скачать книгу бесплатно
«Посмотри на фотографии во всех утренних газетах. Звезда советского цирка танцует босиком на столе, хорошо, не голая, в валенках. В общем, так, из номера не выходить до отъезда на вокзал. И не вздумай…»
Его увесистый кулак сотряс воздух прямо перед ее лицом. Дверь с грохотом захлопнулась. Это был мощный толчок в зоне турбулентности, после чего стало опять покачивать, слегка подбрасывать, постепенно уменьшая количество толчков. Я пребывал в этих ощущениях, находясь с закрытыми глазами, и каким-то внутренним зрением видел перед собой экран, на котором отчетливо происходили следующие события.
Она стояла совсем одна со своим маленьким чемоданчиком, поверх которого лежала полупустая дорожная сумка и большой красивый букет, аккуратно завернутый упаковочной бумагой. Ее бледное лицо со следами недавних слез казалось абсолютно спокойным. Люди, которые еще вчера восторженно аплодировали ей и кричали «Браво!», сторонились ее.
Группа артистов собралась на перроне в ожидании поезда и разбилась на небольшие группы, видимо, по интересам. Они что-то обсуждали, периодически раздавался смех, и обрывки фраз растворялись в шуме вокзала. Скорый поезд Берлин – Москва медленно приближался к перрону. К Вере подошел один из вчерашних добрых молодцов:
«Вер, ты как? Если че помочь, так ты скажи».
«Спасибо, Геночка, тут помогать нечего, все, как видишь, налегке».
«Ну как знаешь, если че, обращайся. О, глянь, начальство прибыло. Ну, я пошел».
«Иди скорее, пока не увидели рядом со мной. В черный список попадешь».
«Да ладно тебе», – ответил он, поспешно отходя в сторону.
По перрону шла группа людей, рядом с которой носильщик вез большую тележку, доверху наполненную чемоданами и сумками. Впереди делегации степенно шагал народный артист под руку с супругой, которая прижимала к себе маленькую собачку породы пекинес. Представителя Минкультуры вели под руки немецкие организаторы, так как сам он двигался с трудом, но при этом был весел и все время пытался что-то сказать. Замыкал шествие человек с багровым лицом, явно недовольный происходящим.
«Здравствуйте, дорогие товарищи!» – все, что успел вымолвить ведомый, которого сразу определили на посадку в вагон.
Народный артист, увидев Веру, одиноко стоящую в стороне, обратился к жене:
«Жень, подойдем, поддержим? Или постой, я сам».
«Нет, я с тобой», – и она уверенным шагом двинулась вперед.
«Доброе утро, Верочка!» – ласково пролепетала супруга народного артиста.
Бархатный тембр мужа продолжил тему поддержки:
«Не переживай, Вера. Приедем и будем думать, как все уладить. Кстати, в этих газетах ничего плохого не написано. „Звезда советского цирка сразила наповал размахом русской души“ и все прочее в том же духе».
«Вот по приезду из меня всю эту душу и вытряхнут», – грустно улыбнувшись, ответила она.
«Не позволим. Будем разговаривать, доказывать… Вон, видела, кого сейчас в вагон грузили, а это обратная сторона размаха русской души. Так что будет о чем поговорить».
«Арнольд Теодорович, позвольте мне побеседовать с нашей примой наедине», – утвердительно попросил человек с мрачным багровым лицом.
«Пожалуйста. Только прошу вас – не сгущайте краски. Давайте спокойно доберемся до столицы, там будем во всем разбираться. Это я вам говорю как инициатор того, что произошло».
«Хорошо, что вы это понимаете».
«Конечно, понимаю. Надеюсь, и вы понимаете, что держать ответ придется не только мне», – многозначительно произнес он с легкой иронией.
«Пойдем, Женечка. Дадим человеку пообщаться с красивой женщиной». Неподражаемым движением руки он приподнял шляпу и, элегантно взяв под локоть жену, направился к поезду.
Проводив чету суровым взглядом, руководитель поездки начал разговор, глядя в упор на свою жертву:
«Вы, милочка, кажется не успели с утра оставшуюся валюту потратить. Рекомендую отдать мне, так как рискуете попасть в руки таможни, а это…»
Он не заметил, что его подчиненная давно смотрит куда-то вдаль, и на ее лице нет ни страха, ни тревоги.
«А это запрещено советским законом…» – раздался голос за спиной, который застал врасплох блюстителя порядка.
«И это касается всех, за исключением дипломатической неприкосновенности. Все верно?» – произнес мой будущий отец, глядя в упор на человека, с которым еще вчера обсуждал серьезные вопросы по работе и от которого получил приглашение на цирковой спектакль.
«Добрый день, Вера! У вас осталась валюта?»
«Да, немного. Мне запретили выходить, и я не успела…»
«Все понятно. До отправления поезда еще полчаса, на вокзале есть магазинчики. Если не возражаете, я помогу вам потратить заработанное».
