Третья дорога

– Не может быть! – неверяще воскликнул Лэло, округлив глаза. – А что значит: «приказал взять»? Так ведь только собакам говорят!

– А тебе про что толкуют? – Кухарка сердито грохнула перед Лэло кружку сидра. – Он ведь не зря в ошейнике ходит! Пес он и есть. Только псовых команд и ждет. А грэд ему: то «рядом», то «к ноге», то «место». А тот и рад стараться. Только что хвостом не виляет. И ведет себя, как зверюга. Всегда молчит. Говорит только, если грэд его о чем спросит. Спит на коврике у ног хозяина, ест на полу из миски. Безо всяких там ложек ест! Опустит морду в миску и хлебает! А потом еще так вылижет, что аж блестит. А если что не так, так грэд его плетью по холке. Иной раз до крови хлестанет. А то вообще кнутом жогнет. А этой собаке заморской хоть бы хны. Поклонится хозяину, да и все. А то и вовсе сапоги лизать начнет. И все сам, по доброй воле. Тьфу! Одним словом, пес, а не человек!

– Зато дело знает! – опять вступил в разговор здоровяк, прихлебывая сидр. – Ты видела, как он Жерма на лопатки одной левой уложил? А как ножи кидает? А? Так прибьет к дереву с одного броска, что никуда не денешься! И ладно, если только за одежду. А коли грэд повелит, так и руки-ноги насквозь кинжалами своими длиннючими припечатает. И моргнуть не успеешь! А как одним ударом кости ломает будто хворост? Нет. Ему в зубы лучше не попадать. Он только кажется хлипким, а на деле сильный, как медведь, ловкий, как рысь, и быстрый, как сокол на охоте.

– Ага, – поддержал конопатый парень. – Ты еще забыл сказать, что он в темноте все лучше любой кошки видит, ходит совсем бесшумно, слышит все, что твой филин, и любую отраву за версту чует. Потому грэд всю свою еду вначале ему понюхать да попробовать дает. А потом уж сам ест.

– А на счет команд, ты еще самого интересного не слышал! – толкнув Лэло локтем, сообщил сосед справа. – Тебе тут все наперебой болтают, какой Мердок страшный, как он все вокруг видит и слышит. Так? Так. Так оно и есть. Страшней него зверюги Творец не придумал. Однако можно и Мердока за усы потягать! Спросишь как? А вот как. Обычно он за грэдом хвостом ходит да охраняет. Тогда, действительно, лучше ему не то, что на пути, даже на глаза не попадаться! Но иногда, редко правда, но бывает. Так вот, иногда хозяин оставляет его одного и командует: «Ждать!» Вот тогда-то и начинается самая потеха!

– Точно-точно! – подхватил здоровяк. – Мердок, как это услышит, так тут же, где бы ни стоял, там и сядет. Хоть в лужу, хоть в сугроб! Голову опустит и все! Статуя статуей! Что твой грифон на крыше замка! И тут хоть что ты с ним делай, не шеворкнется даже! Хоть режь его! Когда такая потеха начинается, так, кто из дворовых поблизости случится, сразу все к нему и бегут.

– А зачем? – не понял Лэло.

– Как зачем? – изумился сосед справа. – Так этой зверюге при такой команде шевелиться запрещено. Понимаешь? Безвредный он делается! А ты к нему рядышком подсядь, да кусочком сала копченого у носа поводи! Али байку смешную расскажи! Али еще чего! А потом и смотри, как он чуть не трясется весь от злобы, а поделать-то ничего не может! Ни укусить, ни погавкать! Вот умора!

– И что, князь его вот так, совсем без присмотра оставляет?

– Да какой там! – ответил Лэло парень, махнув рукой. – Был бы без присмотра, ему б давно уж какой-нибудь добрый человек башку свернул. Охраняют его в таких случаях всегда. Двое, а то и трое стражников. И с копьями, и при мече с пистолетом. Стоит только Мердоку команду «ждать» услышать да на землю сесть, как они тут как тут. Встанут кругом и глаз с него не спустят, пока грэд не вернется, да не свистнет свою зверюгу к ноге.

