скачать книгу бесплатно
– Вот именно, пока! – мама опять тяжело вздохнула. – А так живут у нас далеко не все!
Мама всегда высказывала очень критичные взгляды на нашу советскую систему, а я об этом не задумывалась или не хотела. Может быть, из чувства самосохранения.
Мама тогда помогла мне наладить швейную машинку и посоветовала, как можно переделать платье. Помню, как у меня сжалось сердце, когда я ее провожала: в последние годы, особенно после моего развода, она очень сдала. Но теперь я была рядом с ними…. Опять – «нет худа без добра». Я знала, что мама мечтает, чтобы у меня как-то устроилась «личная жизнь» и очень переживает за Таньку, что она растет без отца. Я же, после развода, обрела свободу и совсем не стремилась снова ее потерять. Но маме я об этом не говорила.
Перешитое платье выглядело очень неплохо, и я была очень довольна собой. Всю следующую неделю я готовилась к конференции. После работы мчалась в областную медицинскую библиотеку и сидела там до закрытия. На этот период я отправила Таньку к родителям, благо мама чувствовала себя неплохо, астма ее не мучила! Потом, после библиотеки, готовилась еще и дома, до глубокой ночи. Мне было очень важно по многим причинам «не ударить в грязь лицом». Главное – конечно, из-за доцента!
В один из этих дней в библиотеке я наткнулась на него… Похолодев, попыталась незаметно прошмыгнуть мимо, но он меня увидел и остановил.
– Надежда Александровна! Вы так торопитесь, что не хотите даже со мной поздороваться и побеседовать? Здравствуйте! Как ваши дела? – глаза у него смеялись, на губах играла лукавая усмешка. Я совершенно смешалась и густо покраснела:
– Здравствуйте! Извините, я тороплюсь. Мне надо успеть забрать дочку из детского сада.
– Оказывается, у вас есть уже такая большая дочь? Простите за нескромный вопрос, сколько же вам лет? – изумленно воскликнул доцент.
– Уже довольно много, чтобы иметь такую дочь! – рассмеялась я, сглаживая его бестактность.
Доцент нахмурился: – Извините за мой вопрос, но вы выглядите, как будто недавно закончили институт. Хотя, ребенка можно родить и на первом курсе…. Извините еще раз за мою неловкость.
– Михаил Юрьевич, я уже успела поработать после окончания института пять лет.
– Да?! – доцент рассеянно взял с библиотечной стойки свой читательский абонемент. – Я зайду за книгами завтра. Извините, – заявил он библиотекарше и взял меня под руку.
– Вы позволите вас проводить? Где детский сад вашей дочери?
Краем глаза я увидела любопытный взгляд библиотекарши. Доцент явно был здесь личностью известной, и я на минуту растерялась. Бешено заколотилось сердце. Такого поворота событий я совсем не ожидала! Вне кафедры доцент был совсем другим человеком – более естественным, земным.
– Если вы не торопитесь, то позволю! – не без кокетства ответила я. – Садик довольно далеко отсюда, придется ехать на трамвае.
Доцент, по-прежнему держа меня под руку, направился в сторону выхода.
– Значит на трамвайную остановку? – уточнил доцент и вопросительно посмотрел на меня. Я кивнула. От волнения язык прилип к небу, во рту было противно и сухо.
Когда подошел нужный трамвай, доцент галантно помог мне подняться на ступеньки. Был конец рабочего дня, и народу набилось очень много. Нас, во время езды, постоянно прижимало друг к другу. Наконец доцент не выдержал и продвинул меня в освободившийся на площадке угол. Я невольно почувствовала силу его рук и упругие мышцы. Чем-то горячим обожгло голову. Доцент напряженно смотрел куда-то в сторону и хмурился.
Когда мы подошли к садику, уже смеркалось.
– Михаил Юрьевич, спасибо, что проводили. Мы уже пришли. – От волнения моя фраза прозвучала очень официально, но доцент словно этого и не заметил.
– А где вы живете?
– К счастью, недалеко. Вот там наш дом. Это просто чудо, что мне дали место в детском саду так близко от дома! Очень выручает. И родители живут здесь же, недалеко.
