Милостью Заступницы

Кстати, о маньяках. Спокойно уснуть в этой комнате у меня не получится. Спать, вздрагивая от страха после сегодняшнего кошмара, – не самый лучший отдых. Выход из этого дома во внешний мир я тоже пока не обнаружила. С направлением побега не определилась, да что говорить, даже где север-юг понятия не имею. Хотя, если убегать экстренно, то без разницы, в какую сторону, лишь бы не поймали. И выжить. Ну уж если совсем такая ситуация, как во сне, то выжить после того, как поймают, тоже не лучший вариант. План на сегодня? Найти выход из дома, раз. Найти место, где можно более или менее комфортно прятаться в случае возникновения форс-мажора – два. А откуда проще удрать? Верно, окна первого этажа намного ближе к земле, чем моя высотка. Третий этаж, а ощущение, что не меньше десятого. И все из-за высоченных потолков на первых двух. И каменной кладки цокольного этажа, плавно переходящей в обрывистый берег.

Ну и разобраться, наконец, с пропитанием. На голодный желудок много не побегаешь. И вот почему, интересно, мне не попались никакие консервы? Может просто плохо искала?

Выходить было страшно. Но я откровенно радовалась и пыли, на которой были лишь мои следы, и идеальной тишине, нарушаемой лишь звуком моих шагов. Одной уже не так страшно, как в компании любого из того ночного кошмара.

Пока спускалась, в мыслях снова начали выплывать несоответствия в обустройстве дома. Вполне комфортная для современного человека сантехника – ванна, душевая, унитаз, канализация, водопровод с горячей водой. И в то же время я не нашла ни холодильника, ни морозильного шкафа, ни посудомойки. Непонятен принцип освещения. Принцип работы кухонных плит. Или это я отсталый человек, и технологии шагнули куда дальше, чем об этом знают простые смертные в России. Или это причуды конкретного хозяина дома.

В кухне ничего с вечера не поменялось. Спустилась в подвал. Решила осмотреть все более детально. Лари с овощами. Картошка, морковь, свекла, лук, капуста. Несколько странной расцветки, но я, бывая на выходных у бабушки, уже видела и белый лук, и красную капусту, и ярко бордовую морковь, и картошку с фиолетовой шкуркой. Еще нечто незнакомое, но без этого вполне можно обойтись. А вот от салатика я, пожалуй, не откажусь. Не найду масла, поем немазаный, не страшно, так еще полезнее. Заглянула за первый стеллаж. А там и масло во вполне себе красивых стеклянных бутылках нашлось. Судя по запаху, оливковое. Дивно! Унесла добычу наверх и вернулась, чтобы заглянуть в голубой шкафчик. Открыла дверку и едва не закричала. Кайф! Хлеб! Молоко! Яйца! Мед! Не удержалась, отхлебнула молока сразу из посудины. Вот бы еще вспомнить, как такая посуда называется. Да и бог с ней! Молочко!! Свежайшее! Ой! А откуда здесь взяться свежему молоку? Холодок страха снова пополз по спине. Второй вход в подвал? И кто тут ходит по ночам? И зачем? Для кого такое количество абсолютно свежих и явно скоропортящихся продуктов? Опять вопросы без ответов. Теперь и в подвал спускаться страшно будет.

Завтрак получился шикарным. Легкое опьянение от приятной сытости прогнало лишние тревоги. Даже отсутствие горячего чая не вызвало никакого дискомфорта. С вечера налитый чайник мешался на столе, и я переставила его на плиту еще до похода в подвал. Теперь сидя с сытой и довольной мордочкой, размышляла о планах на обследование первого этажа. Странное шипение выдернуло из мечтательной полудремы. Я не сразу сообразила, откуда идет звук. Озираясь по сторонам, заметила струйку пара, поднимающуюся от носика чайника. Подскочила ближе. Чайник был близок к закипанию! То есть, надо было просто поставить его вчера на плиту? И я бы уже вчера смогла приготовить себе нормальную еду? Аааа, деревня! Как могла забыть о контактных электроплитах!? Виталик же хвалился, что на заводе его отца готовят пробную партию на продажу. Значит, технология давно используется! Круто! Пью чай и за дела. Потом супчик сварю. Овощной на молоке. Обожаю его. Бабушка мне всегда варила. У нее вкусно получалось. Я неоднократно пыталась повторить, но так и не смогла добиться такого вкуса. Бабуля часто говорила, что можно еще вкуснее, если брать натуральное молоко сразу из-под коровы. Увы, в наше время это непозволительная роскошь.

