«Рассказки Мими»

«Ты не сбываешься, хоть снишься в ночь на пятницу, не отзываешься ни на один пароль…»

Секрет происхождения

Дело было в понедельник 15 декабря какого – то там года, хотя, я очень хорошо помню в каком году это было. Как известно, понедельник – день тяжелый. А этот понедельник лично для меня был тяжелым вдвойне, а может даже и в тройне. Я спускалась в подземный переход, чтобы сесть в метро и доехать на работу.

На мне было надето красное короткое платьице, черное пальтишко, не смотря на мороз, перчаток и шапки и шарфа на мне не было, на правом плече висела квадратная черная сумка из замша, черные замшевые ботфорты были испачканы какой-то грязноватой снежной жижей. Наряд, прямо так скажем, не очень подходящий для того, чтобы появиться в нем утром в офисе в обычный рабочий понедельник. Портрет прилежной офисной сотрудницы красноречиво дополняли следы от вечернего, плохо смытого макияжа, темные круги под глазами и сердечная драма на все лицо.

Как можно было бы догадаться по моему внешнему виду, ночевала я не дома. Вернее сказать, предыдущую ночь я провела в доме, в котором я была в первый и в последний раз. Я приехала туда, чтобы признаться в искренней любви. Целый год я была влюблена в одного мужчину. Он казался мне вершиной эволюции, самым лучшим человеком на планете, идеальным во всех отношениях существом. Вот, не знаю, как меня так угораздило влюбиться!

Когда я его видела, как и положено влюбленной девушке, напрочь теряла самообладание. Я никак не могу объяснить, что тогда происходило с моим речевым аппаратом!? Каждый раз, когда я набирала номер его телефона, у меня замирало сердце, пересыхало во рту, я заикалась, я забывала слова. Опорно-двигательный аппарат тоже не на шутку был поврежден, когда я его видела, у меня поднималась грудная клетка, вытягивалась шея и дрожали колени, а когда не видела, рука непроизвольно тянулась к мобильному, чтобы ему позвонить. А дальше вы все знаете…

Я приехала к нему домой поздно вечером в воскресенье потому, что надеялась, что чистосердечное признание облегчит мою нелегкую участь, положительно решит мою судьбу и вернет нормальную работоспособность моим органам и системам. Читатель, прости мне мою наивность, я была очень молода, я не ведала, что творю. Это теперь я знаю, что прямота, как и нагота шокирует и отпугивает даже идеальных существ, не то чтобы обычных мужиков!

Выглядело это примерно так:

– Привет! Заходи, раз пришла!

– Привет!

– Виски будешь? Со вчера еще осталось.

– Буду для храбрости. А знаешь что?!

– Нет, не знаю. А что?!

– Я тебя люблю… давно…

– Быть такого не может! И не пей больше. Пошли спать.

– Нет, правда, люблю, я точно знаю

– Ну, откуда, откуда ты можешь знать это точно!? Ты же и меня толком не знаешь. Любовь – это серьезно очень, любовь проверяется и подтверждается временем, годами, всей жизнью. Любовь – это, прежде всего, уважение. Вот что он мне тогда ответил.

Всю ночь, терзаемая от неразделенных чувств, я не могла уснуть … Взять бы и уехать вместе со своим горем и позором домой, но денег то на такси хватило только в одну сторону Позняки – Нивки. Когда я к нему ехала, я же даже и предположить не могла, что так все отрицательно кончится и мне нужно будет спасаться Нивки – Позняки или провалиться сквозь землю.

В общем, обычная история, когда к мужчине летишь на крыльях любви, а возвращаешься от него банально на метро.

По утреннему метрополитену я плелась подавленная и растерянная. Поезд подошел. Шаркающая толпа зажала меня в своих неприятных объятьях и понесла к входу в вагон. Давка в метро – это каждодневное испытание на прочность. Экзамен жизни больших городов, который ты обязан сдать два раза в день.

Открылся железный вагонный занавес. Я шагнула в двери и почувствовала оскорбительный толчок в спину, но увлеченная своими душевными страданиями от неразделенной любви, я никак не отреагировала на него. Еще один более сильный пинок сзади слева под лопатку. Мне показалось, что кто–то нарочно меня пнул. Очнулась я тогда, когда по глазам ударил яркий блеск металлического замочка на моем кошельке, тут – то до меня и дошло, что расстроенная я была отличной жертвой для карманных мошенников. Левой рукой я резко вцепилась в руку, которая еще секунду назад держала мой кошелек. Рука попыталась высвободиться и рывком потащила меня к выходу. Не отпуская вора, я выпрыгнула из вагона. прозвучало: "Обережно двері зачиняються", железный занавес захлопнулся, поезд с гулом умчался в черную дыру. А мы вдвоем остались на перроне над обрывом, за которым пролегли две опасные напряженные жилы метрополитена.

