На что похожа любовь?

Парень понимающе покачал головой и подбодрил:

– У тебя всё получится.

– Не знаю. Я вот вместо того, чтобы готовиться, сегодня прогуляла с тобой весь день.

– Ты запоминала образы. Завтра как выдашь на бумаге всё то, что мы видели.

Я улыбнулась, хоть и немножко натянуто. Тревога подступила с новой силой.

– Результаты вам сразу скажут?

– Не знаю. Вряд ли. Будут считать всё вместе: баллы экзаменов, оценку за творческий конкурс, и ещё в пятницу собеседование – будут смотреть наши работы, что-нибудь спрашивать…

– Я когда поступал, тоже переживал. Но, как видишь, всё удалось. И у тебя получится, вот увидишь! Отметим тогда как следует, если не против.

Как я могла возражать? Жаль, что нельзя было сразу вот с этой точки перемотать туда, где мы отмечаем.

– Пойдем к метро?

По дороге мы мало общались. Денису, наверное, передалось моё волнительное состояние, и он не хотел будоражить меня еще сильнее. В переходе играл небольшой ансамбль. Мы прошли мимо, не останавливаясь, но я заметила, что парень успел на ходу бросить им пару монет, и мысленно это отметила. Добрые люди всегда вызывают внутри чувство дома и теплоты.

Он вышел со мной на моей станции и теперь уже – никуда не деться – нужно было прощаться.

– Не буду тебя беспокоить на этой неделе, сдавай всё как следует, а после – ты помнишь? – отметим успех.

Я вздохнула и покорно качнула головой. Потом засмеялась.

– Всё, иди. И спасибо!

– Тебе спасибо. Ты классная, Рита, не сомневайся в себе, – вот что он сказал на прощание, убирая за ухо прядь моих волос.

И до самого дома я шла с улыбкой, не в силах сдержать внутри себя эти эмоции. Никто, кроме мамы, никогда не верил в меня так сильно. А сейчас, когда я вдалеке от дома, когда меня ждет еще две ступени наверх, к поступлению, это было особенно важно.

Через пять минут после того, как я закрыла за собой дверь и собралась идти в душ, пришло сообщение: «Ты добралась?».

Хорошо, что Женя еще не вернулась и не видела меня в этот момент – точно решила бы, что я блаженная: улыбаюсь телефону и чуть не пляшу на месте от счастья. Электронные буквы в ответ были гораздо сдержаннее моей пылкой натуры: «Добралась, спасибо! Спокойной ночи!»

Хотела перед сном всё же сделать пару карандашных набросков, но передумала. Сил и желания не было, ноги и спина поднывали от долгой прогулки, поэтому я просто легла спать, позволив завтрашнему дню самому решить мою участь.

***

– А вы где учились? – придирчиво оглядывая мои рисунки через очки, поинтересовался профессор.

Сердце в груди скакало галопом, но я сжала руки под столом и не позволяла эмоциям пробиваться наружу.

– В художественной школе.

– Я понимаю. А город? Где-то в провинции? Понимаете, обычная художественная школа не является средним профессиональным образованием – это образование дополнительное. Как кружок. А чем отличается кружок, знаете? Там преподавание ведется с ориентацией на досуг и общее творческое развитие, не на будущую профессию. Вам бы найти преподавателя, который поможет освоить нюансы академического рисунка, анализировать форму в пространстве. Есть же большая разница между тем, когда нравится рисовать и учебой в вузе, тем более вузе с таким большим именем.

Мне хотелось провалиться сквозь землю. На собеседование я принесла свои лучшие работы за последние годы, которыми так гордилась. Мне казалось, в них есть всё, что нужно, есть и техника, и душа, но в столице мои работы посчитали любительскими.

– Ладно, идите, – вздохнул профессор, протягивая то, что было моим сокровищем, а сейчас вдруг померкло.

– Это значит, я не прошла? – спросила обреченно, судорожно пытаясь придумать, как убедить дать мне шанс.

– Комиссия решит, – сухо ответил он, не поднимая глаз, таким тоном, что стало ясно: больше вопросов не потерпит.

Из аудитории я вышла, едва не плача.

– Что, завалили? – спросила одна из девчонок, которая прошла раньше и теперь ожидала результатов.

Я лишь растерянно шмыгнула носом и стала безжалостно запихивать листы в рюкзак.