– А как тогда вы его за хвост дергаете? При страже-то? – непонимающе переспросил Лэло.

– Так они и не мешают! Им же самим посмеяться охота! Кому понравится час на месте стоять да на псину эту глазеть. А так все веселее. Так что, если посчастливится тебе такое увидеть, присоединяйся! Ты только руками собачку грэдову не трогай, а так, делай с ним что хошь!

– Да-а-а… – протянул Лэло, подставляя кружку под вторую порцию сидра. – Ваш Мердок и правда как из сказки. Его что, из собаки в человека превратили? Откуда он такой взялся?

– А пес его разберет, – заметил угрюмый старик, сидевший в углу стола. – Грэд откуда-то нынче по осени приволок. Вот как приехал из столицы, так и обрадовал нас этим чудом. Ходи теперь да оглядывайся. А то, не ровен час, зверюга решит, что ты против грэда чего умышляешь. Так тут и прибьет на месте. А уж потом разбираться начнут: виноватый ты али нет.

– Говорят… – заговорщицки подмигнув, начал здоровяк напротив, – говорят, грэд его в карты у самого короля Кордии выиграл! А сюда притащил, чтобы король, значит, обратно себе зверушку не затребовал. Уж больно нашему Шарлю нравилось, как Мердок у его трона в золотом ошейнике служил. Бывалоча, говорят, сядет по-своему, по-собачьи, значит, язык наружу вывалит да голову на бок. Или давай по паркету ихнему заморскому на четвереньках крутиться да хвост ловить. А уж как королю нравилось ему серебряную косточку на прогулке в парке кидать, так того и описать нельзя. Бросит, значит, подальше, а Мердок поскачет да в зубах принесет. А наш грэд возьми, да и обыграй короля в карты-то. А играли они на желание! Вот грэд и пожелал: «Хочу, мол, твою собачку ученую!» Король, конечно, туда-сюда заюлил, хотел отшутиться да откупиться. А грэд, ни в какую! Отдавай, говорит, и все тут! Ну, делать нечего. Погоревал король, да и отдал. А грэд Мердока на поводок, да в особняк под охрану. Чтоб не свели со двора-то. А потом, и вовсе сюда привез. От короля подальше. Так-то.

– Да нет, – возразил старик. – Купил грэд энту зверюгу. У конунга Гардорры купил. За цельный большущий мешок золота! Мердок там все в клетке на цепи сидел, поелику к нему никто близко подойти не мог. Такой дикий он был, что на всех кидался и загрызть мог запросто. Вот конунг эту псину и продал от греха подальше. А уж наш грэд его вышколил. У Драммонда рука такая, что никто не забалует! Как шелковый теперь ходит!

– А я слышала, – вскинулась подметавшая пол девушка, – что Мердок сам прибился. Бродячий он был. Так вот, грэд, пока в столице жил, так на улице его и подобрал. Говорят, тот совсем дохлый был. Ни стоять, ни сидеть сам не мог. Кожа да кости, да в репьях весь по уши. А грэду как раз собачка в особняк понадобилась. Вот он его и подобрал да выходил. Оттого Мердок и служит так верно, что знает, кто его из сточной канавы вытащил да на сытную жизнь определил.

– Да глупости все это! – воскликнула, шлепнув полотенцем по столу, кухарка. – Побольше ты их слушай! Вранье! Как есть вранье! Потому, как никто не знает, откуда Мердок такой на самом деле взялся! Слуги, что с грэдом из столицы по осени приехали, говорят: «Появился однажды в особняке и все тут». И никто тебе ничего толком про эту псину не скажет. А у него самого и спрашивать бестолку.

– Отчего же? – поинтересовался Лэло.

– Так он все одно не ответит! – сердито кинула кухарка. – Мердок только с грэдом говорит. И то, только когда тот его о чем спросит да разрешит пасть открыть. А иначе, хоть режь его, даже не тявкнет!