Вышла в холл. По логике вещей, в стороне, противоположной от лестницы должна находиться парадная дверь-выход. Но вместо нее была сплошная стена. А вот лестниц, ведущих на второй этаж, было две. В глубине между ними красивая резная дверь. Достаточно широкая, на две створки. Жаль, заперта. Может, стоит поискать ключи? Сбоку от второй лестницы еще одна дверь. За ней еще один коридор, вроде того, что вел к «моей» комнате на третьем этаже. И снова двери, двери, двери. Судя по виду, за каждой из них – комната. Потому что ни одна не похожа на ту, что вела бы прочь из этого дома.

Какой вывод? Да, ищем пристанище на ночь, желательно с запором изнутри и окнами, расположенными не над водой. Первая же дверь меня легко пропустила. Очень похоже на конференц-зал. В таком не современном, а скорее викторианском стиле. Шикарно и удобно. И здесь тоже был камин. У хозяина явная слабость к созерцанию открытого огня. Я бы тоже возле такого вечера проводить не отказалась. Над каминной полкой портрет женщины в просто королевском платье. Полная парюра, включающая корону и перевязь через плечо. Почти королевские регалии! Парадный вариант. Изумительного цвета камни, единый стиль. Нет, это далеко не бижутерия. Королева-мать? Хряк во сне назвал хозяина королем. Но почему портрет не его? Может просто для интерьера? Красивая хоть?

Стоило поднять глаза на лицо, и все мысли из головы пропали. На меня с портрета смотрела я. Мои глаза, мой нос, мои брови, мои губы, моя родинка на верхней губе, мои волосы, уложенные в сложную прическу. Нет, это была не я, в смысле, не Елизавета Леонидовна Вайнри. Эту женщину на портрете немыслимо было бы назвать Лизой. А вот Эльжбет Марион Вайнри, герцогиней Вейнстрийской, вполне. Именно так называла меня бабушка в наших с ней фантазийных играх. С самого раннего детства она рассказывала мне сказки о приключениях маленькой герцогини Эльжбет, которые придумывала сначала она, а потом мы вместе. У нас даже был другой язык общения, очень похожий на французский. Своя письменность. Это были самые счастливые моменты моей жизни. Потом даже письма в интернат, куда я попала после гибели родителей, бабушка писала мне на нашем секретном языке. Отчасти благодаря этим нашим играм я знала этикет, умела вести дом, могла поддерживать беседу даже с взрослыми, приходящими в гости. Да и способности к языкам не появились на пустом месте. Бабушка настоятельно требовала, чтобы один на один мы общались с ней на «старофранцузском» (это я уже потом узнала, что нет такого, и с настоящим французским он ничего общего не имел). С мамой мы говорили на английском, который та знала в совершенстве, с отцом на итальянском, а когда мы были все вместе, разговор шел только на русском. Я уже в пять лет свободно переключалась с одного языка на другой, чем удивляла друзей отца.

Воспоминания о детстве снова разбередили старую незаживающую рану в душе. Как жаль, что ничего нельзя вернуть. Даже в фантастичеких романах путешествие в прошлое рассматривается как нечто запретное, способное изменить настоящее настолько, что возвращаться такому путешественнику будет просто некуда.

Я аккуратно прикрыла за собой дверь. Подошла к следующей. Будем надеяться, что там таких сюрпризов не ждет. А то ведь могу и поверить в версию со съемками телевизионного розыгрыша, который как-то затянулся.

За этой дверью был рабочий кабинет. Все в том же викторианском стиле. По стенам стеллажи с книгами и папками документов. У стены слева журнальный столик, диван и кресла для неформальной беседы. Большой письменный стол у окна. Несколько стульев рядом. Идеальный порядок в каждой мелочи. Чистота, как и в голубой спальне. Ни пылинки. Среди всего этого идеального порядка несколько листов бумаги, словно бы брошенных небрежной рукой и упавших на стол веером, выглядели чуждо и бросались в глаза. Их почему-то захотелось сложить аккуратной стопкой или вообще убрать в ящик стола. Подошла и взяла их в руки. Знакомая вязь «старофранцузского» заставила вчитаться в текст. Первые же слова снова вернули меня в детство.

Дорогая моя девочка!