Я и маленькая замурзанная девчушка стояли друг напротив друга и часто дышали растопыренными ноздрями. Ее черные глазенки то бегали по сторонам, то смотрели на меня ненавистно. Через долю секунды я поняла, что поймала за руку цыганку.

– Отдай! … О-т-д-а-й эхом по подземелью разнесся мой громкий, но спокойный голос.

– Что?

– МОЙ кошелек!

– У меня его нет!

– Отдавай! А то плохо будет!

– Нет его у меня! Чего пристала? Отцепись!

Через минуту группа неопрятно одетых женщин в длинных юбках и в платках подошла к нам. Мне было не по себе, но я не боялась, ведь самое страшное, что могло произойти случилось со мной вчера. Самая взрослая и крупная из женщин протянула мне мой кошелек. Я взяла его и разжала руку, которой держала цыганку, девчонка вырвалась и убежала. Цыгане исчезли сами собой. Оправившись от шока, я открыла кошелек, чтобы проверить содержимое, к моему удивлению все было на месте.

Несколько лет спустя, судьба случайно свела меня с настоящим потомственным цыганом. Он известный артист исполнитель цыганских романсов, обаятельный мужчина и очень добрый человек. Я не могла не рассказать ему эту историю, разумеется я поведала только вторую часть, без любовной пред истории.

Петя ответил, что цыганки не просто так вернули мне мое, это не в их правилах. Скорее та старшая наказала бы ту, что попалась, но вернуть украденный кошелек – нет, так не положено.

– Ты себя в зеркало то видела?! Вон и волосы, какие черные и брови, и глазища хитрющие. Наша! Одеть бы тебя в цыганский костюм, так зазвенела бы ты как стальной клиночек, Рада. Ты Рада, а не Ирма! Только потому, что они приняли тебя за свою, они тебе сами все вернули. У своих цыгане не воруют! Да, и поймать цыганку за руку одной левой – не каждый может. Точно наша! Задумайся!

Я задумывалась, ну, да и в правду, тогда я повела себя, точь в точь, как в песне поется: «А цыганская дочь за любимым в ночь хоть на край земли хоть за край».

На Нивки ночью – это равносильно «на край земли»!

Еще я думаю, что денег – то в кошельке, было не особо разживешься, столько, что и на такси-то не хватало, может табор просто-напросто оценил содержимое кошелька и вернул его владелице чтобы не шумела?!

Или просто по-женски так взглянули в мои обиженные черные очи, по-цыгански проникли в душу, пожалели меня и по родству бродяжьей души вернули кошелек.

Мими и “Запретная зона”

Когда я понимаю, что с моей жизнью твориться что-то не то, а справедливости ради, нужно сказать, что это бывает нередко, я собираю чемодан и двигаю куда-нибудь.

Нет, я не убегаю от проблем, мне нужна перезагрузка, чтобы взглянуть на все под другим углом. Кстати, еще ни разу мне не удалось собрать чемодан оптимально верно, чтобы там хватало одежды и не было ненужных вещей. Одно знаю точно, старый, но надежный советский кипятильник и пачка кофе может понадобиться всегда и везде.

В тот раз, после банкротства туристической компании, в которой я усердно трудилась, мне казалось, что это крах моей карьеры в туризме и мне нужно серьезно подумать, что я еще умею делать. Думать и черпать жизненную силу и энергию, я со своим кипятильником отправилась на недостроенной, а вернее, даже лучше будет сказать, полуразрушенной, базе отдыха на самом берегу Черного моря.

А лучшего места чтобы залечь на дно и подумать чего ты хочешь от жизни просто не найти. Дикое место, каких уже мало осталось на побережье.

Глава 1.

Ни вывески, ни указателя, серый забор из массивных бетонных плит. Всего несколько одноэтажных домиков в ряд, проход к морю перегорожен кирпичным строением, раньше это был эллинг, там зимовали лодки, теперь из этой двухэтажной постройки уже лет 10 пытаются сделать столовую. С левого боку от будущей столовой была свалка строительных материалов, которые уже были непригодны к использованию.

Особенно колоритно на этом фоне в моих воспоминаниях выглядела ржавая бетономешалка с застывшим цементом внутри. Справа домик упирался в бетонное ограждение, с той стороны, которого красной краской корявым жирным шрифтом выведено малярной кистью «ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА», вернее там написано «Запретная», выгоревшее на солнце «зона» разобрать уже сложно, но я знаю, вернее, помню, что там было написано. Ряд одноэтажных домиков с одной стороны, двухэтажное здание с мансардой и бетонное ограждение с другой стороны составили неплохой архитектурный ансамбль эпохи социалистического минимализма и образовали небольшой дворик, вполне защищенный от ветра.