Лэло удивленно покачал головой и встал из-за стола.

– Надо же! Ваша правда! Здешнее диво получше моих будет. Такого я ни за одним морем не видывал. Спаси Творец за трапезу, хозяйка! А теперь, будь добра, покажи, что где у вас тут починить требуется.

***

Приведя в порядок еще три замка и забрав на восстановление пару кованых подсвечников, Лэло направился к себе. По дороге он снова и снова вспоминал образ Хавьера и те сведения, которые удалось о нем раздобыть.

Если отбросить всякую чушь, то все сходилось к одному: Мердок и есть пропавший Хавьер. Бритым своего Жеребенка Лэло уже видел. А усы с бородой в черный цвет и покрасить можно. По времени да умениям охранника грэда тоже все совпадало. Причем было такое, что придумать и объяснить просто совпадением невозможно. К примеру то, что Хавьеру глаза не нужны. Это так и есть. Он и в полной темноте кого хошь в песок закопает. То, что яды чует. То, что силенок в нем на четверых хватит, если не больше. А уж про ножи и прочее, так и говорить нечего.

Лэло остановился, нагнувшись, нагреб полную пригоршню снега и растер его о лицо. Тряхнул головой, прочищая мысли.

«Вот я вас и нашел, ваша милость. Теперь начнется самое интересное. Надо придумать, как вас вытащить отсюда. Причем так, чтоб вы меня, как и обещались давеча, самолично не прирезали…»

1.14

С того дня Лэло старался как можно дольше оставаться в замке, когда звали. Брался за любую работу, лишь бы хоть раз еще увидеть Хавьера. Но получалось крайне редко. Зато, в одном из кухонных разговоров, Лэло услышал, что скоро начнутся большие княжеские охоты, и туда позовут тех, кто хорошо лес знает да на крупного зверя выйти не струхнет.

Вот кузнец и стал доказывать всем в округе, что он еще и охотник хоть куда. Стрелять Лэло теперь стал гораздо метче, а уж с ножами да рогатиной управлялся получше многих. Вот и стал ходить в лес чуть не через день. А добычу то на рынке обменяет на что, то поднесет кому в благодарность за доброе дело, а то и в сам замок на кухню доставит. И не каких-нибудь белок да зайцев промышлял. Нет. Лэло, обладавший, слава духам, силой двух человек, ходил за зверем посолидней. То кабана завалит, то волка. А однажды добыл рысь. Та на него с дерева прыгнула да не на того напала. Отбился от нее Лэло ножом. Порвала зверюга его тогда знатно. Руку исполосовала и по щеке задела. Да Лэло к такому не привыкать. Зато теперь в серебристой крапчатой шапке ходил, каких ни у кого во всей округе не сыскать.

Так он прослыл удачливым да ловким охотником, и как стали скликать людей на княжью зимнюю потеху, позвали и его. Там грэд с охраной всегда находился на виду, и Лэло наконец-то разглядел Мердока получше.

Да. Это точно был Хавьер. Только взгляд не его. Даже цвет глаз будто блеклый какой-то стал. Чужой взгляд, одним словом. Совсем пустой и дикий какой-то. Такой, словно Норрьего действительно зверем стал, и ничего человеческого в нем больше нет.

Вел себя Хавьер еще более странно, чем тогда, у стен столицы. Будто его сильнее заколдовали. Генерал хотя бы Лэло узнавал и хоть как-то, да разговаривал. А Мердок сейчас при встрече только скользнул по нему подозрительным взглядом и последовал за Драммондом. Будто и не увидел вовсе! Будто перед ним не хранитель его стоял, а пустое место!

Но Лэло тоже не сплоховал. Прошел себе дальше и прошел. Сейчас, у всех на виду, обращать на себя внимание было совсем ни к чему. Нужно что-то придумать.

