Подростковые истории

– Или?

– Или для него покорить твое сердце – дело принципа. – Подруга поморщилась. – Знаешь, такое часто бывает. У людей особенно популярных, которые привыкли, что все сами падают к их ногам. Штабелями. Уязвленное самолюбие и все такое.

– Но зачем? – Все я прекрасно понимала, и вопрос «зачем» был риторическим. Но я, все-таки, остаюсь при своем мнении, считаю, что подобные игры – это подло. Если тебе кто-то нравиться, то будь с ним, а если не нравиться – зачем?! Ему что, поклонниц мало? То-то я смотрю, он, как специально, мне на глаза попадается. Мы и домой в одном вагоне метро едем, и за партой он сидит всегда в пол-оборота – ко мне лицом.

– Непреложное правило настоящей, не игрушечной охоты: выслеживание самого опасного зверя. Он действует так же. Все девчонки вешаются ему на шею – с ними весело, но не интересно. Совсем другое дело, когда одна из них воротит нос…

– Хочешь сказать, что если бы я, как и вы, штурмовала квартиру и расписывала подъезд признаниями в любви, он бы даже не посмотрел в мою сторону? – Я была немного растеряна, потому что все мои самые худшие опасения подтверждались. Чем больше я узнаю Павла Баранова, тем отвратительнее он внутри, словно конфета с ядовитой начинкой. Неужели я даже переоценила этого самодовольного индюка?! Я-то думала, что он действительно страдает от излишнего внимания и пытается найти поддержку в моем лице. А он всего лишь поставил перед собой новую планку!

– Конечно. Теперь я собираюсь обратить этот факт себе на пользу – постараюсь изобразить равнодушие. – Алена потирает руки в предвкушении, – буду обращать внимание только на Витю. А потом, когда пойму, что фрукт созрел – мы и убежим.

– Ладно, Алена, делай, как знаешь, а я точно побежала. Звони. – Мне очень не хотелось продолжать эту тему разговора. Я, наскоро попрощавшись, понеслась к метро.

Да что же это такое! Мания преследования, не иначе! В вагоне я снова ощутила на себе чужой пристальный взгляд. Ничуть не удивилась, заметив знакомую фигуру у последней двери. Стоит, прислонившись к стеклу, пустыми глазами по рекламным щитам водит. Ха! А на стекле как раз надпись «не прислоняться». Забавно.

Демонстративно отворачиваюсь. Пусть не думает, что ему легко досталась победа. Если я и иду с ним на свидание, то только по просьбе Алёны, и я сделаю все, чтобы он это понял. Индюк. Скоро закончится эта пытка?! Когда я смогу вздохнуть свободно и перестану замечать этого парня в принципе?! Все-все, хватит об этом! Сейчас для меня важнее другое – звонок родителей.

Быстро забежала в магазин за молоком. Еще быстрее добежала до дома. Когда я вернулась, ворвалась в квартиру, словно ураган, бабушка уже разговаривала с мамой по телефону. Я запрыгала вокруг, привлекая внимание и одновременно разуваясь.

– Да-да, я сделаю, – лицо у бабули было серьезное. И я даже подумала, не случилось ли чего? Но нет, вроде все в порядке. Просто бабушка очень ответственно подходит к маминым пожеланиям относительно меня. Интересно, что там опять мне предписано делать? Кушать и спать вовремя? – Хорошо. Нет, у нас все нормально. Да, купили. Да. Только что вернулась. Кругами бегает, – Бабушка все же улыбнулась, протянула мне трубку. – На, егоза, говори.

– Алло, мама? – Я почувствовала, как предательски задрожал голос. Подумать только! Пока не слышала ее, даже не думала о том, что они с папой так далеко, что я еще долгое время их не увижу. А тут как прорвало. – Мамочка, я так соскучилась! Как вы там?

– Да у нас-то все хорошо. Как твои дела? Как новая школа, нравиться? – Голос мамы казался чуть приглушенным, и то и дело прерывался из-за помех на линии. Но я угадывала окончания слов и понимала, что именно она спрашивает.

– Очень! У меня появилась подруга. Мы с ней в одном классе учимся.

– Я так рада за тебя, Дзынь. Будь умницей. – Мне показалось, что и мама на другом конце провода вот-вот расплачется. А мне так много надо ей сказать. Так много!