– У вас и родители есть? – Этот вопрос прозвучал совсем нелепо, но доцент опять этого не заметил. Я рассмеялась.
– Да. Я не круглая сирота!
– И муж тоже есть?
– А вот этого как раз и нет! – с некоторым вызовом ответила я. Такой поворот разговора меня насторожил. Я этого совсем не ожидала.
– Вы разведены?
– Да, – сухо ответила я, неприятно задетая этим допросом. – Извините, мне надо идти. До свидания. И, резко развернувшись, направилась в сторону крылечка.
Когда мы с Танькой вышли, доцента на центральной дорожке уже не было. Я облегченно вздохнула. Но оказалось, что доцент сидит в стороне на лавочке и курит.
– Надежда Александровна! – позвал меня доцент, на ходу бросая сигарету. – Покажите же свое произведение!
Я опять растерялась и остановилась. Когда доцент подошел, моя Танька сурово взглянула на незнакомого дядю. Свою дочь я просто обожала: Танька росла очень хорошенькой, с кудрявыми пышными волосиками, большими карими глазками – в своего «папашу» – и, на редкость, своенравная. Характер проявился у нее очень рано, и порой она вертела мной, как хотела.
– Ого! Хороша! – доцент ласково взглянул на ребенка. – А глаза-то какие!
Танька, недовольная бесцеремонным разглядыванием, надула губы.
– Вы кто? Я вас не знаю! – оборвала она доцента.
Я дернула дочь за руку:
– Как ты разговариваешь с взрослыми?! Поздороваться нужно.
Доцент весело улыбнулся.
– Нормально разговаривает. Правильно. Нечего любезничать с незнакомыми дядьками, – и протянул Таньке руку.
– Тогда давай знакомиться. Я с твоей мамой работаю.
Танька демонстративно спрятала руки за спину.
– Да, с характером! В маму, наверное, – улыбнулся доцент.
– Ладно, познакомимся, – Танька вытащила из-за спины свою ручонку и вложила ее в протянутую ладонь доцента. Он осторожно пожал ее ладошку.
– Ну, вот и хорошо. Теперь будем знакомы. Меня зовут Михаил Юрьевич.
– А курить нехорошо! И папироску надо бросать в урну, – с важным видом продолжила дочь. Я снова дернула ее за руку: «Как ты разговариваешь!».
– Совершенно с тобой согласен. Нехорошо, – расхохотался доцент. – А папиросу я подберу. Прямо сейчас.
Он действительно направился к лавочке, поднял сигарету и засунул ее к себе в карман. Что-то неуловимо поменялось в его суровом лице. Глаза потеплели. Он был явно растроган общением с моей дочерью.
– А нам надо домой! Я хочу есть! – ребенок продолжал демонстрировать свой характер.
– Ты разве не ужинала? – недовольно спросила я.
– Не-а…. Какая-то запеканка была невкусная. Морковная. Я не люблю такую!
– Сколько ей годиков? – спросил доцент, продолжая улыбаться.
– Скоро пять…
– Да. С характером…. Хороша! Тогда до свидания, маленькая принцесса.
– Я не принцесса! Я – Таня! Принцессы только в сказках бывают, – и потянула меня за руку.
– До свидания, Таня! – повторил доцент, глядя нам вслед.
– До свидания! – буркнула я, переживая за поведение дочери. Та попрощаться не соизволила!
Больно кольнуло где-то под ложечкой – что-то новое, нежданно-негаданно врывалось в мою вроде бы устоявшуюся жизнь, и я очень этого боялась. «Обжегшись на молоке, дуешь на воду, – печально думала я, шагая по дороге к дому. – Не надо ничего придумывать и чего-то ждать…. Все пустое!»
А моя Танька тоже вдруг задумалась и, на удивление, шла, молча, не болтая, как обычно, о своих «садичных» новостях. А вечером заявила, что этот дядя ей понравился. Вот чертовка!
День первый
Была чудная звездная ночь, тихая и теплая. Огромная луна выплыла из-за верхушек деревьев и уставилась прямо в мое раскрытое окно. Полнолуние. В такие ночи на меня обычно накатывала тоска. Серебристо-зеленый свет заливал двор. Все казалось каким-то волшебным, незнакомым. В доме напротив светилось только одно окно. «Неужели спят?! В такую ночь!..» – я сидела на подоконнике и продолжала перебирать картинки двухлетней давности. Если бы не то, что случилось со мной сегодня, нет – уже вчера ночью! – я бы ничего этого не вспомнила. Серебристо-зеленый колеблющийся свет заполнил комнату.