Этими словами начиналось каждое письмо для меня от бабушки. Это не могло быть совпадением. Фраза, ее построение, да, так могут обратиться друг к другу кто угодно! Но язык! Бабушка придумала его специально для нашего с ней выдуманного мира. Или не выдумала? Или она давно приехала из другой страны, прожила всю жизнь, помнила этот язык, но не могла что? Вспомнить, откуда она? Рассказать, потому что боялась? За нас? И что? Теперь узнали и мне устроили проверку на вшивость? КГБ? ЦРУ? Голова начала пухнуть от разбегающихся в панике мыслей. Единственно, что я увидела, что почерк отличается от бабушкиного. Отложить и все оставить, как есть? А вдруг, кто-то этим письмом старается мне помочь? Или я пойму, как отсюда выбраться. Да, работу я уже потеряла. Но ведь фирма эта не единственная на всю Москву! Переводчики много где нужны!

Наконец, ты дома! Я ждала этого всю жизнь. Увы, не дождалась. Если я не встретила тебя лично, то меня уже нет в живых. Возможно, уже много лет. Я не знаю, кем ты мне приходишься, дочка, внучка, а может праправнучка, но точно знаю, что в твоих венах течет кровь Вайнри. И могу с точностью утверждать, что на тебе малая парюра наследницы рода. Кольцо, кулон и сережки с камнем цвета неба. И такого же цвета твои глаза.

Глаза у меня действительно голубые, но не такого насыщенного цвета, как голубизна неба. Необычное сочетание темных волос и голубых глаз было частой причиной спонтанных объяснений в чувствах. Но парнями я не интересовалась. Бабушка шутила, что я немного отстаю в сексуальном развитии от своих сверстниц, но это особенность наследственности.

Ты уже видела свой портрет в полной парюре Вайнри? Да, именно тот, в соседнем кабинете. И именно ты – следующая герцогиня Вейнстрийская. Могу ошибиться только с именем. Эльжбет Марион или Марион Эльжбет? Первое – имя моей дочери. Второе – внучки. Отец Эльжбет дал мне слово, что, что бы ни случилось, имена наследниц будут неизменны. Если хочешь знать подробности, в верхнем ящике стола я оставила для тебя две тетради. Мой дневник и конспекты по мироустройству. А также документы по принятию наследства.

Ключ у тебя на шее. Да, да. Именно кулон. И капля твоей крови из пальчика. Есть еще код. Это твое полное имя.

Да, там же найдешь два обруча. Малый – даст возможность полностью усвоить лакланский. Большой – даст полную картину мира.

Внизу стояла подпись – Марион Анатоли Вайнри, герцогиня Вейнстрийская.

Дочитывала письмо я, сидя в удобном кресле за столом. А когда в задумчивости подняла от бумаги глаза…

Прямо передо мной, во всю стену висели две карты. Знаете, как бывает иногда – карта мира и карта региона? Вот и здесь.

На первой наверху золотыми буквами по синему фону: Карта мира Гофрейден. Материк Лаклан. На второй – Феод Вейнстрия, Герцогство Вейнстрийское.

Хорошо, кресло было мягким и удобным, а обморок неглубоким.

Глава 3. Секреты запертого ящика

С обмороком я немного погорячилась. Так, скорее, временное помутнение в глазах, или ступор, или еще что. Но, если бы стояла, наверняка бы села на пятую точку. А это больно, что б вы знали!

Короче, когда пришла в себя, поняла и приняла три вещи сразу:

Первая – я открою этот чертов ящик! Чем бы мне это не аукнулось.

Вторая – я прочитаю все документы и воспользуюсь обоими обручами!

Третья – напьюсь! Чего-чего, а вина в подвале хватит! А без стакана тут явно не разобраться, как говаривал мой интернатский друг Вован.

И уже вдогонку первым трем пришла еще одна мысль – Я, черт возьми, вообще не на Земле что ли? Судя по карте, материк размером не меньше Австралии! Нет на родной планете таких!

А потом еще одна, которая принесла некоторое облегчение – эти гориллы, что меня похитили, в другой мир точно не проберутся. Слабо им. А я в безопасности.

И напоследок, – но, если все это грандиозный розыгрыш! Да его организаторы мне по гроб жизни будут обязаны. По судам затаскаю, если раньше в дурку не упекут!

Решительно отмела последние три, как противоречащие одна другой! Вспомнила поговорку, что разбираться с непонятным лучше поевши, и пошла на кухню. Готовка меня всегда успокаивала, а по времени скоро обед.

Супчик получился что надо. Даже вкуснее, чем у бабушки. И почти примирил меня с попаданством. Или как еще назвать ситуацию, в которой я оказалась? Осталось поверить в этот бред. И сохранить при этом рассудок.

