Знаки

Проходим буквально пару метров, ия замечаю первые следы. На выщербленной временем опорной стене видны глубокие царапины. Они больше похожи на следы когтей, правда, глубина их в некоторых местах достигает двух-трех сантиметров. Не хотел бы я встретиться с кошечкой, способной оставить такие следы. На асфальте виднеются капли крови и ошметки плоти, словно тело не волочили, а трепали животные.

Напарник как-то нервно покашливает. Что? Слишком яркое зрелище?

Тело лежит чуть в стороне, прямо под центральным пролетом моста. Достаю телефон и прикидываю расположение относительно сторон света. Головой строго на восток, под восходящее солнце, руки четко указывают север-юг. Ноги разведены в стороны. Нарисованной на асфальте пентаграммы не видно, хотя она может быть под ним.

Эксперт рядом с трупом уже закончил свою работу.

– Капитан Демарко, здравствуйте, – представляюсь, обращаясь к пожилому мужчине, стягивающему грязные перчатки.

Судмедэксперт уже упаковывает свой нехитрый инструментарий в маленький черный чемодан.

– Здравствуйте, – произносит он, поворачиваясь ко мне.

– Что скажете? – Макс выглядывает из-за моего плеча, но тут же со стоном отворачивается.

– Мужчина, около тридцати лет, – начинает судмедэксперт. – Точнее сказать сейчас не могу. Смерть наступила примерно, – задумчиво смотрит на свои наручные часы, – около часа ночи.

Точнее могу сказать я – два двадцать. Самое подходящее для ритуалов время.

– Причина? – спрашиваю скорее для подтверждения собственных мыслей.

– Предположительно, его загрызли бродячие собаки, – запинается, смотря на огромную рану в районе живота, – довольно крупные. Других хищников, способных нанести подобные повреждения, у нас не водится. Более точные данные будут только после вскрытия.

О да! Именно стая беспризорных шавок, обезумевших от голода, укладывали тело, сверяясь с компасом. Наверное, потом фотографировали. А что? Еда должна выглядеть красиво, не то подписчики засмеют.

– Спасибо, – благодарю мужчину, осматривая окружающую территорию. – Сейчас действительно очень много агрессивных животных.

– Да, очень, – кивает эксперт. – Стерилизация и чипирование никак не улучшают ситуацию. После выпуска животные все равно хотят кушать.

Естественно! Я, лично, тоже хочу есть. И даже прямо сейчас.

– Конечно, – киваю, продолжая разглядывать место преступления.

Все вокруг в следах крови. Выглядит так, словно животные то ли яростно делили добычу, то ли играли с ней.

– Жители ближайших домов ничего не слышали, – докладывает вернувшийся Макс, стараясь не смотреть в сторону тела.

– Камеры? – спрашиваю, заранее зная ответ на свой вопрос.

– Ночью было отключение электроэнергии в этом районе. – сообщает с досадой в голосе. – Здесь это часто случается.

– Никаких записей нет…

– Да. С полуночи до трех часов утра – полная темнота.

Какие предусмотрительные собаки. Дождались, пока начнутся проблемы с электроэнергией. Все продумали. Просто какой-то новый виток в эволюции.

Особенно радует надпись кровью на стене, стилизованная под граффити, отчего она не сразу бросается в глаза.

«Que pasa, Leo?»

От злости сжимаю кулаки. Его свита начала свое дело в городе. Уже нет сомнений. Наверняка после вскрытия окажется, что животные съели только сердце.

Когда все отходят в сторону, подхожу к стене, и, убедившись, что никто не смотрит, поднимаю небольшой кусок кирпича. Внутри опоры сделаны из обычного белого, после обрушения вокруг много таких обломков. Пишу на стене «Nada nuevo» – «Ничего нового». Он знает, что я здесь, но как обычно опоздал.

– Ты еще долго? – подходит напарник. – Чертовы художники. Все стены изрисовали. И не прочитать, что они тут накалякали.

– Это испанский, – отряхиваю ладони.

– Да ну? Хочешь сказать, ты знаешь, что здесь написано?

– Как дела, Лео.

– Какой Лео? – непонимающе смотрит на меня парень.

– Понятие не имею. Здесь так написано, – отвечаю излишне эмоционально.

– Может, песня какая-то? – напарник задумчиво чешет затылок.

– Скорее всего.

