Боги Летополиса

Ирина Смитт

Боги Летополиса

Глава 1. Пробуждение Богов

Поздний вечер окутал звездным покрывалом сердце современной Эллады – героическую Аттику, колыбель мудрости и источник античной славы. Мягкая тьма окружила холм, где высилось полуразрушенное, но все еще величественное святилище, поросшее легендами и укрывшееся в таинственной тени минувших веков. Это несравненное великолепие, созданное руками предков, и ныне заставляет испытывать трепет, подобно тем, кто первым переступал порог этих камней, дышащих древними тайнами...

Плиты и колонны, возведенные из белого мрамора и прочного известняка, сохранили следы прошедших дождей, отчего появился тонкий минеральный оттенок в воздухе. Именно этот специфический запах характерен для античных греческих храмов.

Иногда доносился крик ночной птицы, парящей неподалеку над зелеными кронами. Гортанные звуки сыча или зов совы казались частью общей гармонии ночи, усиливая чувство одиночества и одновременно единства с природой и миром.

Днём стены здания впитывали солнечное тепло, а теперь оно медленно излучалось внутрь помещения. Поэтому, несмотря на ночную прохладу, воздух сохранил мягкую теплоту. Ночной бриз проходил сквозь колоннады, освежая после долгого дня и создавая приятное чередование ощущений.

Царивший внутри полумрак прорезал мерцающий огонек загадочного света, и каждое движение пламени добавило таинственности и мистического ожидания, оживив руины пустого помещения.

Двое путников держали в руках по свече в медных подсвечниках и осторожно шагали вдоль стен сакрального пространства. Под ногами, отзываясь мягким шелестом, скрипели мраморные, гладко отполированные веками плиты. Камень хранил память о тысячелетних событиях, канувших в Лету, и передавал её еле слышимым звуком.

Легкий шелковистый шепот льна мягкого и дышащего хитона скользил вдоль тела, будто касание самой Матери-природы. Это скольжение придавало особую чувственность каждому движению.

Путники остановились посреди частично сохранившейся конструкции, пережившей столетия исторических потрясений и природных воздействий. Внутренний интерьер храма не сохранил никаких значительных артефактов или первоначального оформления. Основная часть пространства была представлена голыми стенами и полом. Никаких оригинальных икон, статуй или иных художественных элементов.

В восточной части ранее находилась небольшая комната, посвящённая Афине, где стояла деревянная статуя богини. Теперь же эта область была абсолютно пуста, и можно было лишь догадываться, какой раньше была обстановка. В западной части, традиционно посвящённой Посейдону и Эрехтею, также не было никаких следов алтарей или культовых объектов. Однако, известно, что ранее здесь находился источник воды, будто бы созданный Посейдоном. Сейчас от него остались лишь воспоминания.

Знаменитый южный портик, поддерживаемый фигурами девушек - кариатид, первоначально был неотъемлемой частью внутреннего пространства. Сегодня оригинальные статуи перенесены в музей Акрополя, а на их месте размещены точные копии.

Одной из особенностей Эрехтейона является его асимметричная структура, обусловленная топографией местности. Комплекс состоит из нескольких портиков, расположенных на разных уровнях, что придает храму особый художественный эффект. Большей части покрытия и орнаментов первоначальной мраморной облицовки не сохранилось. Теперь храм использовался исключительно как туристический объект и исторический памятник, и в нем не проводилось каких-либо активных религиозных церемоний или мероприятий.

Однако, в эту ночь должно было произойти нечто удивительное, невообразимое и уникальное.

Надо сказать, ночные паломники выглядели необычно, будучи одетыми в костюмы, характерными для эпохи Древней Греции, что подчеркивало атмосферу загадочности и значимости происходящего.

