Диана и Царица Утренней Зари

– Огонёк, я уже не плачу, расскажи ей, – улыбаясь сквозь слёзы, попросила Барашка.

– Хорошо, девочки. Дальше было так.

Имя принцессы Фэточерафири переводилось «Вдохновение», и она была очень и очень умная. Она сказала мужу: «Злой колдун не назвал нашу дочь по имени, он даже не назвал её ни девочкой, ни дочерью – он сказал „красавица, которая появилась этой ночью в этом доме“. Пусть его колдовство падёт на кого-то другого, не на нашу дочь».

Мастер понял, что его умная жена имеет в виду. Он тут же принялся за работу. Он слепил из глины скульптуру необыкновенно прекрасной девушки. Высота этой скульптуры была точь-в-точь как рост малышки. Потом по глиняной модели он отлил скульптуру из пластичной массы и раскрасил ей глаза, ротик, щечки, уложил на её головке прическу из нитей разноцветного шёлка. Жена трудилась всю ночь и шила платье из кружев и самой дорогой ткани, которую могла найти, и для этого она отрезала кусок от своего свадебного платья. Да, она хранила своё свадебное платье на память о том счастливом дне!

К исходу ночи трудами Мастера и принцессы Вдохновение в их доме появилось еще одно необыкновенное творение – кукла. Увидев эту куклу в готовом виде, наряженную в платье, Мастер невольно залюбовался работой и воскликнул: «какая красавица!» Тут он понял, что он создал: ведь это был портрет его юной, прекрасной жены в день их свадьбы!

Так Мастер и принцесса Вдохновение исполнили первое заклятие злого волшебника. Они создали красавицу, облик которой не будет меняться со временем. Они придумали, что каждое утро она будет гасить звёзды на небе, и этим выполнялось второе заклятие.

– Так это наша Царица Утренней Зари! – обомлела Диана.

Невероятное, неведомое и радостное чувство наполняло маленькую Козочку.

– Так мы сейчас вместе с ней в сказке, да? Мы не просто игрушки в магазине, а в сказке? Огонёк?! Да, это она! Она! А дальше, дальше, третье заклятье, про предательство?…

– Третье заклятье могло бы не выполняться, если бы никто не предал Зарю. Но если бы кто-то близкий её предал…

– Три раза!

– Да, если так, то заклятье выполняется, но отменяется тем, что произносит в конце Принцесса Эф, когда выходит с бокалом, в котором оставался всего один глоток волшебного напитка…

– Так что она сказала?

Огонёк сосредоточенно посмотрел на Диану.

– Да, Огонёчек, что она сказала? – тоже спросила голубоглазая Барашка нежным голоском.

– А на чём я там остановился?

– Но только злой волшебник произнес последние слова своё проклятья «пусть зависть и глупость отнимут у неё всё, что есть», – начала Диана.

– Эфочка вышла из-за очага и сказала… – уверенно продолжила Барашка, перебарывая дрожь в голосе.

– Ну да, она не могла отменить полностью предыдущее волшебство, только дополнить. Это по правилам волшебников. Дополнить так, чтобы перевернуть, – пояснил Огонёк.

– Эфочка вышла из-за очага и сказала: «Отнимут всё, кроме…», – Диана вопросительно посмотрела на Дракона. – Эфочка вышла из-за очага и сказала… всё, кроме… ну?

– Пусть Барашка уйдет. Она в это время заплакала. Я не переношу, когда кто-то плачет.

– Барашка, ты слышала? Ты должна уйти. Это нужно. Для Царицы Утренней Зари.

Бедная Барашка пулей умчалась прочь, и потому, что она не сказала ни слова, понятно было, что она расплакалась.

Огонёк посмотрел ей вслед и перевел взгляд на Диану.

– Забыл.

– Нет, нет, это невозможно! Отнимут всё, кроме… Кроме чего? Как снять третье заклятье? Огонёк!

Диана капризно топала ножками и не хотела верить своим ушам.

– Я не помню. Не помню.

Вид у Дракона был расстроенный.

– Подожди, скажи: ты эту сказку откуда знаешь? Прочитал? Придумал? Или это правда было?

– Правда.

– А что ты там делал? Где в этот момент находился? Вспомни! Что ты там мог делать?

Диана надеялась, что эти подробности вновь воскресят картину произошедшего в памяти Дракона.

– Да нет, ты меня просто разыграл. А я поверила, уши развесила. Что мог делать Огнедышащий Дракон в доме Мастера? Какое ты к нему имеешь отношение?