– Мама, я…

И тут в трубке раздались пикающие сигналы. Я знала, что они означают: заканчивается время разговора. Ох, лучше бы и не знала! Значит, мама звонит не из дома, а откуда-то, где связь строго по минутам. Почта? А есть ли почта и телеграф там, на далекой военной базе? Впрочем, не все ли мне равно, а?!

Мы с мамой только успели пожелать друг другу всего-всего, когда в трубке раздались короткие гудки. Связь прервалась, а я еще минуту вслушивалась в частые звуки. Чего я жду? Не знаю, в любом случае продолжения не будет. Этот звонок оставил горький след в душе! Не думала, что что-то может вывести меня из себя больше, чем сегодняшний разговор с Аленой. Но факт – это свершилось.

Никогда не могла предположить, что так сложно расставаться с родителями. Я так радовалась этой поездке, гордилась своей самостоятельностью – и тут готова разреветься от одного звонка.

Бабушка все поняла по моему лицу. Посмотрела внимательно и обняла, аккуратно и успокаивающе поглаживая по голове, словно маленькую. Я прижалась щекой к ее колючей вязаной кофте. Но так и не заплакала.

– Знаешь, бабушка, это очень тяжело, когда ты теряешь близких. Легче, когда знаешь, что не навсегда. А если это не так? Если ты, еще совсем маленький, один. Никто о тебе не заботиться, никто не читает сказок на ночь и не водит гулять в парк. Представляешь? – Мы сидели на кухне, пили чай с молоком и малиновым вареньем. Я подняла тему, о которой мы говорили на днях.

– Ты это о том, что я тебе посоветовала?

– Да. Я все думаю об этих детях. Как они живут? Без родителей, без близких людей! Им очень, очень тяжело. – Недавно мы с бабушкой обсуждали тему интернатов и приютов. Разговор зашел после просмотра передачи по телевизору. Меня больно задели кадры маленьких детей, которых бросили родители. Их в приютах кормят, поят, одевают, конечно. Но…

– Я обязательно нашью как можно больше игрушек и отнесу этим детям! – Вот тогда я начала все свободное время использовать для шитья. Очень стараюсь делать не только быстро, но и хорошо, качественно. Шью меховых питомцев и складываю в пакет. Когда в нем наберется хотя бы двадцать игрушек, то их уже можно будет относить. Я стараюсь, но процесс шитья и собирания чрезвычайно медленный, как назло.

– Только тебе надо сходить не в какой-нибудь образцово-показательный интернат. Там дети и так имеют все. А лучше знаешь куда… – Бабушка достала мой атлас и начала перелистывать страницы. Почти на каждой, начиная с девяностой (когда пошли карты не центра, а отдаленных районов) находила или школу-интернат, или приют, или детский дом. – Здесь, на Проспекте просвещения, почти рядом с метро, а есть еще на Гражданском проспекте…

Черная речка, Площадь мужества, Пискаревка, проспект Солидарности, проспект Шаумяна, Народная улица… И это только малый список всех тех мест, где мы нашли подобные дома!

– Как их много. – Только и смогла проговорить я.

Теперь моя уверенность в том, что я должна сделать хоть что-нибудь окрепла и приобрела невероятную силу. Должна. Обязана. Подарить этим детям немного домашнего тепла. Нет, двадцать игрушек – это капля в море. Сто, не меньше. А, значит, никаких гулянок и опозданий после школы, никакого телевизора по вечерам. Надо постараться изо всех сил!

Решительным жестом вырубаю сотовый телефон. Какой-то трусливый поступок, знаю, но…

– Как было бы хорошо, если бы таких чувствительных и неравнодушных людей как ты, было бы больше! – Только и произнесла бабушка.

Тут раздался телефонный звонок. На домашний! На сей раз не такой долгожданный, как когда звонили родители. Я даже вздрогнула. Эти переливчатые трели выдернули меня из своих приятных фантазий в суровую действительность.

– Анюта, это тебя.

Я уже и так поняла, что звонит Алена. Кто же еще? Бабуля мало с кем общается. А у меня, кроме Алены, больше подруг нет. Дома нам с бабушкой хватает взаимного общества, и нам вовсе не скучно вдвоем. Мы все воскресенье провели за долгими разговорами и рукоделием. Она вязала, я шила, вот и все занятия. Скучно, думаете? Ни капельки.

– Алло. Слушаю. – Я собралась с мыслями. Главное теперь сказать то, что хочешь. Ведь это очень тяжелое, не один раз осмысленное решение.