– Ну, ну, – остановила мои порывы её спокойная рука. – Вот еще, из-за каких-то очкариков портить то, что через десять лет кто-нибудь купит за бешеные бабки.

– Не купит, – с протестом заявила я.

Весь мой смысл последних лет сейчас рассыпался как домик Ниф-Нифа. Я ведь мечтала стать настоящей художницей, учиться здесь, а что теперь? Возвращаться домой? И какую профессию выбрать? Боже, как стыдно! А что я маме скажу? И Денису… И Жене…

– Если бы Ван Гог и Модильяни поверили тем, кто говорил, что они бездарны, мир был бы лишен их великого искусства. Как говорится, а судьи кто? – фыркнула девушка.

– Вероятно, те, кто понимает в искусстве больше меня.

– Пусть представят свои работы, а мы оценим. И обсудим. Всё субъективно. Тебя как зовут?

– Рита.

– Меня Жанна. Слушай, они тут всех «режут», кто не ходил к ним на подготовительные экзамены, а они стоят знаешь сколько? Ты в другие вузы подавалась, надеюсь?

Я отрицательно покачала головой.

– Святая простота! Откуда ты хоть? Сразу видно, не московская хватка.

Я назвала свой город, слабо соображая, что вообще со мной происходит – таким сильным был стресс. Поэтому и то, что она произнесла следом, почти не расслышала.

– Сейчас результаты объявят, поедешь со мной. Покажу тебя тетке. Она в другом институте на худграфе преподает, посмотрит тебя, может, сможет помочь. Но не обещаю.

– Что? – я подняла голову, услышав как сквозь пелену про какую-то тетку и про «поедешь».

Повторить моя новая знакомая не успела. Из аудитории вышла еще одна девушка – с красным лицом и слезами наготове.

– Еще одна, – вздохнула Жанна. Но к ней почему-то не подошла. – Видишь, сколько вас таких.

– А тебе что сказали?

– Примут, наверное. Я им за год столько денег отдала за дополнительные занятия, что можно было бы уже за первый курс не платить.

Результаты объявили через полтора часа, моя фамилия была в списке тех, кто не прошел на бюджет, но рекомендуется на платное обучение, однако таких денег у меня, разумеется, не было, так что вариантов поступить сюда не было.

– Поехали? – спросила Жанна, вновь оказавшись за моим плечом.

До этого она уверенно провела идеальным ярко-розовым ноготком по спискам, остановившись на своей фамилии среди будущих бюджетников, и эффектно откинула за спину длинные волосы.

– Почему я? – спросила прямо, когда мы спускались по лестнице.

Таких же несчастных провинциалок сегодня было немало, но выручить она почему-то решила именно меня.

– Ты мне понравилась. Не знаю, что тут добавить. Просто прониклась к тебе. Сидела себе в сторонке, не в телефон уткнувшись, а что-то рисуя… Благородством от тебя веет, – немного насмешливо хмыкнула она.

– Прямо сейчас благородно действуешь ты, – не преминула заметить я.

– Сочтемся. Будешь помогать мне с экзаменами. Это уже не так благородно, правда? – засмеялась она.

Я предпочла не отвечать. У меня был шок от того, что мое прекрасное спланированное будущее рассыпалось на пылинки, а плана Б, увы, не было, и теперь нужно было срочно его создать.

Я по привычке двинулась в сторону метро, но Жанна меня одернула:

– Куда ты?

Я лишь взмахнула рукой, а она качнула головой в сторону автостоянки:

– Я на машине.

Машина оказалась крутой, кирпичного цвета. Я почему-то и не сомневалась.

Девушка включила кондиционер, попсовое радио, и мы поехали в неизвестном для меня направлении, по дороге попеременно рассказывая о себе. Я поначалу стеснялась: видно же, что мы из разных миров. И зачем я столичной штучке? Но потом отпустила ситуацию, решив, что хуже не будет. Даже если мои работы просто посмотрит её тетка, которая что-то понимает в искусстве, и не сможет помочь – рецензия лишней не будет.

Из коротких заметок новой знакомой я поняла, что она родилась и всю жизнь прожила здесь, в столице. Родители к творчеству отношения не имеют. Она с детства прошла по всем возможным кружкам, но по-настоящему ей нравилось только рисование, и к моменту поступления она уже несколько лет занималась с детьми индивидуальными уроками, что позволило самостоятельно оплатить подготовительные курсы для поступления.