Одним из них был почтенный муж высокого роста, полный благородства и силы. Тяжелая густая борода спуталась серебряными прядями, словно переплетенные нити вечности, а длинные волны волос свободно струились по плечам, подчеркивая властность и мощь личности. Его плечи и широкую грудь, раскинувшись объемными складками, покрыл темный плащ с глубоким капюшоном, что придавало величественный облик. Оттенок ткани добавлял образу мрачности и таинственности, одновременно символизируя возможный высокий статус носителя или принадлежность к особой касте знати или священства. Высокий отложной воротник служил надежным щитом против холодных ветров времен, олицетворяя скрытую осторожность и богатый жизненный опыт.

Под роскошным покрывалом проглядывал тонкий хитон естественной окраски, нежностью линий повторяющий очертания тела.

Особое внимание привлекал огромный, искусный медальон прорицателя, тяжелой ношей висящий на груди. Он был сделан из чистого золота, а его поверхность была украшена изящным профилем грозного царственного льва, смотрящего вдаль твердым взглядом победителя. Подобный амулет испокон веков символизировал власть, непоколебимую мудрость и высшую справедливость. Таким образом, старец предстал воплощением нравственных устоев и непреложных законов мироздания.

Глубокий взгляд его был сосредоточен и серьезен, свидетельствуя о тяжелой думе и остром восприятии окружающей действительности. Строгие черты выдавали глубокое внутреннее напряжение и тяжесть размышлений над важными вопросами бытия. В руке его был бережно укрыт старинный манускрипт, запечатлевший древние знания и записки великих мыслителей прошлого. Это придавало фигуре особое значение, превращая его в хранителя мудрости и учителя древних истин.

Справа от него находился второй вояжер, который был значительно моложе своего спутника. Этот юноша был невысок ростом, зато его голову украшали живописные завитки русых волос, легкими кольцами рассыпавшиеся по плечам. Гладко выбритое лицо отличалось свежестью и чистотой черт.

Его тело окутала тонкая белая туника, прекрасно подчеркивающая гладкость кожи и стройность пропорций. Материал одежды был едва заметен в свете свечей, играя прозрачными бликами и слегка серебрясь в ночном сумраке помещения. Простота и красота формы одежды создавала чувство свободы и гармонии, присущие молодым душам.

В отличии от своего сосредоточенного компаньона, парень выглядел расслабленным, сонным и невнимательным, а его глаза лениво блуждали по пустым поверхностям помещения. В руке он держал зажженную восковую свечу, луч света которой танцевал на коже, мягко озаряя скучающее, красивое лицо.

Легкое дрожание света создавало атмосферу таинственности и торжественности момента, будто парню предстояло принять важное решение или совершить нечто великое. Освещённые области создавали контраст с полумраком интерьера, добавляя дополнительную глубину. Игра света и тени создавала особую магическую ауру вокруг фигур гостей храма, как бы намекая на символический подтекст.

Каждый вздох вплетался в симфонию ночных звуков, рождавших единую мелодию.

Один миг, и из-под полы плаща старца выныривает небольшая, но прекрасная статуя. Мужчина осторожно ставит ее перед собой. Это образ лучезарного Аполлона. Он сверкает холодным светом чистого мрамора, словно впитавшего лучи утреннего солнца. Лицо божества исполнено умиротворённости и задумчивости, глаза смотрят вдаль, полные лёгкой печали и великой тайны. Его стройная фигура воплощает гармонию и спокойствие, являясь идеалом мужской красоты, достигнутым искусной рукой мастера. Каждая деталь передана с ювелирной точностью, словно бог солнца наполнен дыханием жизни и вот-вот шевельнет рукой или коронованной лавровым венком головой.

Воздев руки к небу подобно чинному жрецу древности, старец прошептал слова короткого ритуала очищения пространства для защиты от возможных негативных воздействий окружающей атмосферы.

Далее велел юноше подготовить лутрофор – грациозный сосуд, который был тотчас вынут из рюкзака, притаившегося за спиной парня. Высокий, тонкий, с вытянутым изящным горлышком и округлым туловом, лутрофор напоминал стройную колонну храма. Он был расписан яркими красками и исполнен изящными рисунками и узорами. Своей формой и стилем этот сосуд олицетворял чистоту, торжественность и глубокий символизм греческого быта и обычаев.