– Дзынь. У тебя сотовый разрядился, что ли? Только что звонил Витька. Мы собираемся в восемь на Невском. На выходе из метро к каналу Грибоедова. Тебе недалеко, давай быстрее! – Слушая сбивчивую речь подруги, я набрала воздуха в легкие.

– Я не приду.

– Дзынь, что ты сказала? Хватит шутить. Сейчас некогда. Я тебя жду…

– Повторяю, я не приду. – На другом конце провода воцарилась тишина. Минут пять Алена просто дышала в трубку, осмысливая услышанное.

– Почему? Почему ты сейчас меня бросаешь?!

– Потому, что я считаю неправильным: обманом и предательством очаровывать парня, который тебе совсем безразличен. Просто из-за того, что он на кого-то похож. – Я сглотнула ком в горле. Сколько горечи, что она даже выливается в слова. – Я считаю то, чем я сейчас занята, в десятки раз важнее всех этих глупых свиданий и поцелуйчиков.

Тишина стала гробовой.

– Как знаешь. – Сплошной длинный гудок оборвал ее слова.

Все. Нет у меня больше подруги. Да и не было, наверное. Слишком разное понимание жизни, разные интересы. Хотя и говорят, что на вкус и цвет товарищей нет, но все-таки друзья должны общаться на одном языке, как-то понимать друг друга. Ведь главная составляющая дружбы – это именно общение. Как главная составляющая настоящей любви – все-таки дружба и уважение. Страсть – это минутное. Это не надолго. И это не любовь.

Я знаю, мои родители всегда пытались донести до меня эти простые истины. Я впитывала их с самого раннего детства, словно губка. Поэтому я и не поддаюсь искушению встретиться с Пашей. Стараюсь держаться от него подальше. Это просто увлечение, это не любовь.

«Счастье – это когда тебя понимают».

Люблю этот фильм.

12

На следующий день место рядом со мной пустовало. Алена не только не села рядом – это я еще понимаю. Могла бы понять, по крайней мере, то, что она обижена. Но Алена вообще не пришла в школу! Витя опоздал на первый урок и пришел такой понурый, что учительница биологии даже справилась о его здоровье. Творилось что-то странное.

Паша сидел чем-то расстроенный и прятал глаза. От девчонки, попросившей у него карандаш, отшатнулся, как от чумной. А на перемене между вторым и третьим уроком вообще обнаглел! Подошел ко мне и предложил сесть рядом.

– Нет. Это место Алены.

– Вы с ней подруги, да? – Как будто он не знает! Смешно. Лучше бы сказал, что с ней произошло – из-за чего она не появилась в школе. – А почему ты вчера не пришла? Алена ведь передавала тебе приглашение?

– Не было желания. – Я еле сдержалась, чтобы не показать ему язык. Ну и дурак. Неужели не понятно, что я не хочу даже слышать о нем. На свидание, кстати, тоже не хочу идти.

– Я тебя раздражаю? – От этого вопроса я даже закашлялась. В десятку! Если бы он знал, каким раздражающим фактором является, только не в том смысле, как думает.

– Безумно.

Все, на этом тема была исчерпана. Павел вернулся на свое место. Только сейчас я поняла, что в классе слышно как бьется мое сердце. Я не преувеличиваю – все вокруг замерли, прислушиваясь к нашему разговору. Судя по побелевшим лицам девчонок, они даже дышать перестали.

Кстати, я только что, кажется, подняла свой авторитет в глазах парней и заработала репутацию больной на голову среди одноклассниц. Ну и ладно, ну и, пожалуйста. Лучше быть ненормальной, чем ходить стадом в указанном направлении. Я читала у кого-то из великих, что человек перенял главные и неприятные черты своей натуры от трех животных. От волка – агрессивность, от свиньи – любовь к грязи, а от барана – стадность. Жестко кто-то из классиков высказался, жаль не помню – кто. Но, собственно, верно. Если не пытаться себя обмануть, то можно без труда обнаружить в себе подобные качества. Как только я узнала об этом, начала их изживать. Неприятно ведь, когда тебя сравнивают со свиньей или бараном!

Н-да, нехорошо так получилось. Ведь в том, что вчерашний вечер не сложился, виновата именно я. Надо обязательно зайти к Алене – спросить, что случилось. А то у меня уже какие-то нехорошие мысли появляются. Я ее бросила в компании двух парней, одного из которых никто не знает, откуда он приехал и чем раньше занимался – тоже. Может он маньяк?

Парни-то, вот они, пришли. А Алены нет.

Не случилось ли чего?

