В потоке творчества: личность и творчество. Книга шестая

Огромную роль в культурной жизни советского человека играла эстрадная музыка. В 1971 г. появился советский телевизионный музыкальный фестиваль «Песня года». Первоначально участники и тексты песен проходили строгий художественный и идеологический контроль. Неоднократными участниками были Иосиф Кобзон, Лев Лещенко, Валерий Леонтьев, София Ротару. Западная рок-культура просачивалась из-под «железного занавеса», оказывая влияние на советскую популярную музыку.

Знамением времени стало появления «ВИА» — вокально-инструментальных ансамблей («Самоцветы», «Песняры», «Машина времени» и другие). Всей стране были известны имена популярных исполнителей Ольги Воронец, Людмилы Сенчиной, Владимира Мигули, Валентины Толкуновой, Елены Камбуровой и других.

ВИА «Самоцветы» был создан Юрием Маликовым в 1971 году и сразу, начиная со своего первого выступления 31 июля, произвёл фурор на концертных площадках Советского Союза. А дальше – первый эфир, первый сольный концерт, лауреатство на различных конкурсах и фестивалях, всеобщее признание, 14 альбомов и более 500 песен. В разные времена в «Самоцветах» работали Вячеслав Добрынин и Дмитрий Маликов, Алексей Глызин и Владимир Кузьмин, Олег Слепцов и Александр Нефедов, Сергей Беликов и Владимир Винокур. «Мой адрес Советский Союз», песня ансамбля «Самоцветы», побила все рекорды по количеству исполнений. Помимо неё у ансамбля были и остаются замечательные хиты: «Всё, что в жизни есть у меня», «Там за облаками», «Первая любовь», «Не повторяется такое никогда», «Снег кружится», «Вся жизнь впереди» и, конечно, «Школьный бал».

«Следствие ведут ЗнаТоКи»… Под таким названием стал выходить с 1971 года популярный советский телесериал с тремя сотрудниками милиции в главных ролях: следователем Знаменским в исполнении Георгия Мартынюка, инспектором УГРО Томиным в исполнении Леонида Каневского и экспертом-криминалистом Кибрит, которую великолепно играла Эльза Леждей. С 1971 по 1989 год трое работников наших внутренних органов раскроют 22 дела. Ещё в этом году вышел фильм «12 стульев» с Арчилом Гомиашвили и Сергеем Филипповым в главных ролях, и, конечно же, легендарная комедия – «Джентльмены удачи»…

Страна продолжает славить своих героев и идёт в ногу со временем: 4 ноября 1972 года на советские экраны выходит фильм Станислава Ростоцкого «А зори здесь тихие», по одноимённому роману Бориса Васильева…

И всё-таки, не всё так гладко было в стране советской. В 1964 г. проходил процесс над поэтом И. А. Бродским, в 1965 г. за издание работ за рубежом были арестованы писатели А. Д. Синявский и Ю.М.Даниэль. С середины 70-х гг. в культурной сфере была введена система государственных заказов: писателей, кинематографистов, деятелей театрального искусства призывали сосредоточиться на произведениях историко-революционной, военно-патриотической и производственной тематики. Творчество многих деятелей искусства не вписывалось в рамки «социалистического реализма», призванного воспевать современные достижения советского строя, и они были вынуждены выехать из страны. В 70-х – начале 80-х гг. за границей оказались писатели А. И. Солженицын, В. П. Аксёнов, В. Н. Войнович, С. Д. Довлатов, поэт И. А. Бродский, кинорежиссёр А.А.Тарковский. Виолончелист М. Л.Ростропович и оперная певица Г.П.Вишневская с 1974 г. жили за границей и были лишены советского гражданства…

Завершая эту главу, отмечу, что с подобных небольших экскурсов в прошлое страны будет начинаться каждый новый виток возрастного развития будущего поэта Терентия Травника. Более того, все перечисленные исторические факты, касающиеся, как политической, социальной, так и культурной жизни страны, в том числе и приведённые здесь фильмы, спектакли, песни оказали существенное влияние на становление и формирование личности будущего поэта. Многое из перечисленного попали в разряд его любимых. Взять к примеру передачу «Радионяня», которая сопровождала Игоря всё его детство, начиная с шестилетнего возраста вплоть до юности. Он с нетерпением ждал каждый её выпуск, а выходила она раз в неделю по воскресеньям. Мама, зная предпочтение своего сынишки, каждый раз, заслышав радиопозывные программы, спешила пригласить его к радиоприёмнику, и они вместе с удовольствием её слушали.