И, глядя на багровое лицо стоявшего рядом, отчеканил в приказном порядке:
«Распорядитесь, чтобы багаж артистки занесли в купе».
«Под вашу ответственность».
«А вот это я с вами обсуждать не буду».
До отправления поезда оставалось три минуты. Артисты столпились у окон вагона и с любопытством наблюдали, как опальная звезда с двумя огромными пакетами изящно прыгает на подножку вагона. За ней следует мужчина, которого все видели на вчерашнем банкете. В руках у него доверху заполненные пакеты с рекламной маркой одного из дорогих продуктовых магазинов.
«Геночка! Ты где? – крикнула Вера, находясь еще в тамбуре. – Мне срочно требуется твоя помощь!»
Вчерашний добрый молодец не заставил себя ждать.
«Здравствуйте!» – выпалил он, открыто улыбаясь во весь рот, и, лихо подхватив пакеты, помчался по вагонному коридору, сопровождаемый множеством глаз.
«Счастливого пути, Вера», – произнес мой будущий родитель, переведя дыхание. Они смотрели друг другу в глаза, и эти несколько секунд казались им вечностью. И вдруг она кинулась в его объятия. Каждой клеточкой своего тела он почувствовал, как их сердца забились в унисон. Поезд уже трогался, и ему стоило невероятных усилий разомкнуть эти объятия.
«Я буду ждать вас», – услышал он, спрыгивая с подножки вагона. Стук колес слился с биением сердца, поезд уносил ее вдаль, и ему хотелось бежать за этим поездом, чтобы прыгнуть в последний вагон.
Экран неожиданно погас, и стало темно, я открываю глаза и слышу знакомый голос:
«Самолет вышел из зоны турбулентности. Продолжаем полет в обычном режиме. Через несколько минут вам будут предложены прохладительные напитки».
Я смотрю в иллюминатор, и все мои видения устремляются ввысь.
Когда я закончу работу над своим первым проектом, обязательно напишу сценарий фильма о моей семье. Это будет совсем другая история без войны и мистики, но непременно в жанре «приключения». Вся наша жизнь состоит из приключений, в которые мы попадаем по воле судьбы.
Глава 4. Продолжение следует
Достаточно воспоминаний, пора вернуться к работе. Я открываю приложение «Заметки» и перечитываю прописанную ранее сцену.
Фамильный замок. Большой приемный зал, на стене висит портрет Папы Римского. Мужчина средних лет, аристократической внешности, сидя за роялем, мастерски исполняет тридцать пятый сонет Шопена. /Наезд камеры, крупный план на руки./ Его длинные красивые пальцы перебирают клавиши, обращает на себя внимание кольцо-печать. В зал заходит дворецкий и сообщает о прибытии некоего господина.
«Пусть войдет», – не отрываясь от игры, произносит он.
В открытой двери появляется человек и, стоя на пороге, ждет окончания сонета. Звучит заключительный аккорд. /Крупный план вновь прибывшего./
Лицо его узнаваемо по предыдущей сцене, он один из окружения Гитлера /По дороге в монастырь./
Барон: «Докладывайте».
Агент: «Мы ждали у входа. Он находился в келье ровно двадцать минут и вышел крайне озабоченный и раздраженный».
Барон: «Он вышел с каким-то предметом в руках?»
Агент: «Нет, руки его были пусты».
Барон: «Он что-нибудь говорил?»
Агент: «Молчал всю дорогу и только в машине начал как бы сам с собой разговаривать».
Барон: «Постарайся вспомнить каждое его слово, это очень важно».
Агент: «Цифры сорок пять, ноль два, ноль пять. Битва красного орла с ясным соколом».
Барон: «И больше ничего не было сказано?»
Агент: «Ничего. Несколько раз по дороге повторял одно и то же, будто о чем-то размышлял про себя».
Барон: «Значит, ему удалось только поговорить со старцем, никаких артефактов он не заполучил. Это все?»
Агент: «Нет. На следующий день монастырь был уничтожен».
Барон: «Что?» – он резко встал и начал ходить по залу.
Агент: «Я сразу дал команду, наши люди прибыли туда и прочесали все вокруг. Никаких следов, ни живых, ни трупов, одни пепелища. Есть две версии – либо это по его приказу, либо монахи сами подожгли монастырь и скрылись в горах. Они хорошо знают эту местность, а мы – нет. Обнаружить их практически невозможно. Все свои артефакты они унесли с собой или…»
Барон: «Нет, первая версия отпадает. Мы знаем, что он почитал их учение и помогал монастырю. Скорее всего, они сами решили так поступить. Но зачем?»
