недовольство.

– Больше нет. У них есть другой.

– Дана?

Ну тут просто других вариантов и нет, нас застали двоих, но отец качает головой.

– Нет, её брат. Он признал уже вину, так что вы с Даной свободны.

Что за… вглядываюсь в лицо отца, когда до меня начинает доходить.

– Ты…

Но он и договорить не даёт.

– Идём, Арсений. Я не собираюсь здесь обсуждать подробности. Он делает это не за бесплатно, и это именно его желание. Так что, вставай и пошли. Дожили, что забираем тебя из отделения.

Я усмехаюсь. Невесело нифига, хотя… как посмотреть. Своя ирония в этом точно есть.

– Я хочу поговорить с Алишем, – заявляю серьезно, так и не двигаясь с места.

Отец постепенно выходит из себя.

– Арс…

– Листок для признания всё ещё передо мной. Никто не хотел со мной обсудить, хочу ли я уступать свою вину?

Отец подходит вплотную ко мне, наклоняется, упирая руки в стол.

– Думаешь здесь все так просто? Захотел поговорить, и вам организовали чаепитие? Это отделение полиции, я и так поднял все свои связи, чтобы сюда пробраться, как родитель. А знаешь, почему? У этой девчонки в верхах какая-то шишка сидит серьёзная. То, что кого-то посадят, даже и сомнения нет. Вот только твой друг так и так взял вину за сестру на себя. Ему уже есть восемнадцать, твоему другу светит около трёх лет, хочешь с ним за компанию? Только твой друг не имеет денег ни на адвоката, ни на обеспечения своей семьи, пока будет сидеть. А я даю деньги его семье, Арсений, потому что он сам меня об этом попросил. Сестре хорошее образование, матери лечение. По мне, так он сам не против так заработать.

Пока отец говорит, я всё время смотрю на него, пытаясь принять его слова. Вот только я то знаю, что это мне надо брать вину за всех, но никак не ему. Всё ещё качаю головой, когда отец выходит из себя основательно.

– Пошли, – рубит он, повышая голос. – Или сделка отменяется. Твой друг сядет, а ты оставишь их семью без единственного дохода. Без погашения ипотеки, без дорогого образования, без здоровой матери. Давай, геройствуй и дальше, показывая свой максимализм. Но кому ты сделаешь хорошо, кроме как облегчишь свою собственную совесть?

Он оставляет вопрос висеть в воздухе, тут же разворачиваясь и уходя. Дверь остаётся открытой, а я всё сижу и смотрю на неё.

Секунда, две, три, пока все его слова укладываются в голове и до меня до конца начинает доходить, что это всё не ошибка.

Шишка в верхах. Дядя Серёжа…

«Мой первый раз дорого стоит».

Прикрываю глаза. Мгновение, и я взрываюсь. Первым отлетает стул, в стену куда-то, но мне для выброса ярости недостаточно, уже к столу направляюсь, когда в проеме двери появляется рядовой, на готове меня перехватывать.

Отстойная идея зарождается. Подраться с ним. Ещё с кем-нибудь. Да хоть с кем, лишь бы хоть кто-то из них меня вырубил. Но тут неожиданно за его спиной появляется мама, смотрит на меня всего секунду, а потом взгляд отводит, будто ей больно.

– Пойдём, Арсений, пожалуйста, – просит она куда-то в пол.

Не задерживается и сразу идёт, точно она и находиться здесь не в состоянии. Я разочаровал её. Друга. Себя. Просто попавшись на непонятную для меня игру.