Чао, Иринчик, чао!

Глава 2 Сербский соблазнитель

Утром следующего дня я проснулась от ярких солнечных лучей и щебета птиц из соснового леса напротив моих окон. После холодной шумной Москвы это место казалось райским уголком, затерявшимся или случайно ускользнувшим от человеческой цивилизации, массовых застроек, потоков машин и людей. Сама атмосфера явно говорила: «Никуда не торопись. Живи с наслаждением и чувствуй каждую минуту, подаренную тебе жизнью».

Впрочем, совсем чуть-чуть поторопиться все же стоило, ведь у меня на утро было назначено занятие по Тай Чи. Спустившись на лифте на самый нижний этаж, я вышла на улицу. Наша небольшая группа расположилась на асфальтированной площадке недалеко от одного из выходов. В течение получаса женщина-инструктор медленно показывала упражнения, давая пояснения на сербском и английском языках. Плавные движения, глубокое дыхание, перетекание энергии, погружение в сам процесс – все это напоминало занятия йогой и полностью соответствовало моему настроению и этому месту.

После Тай Чи я сразу пошла на завтрак. Ресторан со «шведским столом» в «Институте Игало» разместился на самом верхнем этаже в обширном зале, рассчитанном на большое количество отдыхающих. Выходы на открытую веранду оказались закрыты, поэтому созерцать солнце и морские пейзажи можно было только через стекло, а это уже не так привлекательно, как завтрак на свежем воздухе, где приятный теплый ветерок и легкий шум моря незаметно создают волшебное настроение на весь день.

К моему столику подошла пожилая элегантно одетая женщина с чашкой кофе и тарелкой, наполненной фруктами.

– Доброе утро. Вы только приехали? – приветливо обратилась она ко мне.

– Можно и так сказать. Позавчера прилетела.

– А вас посадили за этот столик?

– Нет, я сама выбрала, чтобы смотреть в окно на красивые виды.

– Здесь места закреплены за отдыхающими. Но только если у вас полный пансион или завтрак-ужин.

– Не знала, – удивленно протянула я. – У меня только завтраки. И куда же мне нужно садиться?

– Вон те маленькие столики возле входа. Но раз вас не остановили, то, думаю, не стоит сейчас пересаживаться.

– Хорошо, – согласилась я и чтобы поддержать разговор добавила:

– Мне в Черногории больше нравятся туры без питания. Не нужно быть привязанным к еде в отеле и можно сделать каждый день особенным, не похожим на другие.

– Да, в этом есть смысл, – доброжелательно закивала женщина.

А я вспомнила свою прошлую поездку на виллу в Будве. Утром по дороге на море я могла купить свежие хрустящие круассаны в одном из местных магазинчиков под названием «Пекара», на следующий день зайти на рынок за фруктами и домашним сыром, а на третий в кафе на берегу моря заказать сербские блинчики «палачинки» и свежеприготовленный ароматный кофе, к которому бесплатно принесут стакан питьевой воды. Иногда я сначала завтракала, а потом плавала, а иногда наоборот.

Впрочем, завтрак в «Институте Игало» мне показался достаточно вкусным. А за легкой беседой несколько чашечек кофе из кофе-машины я выпила с удовольствием.

Вернувшись в номер, я обнаружила, что его уже успела убрать горничная. Эта немного полная женщина средних лет тут же по-хозяйски с помощью жестов и простых сербских слов принялась объяснять, что одеяло нельзя класть на шезлонг, поскольку на балконе его могут испачкать птицы. Я согласно кивнула головой, а про себя подумала, что утром перед уходом придется не только убирать кипятильник в тумбочку, но и одеяло класть обратно на кровать.

Я собрала пляжную сумку, намазалась солнцезащитным кремом и, улыбнувшись себе в зеркале, отправилась на море. Расположившись на прежнем месте под ветками маленьких пальм, я сразу пошла плавать. Утром вода обычно прохладнее, но чище и спокойнее, словно еще не тронутая суетой наступающего дня, поэтому при входе в нее чувствуешь что-то особенно прекрасное. Немного отплыв от берега, я увидела своего серба, который тоже заметил меня и бодро, с добродушной улыбкой рассекал волны в моем направлении.

– Здраво, Ирина. Како си2? – обратился он ко мне.

– Здраво. Добро3, – ответила я, улыбнувшись, и не без удовольствия отметила, что мой новый друг явно ждал меня и был рад новой встрече.