«Что же я сижу?! – вдруг осенило меня. – Завтра мой последний день в ординатуре! Завтра я должна забрать характеристику и другие документы на кафедре и ехать в ректорат! Завтра, нет, уже сегодня! я увижу доцента! Надо будет во всем разобраться. Может быть, он передумает?!»
Я знала, что Семен Семенович поручил написать характеристику доценту. После всего, что произошло на кафедре, сам писать не стал, сослался на отпуск. Уехал. А ведь грозился! Если бы характеристику писал он, то она была бы явно плохая – с такой потом на работу не возьмут. В последний момент Семен Семенович все-таки решил не делать мне гадость. Пожалел?
Я спрыгнула с подоконника и захлопнула окно. Надо идти спать!
Впереди был целый свободный месяц, который давался ординаторам для устройства на работу. На кафедре меня, конечно, Семен Семенович не оставил, а вот Аллочка успешно прошла в аспирантуру, на то место, которое сначала Семен Семенович обещал мне – при условии моей, мягко сказать, лояльности…. Ха-ха! Теперь мне предстояло найти работу. Я нисколько об этом не жалела – я была уверена в себе и в своих силах. Сегодня я увижу доцента!
Я легла, но заснуть не смогла – снова замелькали воспоминания.
Тогда, на следующий день после встречи с доцентом в библиотеке, мне пришлось опять исполнять роль «ординарца». Семен Семенович вызвал меня к себе и попросил найти к лекции какие-то таблицы, висевшие у него в кабинете в углу. Дал список. Я старательно перебирала эти старые, пыльные таблицы, когда вдруг почувствовала на талии руку Семена Семеновича. И как только он сумел так неслышно подойти? Ах да, шуршали таблицы. Меня невольно передернуло: «Рука как у лягушки!» – но я даже не обернулась. Сделала вид, что ничего не заметила и стала еще усерднее просматривать таблицы. Семен Семенович, молча, потоптался рядом, потом отошел с недовольным видом. В этот момент я громко чихнула:
– Извините, Семен Семенович. Мне надо выйти! У меня аллергия на пыль!
– Да, да, – растерянно отозвался Семен Семенович.
Я выскочила из кабинета и побежала умываться – у меня действительно была аллергия на пыль, но сейчас еще добавилась «аллергия» другого рода. Этого еще не хватало! Семен Семенович перешел к активным действиям? Неужели Аллочка была права?! Тогда у меня здорово испортилось настроение – меня совершенно не вдохновляли эти знаки внимания со стороны профессора. Все это могло очень осложнить мое пребывание на кафедре! И потом… Семен Семенович мне был просто неприятен физически! Будь на его месте доцент, может быть я была бы только рада…
До проведения конференции оставалась неделя, а тут, как назло, заболела Танька тяжелой ветрянкой, и вся моя подготовка сорвалась. Занятия в библиотеке пришлось прекратить. Хорошо еще, что основной материал я уже подготовила. Мне пришлось уйти на больничный лист. Ребенок лежал в кровати совершенно несчастный и хныкал. Держалась высокая температура. Она была как маленький леопард – вся в пятнах зеленки. У меня, глядя на нее, от жалости разрывалось сердце. Я просто сбивалась с ног. От больницы я отказалась и все делала сама. По ночам, когда моя ненаглядная доченька засыпала после жаропонижающего, я бросалась к письменному столу, пытаясь привести свои записи к конференции в систему. Дня через три позвонил доцент! У меня тут же пересохло в горле – чтобы доцент позвонил сам, какой-то там простой ординаторше! Это было невероятно! И потом, откуда он узнал номер моего домашнего телефона? Неужели опять Аллочка постаралась?! Ах да, он же есть в личном деле. Видимо у меня в голосе звучало такое изумление, что он даже смутился:
– Здравствуйте, Надежда Александровна! Это вас беспокоит Михаил Юрьевич (соблюдены все правила вежливости!).