Тут же из рюкзака вынырнула и бутылочка воды. Юноша осторожно наполнил священный сосуд переливающейся блеском в мерцающем свете свечей живительной влагой. После этого, под мерный ритм произносимых на древнегреческом молитв оба спутника омыли руки в знак поддержания чистоты тела и духа.

Все их действия были скоординированными и четкими - ни единого промедления, будто ритуал планировался в деталях и задолго до сегодняшнего дня. Он отдаленно напоминал настоящую службу древних священнослужителей античных храмов и в ночное время в полуразрушенном одиноком пустом святилище выглядел мистическим и завораживающим.

Старик откинул сморщенной натруженной рукой капюшон, и юноша подал ему лавровый венок – символическую тиару служителя Аполлона. Старец надел ее на седую главу и окинул величественным взором пространство. Здесь и сейчас он был тайным проводником божественных знаний между небожителями и простыми смертными.

Чтобы усилить ощущение сакральности происходящего, жрец и его помощник нанесли на лица масло и благовония. Начальник церемонии произнес молитву, призывая небесные силы прийти и принять участие в этом маленьком и уникальном торжественном обряде. Сквозь гул внутреннего покоя храма проступил его голос, обращённый к богам, поддерживая тонкую связь, протянутую через века, где каждое произнесенное слово наполнилось особым смыслом и значимостью.

В воздухе разлилось чарующее благоухание ладана. Курящийся дымок проник в каждую щель, заполняя пространство тонким, сладковатым ароматом, ласковым и благородным одновременно. Далее он превратился в легкий туман, источающий ощущение торжественности и глубокого уважения перед божественным присутствием. Он как бы шептал о близости бессмертных существ, чьи образы были запечатлены в каждой линии статуй и резьбе колонн.

Через небольшие отверстия в крыше внутрь проникал свежий воздух, насыщенный ароматами сосновых лесов и полей, окружающих храм. Этот естественный букет знаменовал природу Эллады и усиливал с ней связь. Смолы и масла создавали особый шлейф запаха, которым буквально дышали стены храма.

Возникло ощущение присутствия прежних поколений, как будто души мудрецов проходят мимо, стараясь передать своё знание. Их голос был скрыт в скрипе плит, в потрескивании свечей, в легчайшей завесе пыли, которую нес нежный ветер.

Вскоре из рюкзака вынули и жертвоприношение: фрукты, хлеб, мед и вино из древнего сорта винограда. Оно легло прямо у ног маленькой статуи. Жрец протянул к изваянию руки, произнося молитвы, восхваляющие Аполлона. Он обращался к богу солнца, используя его эпитеты, такие как Феб, или лучезарный, и кифаред, то есть играющий на кифаре.

Алтаря не было, поэтому загадочный служитель современного Эрехейтона возлил кислый, золотистый асиртуко прямо на ткань под дарами. Он сделал это медленно и осторожно тонкой струйкой, благоговейно моля богов быть снисходительными к его бессилию перед суровыми условиями службы. Земной и небесный миры должны были соединиться в этот символический миг.

Его помощник внимательно следил за горением свечек, символизирующим присутствие бога, а также за правильной последовательностью действий ритуала. Его старший компаньон закрыл глаза и прошептал слова прошения о послании знамений, которые могли указывать на благосклонность или недовольство богов.

Далее помещение погрузилось в ночную тишину, после чего мужчина прочитал заключительные молитвы, и обряд был закончен.

- Все, уходим, - строго велел он юному спутнику.

Тот поднял голову, и на его лице возникло легкое замешательство.

- Дедушка Иероним! То есть, наставник… - осекся он.

- Чего? – повернув голову, нахмурил брови старик.

- Мы готовились к этому ритуалу много дней и долгие месяцы проводили мелкие службы у себя дома. Ты всегда рассказывал мне, как это важно. И что боги нас слышат.

- Да, - кивнул тот.