Весь день я сидела, как на иголках. Перед последним уроком у меня даже возникла идея – сбежать, но я не успела. Учительница зашла в класс раньше, чем я успела даже приподняться со стула. Теперь уйти незамеченной стало просто нереально.

Когда прозвенел звонок, я вскочила, как на пружинах, покидала все тетрадки в сумку и понеслась в гардероб. Есть такое выражение «язык на плече». Именно оно мне сейчас больше всего подходит. Хорошо, что со спортом все в порядке – я не пью, не курю и иногда даже бегаю по утрам. Поэтому, несмотря на приличную скорость, которую я развила от школы до Аленкиного дома, сердце работает как мотор. Дыхание быстрое, но не сбивчивое. И цветными пятнами по коже недостаток кислорода не расползается.

В дверь я звонила несколько раз. Мне не открывали, но я продолжала давить на кнопку, с упорством осла, ведь я так не отступлюсь. Дело даже не в любопытстве – я действительно уже начала беспокоится за подругу. Не на шутку. Если она там, за дверью, но не открывает, то ее терпение должно кончиться раньше.

Так и случилось. Сначала послышались шаги, в глазке двери стало темно. А потом защелкал, открываясь, замок.

– Чего тебе? – Я почти не видела Алену в темном проеме. Она, кажется, именно этого и добивалась. Маленькая щелка между косяком и дверью позволяла только слышать друг друга. – Уходи. Я не хочу никого видеть.

– Мне надо с тобой поговорить. – Я никогда еще не была такой наглой и бесцеремонной. Сама себе поражаюсь!

Я толкнула дверь и протиснулась в темную прихожую. Алена отступила назад, а потом, понимая, что я не отстану, повернулась спиной и ушла в комнату. Я быстро разделась и двинулась за ней. В комнате тоже царил полумрак – шторы задернуты, лампы выключены. Ну и обстановочка! Словно похоронили кого…

Первое, что бросается в глаза, пусть даже и при слабом свете, это разодранный на куски плакат. Тот самый. Разорванный, истерзанный и проделано это не ножницами, а «по старинке» – ногтями. Н-да, у кого-то настроение – настоящий караул и праздник жизни…

– Рассказывай. Что такое вчера было, что ты в школу не пришла?! – Я не садилась, нависла над кроватью, куда с ногами забралась Алена, для усиления эффекта. Да, я давлю на человека и делаю это осознанно. Но мне нужно знать: в чем дело, и я не уйду, пока все не услышу. Думаю, Алена это уже поняла. – Ну?

– Что ну? Что ну?! Не было ничего. Совсем. – Я плохо видела ее лицо, но, судя по голосу, она недавно плакала. Может, даже проплакала всю ночь?

– Тогда в чем дело?! Ты не приходишь в школу. – Как пластинка снова завела я, – Витька ходит убитый. Этот… – Я попыталась подобрать слово, но не смогла, – Шарахается от девчонок. А потом вообще подкатывает ко мне.

Тут я прикусила язык – об этом мне не следовало говорить. Язык мой – враг мой. И порой говорит такие вещи, что и в сторону врага не бросишь, не то, что друга! Так и есть, эта фраза была, словно контрольный выстрел в упор. Алена, уже не стесняясь, заревела в голос. Однако я еще больше разозлилась – теперь уже на себя. А еще – лопнуло мое терпение.

Что было-то, мне расскажет кто-нибудь?!

Я решительным шагом подошла к окну и раздвинула шторы. В комнату потоком хлынул солнечный свет. Мы с Аленой обе зажмурились, как после месяца в подземных катакомбах. Когда, наконец, я обрела способность видеть, оценила вид подруги по достоинству. Зареванная, с красными глазами и отекшим лицом, она представляла собой жалкое зрелище.

– Аленка! Если ты мне сейчас не расскажешь в чем проблема, я тебя пытать буду. – На эти слова подруга слабо улыбнулась.

– Сказала же, не было ничего. – Она исподлобья посмотрела на меня, но в ее глазах не было злости. Уже не было, по крайней мере. – Я пришла. Они тоже. Когда я сказала, что ты не появишься, что ты отказалась, Паша сразу ушел. Я попыталась его догнать и поссорилась с Витей. Все.

– Точно все? – Я облегченно вздохнула.

Господи, а я так переживала! А оказалось – такая ерунда.