– Ты не думай, здесь не все такие уж звери. Да, город жестокий, люди порой ему под стать, но приезжают такие вот чистые души, как ты… Незамутненные – так будет более высокохудожественно, да? – взглянула она в мою сторону с улыбкой. – И кто-то со временем черствеет, а кто-то продолжает верить в людей и нести свою миссию. Прогибаясь под систему, жить становится проще, но не всегда это дорога к счастью.

Я была с ней согласна и всё же сложно оставаться «чистой душой», когда встречаешься с людской злобой, дурными поступками, подлостью, завистью.

– А где твои работы? – спросила, чтобы отвлечься. Да и на самом деле мне было бы интересно взглянуть.

Жанна качнула головой в сторону заднего сиденья.

– Можно?

– Бери. Интересно, что скажешь.

Её работы были совсем не похожи на мои: линии резче, образы жестче, но вместе с тем в них был собственный подчерк и стиль.

– У тебя хорошо поставлена рука. И, я думаю, это то, что сейчас покупают.

– Отражает нашу реальность, правда? – хмыкнула девушка. – Но и акварельные сюжеты миру нужны. Вот, мы почти приехали. Тетку зовут Аглая Михайловна. Скажи обязательно, что ты видела её «Женщину в подсолнухах», она будет в восторге. Это одна из ее любимых работ, она ее по всем выставкам возит.

Врать не хотелось, но и возражать не посмела. Успела в лифте найти картину и взглянуть на нее одним глазком. Неплохо, так что если похвалю – не совру.

Тётка Жанны оказалась женщиной своеобразной. Наверное, так выглядят великие художники, но я бы вряд ли хотела со временем быть на нее похожей.

– Жаннет, салют, моя девочка! Здравствуйте, миледи! Вы тоже ко мне? Проходите. Коньяк? Кофе?

И когда мне вставлять про картину?

– Добрый день, – пропищала в ответ.

Жанна тем временем чмокнула тетку в щеку и, легко сбросив обувь, прошлепала босыми ногами в комнату.

– Аглая, я покажу Рите твои картины?

– Конечно, моя девочка. Вас, значит, Рита зовут? Вы подруги? – сверкнула она в меня своими темными глазами.

Я растерялась, но постаралась взять себя в руки.

– Да, мы…

– Рит, иди сюда, – спасла ситуацию Жанна.

– Кстати, я Вашу картину «Женщина в подсолнухах» видела, она чудесная, – успела всё-таки.

– О-о, спасибо! – тут же прониклась художница. – Кстати, Жаннет, ты представляешь, какой-то миллионер недавно хотел купить мою «Женщину». Предлагал баснословную сумму, я бы вторую квартиру такую купила.

– Но ты отказалась, – выдохнула Жанна, разглядывая картины.

– Конечно. Это мой талисман. С неё всё началось – все выставки, большие деньги, поклонники, – доверительно сообщила мне Аглая Михайловна. – А вот и она. Я в квартире мало что храню, в основном всё на выставках и в мастерской, тут только самые новые и самые любимые. Так, я пошла делать кофе. Или всё же коньяк?

– Можно, конечно, и коньяк, повод есть, но мы всё же кофе, – ответила за двоих Жанна.

– Какой повод? – осведомилась её тетка.

– Я поступила.

– Я в тебе не сомневалась, моя девочка, – она опять поцеловала племянницу в щеку, смешно подергав при этом за кончики волос с обеих сторон. – А вы, получается, тоже художница? – догадалась она, обратившись ко мне.

Я закусила губу. Еще вчера я бы с гордостью сказала, что да, но сегодня, после того, что услышала в свой адрес…

– Вот об этом мы и пришли поговорить. Тут у нее рисунки – очень хорошие, но комиссия их завернула. Ты сама знаешь правила. Может, к вам возьмут?

– Так сроки уже на исходе.

– На исходе, но не прошли, – заметила Жанна.

– Ну, пойдемте на кухню, будем смотреть.

У Аглаи мы засиделись до позднего вечера. Она запретила называть себя по отчеству – только по имени, с досадой отметив, что приходится терпеть эту «экзекуцию» от студентов по правилам этикета, но дома такого она не позволит. Смотрели мои рисунки, говорили об искусстве и поступлении, о студентах и преподавателях, выпили по три чашки кофе с вкуснейшими булочками с корицей. Завершили на том, что завтра в девять утра мне нужно быть возле вуза, где она преподает. Меня посмотрят вне конкурса, может, что-то получится.