Мы поплыли в сторону открытого моря. Дюро шутил, громко смеялся и пытался обнять меня в воде. Я же со смехом отталкивала его, брызгалась ногами и старалась отплыть. Тогда он нырял в море, а через пару секунд, прикасаясь ко мне под водой, выныривал с довольной улыбкой. Мне нравилось наблюдать, как капли воды стекали по его лицу, а волосы становились мокрыми и гладкими. Полностью погрузив лицо в воду, Дюро шумно выдыхал воздух, и маленькие пузырьки от его рта расходились в разные стороны. В эти моменты он напоминал какое-то водоплавающее животное: то ли фыркающего моржа, то ли гладкошерстного скользкого тюленя.

«Я – опасный морской дог4», – говорил серб, вновь приближаясь ко мне. Мы дурачились как дети, весело играли в воде, беззаботно отдаваясь маленьким шалостям. А вместе с тем я чувствовала себя крошечным, но сильным магнитом, который естественно и без всяких усилий притягивает к себе огромного великана.

Иногда Дюро вульгарно шутил на сербском, вероятно, полагая, что я не знаю смысл этих слов. Но по выражению его лица нетрудно было догадаться. В ответ я брызгала или полностью окунала его в воду и говорила: «Я понимаю, понимаю!» Затем заявляла: «Мне холодно. Давай плавать». И мы плыли то в одну сторону, то в другую, то приближаясь к берегу, то удаляясь. Мы много разговаривали, в основном понимали друг друга, хотя не всегда с первого раза, и что-то приходилось объяснять более подробно, используя разные варианты слов, жестов и знаков.

Мой сербский друг рассказал, что живет он в небольшом городе примерно в шестидесяти километрах от Баня-Луки, работает «секьюрити», скорее всего, слова «охрана», «охранник» на русском он не знал.

– Я имам сорок восемь годин5, – говорил Дюро. – И я сам мамак. Не был у браку.

«Что это за странное слово «мамак»? – удивленно подумала я. – Может, переводится как «холостяк» или «неженатый мужчина»?»

– А почему не женился? – поинтересовалась я.

– Двадцать лет спорт, маратон. Бегал, бегал, – пояснил он.

– «Маратон» – это значит «марафон»?

– Да, да. Я некад был профессиональный маратонец6. Верхунски7 спорт.

– Как интересно. Значит, все время бегал, и некогда было жениться? – шутливо заметила я.

– Никад не имал постояну женщину. Само ти, только ти за мене,8 – весело уверял меня Дюро.

– Да, да, конечно! Столько лет и никого не было? Как такое может быть? – я недоверчиво посмотрела прямо в глаза моего нового друга.

– У нас мало женщин, много мужчин, – ответил он. – А те женщины, что были, едут в большие города. Не хотят жить на селе.

«Понятно. Женщин почти нет. Приехал на море развлекаться. Сейчас со мной, потом, может, еще кого-то найдет. Чтобы надолго воспоминаний хватило», – сделала вывод я. «Да и ладно! – тут же сказала я сама себе. – В конце концов, классный мужчина. Мне с ним очень хорошо. Посмотрим, что дальше будет». «Его тоже понять можно. Явно долгое время без женщины, а тут дорвался, – иронично размышляла я о моих бурно развивающихся отношениях. – Вот только куда меня-то несет?»

Обо мне серб тоже много спрашивал: есть ли муж, дети, где работаю. Я отвечала, что в разводе и у меня есть сын.

– А развод? Ирина крива9? – хитро прищурившись, спросил Дюро.

«Что значит «крива»? Наверное, что-то нехорошее», – предположила я и на всякий случай отрицательно покрутив головой, сказала: «Нет».

– А сколько сыну лет? – последовал новый вопрос.

– Уже 25, – сообщила я.

– А тебе сколько?

О своем возрасте я не собиралась говорить, поэтому только отшутилась, что женщинам такие вопросы не задают. Зато я рассказала о том, что работаю в Москве бухгалтером. Про Москву Дюро, конечно, понял, а вот что это за профессия «бухгалтер» пришлось давать пояснения. Наконец, после слова «экономика» он понимающе закивал:

– А, Ирина – економиста.

– Да, примерно, – подтвердила я.

– И много, тешко радиш10 на фирме?

– Много работаю? – догадалась я. – По-разному. Бывает и тяжело, и трудно.