Лэло долго ломал голову над тем, как ему поговорить с Хавьером, чтобы того никто не заметил, а сам Мердок его не скрутил да не прирезал. Но тот всегда ходил тенью за князем или, если даже иногда оставался один, то не двигался, как будто ничего не слышал и никогда не поднимал глаз от земли.

Наконец, план был готов, и Лэло стал терпеливо дожидаться подходящего момента. Однажды, во время большой охоты, Лэло, несколько дней не спускавший глаз с князя и его телохранителя, улучил момент, когда Морской пес услышал команду «ждать» и опустился на землю у костра. Мердок, как и всегда, когда оставался без хозяина, стал неподвижен и устремил невидящий взгляд себе на ноги.

Лэло выждал, пока грэд со свитой уйдет подальше. Потом подмигнул находившимся неподалеку стражникам и, пока не набежали другие желающие, подсел рядом с охранником князя. Пошевелил дрова в костре. Затем громко понес какую-то чушь про знакомых ему девушек. А вновь наклонившись к огню, очень тихо добавил:

– Ваша милость! Я узнал вас, ваша милость! Я Лэло. Орем. Подождите, я сейчас!

Быстрым, почти незаметным движением он подкинул под нос Мердоку маленькое зеркало и увидел в отражении глаза. Глаза Хавьера! Они были живые! Ярко зеленые! Они смеялись! На каменно-неподвижном лице такое казалось совершенно невероятным.

– Вы тоже узнали меня, ваша милость! – радостно шепнул Лэло. – Как же я рад, что вы живы! И наконец-то я смог с вами поговорить! Хотя бы так… Скажите, вы в плену? Чем-то связаны?

Смех в зеркале потух. Взгляд исказила непереносимая боль.

И вдруг… Хавьер закрыл глаза. Лэло растерялся. Он-то думал, что вот-вот узнает тайну Мердока. Спросит, что может сделать для его освобождения. А тот вдруг отказался говорить даже взглядом!

– Почему вы замолчали? Ваша милость?..

Лэло от волнения совсем забыл об осторожности с маскировкой. Он протянул к Мердоку руку и дернул того за рукав, пытаясь привлечь его внимание. Это сразу увидели стражники. Они вмиг оказались у Лэло за спиной, угрожающе обнажив короткие мечи. Он замер.

Но тут пришла помощь, откуда не ждали. К догоравшему костру явились еще двое охотников. Они слишком громко говорили и не очень твердо стояли на ногах. А вдобавок распространяли вокруг себя такую бражную вонь, что поморщился даже Мердок.

– Ты чего тут засиделся! Пошел вон! Видишь, ему до ежей все твои разговоры! И убери от хозяйского пса руки, а то возьмет и откусит!

Стражники засмеялись и со звоном убрали мечи в ножны. Вновь пришедшие охотники, продолжая хохотать и громко ругаться, в четыре руки вытолкали Лэло от костра, а затем сами уселись по обе стороны от охранника князя.

– Вот так-то лучше! А то развалился тут, только время зря тратит. Кто знает, когда вернется грэд и кликнет енту зверюгу. Будто тебе одному тут хочется поразвлечься! Важный какой нашелся! Давай-давай! Не оглядывайся! Проваливай быстрее, пока по шее не получил! А мы еще выпьем. Слушай, ты… М-мердок, давай с нами! За компанию!..

Лэло уже пришел в себя от пережитого и тоже принялся громко ругать всех и вся, направляясь в самую лесную глушь, подальше от подозрительных стражей. Ему срочно нужно было остаться одному и хорошенько обдумать все произошедшее.

***

Той же ночью Хавьер, свернувшийся на привычной меховой лежанке у выхода из походного шатра Драммонда, несколько раз тихонько поскреб пальцами. Еще не ушедший спать грэд наконец обратил внимание на едва слышный шорох и вопросительно поднял бровь.

– Мердок? В чем дело? Ты гулял час назад.

Хавьер быстро сел и, не поднимая взгляд, выдохнул:

– Да, мой грэд. Точно так.