Он переводит взгляд на портрет Папы Римского и произносит: «Ад Майорэм Дэй Глорам». /Перевод: «К вящей Славе Божьей»./
Смена кадра
Обитатели монастыря скрылись в горах. Внизу виднеется то, что осталось от их обители. Сын старца обращается ко всем. /Тот же прием, голос за кадром. Общение на ментальном уровне. / Крупный план лица героя, далее камера проходит по лицам людей и останавливается на мальчике, на груди которого медальон старца./
«Господь дает нам новые испытания, но мы должны выжить, чтобы выполнить завет наших предков и передать великие знания этому миру. Отныне у каждого из нас свой путь и свое предназначение. Но знайте, настанет время, когда мы вновь объединимся во имя нашей великой цели. Мы должны умереть, чтобы выжить! Вальватэр. Руна Аг. Ватан Вилли Ви!» /Перевод: «Господь Единый в Тройственности». Он поднимает в небо руки, туго замотанные бинтами, в которых держит священную книгу Велеса.
«Вальватэр. Руна Аг. Ватан Вилли Ви!» – повторяют все трижды. /Камера проходит по лицам, затем берет крупный план героя и переходит на Священную книгу./ На экране мелькают сакральные рисунки, символы, цифры. /Компьютерная графика./
Смена кадра
Время переносится в современный мир. США. Начало нового тысячелетия.
Мое чтение прерывает приятный голос.
«Извините, пожалуйста».
Я отрываюсь от компьютера и вижу перед собой ту же девушку с милой улыбкой.
«Не желаете что-нибудь из напитков? Скоро вам будет предложен горячий обед. Вода с газом и без, спрайт, кола, соки – томатный, яблочный, апельсиновый, виноградный. Вино белое, красное, шампанское…» Я останавливаю ее, не дождавшись полного перечня.
«Какой богатый ассортимент!»
Улыбаясь ей в ответ, закрываю компьютер и произношу в манере театрального актера:
«А, пожалуй, шампанского!»
Девушка мастерски наливает в бокал искрящийся золотистый напиток.
«Почему именно шампанское?» – задаю вопрос сам себе. И тут же приходит ответ: да потому, что в скором поезде Берлин – Москва моя мама угощала этим напитком всех желающих.
С удовольствием делаю первый глоток и чувствую, как в меня проникает какой-то воздушный поток, наполняя тело приятной негой. Мой отец отдавал предпочтение хорошей русской водке. Всегда во время застолья, где-то после третьей рюмки, обращал внимание гостей на то, как мама изящно держит бокал с шампанским, и целовал ее руку. Как же я соскучился. Смотрю в иллюминатор и представляю, как забьется мое сердце при виде огней Москвы.
Запах еды возвращает меня к действительности.
«Что желаете на обед?» – девушка перечисляет предлагаемые блюда.
«Мясо с овощами, пожалуйста».
Именно мясо с овощами, приготовленное мамой по ее рецепту, было коронным блюдом того воскресного обеда. То, что я с аппетитом ел сейчас, значительно уступало ее кулинарному шедевру, зато усиливало картины моих воспоминаний. И вновь передо мной большой экран.
«Кадр сто пятьдесят пять, дубль один, мотор, камера».
Я хожу из угла в угол своей комнаты, продумывая предстоящий серьезный разговор, а запах из кухни тормозит работу мозга, провоцируя чувство голода. Реакция отца предсказуема, так как мой выбор меняет все его планы и перечеркивает все, что он предпринял во имя моего будущего. Мама, конечно, поддержит, она в курсе моего решения и тоже переживает за реакцию отца. Я понимаю, что говорить надо коротко, убедительно, четко, как он любит. Всегда учил меня:
«Говори в лоб, по-мужски. Формулируй мысли таким образом, чтобы твой собеседник сразу понимал, о чем речь».
Но в моем случае это не в лоб, а по лбу. Безумно хочу, чтобы отец услышал меня и понял, но где взять такие слова? Мысли путаются, создавая нервозность и неуверенность, и от этого ничего путного не лезет в голову. Я подхожу к окну и вижу, как на парковку заезжает автомобиль моего названного деда. Возлагаю огромную надежду на его мудрость и влияние на отца. Будь что будет. Решение принято, главное – суметь доказать, что оно для меня единственно правильное.
Обеденный стол, как всегда по воскресеньям, ломился от маминых кулинарных изысков.
«Ну что, приступим к делу», – потирая руки от предвкушения удовольствия, произнес отец.
«Давай, сынок, открывай маме шампанское! У тебя это хорошо получается. А я пока наш мужской напиток разолью».
И мы с ним одновременно берем со стола: я – бутылку советского шампанского, он – запотевший графин.
«Только, пожалуйста, не в потолок», – категорически заявляет мама.
«А почему бы и нет?» – в шутливом тоне отвечает отец.
«Наверх посмотрите, сколько следов от ваших новогодних фейерверков».
«Ну, еще один, и будем дружно белить потолки», – отшутился отец.