Мне гораздо привычнее работать одному. Как Максу теперь объяснить происходящее? Мир куда многограннее, чем люди обычно представляют.

В полутени пролёта мелькает женская фигура. Она уже здесь?

Глава 4

Примерно тысяча семисотые годы. Испания.

Я вдыхаю полной грудью пьянящий аромат весенней ночи. Кровь в жилах бурлит, заставляя совершать безрассудные поступки. Совсем скоро мы с моей любимой будем вместе. Осталось совсем немного накопить, чтобы можно было сделать официальное предложение.

Впереди дорогу перебегает собака, из-за темноты показавшаяся огромной. Она пробегает между домов, не обратив на меня внимания. Странно, что ни один пес не лает на нее. Вокруг наоборот стоит гнетущая тишина.

Странно, но не хочется обращать внимание на такие мелочи. В голове мысли только о моей Марии. Мне удалось увидеть ее сегодня. Мое сердце бьется с бешенной скоростью, мечтая вырваться за пределы грудной клетки и вернуться к любимой.

Тишину майской ночи словно острой саблей пронзает истошный женский крик, оборвавшийся так же внезапно, как появился.

Оборачиваюсь, стараясь понять, откуда идет звук. В это время на улице практически нет прохожих. Все приличные горожане давно сидят по домам, опасаясь лихих людей, а неприличные продолжают развлекаются по кабакам.

Нависшую тишину нарушает лишь лай собак, потревоженных криком.

«О, Пресвятая Дева! Крик донесся со стороны дома Марии! Что там могло произойти? Я же был там всего несколько минут назад! Неужели, нас кто-то смог увидеть?»

Бросаюсь бегом к дому своей возлюбленной. Остается совсем немного, буквально пара домов. Лунный свет выхватывает из темноты фигуру, скрывающуюся за поворотом. На каменной мостовой прямо под балконом лежит распростертое тело. Светлое платье стремительно темнеет, пропитываясь кровью.

Подбегаю ближе. Холодный, липкий ужас окутывает меня. В лежащей возле увитой плющом стены девушке узнаю свою невесту. Ноги будто примерзают к мостовой. Я не в силах пошевелиться, лишь с ужасом смотрю на расползающееся темное пятно. У той, что всего лишь несколько мгновений назад была моей трепетной и нежной Марией, разорвано горло. Оттуда толчками вытекает кровь. В волосы вставлена веточка гортензии, выделяющаяся белым пятном среди темноты.

Собаки заходятся лаем, вынуждая проснуться жителей окрестей.

В доме постепенно загорается свет. Потревоженные шумом обитатели выглядывают в окна, стараясь рассмотреть, что произошло. Мужчина с горящим факелом открывает дверь и тут же в ужасе замирает.

– Пресвятая Дева, помилуй, – шепчет он, крестясь, и смотрит на позади меня.

Я оборачиваюсь. Прямо на стене кровью написано: «Не предавайся греху».

Не успеваю прийти в себя, как из двери выглядывает женщина.

– Убил! Убил! – вопит она, указывая рукой на меня.

– Что? – спрашиваю, севшим голосом.

– Убийца! – кричит еще кто-то.

К этому голосу тут же присоединяются другие, сливаясь в единый гул в моей голове. Никто не поверит мне, да и не будет слушать. Люди скоры на расправу. На пороге появляется отец Марии, а следом за ним ее несчастная мать. Ее крик походит на вопль раненого зверя.

– Тише, Джимена,– мужчина обнимает жену за плечи. – Ты! – выкрикивает он, увидев меня.

Делаю шаг назад, понимая, что надо бежать.

– Стой!

«А вот этого делать точно не надо»

. Одним рывком опрокидываю бочку, стоявшую у стены, и бросаюсь прочь со всех ног.

Клянусь, что найду убийцу, чего бы мне это ни стоило.

Через несколько поворотов вижу молодую девушку. Цыганка в цветастой юбке и платке, завязанном сверху пучка.

– Стой! – кричу ей, как и мне кричали несколько минут назад.

Она оборачивается. Свет луны выхватывает часть ее лица, измазанного кровью.

Неужели эта хрупкая девушка смогла так зверски расправиться с Марией? Или…

Она – ведьма!

Город шумит. Обычная жизнь. Торговцы зазывают в свои лавки, громко оповещая, что именно у них самые свежие овощи. Дневная жара понемногу отступает, улицы заполняются людьми, спешащими по своим делам. Для них ничего не изменилось. Жизнь входит в свое привычное русло, ведь страх, сковавший горожан на целый месяц, отступил. Преступника, зверски убившего десять человек, поймали.