Талант материнства

Формирование личности каждого человека начинается с момента его рождения, и прежде всего – с детства, можно сказать, с определяющего нашу будущую жизнь этапа. Конечно немало зависит и от обстановки в стране, но всё-таки самая большая ответственность за будущее новорождённого, в первую очередь, ложится на плечи матери. К слову сказать, детство самой Людмилы Георгиевны, мамы поэта Терентия Травника (Игоря Алексеева) пришлось на первые годы Великой Отечественной войны. Время трудное, но всё равно «самое замечательное», как пишет она в своих дневниках.

Начну повествование о поэте с воспоминаний о нём его мамы. И не только потому, что их отношения были особенными, заслуживающими отдельного рассказа, но и факта, что именно женщину Господь наделил важнейшей миссией на Земле – вынашивать и рожать детей, а затем оберегать их детство и быть им верной советчицей, даровав матери неиссякаемую силу любви, особенно до момента «вывода на орбиту» своего чада во взрослую, самостоятельную жизнь.

Людмила Георгиевна одна из тех мам, которая сумела надолго сохранить своему ребёнку чудный мир детства, полагаясь в этом непростом деле на терпение и любовь. Эти необходимые в воспитании сына качества всегда были для неё верными советчиками. Она беззаветно любила его, всякий раз даря свои материнское тепло и ласку: часто обнимала, целовала, гладила по голове так, словно бы подольше пыталась сохранить в ребёнке то необходимое ему состояние детской беззаботности и радости. В меру строгая, она не наказывала его, но и не спешила хвалить. Принципами её воспитания были сдержанность и умеренность.

Материнская любовь поддерживала в сыне, какого бы он ни был возраста, естественное творческое развитие, каждый раз закладывая в его душу зёрна будущей свободной личности. В детстве она любила ему читать книжки, особенно им обоим нравилось чтение на ночь. Терентий и сегодня убеждён, что ребёнок должен как можно быстрее научиться читать сам, а слушать чтение лишь тогда, когда не умеет. Книгочтение без картинок, как ни что другое, развивает в малыше фантазию, запускает творческие механизмы. Самостоятельное чтение книг есть основа ассоциативного мышления, а оно, как известно, благодаря своей многоплановости, формирует интеллект. Вот почему необходимо читать книги с детства и читать – много.

По вечерам, уложив сынишку в кроватку, Людмила Георгиевна, читая ему, внимательно наблюдала за выражением его лица, отмечая, насколько глубоко он находится в представляемых им образах, а значит, душа его творчески возрастает… Позже нередко зачитываясь его зрелыми статьями или очерками, она с изумлением задавала ему один и тот же вопрос: «Откуда в тебе это?»

Людмила Георгиевна, как никто другой, знала и взлёты, и падения своего сына, поддерживая его, как в радости, так и в свалившихся на него неудачах, помогая ему словом и делом преодолевать неожиданные препятствия и потери на жизненном пути. В своих исследованиях я не раз обращалась к теме взаимоотношений матери и сына Алексеевых4, как достойному примеру для последования.

А теперь, мои дорогие читатели, спешу познакомить вас с воспоминаниями удивительного человека, матери поэта и публициста Терентия Травника…

Из мемуаров мамы поэта

То, что я выйду замуж именно в 1960 году, я определила для себя ещё в 8 классе. Так оно и случилось. В 1960 году я поступила на юридический факультет МГУ, а в декабре этого же года вышла замуж за Алексеева Аркадия Павловича. О ребёнке тогда не думала, хотелось закончить учёбу. Но случилось так, что на 4 курсе я забеременела, и когда в летнюю сессию оставалось сдать последний экзамен по криминалистике, я вместо юридического факультета на улице Герцена, пошла на проспект Калинина (Новый Арбат), в роддом имени Грауэрмана. Произошло это 21 июня… Помню, как я просила Бога, чтобы мне не родить 22 июня, как никак день начала войны, а родить на следующий. После осмотра врачи меня ошарашили известием, что я рожу двойню, хотя до этого мне об этом ни разу не говорили. Бог услышал меня и в 0 часов 9 минут (врач сказал, а я запомнила), 23 июня 1964 года я родила одного мальчика весом 3 кг 900 г., и ростом 49 см.