После Жанна подбросила меня до метро, и я в растрепанных чувствах, вперемешку с восторженным ожиданием и досадой от перемены всех планов, рухнула в кровать, лишь вкратце поведав соседке события дня.

– Завтра вечером можем сходить в крутой клуб, это ж суббота, – предложила она.

Я нашла в себе силы сказать только что-то невнятное вроде «посмотрим». Самой мне сейчас хотелось смотреть только сны.

***

Несмотря на то, что вчера легла поздно, утром проснулась раньше будильника. Ведь в этот день решалась моя судьба. Останусь ли я в столице, которая уже полюбилась мне, и буду ли заниматься любимым делом, развиваясь в этой сфере, или вернусь ни с чем в родной город и буду пытаться построить из обломков мечты что-то новое, неизвестное.

Потихоньку, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить соседку, прошмыгнула на кухню, наскоро выпила кофе, прожевала бутерброд и помчалась к метро. В институт, где преподавала Аглая Михайловна, прибыла без опоздания.

Народу здесь было немного, а охранник на вахте окинул меня ленивым взглядом и сонно зевнул. Я набрала номер преподавателя. Несмотря на то, что звать она себя велела по имени, в стенах учебного заведения у меня язык бы просто не повернулся поступить так.

– Аглая Михайловна, доброе утро! Я пришла.

– Сейчас спущусь, – без лишних реверансов произнесла она.

И, действительно, через пару минут уже была здесь. Махнула рукой:

– Пойдем.

По дороге она сказала лишь одну фразу: «Давай свои работы». И еще одну позже: «Подожди здесь», – когда мы остановились у кабинета на третьем этаже.

Даже на работе она была одета довольно ярко: пестрая ткань брюк, блузка с замысловатым принтом, а на голове – что-то вроде тюрбана.

Ожидание длилось вечность. Я прислонилась спиной к стене, поскольку присесть было негде, и закрыла глаза, стараясь выровнять дыхание. Если бы кто-то прошел сейчас мимо и застал меня в таком положении, точно решил бы, что мне нехорошо. Но в летний субботний день народу в вузе было немного, поэтому я не привлекала ничье внимание.

Наконец дверь отворилась, и я сразу пришла в состояние боевой готовности.

– Пойдем, – всё так же без эмоций сказала Аглая, возвращая мои работы.

И эта неопределенность держала меня в состоянии напряженной пружины. Однако спрашивать я опасалась.

Когда мы спустились на первый этаж, остановились у кабинета с табличкой «Приемная комиссия».

– Вот сюда в понедельник принесешь свои документы. Будешь учиться на реставратора, через год переведешься на живопись.

Я лишь открыла и закрыла рот словно рыба, не в силах понять, рада я этому или нет. Нужно время осмыслить.

– Спасибо, – пробормотала в ответ.

– Всё, иди, – она похлопала меня по плечу и сделала шаг в сторону, намереваясь уйти.

И только тут до меня дошло, какое великое дело для меня сделал, по сути, незнакомый человек.

– Аглая Михайловна, правда, спасибо большое. Я просто в шоке сейчас, вы не обращайте внимания! И еще… А вы не даете частных уроков? Я буду платить, я хотела бы позаниматься.

Она улыбнулась.

– Давай год начнется, и мы посмотрим.

– Спасибо! Огромное вам спасибо!

На улицу я выскочила вприпрыжку. Итак, что мы имеем: я не поступила куда хотела, но всё-таки стала студенткой, да еще на бюджете. У меня есть жилье, но нужно найти работу, чтобы его оплачивать и еще потянуть уроки профессионального мастерства, чтобы год не прошел даром. Чтобы не подвести доверие Аглаи Михайловны, которая за меня поручилась.

Я тут же написала Жанне, чтобы поблагодарить. Она прислала мне довольный смайл, а затем еще один – палец вверх.

Потом позвонила маме и в красках поведала о чудесах, которые со мной случились. А дома, перекусив, тут же взялась за мониторинг вакансий для студентов. Работать в общепите не хотелось – был такой опыт прошлым летом в собственном городе, к ночи еле держалась на ногах, что уж говорить про поток людей в столице. А на что еще я была способна?