Слава святой инквизиции! Сегодня поганую ведьму, призывавшую демонов для кровавых ритуалов, сожгут на костре.

Я сдержал свое обещание, отыскав убийцу Марии, только душе от этого не легче. Ее родители по-прежнему считают меня виновным в смерти их дочери. Ведь, если бы она не вышла на балкон для встречи со мной, то эта тварь ничего бы не сделала. Возможно… Иногда кажется, что они правы.

Ровно в семь часов на площади святого Иакова. Когда догорит священный костер, моя душа должна обрести покой. Мария будет отомщена.

А что потом?

Останавливаюсь, смотря на лавку сапожника. Пожилой мужчина что-то эмоционально рассказывает парнишке лет десяти. Сердце сжимается. Мария могла бы подарить мне много детей.

Мелькнувшая в переулке тень той ночью оказалась молодой девушкой кале из бедного района. Тогда она убежала, запутав следы, но мне удалось разглядеть, что ее лицо было перепачкано кровью.

Почти неделю я бродил по городу, пытаясь отыскать проклятую ведьму.

Все знают, что цыгане водятся с нечистой силой, одни их танцы при луне чего стоят. А еще они не выдают своих. Внутри общины можно спрятать хоть целую армию, не то что одну девушку. Только и там встречаются предатели, готовые за звонкую монету оказать посильную помощь. Особенно, когда о ней просит святая инквизиция.

« – Ты знаешь, сын мой, что тебя ждет за ложь? – спрашивает священник, глядя на меня.

– Да, святой отец, – склоняю голову. – Я видел ее в ту ночь рядом с домом почтенного семейства Торрес.

– Возможно она просто проходила мимо? – он вопросительно поднимает бровь, словно дает последний шанс одуматься.

– Ее лицо и руки были в крови, – пытаюсь унять нервную дрожь, – А потом она растворилась в голубой вспышке, словно и не стояла передо мной. Уверяю, Святой отец, эта женщина ведьма.

Мужчина тяжело вздыхает, опуская книгу, которую до этого держал в руках, на стол.

– А что ты, сын мой, делал в столь поздний час возле дома почтенного семейства Торрес? Ведь они утверждают, что их дочь убил именно молодой мужчина.

Холодный пот проступает на спине.

– Есть за мной грех, святой отец, – опускаю голову, понимая, что оправдаться не так просто.

Со стороны действительно выглядит, будто я пытаюсь свалить свою вину на невиновную девушку.

– Говори же!

– Я был возле дома почтенной семьи Торрес, чтобы увидеть дочь главы семейства, Марию. Мои пылкие, романтические чувства к ней настолько сильны, что день и ночь мечтал прикоснуться хотя бы к кончикам ее пальцев…

Горло сводит спазмом. Едва удается сдержать подступающие слезы. Моя Мария так и не смогла подарить мне даже один поцелуй. Я уже никогда не почувствую нежность ее прикосновений.

– Так эта ведьма спасла тебя, – произносит священник с пренебрежительным смешком.

– Не понимаю вас, святой отец.

– Она спасла тебя от греха блуда. Сам бы ты не смирил свою плоть.

– Это…

– Молись за нее, – прерывает мои слова священник.»

Из воспоминаний меня вырывает скрип колес. По улице в направлении площади святого Иакова едет черная телега. При виде нее многие горожане творят крестное знамение и отводят в сторону глаза. Особо смелые выкрикивают что-то нецензурное в адрес проклятой ведьмы.

Как только телега равняется со мной, все звуки вокруг словно пропадают. Цепляясь за прутья зарешеченного окошка, подтягивается девушка, смотря на меня немигающим взглядом. Я готов поклясться, что в следующее мгновение время замирает. Мы встречаемся глазами. По спине пробегает морозный холод, заставляя рефлекторно сжаться, словно мы не в жаркой Испании, а где-то в северных землях. С неба разом помрачневшего неба падают крупные снежинки, будто сейчас резко наступила зима.

– Ты знаешь, что я не убивала, – слова девушки звучат, кажется, прямо в моей голове. – Ты ошибся, Лео.

– Я видел тебя там, – отвечаю, трясущимися от холода губами. – На тебе была ее кровь!

– Ты сумел рассмотреть это в темноте? – хохочет в голос.