О том, что будет мальчик, я была уверена на все сто процентов. Тогда УЗИ не было, я просто это интуитивно чувствовала. О девочке я даже мысли не допускала, а мужу было всё равно. В те годы это не обсуждалось в семье, а говорить с родителями было стеснительно.

Через неделю (тогда так выписывали рожениц) нас выписали, и мы в первый же день пришли к моим родителям. Первое время я и Аркадий Павлович жили в коммунальной квартире на Смоленской улице, в доме, где многие годы находился магазин «Машенька», а родители – напротив, на Ростовской набережной. Никакой детской мебели у нас не было – это был дефицит. Поэтому первую ночь мой сын, вместо кровати, ночевал в обычном оцинкованном корыте, обложенный одеялами, а я всю ночь смотрела на часы, чтобы не проспать кормление и шила рукавички к распашонкам, чтобы малыш не царапал себя.

Через день я пошла к себе в квартиру, где Аркадий Павлович в нашей комнате смастерил кроватку для Игоря (из коляски, привезённой его сестрой из Киева) и купил ванночку для купания. В этой квартире была горячая вода, в квартире родителей удобств (горячей воды, ванны) – не было. Жили мы небогато, поэтому родственники, знакомые отдавали нам детские вещи, за что я им была всегда благодарна.

Общалась ли я с будущим ребёнком во время беременности? Наверно нет. Тогда этому не придавали значения, главное было физически беречь ребёнка (не простужаться, правильно питаться, не нервничать, создавать спокойную семейную обстановку).

На вопрос: «Как относились к рождению Игоря его отец, бабушка, дедушка?» Отвечала, что очень спокойно, как и должно быть. Семья и создаётся для того, чтобы она продолжалась в следующем поколении. Я была в семье, т.е. у родителей – одна, выросла и воспитала себя сама. Поскольку родители были малообразованными людьми, то в семье говорить о каких-то интимных вещах считалось неприличным.

Аркадий Павлович, как бывший воспитанник суворовского училища, человек военный, с раннего детства лишённый родительского внимания, боялся крошечного младенца, но делал то, что я просила. Мы вместе с ним учились, как кормить, купать и гулять с сыном.

Отцовские чувства и гордость у него проявились, когда сын стал «лепетать» по-детски и улыбаться, когда видел папу.

Первое время при кормлении придерживалась рекомендаций врачей – определённого режима питания, но сама жизнь и какая-то внутренняя интуиция подсказывала, что общий порядок не может быть одинаков для всех, поэтому уже к 6 месяцам я установила свой режим кормления, и он себя оправдал.

Грудью я его кормила только до 6 месяцев, а потом стала прикармливать, и он быстро привык к искусственному кормлению, что абсолютно не отразилось на его развитии. У него никогда не было диатеза, он прибавлял в весе, росте, как полагается. Игорь начал ходить в 10 месяцев, а к году уже неплохо говорил. В три года сынишка пошёл в детский сад при Военной Академии имени Фрунзе, и каждое лето выезжал с садиком на дачу в Нарофоминский район на три месяца. Поскольку он был очень домашним мальчиком (мама, папа, дедушка, бабушка), ему не нравилось ездить на дачу. Но он был послушным, как солдатик, если мама с папой «приказали», то он отвечал: «Есть». Мы к нему ездили на родительские дни, привозили гостинцы, игрушки, играли с ним. А когда уезжали, то он подплакивал, но никогда не просил забрать раньше времени. Забирали его только тогда, когда сами уходили в отпуск.

Рос Игорь спокойным, послушным и очень стеснительным. Мог часами играть один в тишине сам с собою, при этом что-то тихонько рассказывая. Даже когда грустил, то старался нас не тревожить, а тихонько плакал и всё. В садике был ответственным и миролюбивым настолько, что даже воспитательница как-то сказала: «Хоть бы подрался с кем-нибудь». Такого никогда не было и позже в школе. Однажды он нечаянно попал игрушкой в лицо своему лучшему другу, на что воспитательница ничего лучшего не придумала, как сказать ему: «Вот теперь тебя заберут в милицию». После этого Игорь ходил в детсад со страхом и слезами, и его приходилось забирать раньше времени.