И снова провел пальцами по лежанке, вынуждая Драммонда продолжить разговор.

Тот, нахмурившись, недовольно спросил:

– Тогда в чем дело? Говори быстрей и не мешай мне работать, а то пожалеешь!

Хавьер мгновенно вжал голову в плечи, изображая животный страх перед хозяином, и тихо медленно заговорил:

– Да, мой грэд… Прошу простить… За неуместный шум… Но я не могу не сказать… Это касается… Вашей безопасности.

***

Тирдэг отложил недавно полученное письмо и внимательно посмотрел на своего пса. Тот еще больше сжался под его взглядом и замер. Раб не мог его видеть, но за год, проведенный у ног грэда, он прекрасно научился чувствовать настроение владельца даже с закрытыми глазами.

«Так. Здесь не бунт и не дерзость. Иначе, он давно превратился бы в статую. Возможно, ему действительно есть, что мне сказать. Послушаю. А потом решу, что с этим делать».

– Говори, Мердок. Что там у тебя?

Раб спешно поклонился и так же тихо, по-прежнему не поднимая голову и смотря вниз, хрипловато и, как мог быстро, заговорил:

– Да, мой грэд! Благодарю вас! Я обязан сказать. Это действительно важно. Пусть стража никого никогда. Не пускает ко мне. Когда я жду вас. Эти вечные пьяницы. Мешают мне. Я должен слушать. Чуять запахи. Изучать все вокруг. Я могу пропустить из-за них. Что-то важное. А я должен всегда быть рядом. Когда вам потребуется. Моя защита. Желание «охранять» для меня важнее. Важнее всего. Простите, меня, мой грэд.

Вставший на колени Мердок кое-как договорил, сдернул наверх одежду, открывая спину, лег и так замер.

Тирдэг откинулся в походном кресле, надолго погрузившись в размышления. Затем не спеша достал из-за голенища плеть и скомандовал:

– К ноге!

Грэд высоко поднял обухом подбородок подползшего к нему на коленях и трижды поцеловавшего сапог хозяина раба и внимательно заглянул в его глаза.

– Я не намеревался сегодня тратить время своего отдыха на твое воспитание, Мердок. Но ты сам напросился. Напомнить, кто ты есть? Пошел к столбу!

Тирдэг убрал плеть от лица раба и тот, не мешкая, скинул меховую куртку вместе с рубахой, затем подошел к удерживавшей шатер деревянной колонне и встал к ней лицом, подняв руки. Князь отвернулся от него и продолжил читать недавно полученное письмо. Только когда высокие свечи совсем прогорели, Тирдэг закончил работу с бумагами, аккуратно разложил по местам все письменные принадлежности, а затем посмотрел на Мердока.

Тот стоял у столба, не шевелясь. Только кроме рук, уперся в него еще и лбом. Князь подошел с плетью в руках.

– Мердок, – ровным голосом позвал он.

– Да, мой грэд, – тихо ответил раб, не поднимая голову.

– Ты понял?

– Да, мой грэд.

– Что ты понял, Мердок?

– Я ваш пес. Псу не нужно думать.

Тирдэг хлестнул его по голой спине.

– Правильно. Но не совсем.

Он хлестнул еще раз и добавил:

– Ты мой. Со всеми твоими потрохами и мыслями. Без меня и моих желаний тебя просто нет. Ты никто.

Новый удар.

– Понятно?

– Да, мой грэд. Понятно. Я никто.

– Дальше. Скажи: за что я тебя сейчас наказываю?

– За то, что думал…

Новый удар.

– Нет, глупая ты псина, – оборвал раба Тирдэг. – Ты ведь не можешь не думать, верно? Мое желание заставляет тебя думать о том, как его лучше выполнить. Это его мысли, бестолочь. Понятно?

Еще удар.

– Да, мой грэд. Понятно. Это мысли вашего желания.

– Так за что я тебя сейчас наказываю?