Набралась решимости и вернулась в кабинет. Еще раз перечитала письмо. Кто я тебе, Марион Анатоли, герцогиня Вейнстрийская? Сколько раз пра? И как мои предки оказались в России? Мне уже хотелось, чтобы мое попаданство оказалось не жестоким розыгрышем телевизионщиков или кого там еще. Хотелось действительно узнать, зачем я здесь. Там, в Москве, не было в живых никого достаточно близкого мне. Друзья по интернату и альма-матер начинают жить своей жизнью. У многих уже семья и дети. У большинства работа съедает все время, так что не до посиделок за чашкой чая. Пройдет еще несколько лет, и мы постепенно перестанем вспоминать друг друга. Маленькая квартирка с кучей близких сердцу безделушек, пара альбомов с фотографиями, да два холмика на кладбище, куда я изредка наведывалась, чтобы тихонько поговорить с теми, кто был действительно мне близок. Родители похоронены вместе, а от прадеда осталась только похоронка с фразой «пропал без вести». Этот мир тоже встретил не очень дружелюбно, одарив полным одиночеством. Что ждет меня в ящике, закрытом так, что требуется капля моей крови? Странно как-то это звучит. Словно колдовство. Древняя магия крови. Надеюсь, инквизиция меня не сожжет за колдовство на крови? Да и я ни разу не ведьма. Но решила же! Ящик надо открыть!

Стол сделан так, что ни щелочки. По фасаду стола шла изумительной красоты резьба, и ни намека на ящики. Никакой замочной скважины. Да и как использовать медальон? Пока ползала, осматривала переднюю стенку стола, сдвинула листы письма в сторону. Запыхавшись, села в кресло. Прямо на крышке стола, там, где лежали бумаги, обнаружилось несколько углублений. Их назначение мне не очень было понятно, но одно из них напоминало по форме мой медальон, а во втором лежала булавка. Острая. Хотела сказать, портновская или канцелярская. Но она явно из серебра, а на том месте, где у портновской булавки обычно петелька или кусочек цветного пластика, вполне себе ювелирно выполненное украшение, инкрустированное такими же голубыми камешками. Заботливая герцогиня приготовила мне, чтобы пальчик проколоть? А ядом не смазала? Не хотелось бы погибнуть раньше, чем пойму, во что я влипла. Но за заботу ей спасибо. Других острых предметов, кроме кухонных ножей мне в руки не попадало. А резать руку тесаком? Бр, аж передернуло. Недолго думая, сбегала на кухню, промыла «инструмент ведьмы» кипятком. И, уже сидя снова в кресле, задумалась: а как собственно все проделать? А еще – полное имя? Признать какое? Мое по паспорту или игровое, придуманное бабулей? Хотя именно оно упоминается в письме. И когда его … собственно написать? Произнести? Так пробуем все! На что хватит фантазии.

Сняла с шеи кулон, примерила в углубление. Встал идеально. Палец колоть было и страшно, и жалко. Свой родной! И больно будет. Любопытство пересилило. Видимо от волнения руки были холодными, и чтобы выдавить капельку крови, пришлось несколько раз сдавить палец. Для надежности мазнула по камню на медальоне и по углублению в столе. Вставила кулон обратно в выемку на столе. Ничего.

– Эльжбет Марион Вайнри, – не успела я это произнести, как медальон под рукой засиял нежно голубым свечением. Не слепящим, но достаточно ярким, чтобы быть видимым даже днем. Раздался щелчок, и верхний ящик стола плавно выдвинулся. Больше того, рисунок резьбы изменился, и на нем проступили удобные ручки. Иначе, как волшебством из сказки, объяснить это все мне было не под силу. Нет, если бы просто открылся ящик, это бы можно было как-то связать с механикой. Но кровь! Имя! Все выходило за пределы моего понимания.

В столе лежало несколько папок. Вполне себе обычных конторских бумажных папок с тесемочками. Две тетради, нет, скорее, они были больше похожи на книжки в красивом переплете. Конверт, скорее всего с еще одним письмом. На нем красовалась надпись «Прочти сначала это». И два футляра. По размерам и форме именно в них и лежали обещанные обручи. А под футлярами – еще один конверт. «Вскрыть после применения (было какое-то незнакомое мне слово) или прочтения обоих дневников». Решила воспользоваться рекомендациями герцогини и начать с первого конверта. Незнакомое слово на втором неприятно напрягало, подсказывая, что язык я знаю постольку-поскольку, а в папках скорее всего документы. А уж сколько бывает специальных терминов в разного рода документации «не мне вам объяснять, господа филологи», как говорил наш декан.