Однажды мы получили почтовую открытку, которая начиналась словами: «У вашего сына при прослушивании обнаружился…». Я, не дочитав до конца, подумала: «…туберкулёз» и ужасно перепугалась. Взяв себя в руки, увидела следующую фразу: «…обнаружили великолепный музыкальный слух, поэтому предлагаем вам определить его в музыкальную школу». Помню, как подошла к Игорю и спрашиваю: «Что ты такого сделал, что у тебя слух обнаружили»? Он не понял, что я от него хочу и сказал: «Я пел. Ля-ля».

Мы тут же записали его в музыкальный класс, купили, как просили учителя, ему металлофон и стали каждый вечер слушать его игру на этом инструменте. Он начал ходить в музыкальную школу с шести лет, ещё до поступления в образовательную школу.

В 1971 году Игоря записали в школу №47. Не знаю, как сейчас, а тогда, при поступлении, проверяли очень строго всё, что умеют делать дети (писать, читать, считать). От этого зависело, в какой класс пойдёт ребёнок. В класс «А» брали «грамотных детей», а в «Б» немного послабее.

Игорь научился читать рано. К пяти годам он самостоятельно прочитал книжку В. Чарушина «Рассказы о животных» в двести с лишним страниц, умел неплохо считать. При записи в 1-й класс, он легко прочитал фрагмент текста, ему был задан вопрос: «Сколько не хватает до 10 от 8», и он ответил: «Два». После ещё нескольких вопросов его записали в 1 класс «А».

Учась в школе, он недолюбливал уроки правописания, на которых дети учились писать в прописях палочки и закорючки. Да и выходили они у него криво-косо. Он любил уроки природоведения, особенно когда им давали задания принести природные материалы для поделок: веточки, шишки, птичьи пёрышки, семена растений, из которых они на уроках труда мастерили фигурки людей, животных и сказочных персонажей.

А самым любимым предметом в первом классе у него было рисование. Настолько любимым, что он упросил меня записать его в художественную школу при Доме пионеров и это несмотря на то, что музыкальную он уже посещал.

Учитель пения Туманова Людмила Георгиевна, зная, что у Игоря идеальный музыкальный слух, предложила нам, чтобы он ходил к ней отдельно и бесплатно на индивидуальные занятия в дополнение к программе музыкальной школы. Мы его записали на занятия к ней учиться игре на фортепьяно более основательно. Ему нравилось играть на пианино, но он не любил сольфеджио (музыкальную грамоту). Правда исправно делал домашние задания и безропотно три раза в неделю ходил с бабушкой на дополнительные занятия. К этому времени ему дедушка передал в дар старинный инструмент, который принадлежал ещё нашей прабабушке, и сын с удовольствием играл на нём пьесы, но играть «гаммы» для него было пыткой, их он играл только тогда, когда я стояла над душой. Как только я отлучалась, он сразу начинал импровизировать и легко подбирать всякие детские мелодии и известные песенки.

Преподаватели музыки отмечали у него большой талант и настойчиво рекомендовали, чтобы Игорь музыкой занимался как можно серьёзнее, а в будущем, желательно, посвятил бы ей всю свою жизнь.

А началась его любовь к музыке, как мне кажется, с одного забавного случая. В 1967 или 1968 году, сейчас уже не помню, в парке «Сокольники» открылась американская выставка. Почти все москвичи ринулись тогда посмотреть, что представили американцы. В один из выходных дней (это было лето) я, Аркадий Павлович тоже пошли на эту выставку и взяли с собой Игоря. Постояли в очереди, чтобы на неё попасть, посмотрели, познакомились тогда впервые с «Пепси-Колой», сравнили его с нашим напитком «Байкал».

Возвращаясь обратно домой, и проходя мимо киоска, где продавались разные сувениры, мы остановились что-то посмотреть, и вдруг Игорь увидел настоящую балалайку и стал её просить. Ну, во-первых, она дорого стоила, а во-вторых, мы не могли понять, зачем она ему нужна. И вот тут-то он устроил такую истерику, что, как теперь говорят, мало не покажется. Видимо это была первая и последняя его истерика: все выплеснул сразу и на всю жизнь. Киоск был закрыт, купить мы ничего не могли, но успокоился он только, когда плача, заснул на руках у папы. После этого ему купили детскую заводную мандолину, и он стал для нас устраивать концерты: когда его просили, он садился на свой стульчик и начинал играть настолько самозабвенно, что остановить его было невозможно. Он, действительно, очень любил на ней играть.