- Ты так ревностно следуешь вере наших предков, оракул, - промолвил юноша, - но ни разу за все время боги не явили нам знамений.

Старец вздохнул. Хотел бы он, чтобы юнец разделил с ним те чувства, что охватили его во время таинства. Те восторг и трепет, что наполнили его грудь, когда он впервые в своей жизни, в своем почтенном возрасте ступил на порог этого святилища, чтобы провести столь важный ритуал. Молодые хотят доказательств, простой веры им недостаточно.

По завету предков Иероним всю жизнь служил Аполлону, являясь последним потомком уникального рода оракулов, что вел начало от глубоких времен, когда их первые последователи лицезрели самих богов. Молодежь ничего не понимает.

Старика охватила бессильная ярость, но в глубине души он знал, что малец прав. За все время его долгой жизни боги еще ни разу не послали Иерониму ни одного хоть крохотного знака.

- Идем, - твердо велел он. – Времени мало. Я усыпил охрану хитростью и камеры испортил ненадолго. Нас не должны здесь увидеть.

- Эх, все-то у тебя отговорки, - вздохнул парень.

Дед обернулся. Его глаза сощурились, вперившись в отрока огоньками, сверкающими гневом.

- Неужели, находясь в окружении такой уникальной обстановки, ты не чувствуешь ни капли благоговения?! – всплеснул он руками. – В свете луны мы шли лесистыми окрестностями, минуя главные дороги и проходы. Ты был свидетелем «магии», которая позволила нам проникнуть внутрь. Ты провел со мной великий ритуал, который должен был принести тебе чувство удовлетворения и осознания ценности своего вклада в поддержание равновесия мира. В поддержание баланса между традициями и современностью. В поддержание значимости духовной практики нашего рода для человечества. Прислушайся к шепоту стен! Разве не слышишь дыхание предков, собравшихся здесь ради похвалы богов нашей веры? Не ощущаешь близость поколений? Подобно нашим предкам ты тоже стоишь в тени великих столпов религии и культуры, разделяя опыт взаимодействия с силами вселенной!

Жрец замолчал, сурово глядя на отпрыска. Тот виновато потупил взор, после чего тихо пробубнил себе под нос:

- Я ценю эту возможность погрузиться в культуру древности, наставник. И меня переполняет богатая палитра чувств и эмоций от соприкосновения с духовным богатством нашего народа. Мы как будто снова пережили прошлое и открыли для себя глубокое значение культурного наследия.

- Замечательно, вот мы и разобрались с этим, - подытожил, с кивком головы старец, - теперь следуй за мной. Выбираться будем тем же путем.

Он двинулся вперед, освещая путь свечкой. Айкат был его троюродным внуком, а так как своих детей у старика не было, готовить в приемники приходилось его. Вот только не проявлял он никаких признаков одаренности, которой обладали члены его рода по мужской линии. Однако, передавать великое знание кому-то надо было. Неужели боги не пошлют ему достойного приемника?

Старец недовольно оглянулся назад.

- Мы вернемся сюда через год, – сурово бросил он через плечо парнишке, плетущемуся сзади, - и в следующий раз будь менее сонным и более внимательным!

Айкат нахмурился.

- Высокая важность, - тихо фыркнул он, скривив губы, когда старик отвернулся, - пустое содержание.

-Что?

Юноша вздрогнул, увидев, как старец замер. Услышал, что ли? Подобно каменному изваянию жрец застыл посреди сумрачного зала. Гнев ли был это? Губы прислужника задрожали. Дрожь пробежала и по всему телу от предчувствия неясной угрозы.

- Дедушка! Извини меня, дедушка!

-Тихо!

Старика шатнуло. Парень бросился к нему, чтобы поддержать, и вскоре его лицо исказилось от изумления и ужаса.

- Айкат… Мои глаза, - жалобно простонал дед. - Я ослеп!

Глаза оракула внезапно утратили всякую окраску, превратившись в молочно-белые сферы, словно вместившие в себя бездну тайн и пророчеств веков. Иероним осел, открыв рот, словно зачарованный невидимой силой, сковавшей тело и разум глубоким озарением.