– Я был там. Был.

– А в каком качестве? – не унималась упрямая Козочка.

– В качестве светильника в виде Дракона, вот в каком. Работа самого Мастера. Добилась своего? Узнала правду?

Огонёк резко развернулся, оттолкнулся от пола и взлетел.

Диана осталась одна.

«Нарушить данное обещание – это тоже предательство», словно прозвучал внутри нее голос.

«Я два раза выдала тайну Царицы Утренней Зари! – подумала вдруг Диана. – Два раза: первый раз, когда спорила с Вареньками, второй раз, когда шутила с Драконом. Хотя он закрыл уши, чтобы не слышать, это было его решение, не моё. Я сказала вслух. Третье заклятье начало исполняться. И я не знаю, чем его „перевернуть“, чтобы оно не принесло вред!»

Курьерская служба

Проснувшись утром, Валера вспомнил слова папы «до Нового года осталось 7 дней». Значит, сегодня уже шесть-пять-четыре… осталось два дня. Из-за отъезда папы всё в голове перепуталось. Письмо Деду Морозу не отправлено. Мальчик заплакал. Проснулась Соня. Узнав причину рёва, она побежала к маме и всё доложила: письмо Деду Морозу не успеет дойти. Мама пришла в детскую комнату и нежно обняла дочку и сына.

– Не печальтесь, что-нибудь придумаем.

Слово «не печальтесь» всегда производило волшебное действие на деток: слёзы тут же высыхали, на душе становилось спокойно и тепло от того, что мама – самый лучший друг. Мама никогда не говорила им слов обвинения, вроде «сами виноваты», и никогда не пыталась утешить словами «это пустяки» или «придумали из ничего проблему». Она понимала, что если дети плачут, то не от удовольствия, а от того, что правда растеряны перед случившимся обстоятельством. «Не печалься, доченька», – когда-то говорил маме, когда она была маленькой, её папа. А когда мама выросла и у нее появились Лерочка и Соня, мама так же говорила им это нежное слово: «Не печальтесь, солнышки мои».

Дети побежали умываться и чистить зубы, и когда вышли на кухню, там уже была бабушка Света.

С бабушкой Светой было хорошо и просто. Она тоже была весёлая и энергичная, как мама. Бабушка вечно то ходила по музеям, то в клуб на танцы, то в бассейн или уезжала в деревню, где на огородных грядках возился дедушка. С внуками бабушка сидела мало. Но когда приходила, с ней было интересно. Бабушка Света совсем не сюсюкала с Лерой и Соней и даже, наоборот, часто говорила с ними очень строгим голосом. Но глаза были такими добрыми!

– Знаю-знаю я про ваше горе! Дотянули с письмом до последнего! Почта сейчас завалена письмами и телеграммами. Не успеют они ничего отправить вовремя! Только курьерской службой успеете письмо Деду Морозу отправить.

Дети, замерев, слушали бабушку. Её глаза живо сияли, и голос был энергичным и уверенным. Решение казалось неожиданным и великолепным.

– Я сейчас позвоню и вызову курьера прямо на дом. Он письмо заберет. Дороже, конечно, выйдет, чем обычной почтой, но ничего. Я вам помогу. Это от меня вам подарок будет.

– А курьер успеет?

– Да, потому они так и называются и денег берут много за пересылку, что гарантируют за день доставить: утром сортировка, вечером доставка. И еще день Деду Морозу останется на выполнение желания.

Бабушкины подсчеты вселили уверенность и радость. Страх и тревога стали отступать. Бабушка принялась звонить по телефону и диктовать адрес, а Лера и Соня принесли конверт.

Спустя час, пока мама с бабушкой на кухне разговаривали, появился и курьер. Им оказалась женщина в возрасте с обычной, местами потёртой, женской сумкой. Никакой специальной формы или объемного рюкзака, на которой было бы написано что-то вроде «курьерская служба Деда Мороза» или «срочная доставка на Северный полюс», на женщине не было. Она прошла на кухню и внимательно осмотрела конверт.

– Хороший конверт, можно прямо в вашем отправить.

Потом она достала из сумки какие-то листочки и стала еще раз записывать «кому» и «от кого».

– С вас пятьсот рублей, – сказала женщина-курьер и посмотрела строго на бабушку и маму. – За транспортные расходы.

– Ох, как дорого, – вздохнула бабушка.