Муж хотел, чтобы Игорь владел каким-нибудь музыкальном инструментом, потому что в молодости он и сам играл на барабанах в джазовом оркестре, созданном по месту его работы, тогда он работал инженером на Томилинском электровакуумном заводе.

Помимо увлечения музыкой, Игорь собирал своих одноклассников, и они лазили по косогору – крутому склону Мухиной горы, где искали клады, собирали красивые стекляшки, камушки, разные железячки. Иногда ребята находили старинные монеты и ржавую старинную утварь. Видимо, любовь к поискам передалась ему от его школьного друга Коли Игумнова, родители которого были геологами и работали в Алжире, в пустыне Сахара, много путешествовали и рассказывали ребятам о своих находках и открытиях. Вот мальчишки и играли то в геологов, то в археологов около дома. Это был второй, третий классы. У них была удивительная мальчишеская, я бы сказала, сказочная дружба: Коля Игумнов, Саша Басов, Андрей Звеков, Саша Ваганов, ну и Игорь Алексеев. Жизнь в таком районе, как Плющиха, где в основном жили дети работников умственного труда, учёных и дипломатов, сильно повлияла на сына, и когда мы переехали на новую квартиру, то учёба в школе давалась ему очень легко.

Продолжу… В 1976 году мы переехали в Бирюлёво, новый район, новая школа, новые друзья. Быстро ли Игорь адаптировался к сложившимся обстоятельствам —

не знаю. Уезжала я на работу рано, приходила поздно, поэтому он занимался самообразованием. Обрадовался он переезду только по одному поводу, что не надо больше учить сольфеджио. Вскоре он забросил игру на пианино, окончив пять классов музыкальной школы, но увлёкся игрой на гитаре. Он упросил меня купить гитару, стёр пальцы в кровь от струн, но через месяц уже начал давать первые домашние концерты со своим другом Иваном Ламочкиным, которого позже он обучил игре на гитаре, но только более основательно. На первых концертах всегда солировал Игорь. Ваня аккомпанировал, а Аркадий Павлович подыгрывал им щёточками на ударных: барабан, тарелка и чарльстон. Позже мы Игорю покупали разные гитары. Своей увлечённой игрой на инструменте он привлёк своих одноклассников Леонида Чертова и Дмитрия Воронова, которыми был создан ВИА «Бирюлёво», позже «ИДЛ», позже переименованный в «Рубль на дороге», а потом и в «Ноев Ковчег». Ребята сами писали и музыку, и стихи. В основном музыку сочинял Игорь, поскольку он был единственным кто владел немного музыкальной грамотой и хорошо играл на пианино. Они часто собирались у нас дома и репетировали. Муж, видя такое дело, передал ансамблю свои ударные инструменты.

В нашем доме жил Ваня Ламочкин, Игорь с ним подружился, когда мы переехали. У Ваниной мамы была подруга – тётя Люба, солистка театра оперетты в г. Киеве, известная артистка и ребята ездили к ней погостить в Киев, жили у неё в квартире, много общались, побывали на всех опереттах с её участием. Это время Игорь, можно сказать, провёл в театральной богеме, а, ведь, это и романсы, и стихи, и песни, и театральные номера. Познакомившись с настоящей артисткой, уже в Москве, Игорь и Ваня создали дома свой домашний, но кукольный театр. Игорь писал сценарии и переделывал известные произведения классики для постановки дома, расписывая все по ролям.

Я покупала игрушки, которые надевались на руки и начинался кукольный театр. Часто ребята делали кукол и сами. Игорь рисовал билеты, давал их родителям, и мы занимали места в комнате там, как было написано в билете. Народу собиралось немало. Чаще всего ребята устраивали театральные представление к Новому году. Также они изучали цирковое искусство и освоили фокусы, делая для нас иллюзионистские программы.

В восьмом классе Игорь занимался большим теннисом, ходил в спортивную секцию в Лужниках и даже получил разряд по этому виду спорта.

Позже, женившись, он внедрил и в своей семье театральные вечера. Его жена Оксана была профессиональным музыкантом и всячески поддерживала его творческие новации, участвуя во многих его мероприятиях.