Решила поискать что-то творческое. Разместила свое резюме и работы, предлагая помогать с уроками ИЗО и обучать мастерству малышей и школьников – вдруг кто откликнется? Нашла объявление о наборе текста – зарплата зависит от количества напечатанных знаков. Присылают тебе картинку или аудиозапись, и нужно перевести это в текстовый формат. Сроки сжатые, зарплата средняя, но, прикинув, я поняла, что это станет хорошим дополнением к будущей стипендии. Да, свободного времени будет немного, в профессию, хоть и смежную, я всё равно буду вкладываться, поскольку лишних знаний никогда не бывает, но, что поделать, хочешь добиться успеха – работай на результат.

С ноутбуком на коленях меня и застала Женя.

– Привет! Ну как всё прошло?

– Поступила. Но пока на реставрационный. Сказали, через год можно будет перевестись на живопись, – не стала я слишком уж сильно углубляться в подробности.

– Поздравляю! Ну что, вечером в клуб?

Я немного зависла. Это не мой вид досуга, и всё-таки – когда, если не сейчас?

– Даже не знаю… Я не очень…

Но Женя не дослушала, как будто мой ответ априори и не подразумевался.

– А мы с девчонками утром уже на шопинг сходили. Ну, конечно, выбор так себе. Зато цены! Ты в чем пойдешь? Покажешь?

Я нехотя сползла с дивана и отправилась к своей части шифоньера. Оглядела нехитрый набор вещей и вынула темно-бордовое платье длиной до колена. Не слишком, наверное, по-клубному, но не в майке же с джинсами туда идти?

– Это что? – уставилась на мой наряд соседка. – Ты серьезно?

В ответ я лишь молча пожала плечами.

– Других вариантов нет, – ответила чуть виновато после многозначительной паузы с обеих сторон.

– Не, ну это никуда не годится. У тебя размер какой? Наверное, мой, только ростом ты выше… – с этими словами она подошла к своей коллекции вещей и почти моментально вытащила молочного цвета платье-карандаш. – Вот это померяй.

Я не стала сопротивляться. Видимо, я попала в сказку о Золушке, где вокруг одни феи-крестные: кто-то помогает поступить в вуз, кто-то наряжает и отправляет на бал… И что я хорошего сделала в жизни, что мне так везет? А, и забыла о главном! Даже прекрасный принц меня встретил в первые же дни пребывания в столице! Кстати, надо написать ему о поступлении.

Я вышла из ванной через пару минут, неловко одергивая юбку. Слишком коротко. Еще и обтягивает. Красиво, конечно, но непривычно. Все будут пялиться на мои ноги.

– О, здорово! – оценила соседка. – Обувь есть? Нужен высокий каблук.

Я отрицательно помотала головой.

– Слушай, с чем ты вообще приехала? Мои тебе будут малы, наверное. Может, потерпишь? Ради красивого образа.

Туфли Жени и впрямь идеально подошли к образу и сделали ноги бесподобно длинными, но пальцы сдавило так, что поначалу я думала, просто не сдвинусь с места. Немного привыкла к новым ощущениям и всё-таки пошла. Неприятно, но терпеть можно.

– Супер! Рита, ты просто затмишь всех! Надо что-то подобное подобрать, будем с тобой две звезды столичного небосклона, – засмеялась она.

Собиралась Женя больше часа – тщательно красилась, занималась укладкой. А я поработала немного с картиной, а потом переписывалась с Денисом. Он поздравил меня с поступлением и попросил не расстраиваться, что всё вышло не совсем так, как планировалось: «Главное, ты на пути к своей цели». Сам рассказал о том, что помогает сегодня родителям – они живут в Подмосковье. И поинтересовался моими планами на вечер. Врать не хотелось, но было бы мне приятно, если бы он сам написал: «Иду в клуб»? Поэтому ограничилась обтекаемым: «Собираемся прогуляться с соседкой».

«Правильно, нечего дома сидеть. А я послезавтра вернусь, можем сходить в кино. Выбор фильма оставляю за тобой».

На этой приятной ноте, обменявшись еще парочкой смайликов и пожеланиями хорошего вечера, мы завершили нашу беседу, и я быстро нанесла тени и пудру. Слишком стараться не видела смысла – всё равно размалеванных кукол (а именно так я и представляла себе столичную ночную жизнь) мне не затмить.