– Точно все. – Передразнила меня Алена. – Я думала дело только в твоем равнодушии. Что ты его отталкиваешь, избегаешь, а это, в свою очередь, его очень задевает. Но, нет, ты ему нравишься. Просто нравишься и все.

– Стоп-стоп-стоп. О ком ты говоришь?!

– Да о Паше, о ком же еще! Он даже разговаривать со мной не захотел, когда узнал, что тебя на этом свидании не будет. – Алена громко шмыгнула носом. – Если бы ты пришла…

– Ну, прости, Алена. Я не хотела в этом участвовать…

– Если бы ты пришла, то он все свое внимание уделил бы тебе. Так что, это в любом случае для меня это – дохлый номер. По любому, ничего не получилось бы.

Я начал понимать, о чем она говорит, и сердце заныло радостно, так сладко! Мне хотелось танцевать, бегать кругами и скакать по комнате. Но я еще не сошла с ума, чтобы делать подобные вещи в доме своей подруги. Сердце которой, (кстати!) разбито и наполнено болью несчастной, безответной любви.

– Тебе плохо? – Я осторожно положила руку ей на плечо.

– Я чувствую себя полной дурой. Но ты знаешь, – Алена вытерла слезы, – Даже не потому, что Паша выбрал тебя, и не потому, что я так глупо вела себя эту неделю и проиграла сафари.

– А почему? – Мне казалось, что именно все вышеперечисленное расстраивает подругу до слез. Неужели я ошиблась? Тогда в чем проблема?!

– Из-за того, какой дурой я была, когда бежала за ним. А я бежала, и даже кричала про свои чувства! А Витя все это слышал, понимаешь? Он так разочаровался во мне. Сказал, что думал про меня намного лучше, чем я себя веду. Сказал, что хотел со мной встречаться, а я… – Алена опять разревелась. Теперь мне с трудом удалось ее успокоить.

– Так ты поняла, что тебе нужен Витя?

– Конечно, Дзынь. Это мальчик моей мечты. Я уже несколько лет мечтаю услышать от него такие слова… И тут он их говорит, а я… Ну, а Паша, что Паша? Просто похож на актера и все. Кроме того, ему нравишься ты…

– Забудь об этом. – Я прервала ее на полуслове. Не хочу говорить и даже думать об этом сейчас. У меня еще будет на это время. А пока надо решить, что делать с Витей и Аленой. – Хочешь, я поговорю с Витькой? Объясню ему все, как есть. Да, ты увлеклась, с кем не бывает! Если любит, то поймет.

– Хочу. – На том и договорились.

– Только ты в школу приходи. Не вздумай пропускать!

13

Алена действительно послушалась, и на следующий день, как настоящая пай-девочка, пришла. В сторону одноклассников, правда, старалась не смотреть. Наверное, ей было стыдно перед Пашей и Витей. А еще она боялась, что кто-нибудь из них расскажет о неудачном «свидании», и о нем будет судачить вся школа.

Как ни странно, этого не произошло. Почему «странно»? Потому что парни – самые ужасные болтуны и сплетники на свете! А ведь еще про нас, девчонок, говорят. Но конкретно этот случай стал исключением, и на то есть причины. На месте Вити я бы тоже промолчала – кому хочется рассказывать про свои неудачи и предательство любимой девушки?! Ну а Павел вообще мало с кем общается. Что ж, я рада, что он не поспешил рассказать «по секрету всему свету» об Аленином унижении.

В целом наблюдается всеобщее, повальное затишье. Неделя сафари подошла к концу. Дичь осталась не плененной, и страсти вокруг новенького улеглись. Ослепленные его внешностью девчонки постепенно приходили в себя.

Тетради с фотографиями Ди Каприо были исписаны, а на их место пришли другие, с иными персонажами и звездами на обложке. Мордашку Джека сменили физиономия Шамана и котики. Как я и говорила, время стирает самые яркие эмоции и заставляет разум работать там, где раньше трудилось только сердце. Ну, или в данном случае, меняет одних кумиров на другие – в погоне за новыми привязанностями и сильными чувствами.

Так-то оно так. Только я все никак не успокоюсь. Уже давно должно было пройти увлечение, уже давно я должна была махнуть рукой на этого человека – не краснеть под его взглядами, или когда нас вместе вызывают к доске, не задерживаться или наоборот сбегать пораньше из школы, чтобы не ехать в одном вагоне метро.