Курьер достала из сумки печати и начала их быстро-быстро ставить их на листочках, и на конверте. Конверт с обеих сторон покрылся круглыми фиолетовыми печатями с мелкими-мелкими буквами, а также штампами со словами «принято» и «оплачено». Наконец, курьер достала еще одну печать, покрутила колесико, шлёпнула печатью по конверту, и на нём оказалась сегодняшняя дата.

– Серьёзно у вас всё, – сказала мама, глядя на курьера с уважением.

– Это – вам, а это – мне, – по-деловому сказала женщина-курьер.

Отдав бабушке листочек с печатями и засунув конверт в сумку, она заторопилась к выходу.

– Завтра будет доставлен. Всего хорошего, с наступающим праздником.

– Ура! – обрадовалась бабушка. – Дело сделано!

– Бабушка, спасибо, какая ты хорошая! – радовались дети.

– Я хорошая, потому что вы у меня такие хорошие! – говорила бабушка, обнимая по очереди то Валеру, то Соню, то маму.

Вдруг бабушка Света посмотрела на всех совершенно испуганными глазами и завопила:

– А-а-а! Я всё из-за вас забыла! Телевизор скорее включайте! Сейчас нашу Инну Алексеевну будут показывать по каналу «Традиция»! Который час?… Чуть не пропустили! Передача уже начинается!

Чудесные приключения конькобежки с красным шарфом

Инна Алексеевна была самой старшей в семье. Соне и Валере она приходилась прабабушкой. Однажды на её дне рождения, узнав сколько ей лет, Валера воскликнул: «Ой, какая ты, бабушка… большая!» Тогда Инне Алексеевне исполнилось 82 года, а сейчас было еще больше.

Телевизор включили вовремя: как раз шла заставка передачи. Дети мгновенно заняли места на диване перед экраном. Соня посадила рядом с собой свою неразлучную игрушку – плюшевую кошку Мурысю и, чтобы не обидеть, – Тимку, маленького пёсика из мягкой шелковистой ткани.

– Баба Инна – звезда экрана, – пошутил Валера.

– А что, она в фильме снималась? – спросила недоверчиво Соня.

– Нет, Сонечка, она расскажет, как у неё в доме готовились к Новому году, когда она была такая же маленькая, как ты.

Между тем ведущий успел огласить тему передачи и пригласить бабушку Инну. Она вышла из-за кулис. Зрители в телевизионной студии захлопали в знак приветствия.

Дети не стали хлопать, а просто принялись прыгать на диване от восторга.

Ведущий начал передачу, смотря прямо в кинокамеру.

– Представьте только себе: наша героиня – маленькая девочка. Как и все дети, она ждёт новогоднего праздника и ёлки. Но сейчас 1943-й год. Идут тяжелейшие бои, жители нашей Родины переживают беспримерные лишения. Останется ли в этой обстановке место для семейного праздника? Сейчас мы об этом узнаем…

– Пусть уже бабушка Инна говорит! – нетерпеливо попросил Валера.

Наконец, оператор переключился на бабушку и показал её во весь экран. Инна Алексеевна была совсем не похожа на бабушек, каких рисуют в детских книжках: в очках, надетых на нос, с завитушкой седых волос на голове и фартуке поверх бесформенной юбки. Напротив, Инна Алексеевна вышла в студию, разодетой в пух и прах: лиловое платье с кружевной накидкой, длинная нитка бус, лакированные туфли на каблуках. Короткие, выкрашенные в нежный цыплячий цвет волосы были завиты в крупные кудри. У бабушки был необыкновенно живой, веселый взгляд, а в студии она чувствовала совершенно естественно: она в молодости играла в самодеятельном театре и привыкла блистать на публике.

– Инна Алексеевна, расскажите нашим зрителям и присутствующим в студии, вы в детстве встречали Новый год? – задал вопрос ведущий.

– Новый год мы отмечали всегда! Я жила с сестрой, мамой и нашей бабушкой в одной комнате. В нашей комнате наряжали одну общую ёлку на всех моих двоюродных братьев и сестёр.

– Они приходили к вам в гости? – уточнил ведущий.

– Ходить было недалеко. Мы все жили в одном дворе.

– А почему всё-таки ёлку ставили в вашей части?

Инна Алексеевна заулыбалась и начала рассказывать о самом приятном.

– В нашей комнате хранился бабушкин сундук. Представляете такой тёмный, огромный сундук, какой показывают в фильмах про пиратов, которые хранят там свои сокровища? Точно такой сундук стоял в нашей комнате. В нём бабушка хранила свои богатства. Открывала его очень редко, и если открывала, мы все прибегали смотреть.