- Скорее! Бери ручку и листок! Записывай! – прохрипел он сдавленным голосом.

Во взгляде юноши испуг смешался с недоумением.

- Но дедушка! - воскликнул он, - у меня есть только карандаши и старинный пергамент с молитвами.

- Тогда возьми их!

Тихонько охнув, Айкат спешно вытащил из рюкзака принадлежности для письма. Поднял голову на старца. На этот раз лицо юноши выражало серьезность и суровую готовность.

- Что это? – вдруг поднял вверх палец старик, указывая на пустой свод. – Я вижу дворец на небесах!

- Дворец?! – удивленно выдохнул парень, выводя сказанное карандашом меж строками древних словес.

- Высоко над землёй, вдали от мира простых смертных, на великой горе он воздвигнут циклопами и окружён сиянием солнца. Он - воплощение красоты и совершенства!

На лице Иеронима разлилось восхищение и благоговение перед одному ему видимым образом.

- Эта величественная картина, пленяющая красотой и силой духа, являет собой утонченность и мощь великой эпохи! - продолжил старик. - Символом могущества и бессмертия среди небесных далей высятся белоснежные чертоги этого дивного обиталища творцов и повелителей судеб!

Вижу, как высоко вздымается святая гора, окутанная густым облаком тайн и легенд. Ее вершину и венчает этот легендарный дворец — словно драгоценный камень, излучающий свет мудрости и величия и осеняющий своим присутствием весь окружающий мир. Воспаряющий к звездному небосводу, храм будто соткан из света и играет оттенками мрамора и золота, ослепляя солнечным блеском.

Архитектурное совершенство его поражает воображение изысканной простотой линий. Здесь строгие пропорции воплотились в идеальной гармонии: величественные колонны гордо несут массивный карниз и увенчанный роскошью треугольный фронтон, щедро декорированный искусной резьбой и сияющей золотом инкрустацией. Огромные двери и оконные рамы мерцают золотыми орнаментами, играя солнечными бликами и растворяясь в зеркальной глади пруда.

Это не просто жилище богов, Айкат! Это место высшего суда и власти, центр управления вселенной, где собираются бессмертные обитатели Олимпа, чтобы обсудить судьбу человеческих цивилизаций, разобрать конфликты и вынести решения, которые повлияют на развитие всего человечества. Именно здесь звучит истина и выносятся законы; утверждаются принципы справедливости и порядка, необходимые для поддержания равновесия в мире смертных.

Эх, видел бы ты его, Айкат! Но послушай, мы не остаемся лишь внешними созерцателями. Видение влечет меня внутрь! Будь внимателен! Я чувствую, что здесь притаилась самая важная тайна!

Карандаш юноши еле поспевал за речью оратора, стремительно запечатлевая каждую произнесенную фразу. Иероним вдохнул поглубже и продолжил рассказ:

- Алые прозрачные тюли, будто сотканные из закатного неба, мягко колышутся на ветру, открывая взору безграничные просторы небесного царства. Они таинственны и изящны и словно шепчут истории древних богов. Мы внутри одного из залов.

Здесь царит торжественная тишина. Расположены статуи богов. Посреди белоснежных мраморных стен и золотых украшений стоят величественные фигуры Зевса, Геры и Афины, Аполлона и других небожителей. Каждое изваяние – это дивное произведение искусства, воплощение силы, красоты и мудрости.

Мраморные полы отполированы до зеркального блеска и отражают свет, льющийся сквозь высокие арки. На стенах красуются гобелены, изображающие сцены из жизни богов, а потолок украшен фресками, рассказывающими о сотворении мира и о великих подвигах.

Алые прозрачные занавески, венчающие арочные выходы на балконы, легко подхватывает ветер, и они мягко струятся, приглашая выйти на террасу и насладиться завораживающим видом на бесконечные облачные просторы.