По всем признакам и приметам, уже давно пора забыть о нем! Срок увлечения вышел, все, баста! Так в чем же дело? Мне что, самой нравиться такое состояние души? Страдалица. Сама же говорила: нравится – встречайся, не нравится – не встречайся. Да, нравится. Но я не уверена в этом человеке, несмотря на то, что своим поведением в последнее время он доказал, что не страдает нарциссизмом, не стремиться к популярности и не пользуется собственной внешностью.

И вообще, как оказалось, нормальный парень – без загибания пальцев и задирания носа. И, самое главное, вроде, я действительно ему нравлюсь, а не просто задеваю его гипертрофированное самолюбие! Теперь об этом твердят даже мальчишки нашего класса, только я затыкаю уши. Нет, только не надо меня ни к чему подталкивать – если и решусь, то сама!

Но я еще в себе не разобралась. Как я могу ответить взаимностью парню, про которого ничего не знаю? Уж чего только я про него не напридумывала за эту неделю! И обелила, и очернила, и даже маньяком сделала.

Хватит жить от встречи до встречи. Почему меня должна волновать его персона?! Я выбрала себе позицию невмешательства? Да, успокойся на этом, Аня Молотова! Поддерживай ее, как можешь. «Моя хата с краю, ничего не знаю».

Ладно. Это все мелочи. Главное – Витю с Аленой помирить, и игрушек побольше наделать. Все остальное, лишь плод моего больного воображения и искусственное накручивание себя.

– Вить, постой. Мне надо с тобой поговорить. Вить, ну постой. – Я догнала его у раздевалки.

Он согласился, и мы отошли в сторонку. Одноклассники и знакомые с параллельного класса с удивлением смотрели на нас, когда проходили мимо. Холодным льдом обожгли нашу пару голубые глаза. Паша. Но мне все равно – пусть думает, что хочет. Может у меня роман – какое ему дело, а?! Не зря же я от него так долго бегала – может мне Витя нравится! Впрочем, кого я обманываю?!

Только Алена взглянула на нашу пару с надеждой. Она-то знала, что именно я сейчас пытаюсь сделать.

– Вить. Ты понимаешь, что очень сильно обидел ее, когда задал мне вопрос о парне. Ну, когда мы знакомились. – Эх, придется немного перевернуть факты с ног на голову, придать им особый смысл. Это даже не ложь во спасение – просто свое суждение чужих поступков. Подумаешь, что неправильное, главное, чтобы он поверил. – Поэтому, из-за обиды, она и решила поучаствовать в охоте на Пашу, чтобы проучить тебя. Все девчонки играли в эту игру…

– Она перед ним плакала, признавалась в любви, унижалась. Это ты называешь «проучить»?! – Витя сделал вид, что уже почти не слушает меня – смотрит в окно пустым, отрешенным взглядом. Мол, просто стою у раздевалки, и совершенно не слушаю чужих разговоров…. Разве можно кого-то обмануть таким показным равнодушием?! Меня – точно нет!

Эх, Витя. Вижу ведь, что слышишь, впитываешь каждое слово, и очень хочешь мне верить. Ну так верь, я на это и рассчитываю!

– Она это делала не перед ним, а перед тобой. Действительно добилась твоей ревности, только перестаралась немного, недооценила свой актерский талант. Да и заигралась, не спорю. Если бы я на ее месте в окружении девчонок бегала за парнем, то тоже ненадолго забыла бы, что он мне нафиг не нужен. Стадное чувство, ты должен знать.

– Я знаю. – Витя задумался. – Что мне, по-твоему, теперь делать? Чего она хочет?

– С тобой она хочет быть, болван. Иди к ней. Извинись – и вы будете вместе.

Я буквально толкнула его в сторону Алены. А он даже не поинтересовался за что, собственно, ему-то извиняться. Самая лучшая защита – нападение. Вот он и растерялся.

Фу-у. Все, работа выполнена. Что ж, это было не так сложно, как могло показаться. Теперь – второе дело в моем списке.

Сегодняшнюю ночь я почти не спала, зато сделала много игрушек. Не сотню, конечно, но у меня кончился мех, а его поиски могли затянуться – я ведь не знаю, где его в Питере продают. Поэтому, сколько сделала, столько сделала – все надо отнести детям. Пусть мало, но зато от души.

Я только забежала домой, прихватила пакет и поехала на станцию «Черная речка». Там, по пути, на Торжковском рынке накупив конфет, добралась до детского дома. Вообще, удивительный район – сплошные гимназии и школы. Я почти (а можно сказать и без «почти») потерялась, пока мне не подсказали дорогу местные ребятишки.