От этого дьявольского смеха кажется, что вот-вот из ушей хлынет кровь.

– Ты же ведьма! – кричу, но за порывами ледяного ветра едва могу различить собственный голос.

– Да, – говорит девушка с блаженной улыбкой. – И я пыталась спасти хотя бы душу твоей любимой. Или ты, мой милый мальчик, считаешь, что тому, кто пришел забрать ее жизнь, нужна только плоть?

– А что же?

– Ему нужны их души! Запомни! – ее голос меняется на более тихий и вкрадчивый. – Плоть нужна, чтобы прокормить голодную свиту. Для него самого нужны души.

– Ты лжешь, ведьма! – сжимаю до боли кулаки, чувствуя, как ногти вспарывают кожу на ладонях. – Лжешь!

– Их будет тринадцать. Еще три души.

– Ты сгоришь на костре! Ты не сможешь больше убивать! – срываю голос от крика.

– Да, сгорю, – на этот раз она улыбается как-то грустно. – И не смогу больше никому помочь. Но это сделаешь ты.

– Я тебе не верю.

– Это временно, мой глупый мальчик, временно! Сегодня я умру вместо тебя, чтобы ты довел дело до конца, – ведьма высовывает руку сквозь решетку. – Ты будешь жить до тех пор, пока не поймаешь настоящего убийцу.

Ветер усиливается, закручиваясь по спирали. Снежинки бьют по лицу, кажется, рассекая кожу в кровь. Ведьма сжимает ладонь в кулак, и из него текуталые струйки, смешиваясь со снегом.

Видение пропадает так же внезапно, как появляется. Телега с характерным скрипом продолжает движение к месту казни. И лишь стремительно тающие на мостовой снежинки дают понять, что это было реальностью.

Провожу ладонью по щеке, чувствую какую-то влагу. Смотрю на руки и вижу кровь.

Что здесь только что произошло?

На ватных ногах иду вслед за толпой, стекающейся на площадь. Все хотят увидеть, как ведьма будет гореть на костре. Желающие пощекотать свои нервы стараются занять места поближе.

Совершенно оглушенный я выхожу на площадь. В центре сделан огромный костер вокруг столба. Впереди него расположена платформа, на которой стоят высокие церковные чины.

Толпа гудит, кому-то периодически удается перекричать этот шум .

– Сжечь ведьму! Сжечь!

– Смерть ведьме!

– Смерть!

– Смерть!

– Смерть!

– Сжечь!

Люди на площади напоминают единый организм, жаждущий чьей-то смерти.

А если она действительно не виновата? Но… Я же сам видел! Кале точно ведьма! Точно!

Взгляд падает на худую фигуру в белой рубахе до пят. Руки связаны за спиной, хотя шансов убежать у нее совсем нет.

Один из священников выходит вперед, поднимает раскрытую ладонь, призывая людей замолчать. На это требуется пара минут. На площади стоит гробовая тишина. Толпа, затаив дыхание, ждет, когда озвучат приговор.

– Вы знаете, что последний месяц наш город жил в страхе. Наши дочери, мужья, сыновья и матери ежедневно подвергались опасности. Многие дни и ночи наши доблестные стражи и служители святой инквизиции искали душегуба, чтобы обезопасить всех жителей города. Но любое злодеяние будет наказано, ибо нас направляет рука божия! – предложение за предложением выкрикивает священник. – При помощи неравнодушных граждан, была поймана ведьма! – по площади проноситься вскрик ужаса. – При помощи своих колдовских книг и обрядов Алисия Гарсия призывала демонов, убивших десять человек. После проведения дозновательных мероприятий вина ее была доказана. Алисия Гарсия приговаривается к сожжению во имя спасения ее бессмертной души. Пусть огонь святой инквизиции очистит тело этой несчастной.

– Привести приговор в исполнение! – приказывает старший инквизитор, давая отмашку палачу.

Девушку подводят к столбу, привязывают. Она бросает печальный взгляд в сторону людей на площади. Мне кажется, что из всей толпы кале смотрит именно на меня.

Палач подносит горящий факел к куче хвороста. Огонь занимается в считанные секунды.

Как только вспыхивает костер толпа издает одобрительный вопль. Все это напоминает огромное, омерзительно чавкающее чудовище.

И среди этого чавканья чудиться крик ведьмы:

– Будь ты проклят! Будь проклят!