– За что, мой грэд? Простите, я не могу понять… Простите…

Тихий голос раба начал ломаться. Его руки, легко перебивавшие кости бунтовщикам и гнувшие железо, задрожали. Тирдэг презрительно скривился.

– За то, что не высказал мои мысли сразу, как только они появились, балбес!

Он ударил еще раз, отошел к столу и сел там.

– Понятно?

– Да, мой грэд! – взвизгнул раб со щенячьей радостью. – Понятно! Благодарю вас, мой грэд! Теперь понятно!

Довольно кивнув, Тирдэг великодушно произнес:

– Место, Мердок. На сегодня твое воспитание окончено. Одевайся.

– Да, мой грэд! Благодарю вас!

Раб отлип от столба, поклонился, натянул рубаху с курткой. Затем быстрой тенью скользнул на лежанку и затих там, свернувшись клубком.

Несколько минут Тирдэг наблюдал за ним, потом позвал:

– Мердок!

– Да, мой грэд! – тут же вскинулся тот и сел.

– Ты заслужил сегодня не только наказание. Держи!

В сторону раба полетела кабанья кость с приличными остатками печеного мяса. Тот с жадным блеском в глазах поймал ее и прижал перед собой к полу обеими руками.

– Благодарю, мой грэд! Вы так щедры, мой грэд!

– Угощайся, – дозволил Тирдэг, думая о том, что будь у Мердока хвост, раб сейчас вовсю вилял бы им из стороны в сторону. – Только тихо. И запомни навсегда: когда мое желание заставляет твою глупую голову думать, и вкладывает туда что-то дельное, ты должен сразу же мне сообщить. В следующий раз не жди до ночи, а встань на колени и поцелуй землю. Я буду знать, что тебе есть, что сказать. Но это должны быть полезные мысли о моей безопасности. А не та бестолковая дребедень, что постоянно болтается у тебя промеж ушей. Понятно?

Раб упал вперед, надежно подгребая кость под себя, и коснулся лбом пола.

– Да, мой грэд! Понятно! Благодарю вас, мой грэд! Я все понял!

– Так-то, – усмехнулся видевший насквозь все его уловки Тирдэг. – Ешь и спать.

***

Несколько дней Лэло ходил задумчивый. Он все пытался понять произошедшее у костра.

«Почему Хавьер отказался со мной говорить? Причем именно тогда, когда я хотел задать главный вопрос? Как же теперь ему помочь?»

Лэло хотел попробовать еще раз, но увидел, как стражники ко ждавшему хозяина Мердока даже близко никого не подпустили. Лэло ушел глубже в лес, сел на поваленное дерево и принялся думать:

«Что ж теперь делать? Как во всем разобраться? Почему он все-таки замолчал? Не хочет расколдоваться? Чушь! Я по глазам видел, как ему плохо. Нет, Хавьер ничего не делает просто так. У всего должна быть причина!

Но сейчас мне с ним вообще никак не поговорить. Почему? Что такого произошло, чтобы все поменялось? Ничего ведь необычного тогда у костра не случилось… А если… А если это он сам так устроил? И как раз из-за меня? Чтоб я больше не смог к нему подойти! Чтоб не слышать моих вопросов, не отвечать на них и ничего не знать о моих планах… Иначе… О духи! Он же князя охраняет… И ведь наверняка должен прирезать меня иль хотя бы обезвредить и выдать грэду, если узнает, что я что-то задумал против того! Вот почему он меня прогнал!

А значит, именно то и нужно! Его может освободить только сам Тирдэг Драммонд… Надо пленить обоих!»

***

На следующий день Хавьер ждал грэда в полном одиночестве. Стража быстро разогнала всех охотников до веселья. Как бы то ни было забавно, желающих получить кнутом по спине за посиделки с Мердоком все же не нашлось.

«Так-то лучше. Отведенную им роль эти разговоры уже сыграли. Теперь нельзя рисковать. Я не должен даже думать о том, что может затеять Лэло. В тот раз было слишком опасно. Стоило ему сказать еще слово, и я сам принес бы его связанным к ногам Тирдэга… Хорошо, что те выпивохи так шумели. Я еще издали услышал, что они направляются ко мне. Оставалось только заставить Лэло молчать и ждать, пока новые охотники до развлечений его прогонят.