Мой макияж Женя комментировать не стала – то ли он был не так плох, то ли она была больше сконцентрирована на своем образе. Я думала, мы доберемся на метро, но соседка вызвала такси. Что ж, один раз можно позволить себе шикануть, но после точно нужно ужаться, потому что работу я ещё не нашла, а оплата за жилье за новый месяц уже близко, а еще нужно регулярно покупать продукты, иметь хоть какую-то сумму на случай непредвиденных ситуаций, и я вроде как собиралась брать частные уроки по живописи…

Клуб, в который мы прибыли, сиял огнями всех возможных цветов. Женя шла впереди, по дороге общаясь по телефону с одной из знакомых девчонок, которая уже была здесь и объясняла, как найти их компанию. Было громко и ярко. На маленькой круглой сцене на первом этаже уже шло какое-то кабаре-шоу, но мы, к счастью, поднялись вверх по лестнице, где было тише и не так «ослепительно» – во всех смыслах.

Женя подвела меня к столику и, перекрикивая музыку, стала знакомить с девчонками. В калейдоскопе лиц я не успела запомнить все имена (тут было пять человек), поэтому просто улыбалась и потягивала слабоалкогольный коктейль, нерешительно глядя по сторонам.

– Пойдем танцевать, – через какое-то время позвала Женя, протягивая ко мне руки.

Я согласилась. Что еще делать в клубе? Хотя, определенно, сделала для себя выводы, что эта часть жизни в столице мне не подходит, и, поставив галочку в строке «были, знаем», больше сюда не хочу.

Я держалась поближе к своей компании и подальше от сомнительных личностей, чье количество ближе к полуночи увеличивалось в геометрической прогрессии. Алкоголь творил чудеса – границы стирались, этикет забывался, а вместе с ним и любые правила приличия. К счастью, нашу компанию это почти не коснулось. Девчонки лишь смеялись громче обычного, но на подмигивания незнакомых мужчин не велись.

Часа через два кто-то из новых знакомых решил, что тут скучно и лучше отправиться в караоке. Идею поддержали, а я, воспользовавшись моментом, сказала, что поеду домой. Особо уговаривать меня, к счастью, не стали, и я, преодолевая усталость, добралась в почти пустом вагоне метро до нужной мне станции. Дорогу домой одолела с рекордной скоростью: напуганная историями мамы, сопровождавшей меня в столицу ценными рекомендациями, постоянно ждала угрозы – вот выпрыгнет сейчас из кустов какой-нибудь маньяк… И хотя кустов поблизости не было, а встречающиеся редкие прохожие выглядели вполне прилично, страх никуда не уходил.

Дома я быстро смыла с себя «боевой раскрас» и легла в постель с книжкой. Может, я скучно живу, но тишина и умиротворение мне нравятся больше клубных басов. Мы с Женей, конечно, не сможем стать лучшими подругами, как я мечтала, когда представляла себе будущую соседку по квартире, но всё же неплохо взаимодействуем по всем основным вопросам совместного проживания, что тоже важно.

Следующий день я провела с карандашом и бумагой дома. Хотела отправиться на пленэр, но с утра лил дождь и прогноз обещал лишь кратковременные улучшения, поэтому рисковать не стала. В этот раз рисовала не пейзажи, а портреты. Один подарю Жене, а другой… Другой был сделан в нескольких вариантах, самый лучший из которых решила оставить себе на память, а второй довольно удачный – подарить тому, кто был нарисован.

Мы договорились увидеться у метро «Парк культуры». Денис уже ждал. С цветами. Три веточки нежно-розовых кустовых роз были похожи на воздушное облако. А как пахли! Первые в моей жизни цветы, подаренные парнем, да еще просто так.

– Спасибо! – было неожиданно и приятно, так что в носу защипало, и мне пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы не разрыдаться от счастья. Только осталось! – У меня тоже есть для тебя кое-что…

С этими словами я извлекла из рюкзака за спиной аккуратно сложенный без сгибов лист бумаги, над которым вчера любовно трудилась.

Денис развернул, и его глаза загорелись восторгом.

– Ты нарисовала мой портрет? Рита-а… – он моментально распахнул руки и притянул меня в свои объятия. И это был второй приятный сюрприз за прошедшие две минуты. – Спасибо тебе огромное! Жаль, что я ничего не умею делать своими руками. Ну, разве что табуретку могу сколотить, если вспомню, чему нас учили на уроках технологии.

– Это тоже неплохо. А где табуретка, там и мольберт.

– Но лучше всё же куплю, если нужен. А то, знаешь, поставишь на него свой холст, а он и повалится. У меня, знаешь, руки… – он не закончил и помахал ими перед своим носом, словно молчаливо обвиняя в том, что растут не оттуда.