Также на территории «Пансионата» находились объекты, обозначенные на карте как «Ме» и «Жо» и соответственно общая и одна на всех душевая с подогревом воды от солнца. Нельзя обойти вниманием небольшой ухоженный палисадник с цветами, хотя чего только не росло в этом палисаднике какие-то цветы и укроп, и подорожник и неопределенные растения.

Когда я туда попала, помню, за ненадобностью, перестала расчесывать волосы, мейкапиться и смотреть в зеркало, его там попросту не было.

Жизнь напоминает существование на острове – ходишь себе в купальнике и босиком, одеваешься к вечеру да и то, просто в одеяло.

Питаешься чем придется, на завтрак обязательно кофе, а ужином обычно кормят добрые люди из пансионатов на побережье, расположенных метров в трехстах от моей "Фата морганы".

Вечером откуда-то издалека доносились обрывки песни «Крошка, моя я по тебе скучаю…» – этим бессмертным хитом уже 20 лет все смены начиналась дискотека в пионерском лагере.

Глава 2.

От такого отдыха "все выключено" дня через три кожа становится изумительного шоколадного цвета с отблеском микро кристалликов соли, эдакая соленая карамель. Волосы спутываются и собираются в непослушные локоны, а если в них порыться, то можно найти мелкие камешки и ракушки. Еще через три дня на лице вокруг красного носа появляется узор. Загорают морщинки, вернее они то, как раз и не загорают, получается как будто белые трещинки в уголках глаз и на лбу. Губы шелушатся от морской воды и беспощадного южного солнца, которое напрочь выжигает всю дурь из твоей башки. Я становлюсь красивой от счастья.

В моей аскетичной хижине, я не знаю как еще по другому назвать недостроенный эллинг, выбито окошко и когда идет сильный дождь в углу протекает крыша, дверь держится на добром слове, за то, от той самой двери до моря буквально 8 метров. Всего 8 – 10 шагов. Я просыпаюсь около семи утра и слушаю шум волн, пытаюсь угадать, какая погода будет сегодня. Надеваю купальник, включаю кипятильник, завариваю кофе, делаю десять шагов и говорю «Доброе утро, Море!!!» Сажусь на камень, ноги опускаю в водичку и пью любимый напиток из железной эмалированной белой кружки с нарисованным мухомором. Солнце слева от меня, левый глаз прищурен, правым любуюсь на лазурный простор. Могу просидеть так час или больше. Лучи огненного шара скользят по спине. Поворачиваю голову влево, смотрю на пустынный пляж. ОГО!

Фокусирую зрение на фигурке вдалеке, которая выходит из воды. Кажется, фигурка мужская и совершенно голая. Может, это мне привиделось, может мираж, но в 50 метрах от моего домика, где, кстати, я ночую совершенно одна, средь бела дня купается голый мужик! Был бы сейчас бинокль, точно можно было бы рассмотреть. Кажется, фигурка мужика заметила мое наблюдение и торопливо натянула штаны. Мало ли, думаю я, шел себе человек по берегу, захотел поплавать, трусов при себе не было. СТОП! Какой человек? Какие трусы!? Это же край мира!!! Здесь люди просто так не ходят! В голове застрял вопрос, ответ на который я получила вечером того же дня.

Через три минуты соленый ветер унес мои мысли о посторонних людях, я налила себе еще чашечку кофе, продолжался мой Рай.

Справа от моей базы отдыха метров через 50 начинался пляж пионерского лагеря. Только почему-то за 12 дней я ни разу не видела там пионеров. Чаще я встречала их в кустах под забором, разделяющим мой приют их пионерское логово. Стройными рядами они ходили туда курить.

Но несколько дней назад в лагере был новый заезд. Со вчерашнего дня пионерский пляж наводнился шумными белокожими людьми со странным акцентом. Они исчезают с 9.00 до 10.00 , с 14.00 до 15.00, с 19.00 – 20.00 – согласно режиму питания в лагерной столовке. Новенькие все взрослые, даже престарелые, детей и подростков среди них я не заметила, в кустах под забором опустело. Это групповой заезд белорусов, догадалась я. По опыту работы в турфирме помню, они готовы отдыхать где угодно.

Из стаи белокожих выделялись несколько типов. Скучающий самец в голубых плавках, уже второй день косит в мою сторону и никак не решается подойти ближе, чем на 7 метров. Женщина лет шестидесяти вся в золотых украшениях и при полном макияже всегда смотрит на меня оценивающе. Может мать самца!? Загорелый дон Жуан, немного смахивающий на Адреано Челентано в лучшие годы. А не его ли фигуру я сегодня видела сутра!?