Я с ужасом смотрю на это, испытывая острые чувства вины и безысходности. То ли от избытка эмоций, то ли от удушающего дыма у меня начинает кружиться голова. Делаю несколько шагов назад, ища какую-то опору. Сознание пропадет.

Я с ужасом смотрю на все это, испытывая острое чувство вины и безысходности. То ли от избытка эмоций, то ли от удушающего дыма у меня начинает кружиться голова. Делаю несколько шагов назад, ища какую-то опору. Сворачиваю на близлежащую улицу, мечтая уйти подальше от омерзительной толпы.

Впереди слышится топот копыт.

– С дороги! – доносится чей-то крик.

Прямо на меня летит повозка. Передо мной мелькают лошадиные копыта. Сознание пропадет. Унося в спасительное беспамятство.

В себя прихожу тяжело. Голова раскалывается, сильно мутит. С трудом сфокусировав взгляд, понимаю, что место совершенно незнакомое. Справа от меня стоит стол, на котором горит свеча. Пожилая кале в цветастой шале раскладывает карты на синей скатерти.

– Здравствуй, Лео, – произносит женщина, поднимая на меня глаза.

– Здравствуйте, – отвечаю, понимая, что едва ворочаю пересохшим языком. – Где я?

– Ты, мой милый мальчик, в доме Алисии Гарсия.

Глава 5

Наше время. Российская провинция.

В полутени пролета мелькает женская фигура. Она зябко кутается в синюю кофту, хотя на улице уже довольно тепло.

– Ты уже здесь? – спрашиваю, делая шаг в ее сторону.

Нина стоит, прижавшись спиной к кирпичной кладке. Темные волосы собраны в какой-то нелепый пучок на затылке. По внешнему виду нельзя точно определить, сколько ей лет. Где-то от тридцати до сорока. Уже не смотрит восторженно на заливающихся соловьями юнцов, но еще не приходит в восторг от сковородок по акции. Я нашел ее сразу, как приехал в этот город. Нина принадлежит к древнему роду ведьм. Она – последний их представитель, к сожалению, почти потерявший силу. Научный атеизм, прогресс и прочие веяния современности напрочь исключили передачу знаний между поколениями. Потомки просто не верят своим старикам, которые пытаются рассказать о магической частивселенной. Зачем им магия, когда у них есть интернет? По-моему, незачем. Лично мне бы она триста лет не сдалась, когда в сети можно найти любую информацию и даже доставку еды. Вот и исчезают нормальные маги, остаются только астрологи и гадатели с картами в мессенджерах. А что они могут сделать против нечисти? Хотя, некоторые представители потусторонних сил тоже не брезгуют оказывать специфические услуги, находя себе в интернете доверчивых жертв.

– И тебе здравствуй, капитан, – морщится Нина, надавливая пальцами на виски, словно страдает от нестерпимой головной боли.

Сегодня у нее очень болезненный вид.

– Здравствуй. Плохо выглядишь.

– Сам же звонил и требовал срочно, прям очень срочно бежать, пока тут все следы не затоптали, – она демонстративно размахивает руками, изображая наш разговор.

Она, как всегда, передразнивает меня. Такая защитная реакция, как будто Нина все еще надеется поставить меня в неловкое положение.

– И как? – опираюсь на стену рядом с ней. – Не затоптали?

Ее лицо выглядит бледным и уставшим, будто она не спала несколько дней.

– Какой там! – женщина активнее массирует виски. – Фонит так, что голова вот-вот лопнет.

Во мне нет и капли магического дара, но даже я чувствую гнетущую атмосферу этого места. Словно тебя придавливает бетонной плитой к земле. Боюсь даже представить, что чувствуют наделенные силой. Судя по внешнему виду Нины, ощущения далеки от приятных.

Поднимаю взгляд и обнаруживаю еще несколько рун на своде моста. Присматриваюсь, стараясь разглядеть все черточки. Понять, что именно написано, не получается из-за расстояния. Они расположены как будто дорожкой. Несколько из них кажутся знакомыми. Жизнь? Сила? Защита? Или все же Путь?

– Ты видишь их? – толкаю легонько локтем Нину в бок.

– Чего? – спрашивает она устало.

– Вон, – указываю рукой на изображение. – Там что-то написано.

Женщина присматривается к символам, начертанным чем-то темным. Не могу сказать, то ли это застарелая кровь, то ли краска. Чем дольше смотришь, тем больше кажется, что они вообще выжжены огнем неведомой силы. Сложно представить, как можно выжигать символы на кирпиче.