Хорошо, что я приучился думать, как хочет мое проклятие, и все выполнять. Даже, если делаю что-то для себя. Иначе давно бы лежал "мордой в пол".

Надо все же отдать должное "моему грэду". Он действительно хорошо постарался обложить меня со всех сторон и загнать в угол. Как можно больше ограничить, привязать к себе, лишить малейших возможностей на освобождение и одновременно обезопасить свою драгоценную персону. И не дает мне никакой информации. Всегда отдаляет, как сейчас, когда ему нужно обсудить что-то серьезное или приезжают курьеры из столицы. Не очень сильно, конечно, чтобы я, в случае чего, мог прийти на помощь.

Знал бы мой грэд, что я при желании могу слышать все его тайные разговоры. И слышу. Даже больше, чем просто разговоры. Ко мне вернулись стихии. Так что ситуацию в стране в целом и в Тарде в частности я прекрасно знаю. И уж если здесь народ готов к бунту, то что говорить о моих землях.

Вот уже скоро год, как я изображаю раба Драммонда, бегаю за ним на поводке и убиваю всех, кто осмеливается идти против…

Я почти разучился говорить.

Сколько еще это будет продолжаться? Подожду, до чего додумается Лэло. Как же я рад его увидеть! А там будет видно».

1.15

Хавьер проснулся на рассвете. Прислушался к окружавшим стихиям и понял, что проспал больше суток. За закрытыми дверями по соседней комнате сторожки, явно стараясь не шуметь, прошел хранитель. Улыбнувшись, Хавьер поднялся и сел к столу. Лэло наверняка заглядывал вчера вечером, как было приказано, но сделал по-своему, решив не будить вновь обретенного подопечного. Еще и строго приказал всем ходить на цыпочках да помалкивать. Лучше любой няньки при младенце. Хавьер еще раз улыбнулся, затем позвал:

– Лэло, зайди.

Тот немедленно появился и плотно притворил за собой дверь.

– Я тут, ваша милость!

– Садись к столу… Надо поговорить.

Хавьер показал на место рядом с собой, подождал немного и продолжил:

– Прежде всего… Спасибо. За все, что ты для меня сделал. Поверь… Я никогда не забуду. А самое главное: я рад, что ты жив… Очень рад… Ты не представляешь… Как мне тебя не хватало.

Он положил открытую руку на стол и посмотрел в глаза хранителя. Тот, не отрывая взгляд, крепко пожал предложенную ладонь.

– Я тоже, ваша милость. Я тоже страшно рад, что вы живы и снова свободны. Теперь мое сердце на месте. Только, прошу вас, не отсылайте меня больше никуда! Я ведь должен быть рядом! Всегда рядом!

Хавьер еще раз пожал надежную широкую ладонь Лэло и отпустил.

– Я знаю, друг мой… Знаю. Поверь, я никогда не приказал бы тебе уехать, если б тебе не грозила гибель. Ты очень дорог мне, Лэло. Очень дорог… И ты все правильно рассчитал и сделал. Иначе я, действительно, мог убить тебя… Нам о многом нужно поговорить. Но давай сначала разберемся со срочными делами

Хавьер указал на так и лежавший со вчерашнего дня на столе кошелек.

– Вот это золото. Я считаю, что ты вполне можешь взять его для оплаты расходов во время нашего перехода до Ньетто… Затраты предстоят немалые. Будем воспринимать эти деньги, как плату князя Драммонда. За мою ему службу… Бумаги, что были при нем, кстати, тоже оказались весьма ценными… В плане сведений. За них тебе отдельное спасибо. А во вторых… Вы с охотниками уже завтракали? Нет? Тогда распорядись накрывать на стол. Когда закончим, приведи ко мне пленного… И принеси ведро холодной воды.