Помимо прочего, в школе он увлекался астрономией, любил физику и математику. В пятом классе он нарисовал карту звёздного неба с натуры, а в шестом доделал её, но теперь уже с указанием названий планет и звёзд. Мы ему купили подзорную трубу: на лоджии они с папой обустроили домашнюю обсерваторию и вечерами наблюдали за звёздами. Игорь относился к делу серьёзно – вёл дневники, делал зарисовки, рисовал схемы, читал специальную литературу. Мы выписывали много журналов и газет для всей семьи, отдельно бабушке, дедушке, мне, мужу и сыну. Ему «Вокруг света», «Юный натуралист», «Юный художник», «Технику молодёжи», «Наука и жизнь», а остальное он добирал у друзей. С первого класса он читал «Пионерскую правду» и всегда очень её ждал.

У нас было заведено поощрять увлечения Игоря, чем бы он не занимался. Иногда придумывал необычные и весьма оригинальные занятия – создавал музеи, организовывал путешествия, играл в преподавателей, снимал фильмы, строил сказочные города из песка около дома с картами и подземными ходами, много рисовал, мастерил, клеил, лепил и даже готовил блюда. Надо сказать, что любая фантазия Игоря обретала всегда какие-то нереальные масштабы. Тем самым он привлекал в свои игры многих одноклассников и всегда доводил дело до конца. Играл он много, но как-то серьёзно, без шуток.

С детского садика мы часто покупали ему карандаши, краски, пластилин, конструкторы, а когда это стало уже серьёзным увлечением, и он стал ходить в художественную школу, купили масляные краски, этюдник, мольберт. Когда его привлекла фотография, то мы подарили ему фотоаппарат. Чуть раньше, начиная с третьего класса, ему давал снимать своим фотоаппаратом папа, он же учил его проявлять плёнки и печатать фотографии, а в 7-м классе дедушка отдал ему свой старенький «ФЭД».

Любовь к литературе у него проявилась рано. В детстве Игорь очень любил, когда ему читали книжки. У нас в семье были специальные читательские вечера, когда дедушка собирал детей со всего дома за столом и читал им книги, а они слушали. По воскресным дням читал Аркадий Павлович. Ещё Игорь, когда был совсем маленьким, любил смотреть диафильмы, которые в большинстве знал наизусть. Был у него любимый диафильм «Слонёнок, который хотел летать», потом по памяти он восстанавливал из него картинки, рисуя их на бумаге. Иногда к нам приходили гости, и Игорь озвучивал диафильмы. Ему было два с половиной года, тогда читать он ещё не умел, но знал все тексты, написанные под картинками дословно, и выразительно комментировал просмотр. А у гостей складывалось впечатление, что он безукоризненно читает. Были диафильмы, которые он боялся смотреть, – это «Снежная королева». Как только должен был появиться кадр с «разбойницей», он тут же сползал со стульчика и говорил: «Ну, я пошёл». И уходил из комнаты в коридор, ожидая за дверью, когда поменяется кадр и его позовут обратно.

Стихи, точнее что-то похожее, он начал сочинять ещё до школы, где-то лет с трёх. Но поосознаннее это началось немного позже и с одного момента. Однажды мы шли с ним по Смоленской улице. Около шашлычной я его всегда просила читать вывески, чтобы он запоминал буквы и вот, прочитав однажды трудное слово и выяснив, что оно означает, он неожиданно прочитал мне стих, я его записала: «Вы шашлы́ки, вы шашлы́ки, вы шашлы́ки будь здоров, вы шашлы́ки сделаны из коров, вас-то все-то покупают, вас-то все-то разбирают. Вы шашлы́ки, будь здоров и привет вам от коров». Вот это его первый «шедевр», а затем следующий: «Чайка над морем лихо летает, ох, как смеётся мальчик Ваня». Ему тогда было года три с небольшим.

Это самые дорогие для нас с мужем его стихи и по сей день: видимо потому, что первые. Потом он сочинял много стишков и песенок. Они были интереснее, ярче, но не такие, как эти, трёхлетние. В седьмом классе он написал большую поэму о дедушке и бабушке и несколько исторических рассказов о временах монголо-татарского ига и захвата Европой Китая.

В восьмом у Игоря началось серьёзное увлечение философией, он целыми днями читал Гегеля и Канта, конспектировал, позже увлёкся историей, психологией, стал ходить на лекции в МГУ. Все эти увлечения сильно повлияли на мировоззрение сына и определили его карьеру в будущем. Правда первый вуз он выбрал всё же технический – МЭИС.