– Что же там было такого ценного?

– Там хранилась шуба, вышивки, скатерти, парадное платье и ёлочные игрушки в большой картонной коробке. Чтобы шубу не поела моль, в сундук густо насыпали нафталин.

Зрители в студии живо засмеялись: те, кто постарше, хорошо помнили этот старинный запах.

– А какие игрушки у неё были? – спросил Валера, обращаясь к маме и бабушке Свете, но они не успели ответить, потому что баба Инна словно услышала вопрос и уже отвечала из телевизора:

– Кроме ёлочных украшений, у нас с сестрой была только одна игрушка на двоих – тряпичная обезьянка по имени Химка.

– Это же очень мало! – воскликнул ведущий программы.

– Как, всего одна игрушка?! – переспросила с ужасом Соня.

– Нам с сестрой очень повезло, что бабушка жила с нами, и её сундук стоял в нашей комнате. Иногда она перебирала вещи, и тогда мы могли поиграть с елочными игрушками даже летом. Они были прекрасны! Гирлянды, шишки, шарики из тончайшего стекла и картонные фигурки в сказочных нарядах. Но особенно мне нравилась девочка-конькобежка. Она была в белом брючном костюмчике, а шарфик и шапочка – красные.

– Кто такая конькобежка? – шёпотом спросила София.

– Девочка, которая на коньках бегает, – шёпотом ответила бабушка Света.

– На роликовых?

– Нет, Соня, по льду. Тогда роликовые ещё не придумали, – ответила мама.

А между тем ведущий расспрашивал Инну Алексеевну:

– Вы упоминали, что с этими игрушками связана самая большая трагедия вашего детства. Можете поведать нашим зрителям?

Инна Алексеевна, конечно, согласилась. Она видела, что собравшиеся в студии ей уже заранее сочувствуют и преисполнены любопытства.

– Возвращаюсь я однажды летом со двора домой и чувствую: что-то не то. Какая-то чужая женщина из нашей комнаты мимо меня на улицу выскочила, и нафталином пахнет. Я бросаюсь к сундуку, открываю: нет коробки с игрушками. Бабушка и мама хотели скрыть от меня, что они игрушки продали, но не получилось. Я кричу: «Зачем вы мои игрушки отдали?» Ох, и рёву было…!

В телевизионной студии раздались восклицания и шум: «как?», «зачем?» Инна Алексеевна немного удивленно посмотрела в сторону зрителей и ответила коротко:

– Ведь война была, одежды нам с сестрой купить было не на что…

– Взрослые продают любимые игрушки маленькой девочки, чтобы купить ей одежду. Вот какое детство было у старшего поколения. И эти дети выросли. Мы выстояли и восстановили нашу страну, – торжественно говорил ведущий, пока в зале все хлопали прабабушке Инне.

– А пусть баба Инна к нам приедет на Новый год! Пусть нам еще что-нибудь расскажет! – предложила Соня.

Тут ведущий программы объявил:

– Инна Алексеевна, канал «Традиция» приготовил для вас сюрприз. Наши художники по вашему описанию воссоздали обстановку, в которой вы встречали тот далёкий Новый год. Вас ждёт ёлка, которую надо нарядить… и помощники, которыми вы можете командовать по своему усмотрению!

В это время декорации студии как-то незаметно уехали в сторону и на их месте появились другие. Они представляли маленькую комнату с белёнными стенами. В комнате были две железные кровати с высокими спинками, печь (наверное, всё же не кирпичная, а бутафорская) и еще какая-то скромная мебель. В центре стояла настоящая ёлка, и вокруг неё крутились помощники – их было точно по числу братьев и сестер Инны Алексеевны. Дети были все разного возраста: самой младшей девочке лет пять, а самому старшему мальчику на вид было лет двенадцать.

Инна Алексеевна ахнула:

– Точно такая этажерка с книгами, как у нас была! И сундук похожий! Кровати точь-в-точь, как у мамы и бабушки!

Помощники как раз закончили задание, к которому они готовились с начала передачи. Из кусочков ваты дети скрутили пушистые белые шарики. Старшие девочки быстро нанизали их на длинные нитки – получились гирлянды. Потом эти гирлянды навесили на гвоздики между стен, и создалось ощущение, что в комнате из бабушкиного детства закружились хлопья снега.