Она прищуривается, а потом что-то шепчет, едва шевеля губами. На мгновение в воздухе появляется запах озона. Руны вспыхивают синим и тут же гаснут, а с них осыпается какая-то черная крошка.

– «Дорожка» портала, – произносит Нина, вытирая струйку крови под носом. – Поганая такая.

– Ты знаешь, откуда по ней пришли? – спрашиваю, смотря наверх уже с большим интересом.

– Издеваешься? – она поворачивается ко мне лицом.

– Почему? – протягиваю ей чистый платок из кармана.

В век одноразовых полотенец и бумажных салфеток у меня все еще сохранилась привычка носить с собой тканевый платок.

– Потому что ты прекрасно знаешь, кто и откуда приходит такими тропками.

Нина вытирает кровь. Темные круги под глазами стали заметнее.

– Это был он? – сам не знаю, для чего это спрашиваю.

– Понятия не имею, – огрызается женщина, сплевывая остатки крови. – Здесь нет списка. Билеты на портал не покупают. Но он свежий. Ему не больше нескольких дней.

– А жаль, – внимательно запоминаю руна, ставшие более четкими.

Если бы вход, а лучше и выход из портала тьмы был по билетам, стало бы гораздо проще.

– Почему я? – неожиданно говорит Нина, задумчиво поглаживая кирпичную кладку.

Интересный вопрос, главное, своевременный. Мне казалось все предельно ясным, тем более, что пришлось потратить кучу сил и времени на ее поиски. А потом убеждать, что я не сумасшедший.

– Потому что ты единственная приличная ведьма в этом городе. – отвечаю, удивленно смотря на женщину.

– Я медиум, вообще-то, – она тяжело вздыхает и достает из кармана завернутый в красную ткань уголек. – Мое дело с мертвыми пообщаться, приворожить, отворожить и ипотеку выплатить.

С грустным видом женщина чертит на стене какие-то знаки, напоминающие руны лишь отдаленно. Возможно это один из древних языков или тайнопись ведьм конкретной местности.

– На погашение долгов тоже заговор есть? – усмехаюсь.

– Если бы! – на эмоциях Нина ставит жирную точку в конце начертанных ею символов. – Был бы, я бы давно выплатила. А вместо этого приходится выслушивать стенания по поводу несчастной, безответной любви. Сначала приворожи, ведь без него жизни нет, после – отворожи, ибо жизни не дает. Бегает по пятам и целует песок, который из нее сыпется. На кой ей только приворот, если зимой можно с ее помощью с гололедом бороться? Не понимаю.

Нина замирает, прикрыв глаза, что-то нашептывая. Кажется, в этот момент угольные знаки размываются, теряя свои очертания и впечатываются в саму структуру кирпича. Женщина проводит рукой по стене, как будто проверяя, насколько прочно въелась надпись.

– Что ты делаешь?

Женщина поворачивается ко мне, аккуратно заворачивая, уголек обратно в ткань.

– Запечатываю портал, – тяжело вздыхает она. – По крайней мере, пытаюсь. Ты же знаешь, что ведьма из меня так себе.

– Все нормально с тобой, просто практики мало, – одобрительно похлопываю ее по плечу. – Вот ипотеку закроешь и начнешь нормальную магию практиковать, а не привороты.

– До того, как ты в наш город приехал, я вообще думала, что бабушкина книга – это сказки, – на лице Нины появляется печальная улыбка.

– А теперь?

– А теперь я мечтаю, чтобы все, что там написано, оказалось сказкой, – честно признается она.

– Как думаешь, кто его убил? – киваю на тело, которое упаковывают в черный мешок.

– Оборотень, – Нина снимает кусок серой шерсти с угла стены, аккуратно разминая его между пальцами. – Молодой.

– Ты возраст по шерсти определила? – удивляюсь этой информации.

– Ага, она пушистая и шелковистая, – язвительно отвечает ведьма.

– Он просто моется тем розовым средством для стирки из рекламы, после которого вещи выглядят как новые.

Прямо представляю, как вместо актеров, телевидение в маркетинговых целях будет демонстрировать идеально вычесанных оборотней.

– Видимо, – чихает, заворачиваясь плотнее в кофту.

Она выглядит уставшей и больной.

– А серьезно? – дотрагиваюсь ладонью до ее лба.