Девочка моя, ты большая умница!

Не побоялась и приняла верное решение. Теперь этот замок твой по праву рождения. Никто, кроме тебя в этом мире не войдет в него без твоего на это позволения. Ни в замок, ни в любую из комнат, в которой ты будешь находиться. Даже твой муж, а он у тебя обязательно будет, и не один. Ни твои дети. А в замке будет и много других людей, как работников, так и гостей. Не буду тут вдаваться в подробности. Все поймешь, когда узнаешь о нашем мире больше.

Первыми лучше использовать обручи, сначала малый, он тоньше и камни мельче. Потом, большой, его надеть лучше перед сном и после хорошего обеда. Усвоение знаний может затянуться более, чем на оборот светила, поэтому запасись благополучием. Лучше лечь удобно на кровать, приготовить рядом чашку с водой. Действие обруча неприятная процедура, особенно в начале, но вполне безопасная.

В папках документы на право владения замком и землями. После обручей разберешься легко. Читать или нет мои дневники – решать тебе. Они особой ценности не представляют, так мысли на бумаге.

А вот в последнем конверте – коротко о том, что и как тебе нужно сделать, чтобы узаконить свое существование в этом мире.

Полюби этот мир, как любила его я. Со всеми его недостатками. Может быть, тебе удастся сделать его чуточку чище и счастливее. От всей души желаю тебе удачи, девочка моя! И огромного счастья!

Марион Анатоли Вайнри, герцогиня Вейнстрийская

Спасибо, Ваша светлость или сиятельство? Оп! А правильно-то как? Погуглить бы сейчас не мешало. Но письмо меня успокоило. Могу спокойно спать там, где и спала. Еще бы написала, как свет включать, цены бы ему не было. А вечереет уже. В планах еще ужин, уборка на кухне, малый обруч, потом большой. Свет бы точно не помешал. Может, как и с плитами, ну есть же на Земле система «умный дом», как там свет включается? Голосом? В ладоши хлопнуть? И сколько раз? Ну… Не попробуешь, не узнаешь.

На первый хлопок ничего не произошло. После паузы хлопнула дважды. Ура! Я гений! А если трижды? Свет стал ярче. Ламп в земном понимании в кабинете не было. Словно светильники были скрыты в элементах отделки стен и потолка. Мягкое свечение шло практически из плоскости. Причем у стола свет был ярче.

А выключить? Ага, с первого хлопка получилось! Да я теперь просто … все успею! Вот.

Сложила бумаги в стол. Футляры взяла сразу с собой и вышла, аккуратно прикрыв двери. Что там у меня по плану? Перекусить и использовать первый обруч. До полной темноты по ощущениям часа два еще. Но даже со светом бродить в одиночестве по коридорам не хотелось.

Приготовила ужин на вынос. Плотно поела сразу. Убрала излишки в погреб. Чай попила тоже сразу. Перед сном решила не пить, кто его знает, на сколько меня вырубит этим обручем? Проспать сутки с полным мочевым пузырем, это либо кошмары видеть, либо рисковать оконфузиться. В данном конкретном случае известная поговорка про риск не сработает. Ничего благородного в ночном недержании я не вижу.

И как слуги в таких замках подавали обеды в покои? С не таким уж и полным подносом я едва доползла до третьего этажа. А уж как открывала дверь – вообще отдельная история. Но ничего не уронила, не разлила, и то радость. Так что и малый обруч, а это была скорее диадема, очень тонкой работы, я решилась надеть лежа в кровати поверх покрывала. И на потолке не было никакого зеркала, почему-то эта мысль окончательно убедила меня в безопасности моей спальни. Прежде, чем ощутила, как вся красота треклятой диадемы впивается в голову не хуже тернового венца, проникая расплавленным металлом прямо в мозг. И это называется немного неприятно!? К счастью, боль прошла практически моментально, оставив за собой лишь легкое ощущение тумана в голове и потери ориентации. Минут через пять рассеялся и туман. Больше я никаких изменений в себе не почувствовала, как не старалась. Одно радовало, сам обруч был на месте. И даже выглядел весьма целым, когда стянула его с головы. Примерять еще раз особо не хотелось.