Баба Инна с удовольствием давала ценные указания помощникам и расхаживала по «комнате».

Она потрогала железные перекладины кроватей, поправила журналы на этажерке и нацелилась теперь на сундук.

– Давай вместе откроем, – обратилась Инна Алексеевна к старшему мальчику.

Крышка сундука раскрылась, издав звонкий, мелодичный металлический звук. Оператор с камерой подошёл совсем близко и стал снимать, как Инна Алексеевна вытаскивает из старинного сундука содержимое: кружева, вышивки, черную бархатную шубу с подбивкой из рыжего лисьего меха…

– Жаль, что камера не передаёт запах. Тут действительно пахнет нафталином, – пошутила Инна Алексеевна.

Ведущий засмеялся и интригующим голосом объявил:

– В нашей студии находятся коллекционеры. Они предоставили для съемок программы старинные предметы тридцатых годов прошлого века…

Баба Инна раскопала в глубине сундука какую-то коробку и раскрыла её: внутри лежали ёлочные игрушки. Оператор с камерой показывал крупным планом то лицо Инна Алексеевны, то как она перебирала пальцами игрушки и бережно передавала своим помощникам, чтобы они развешивали эту красоту на ёлочке.

В это время в середину студии из зала вышли коллекционеры. Один из них был пожилой, а другой совсем молоденький. Ведущий приготовился задать им вопрос и начал торжественным голосом:

– Феликс Аркадьевич! Антон Иванович! Прошу вас…

Но ведущий не смог закончить фразу, потому что в этот момент его заглушил крик:

– Это она! Она! Моя любимая конькобежка!

Баба Инна смеялась и плакала одновременно и крепко держала своими маленькими пальчиками старую-старую ёлочную игрушку размером с ладошку: это была девочка на коньках, в свитере и широких брючках белого цвета, а шапочка и шарфик были красные.

Игрушка была сделана так: фигурку девочки-конькобежки вырезали по контуру из картона, потом этот картон плотно-плотно обкрутили ватой и посыпали мелкими искристыми белыми кристаллами. Эти кристаллы были тем самым нафталином, запах которого очень не любила моль. Несмотря на свой возраст, игрушка была в великолепной сохранности и сверкала под лучами софитов, как свежий снег на солнце.

Ведущий даже перепугался, как бы от волнения с героиней передачи чего не случилось, и побежал к ней. То же самое сделали оба коллекционера. Зрители в студии вскочили со своих мест.

– Инна Алексеевна, вы уверены, что это именно она? Что это ваша игрушка?! – спросил пожилой коллекционер.

– Да, это моя конькобежка, вот дырочку я в этом месте сделала, чтобы нитку к ней привязывать…

– Инна Алексеевна! Вы так похожи на мою бабушку… Я вам дарю конькобежку… Вы не против? – сбиваясь, заговорил Антон Иванович, молоденький коллекционер.

Он был так растроган, что чуть не плакал, и полез к Инне Алексеевне обниматься. Камера оператора показала крупным планом зрителей в студии: кто-то аплодировал, а многие так растрогались, что даже плакали от умиления и радости за героиню передачи.

– Как это трогательно! Бабушка Инна такая большая, а помнит свою любимую игрушку! Так рада встрече! – тихонечко муркнула кошка Мурыся. – Как хорошо, что я у Сони тоже любимая!

– Эх, Мурыся, не все такие, как бабушка Инна, – сказал щенок Тимка и грустно вздохнул.

– Тимка, ты про себя подумай, за что ты попал в немилость хозяйки. А на меня не наговаривай, мне немилость не грозит, – зашипела Мурыся.

Между кошкой и пёсиком возникла перепалка, но до них в доме никому не было дела: после передачи дозвонились до бабушки Инны и теперь все поздравляли её с чудесным возвращением конькобежки.

Вечером наряжали ёлку. По предложению Сони сделали такие же гирлянды с хлопьями снега, как в утренней передаче.

«День на сортировку, день на исполнение желания. Нет, сортировка утром. Вечер на доставку, день на исполнение…», – засыпая, подсчитывал Валера. – «Успеваем…»

А как всё хорошо начиналось…!

Был последний день перед Новым годом. Продажи в Магазине шли прекрасно. Взрослые сновали туда-сюда и буквально выхватывали игрушки с полок. Изрядно опустели артиллерийские склады, стеллажи с конструкторами и поделками, яркими и весёлыми открытками. Нарасхват уходили хлопушки, бенгальские огни, и на глазах таяла гора коробок со складными искусственными ёлочками.