Вскоре все сомнения развеялись. Челентано, как и полагается всем мачо, без труда нашел повод для знакомства. В разговоре признался, что каждый день загорает нагишом не далеко от моего домика и намерен делать это до конца отдыха.

На следующий день осмелевший самец в голубых плавках спросил, а не желаю ли я взглянуть в его чудесный морской бинокль, в него так замечательно видно Евпаторийский берег.

– Несите! – скомандовала я! Но мое внимание привлек не берег, как вы уже, наверное, догадались! Вскоре мы оба пялились в сторону пляжа, который уже обозвали нудистским. А еще через день самец и я, вооруженные отличным оптическим прибором, отправились в это авантюрное место. Шли поодиночке, маму не хотелось смущать. Что я могу сказать, людей всегда тянет поближе к природе. И я не исключение! Этим летом я купалась на нудистском пляже. Стыдно не было!

Глава 3.

Белый шар висел высоко в центре небосвода и своими лучами, отражаясь от морской глади, ослепляюще гатил прямо в глаза, галька раскалена настолько сильно, что когда идешь к воде босиком, кажется, что в конце этой пытки в море ты зайдешь уже без ног.

В это время все разумные живые существа, населяющие степное Причерноморье Тавриды отчаянно ищут хотя бы маленький кусочек тени, но мы, а именно я – дитя юга Украины, для кого это пекло и есть самая комфортная среда, и два белокожих белоруса, вы уже улавливаете иронию, мы все втроем лежим на нудистском пляже.

Разумеется, без одежды, разумеется, на животах, разумеется, на приличном расстоянии друг от друга, но это вообще никак не помогает нам преодолеть смущение, вызванное данной так сказать, нестандартной ситуацией.

Подниматься и уходить первому никому не хочется, это автоматически означает проигрыш в неформальной битве за единственную молодую одинокую девушку в радиусе 300 метров пляжа.

Я и «Челентано» еще как-то держимся, а вот мамин сын товарищ «Голубые плавки» уже совсем на грани.

И тут уже доведенный до изнеможения, красный и горячий как мой раскаленный кипятильник «Голубые плавки» и говорит.

– Мила, а вы не проголодались?

Напоминаю, я безработный менеджер по туризму, так сказать, отдыхаю на краю Вселенной, где до ближайшего магазина нужно весело вилять попой пару километров туда и обратно и где, в лучшем случае, продается максимум майонез и «Мивина».

Вот скажите, как я, приличная с виду девушка, скажу ему, что я проголодалась еще неделю назад, когда сюда приехала.

– Нет! Ой, а что уже обед? Так давайте же вместе пойдем в сторону вашей столовой.

Битва "Главный нудист пляжа, покоритель дамских сердец" превратилась в соревнование "Кто накормит Милу". Видимо парни решили, что победит тот, кто больше переместит котлет из столовки в мою хижину.

Вот с этого момента закончились мои «Голодные игры» на берегу Черного моря.

Глава 4.

Сколоченный из досок стол, был по-праздничному выставлен в центре дворика и накрыт клеенчатой скатертью. Вокруг него были расставлены стулья с изогнутыми ножками. На столе гордо стояла запотевшая бутылка охлажденного шампанского и три хрустальных бокала, взявшихся неизвестно откуда, столовская тарелка с тефтелями, нарезка из свежих спелых овощей.

Черное море раскатисто хлопало по буне «ЗАПРЕТНАЯ», солнце уходило за горизонт, оставляя за собой магически красивый шлейф, мы провожали закат глазами, и в такт прибою звенели бокалами. И нам было так хорошо и спокойно, как-будто, и не было никаких ни проблем, ни банкротств компаний, ни потери близких, ни раковых разводов и расставаний.

Через две недели закончился отпуск у моих милых кормильцев, сезон подходил к концу. Гордая и независимая женщина без прически и определенных планов на жизнь я понимала, что пора уже выходить из “Запретной зоны” комфорта в жизнь, где почти все взрослые люди не ходят без трусов, в жизнь где мужчины редко приносят женщинам котлеты, а чаще называют их мерзком словом “Тарелочница”.

Я уехала, но навсегда полюбила нудистские пляжи и прониклась уважением к мужчинам, которые не оставляют женщин голодными.

Тудой-Сюдой (за Одессу)

Лето стояло в самом разгаре. Но жаркая пора приключений и отпусков, стояла чисто номинально, потому что холод, унылый ветер, непрекращающиеся ливневые дожди сделали город “К” похожим на пасмурную Венецию на карантине.