Мой взгляд блуждает по роскошествам зала, и я чувствую, как легкий нежный бриз мягко, но требовательно направляет меня вперед. Я поддаюсь и лечу, как во сне, после чего останавливаюсь перед двумя золотыми статуями. Они величественные и ослепительно сияющие. Я поднимаю взгляд и созерцаю полностью эти великолепные золотые шедевры. Они пленяют мой взор как сложностью и филигранностью работы, так и совершенством форм самих богов, в них запечатленных. Пытаюсь понять, кто же это передо мной, но вдруг мои размышления разбиваются о невиданное диво: одна из этих статуй производит движение!

Это происходит именно тогда, когда его твердой, драгоценной плоти касается легкий ало-прозрачный платок, благоухающий сладостью фимиама. Он нежно огибает величественные формы, словно целуя их, чувственно и воздушно.

Что-то подсказывает мне, что я должен обернуть голову. Сделав это, я вижу, как из тени арки у входа в мраморный зал выступает дева, чей хрупкий стан обхвачен фалдами белоснежной тоги. Я не могу разглядеть ее лицо и фигуру, лишь очертания силуэта и прекрасные, тонкие ступни, облаченные в изящные сандалии. Она деликатным движением опускает кисть руки на бедро. Понимаю каким-то необъяснимым образом, что это именно ее нежная, восхитительная ладонь выпустила алый платок, который тотчас подхватил бриз и отнес к золотому изваянию.

Я вновь оборачиваюсь.

О, это чудо, не иначе! Погоди, не показалось ли мне?!

Да! Статуя оживает! Она вдыхает полной грудью, освобождаясь от оков тысячелетнего сна и статичности позы. Золото переливается всеми оттенками, играя на его мускулах, как россыпь звезд, и осыпается наземь искристым дождем, отдаваясь в ушах тихим звоном. Постепенно изваяние наполняется жизнью, и его черты обретают удивительную схожесть с живым существом. Но не с простым смертным, а с богоподобным созданием, исполненным силы и величия!

Золотое покрывало спадает и разбивается у его ног, превращаясь в пестрые, сверкающие искры, и я могу в полноте рассмотреть явившего мне себя бога.

О, он предстал как благородный герой древности, облачённый в сверкающие доспехи Эллады. Его облик поражает гармонией и изяществом каждой детали, демонстрируя мужество, силу духа и непоколебимую веру в победу.

Пряди длинных огненно-рыжих волос свободно струятся, подобно языкам пламени, играющим на ветру, окутывая мощные плечи мягкими волнами густых локонов. Яркий оттенок подчёркивает природную красоту, свидетельствуя о гордости своего обладателя и великой жизненной силе.

Взгляд больших, миндалевидных глаз небесно-синего цвета проникает глубоко внутрь души, излучая железную решительность и непримиримый дух победы. Они словно хранят мудрость веков, воплощённую в стремительности и храбрости истинного полководца.

Естественное сияние здоровой бронзовой кожи с легким персиковым румянцем на высоких скулах прекрасного, благородного лица отражает отличную физическую форму и полную готовность выдержать любые испытания войны. Цвет лица источает жизненную энергию, яркость молодости и гордый огонь воли.

Статное тело атлета отличается великолепной мускулатурой, выразительными линиями и чёткими контурами мышц. Мощные бицепсы, широкие плечи и сильные ноги ясно говорят о суровых тренировках и многолетней подготовке к бою. Но в то же время он строен, грациозен и гибок, подобно молодому льву или тигру.

На голове орла покоится изящный бронзовый шлем с высоко вздымающимся вверх гребнем, придающим образу торжественный шик, значимость фигуры и глубокое уважение к традициям прошлого. Чуть прикрывая голову, он дополняется мягким тёмным капюшоном, скрывающим очертания верхней части лица и создавая атмосферу таинственности. Этот капюшон плавно и бережно облегает плечи и волосы, бросая мягкие тени на лицо юного кипариса и придавая его наружности нечто магическое.

Я чувствую трепет восхищения и уважения перед этим божеством! Теперь опускаю глаза ниже.