Времени до сна было предостаточно. Но спускаться вниз было откровенно лень, и я решила побаловать себя душистой горячей ванной. Косметические средства теперь с вполне читаемыми и понятными надписями нашлись все в том же шкафу в ванной комнате. А что, могу себе позволить, как выяснилось, это все теперь мое. И даже официально подтверждено документами. Вот завтра их прочитаю и пойму, какой геморрой с этим всем идет в комплекте. А что без него обойдется, я уже не очень-то и верила.

Глава 4. О детских мечтах и сложностях реальной жизни

Прочитать документы удалось ни разу не завтра. Второй обучающий обруч не был так жесток ко мне, как первый. Ежика тоже можно держать голыми руками, иголочки колют, но не ранят. Вот и обруч, кстати, еще красивее малого, впился в кожу, как сотня маленьких ёжиков, а для тех, кто не пробовал держать ёжика, могу сравнить с еловыми веточками. Ощущения те же. Впился и вырубил сознание. И не на сутки, как обещала герцогиня, а по состоянию организма при пробуждении на две ночи точно. Потому что был явно уже день, и сразу трудно было сказать, чего я хочу больше – в туалет, пить или есть. Так что схватила чашку с водой со столика и рванула в знакомую с первых минут сознательного нахождения в этом мире комнатку. Воду выпила в два глотка, пока бежала. Слава богу, до конфуза дело не дошло. Для осуществления последнего из трех желаний надо было еще спуститься на три этажа до кухни и вожделенного «холодильника» в подвале.

Пока умывалась, одевалась, расчесывалась и шла до подвала, успела осознать объем информации, полученный от артефакта слияния памяти. Именно такое название носил большой обруч. И теперь знания потихоньку всплывали в голове. Ощущение? Знал, забыл, теперь потихоньку вспоминаю. Как-то так. А в реальности, получаю новые знания.

Чем больше я узнаю об этом мире, тем в большей степени мой язык перестает быть «русским литературным», коий старательно прививала мне сначала моя бабушка, а потом преподаватели родного инфака. И постепенно перерастает в «русский матерный» с дворовым (не от слова дворец, а от слова подворотня) акцентом.

Итак, для начала, что с этим миром не так. Планета Таббарр изначально была очень похожа на нашу Землю. Было одно отличие – на ней была магия. В огромном количестве. Боги одарили щедро при создании мира «приносящего радость». Примерно так звучало бы его название на русском. Миром правил махровый патриархат, так как считалось, что мир – божьей фантазии результат и его рук творение. Причем, и магией владели только мужчины. К женщине относились никак. Ну, или как к инкубатору и источнику дополнительных наслаждений. Но, как и на Земле, девочек рождалось несколько меньше, чем мальчиков. А института брака, подобного европейскому, где муж и жена идут в паре, увы, не было. Как не было и однополых связей. Не из морально-этических соображений. Строго каралось Богами, причем не в каком-то там непонятно-мифическом будущем, а прямо строго на месте преступления. Прямым обращением в кроликов. А кролики в природе долго не живут: или хищник на пути встретится, или охотник. Короче, было бы куда более гуманно убивать сразу на месте. А вот удовольствий хотелось всем! И начали они женщин воровать, завоевывать (воевать, в смысле, и брать в плен). И чаще всего от всех этих разборок погибали именно женщины. Да еще выискалась кучка фанатиков, заявивших, что именно женщины виноваты во всех бедах мира. Началась «охота на ведьм». Год за годом женщин становилось все меньше. Начались серьезные войны, где главной добычей опять стали женщины. Тут за голову схватились уже Боги-создатели. В попытке остановить гибель мира, они и создали на остатке еще сохранившейся суши новый мир Гофрейден – мир бога. И способность владения магией передали женщинам. Но, видимо про амазонок Земли были наслышаны. Поэтому решили сделать мужика хоть и зависимым от женщины, но весьма в хозяйстве и по жизни полезным. Как бы проще сказать, сделали из него аккумулятор-накопитель магии. А резерв магии у женщин ограничили. Но пополнять его она могла только от мужчины. При контакте. Любом. Тактильном, через прикосновения, обнимашки, поцелуи или сексуальном, через более откровенные ласки или половой акт. А чтобы мужикам такая жизнь раем не показалась, наложили ряд ограничений. Простым матриархатом не обошлись. При передаче магии мужчина терял силы так, что мог потом дня два из «нирваны» не выйти. Кроме того, при рождении дочери до первого ее совершеннолетия (в восемнадцать лет) отец (только тактильно, а как еще!) формировал ее магический резерв. Что отнимало сил немеряно. Так, что и на жену не оставалось иногда.