«Ну, шанс один из трехсот шестидесяти пяти», – думал про себя Огонёк. Дракончик прикрыл глаза, чтобы не встречаться взглядом с посетителями. Раз им за год никто не поинтересовался, должно пронести и в этот раз.

Продавец Танечка несколько раз выносила новых Варенек со склада. Из сестёр Ашек ушли в семью Аурелия и Анастасия, но им на замену Танечка быстро выставила Александру и еще одну Анастасию.

Краем глаза сёстры поглядывали в сторону Гвардейского бульвара: Спасатель был на месте.

Мимо резиденции сестёр несколько раз прошла туда-сюда девочка-школьница. Мама дала ей поручение выбрать поздравительную открытку, а сама ушла вглубь Магазина, где находился отдел для новорожденных, и там рассматривала погремушки.

– Мама, ты посмотри, какую я нашла открытку для тёти Вали, это просто чудо какое-то! – закричала очень громко девочка и, размахивая открыткой, подбежала к маме.

Открытка, которую держала в руках девочка, была нежного перламутрового цвета, с наклеенным на неё объемным букетом из цветов. Сами цветы – незабудки, фиалки, анютины глазки – были так искусно вырезаны из бумаги, были столь миниатюрны и нежны, что вызывали заслуженное восхищение.

Мама покачала головой:

– Ксюша, для тёти Вали нужно другое. Эта просто открытка, а надо поздравить с рождением ребёночка. Найди, где лялечка в коляске, аист, что-то такое…

Девочка насупилась, но пошла обратно в сторону стойки с открытками, так же энергично размахивая руками. То ли привычка у Ксюши была так ходить, будто она марширует, то ли этим она выражала своё сегодняшнее настроение, неизвестно. Только в тот момент, когда она проходила мимо сестер Ашек, девочка задела с размаху их полку да так, что бумажный букетик отлетел в сторону. Но в то же мгновение Александра ловко его на лету подхватила и отбросила, как мячик, под ноги Анастасии. Та одним движение высокого сапожка подтолкнула букет под широкую и длинную юбку Августины. Всё это было проделано в долю секунды.

Ксюша, заметив потерю, осмотрелась по сторонам и постаралась припрятать испорченную открытку подальше, пока никто не видит. Выбрав открытку с младенцем в люльке, она тихонько вернулась к матери.

– Наконец-то, – сказали хором сёстры, когда последний покупатель покинул Магазин.

Все действующие лица вечернего представления были на месте. И главное – они раздобыли приз – букет, который Спасатель вручит Царице Утренней Зари!

– Цветы – что может быть лучше, чтобы передать свои чувства! – воскликнула Александра.

– А какие они нежные! – трогательно улыбнулась Анастасия.

– Это лучше любых слов! – заключила Августина.

– Тем более что Спасатель может рассказывать только про инструкции по выживанию, – рассмеялись девочки хором.

– Тихо! – приказала Августина, первой заметив странное движение в Магазине.

Все продавцы не ушли по обыкновению в служебное помещение, а вышли в зал. Появились и те сотрудники, которых обыкновенно никто из игрушек не видел: две женщины, которые занималась «документами», и даже водитель. Последними зашли уборщик Костик и Директор – Михаил Игоревич.

– Друзья, – начал говорить Михаил Игоревич. – Коллеги! Даже не могу подобрать правильных слов, чтобы передать моё к вам отношение… Мои дорогие! Надеюсь, для вас наш Магазин – это не просто место, куда вы приходите утром и откуда уходите вечером. Надеюсь, что наш Магазин – это ваша любимая работа, где каждый из вас занят на своем месте, и делает то, что ему нравится и что хорошо получается.

– Да, да, – откликнулись сотрудники.

– В честь наступающего Нового года поздравляю вас всех и желаю счастья, здоровья и всего прочего и прочего… Чтобы быстрее вас отпустить к праздничному застолью…. Поздравляю… Поздравляю…

С этими словами Михаил Игоревич стал подходить ко всем по очереди и вручать красивые конвертики, которые он доставал из внутреннего кармана пиджака. Очевидно, в конвертиках было что-то такое замечательное, что все начинали улыбаться и лезть с объятиями к Михаилу Игоревичу. Последним стоял Костик. Директор сунул руку в карман, в другой… конвертика для Костика не было.

– Костик, тебе повезло! – постарался выкрутиться Михаил Игоревич. – Тебе достанется подарок по выбору!