– Како «трудно»? – удивился серб. – У нас «трудно» значи када у женщины буде деци.

И Дюро показал руками, как будто у него сильно округлился живот.

– А значит, у вас «трудно» – это когда женщина беременна, ждет ребенка? – поняла я его объяснение. – Да, это нелегкий процесс. Действительно, трудно.

– А ти идешь у церкву?11 – продолжал расспросы мой новый друг.

– Иногда, – кивнула я головой и обратила внимание на большой деревянный светло-желтый крест на шее Дюро. – А ты?

– Да, регулярно. У вас много люди идут у церкву?

– Сейчас очень многие ходят в церковь. А у вас?

– Много ходят. Но мало, кто истинно верит и держит заповеди. Много грешат. А то не добро. Стари люди то знают, а млади смеются.

Дюро говорил о религии, о вере в Бога очень увлеченно. «Неожиданно», – отметила я, а вслух спросила:

– А ты Библию читал?

– Два-три раза. Библия – великая книга. Самая главная. А ты читала?

– Читала, но не всю, – уклончиво ответила я, и мне даже стало немного неловко. Ведь действительно, думала об этом не один раз, хотела прочитать, но как-то не получилось.

– А ты был в монастыре Савина, который здесь рядом? – поинтересовалась я.

– Да. И пойду 10 сентября. Большой праздник. Литургия будет.

– Я тоже хочу туда сходить. И еще на пляж Жанице и в Голубой грот. Хорошо бы купить морскую прогулку. Отвезут туда и обратно, а на Жанице можно поплавать несколько часов. Говорят, там красиво. Ты хочешь?

– Не, – отрицательно замотал головой серб. – Зачем? И здесь море добро.

– А я бы поплавала в более красивом месте. Здесь мелко и вода немного мутная.

– Здесь «блато», грязи для лечения, – заметил Дюро.

– Да, поэтому и лечебный «Институт Игало» построили, – согласилась я, а про себя подумала: «Значит, монастырь можно будет посетить вместе. А вот на морскую прогулку придется ехать без компании или серба попытаться уговорить». Я уже давно привыкла ездить в поездки и на экскурсии одна, но к хорошему привыкаешь быстро, и сейчас мне уже хотелось все делать вместе с моим новым другом.

Мы долго плавали, и за разговорами время бежало незаметно, а выйдя на берег, я поняла, что пора возвращаться в санаторий на процедуры. Дюро предпочел остаться на море и подождать меня, чтобы потом вместе поесть «рибну чорбу», так здесь называется густой рыбный суп.

На листе, вырванным из моего блокнота, серб написал свое имя латинскими буквами и номер телефона, а на обратной стороне продукты, которые он ел сегодня утром. Еще в море Дюро объяснял, из чего состоял его завтрак, но, вероятно, из-за странного произношения и непривычного для меня ударения на другие слоги я никак не могла понять значение слов.

– Лук и сало, – прочитала я. – Теперь ясно.

– Да, да, волим лук. Добра храна, – подтвердил серб.

Через некоторое время я выяснила, что «волим» переводится на русский как «люблю», а «храна» обозначает «продукты». Так потихоньку, естественным образом я учила сербские слова.

В номере я приняла душ и отправилась в другой корпус на процедуру под названием «жемчужная ванна». Приветливая молодая сотрудница проводила меня за плотную ширму, за которой стояла наполненная водой ванна. Скинув с себя всю одежду, я медленно опустилась в воду. Девушка поинтересовалась, как меня зовут, а когда услышала мое имя, заулыбалась еще больше.

– А я Ирена, – сказала она. – Ирина, Ирена – одно и то же.

– Да, – улыбнулась я в ответ и постаралась полностью расслабиться.

Ирена положила мне под ноги небольшую подставку, чтобы было удобнее, и включила оборудование. Ванна наполнилась маленькими блестящими пузырьками. Они так красиво переливались, что чем-то отдаленно напоминали жемчуг. Девушка спросила, все ли хорошо, и вышла, оставив меня в тишине и спокойствии погружаться в релакс. Звук лопающихся и вновь образующихся почти прозрачных, светящихся пузырьков успокаивал и расслаблял. «Да, не зря рекомендуют после жемчужных ванн немного отдохнуть. Когда вернусь в номер, наверное, просто усну. Но процедура приятная и красивая», – плавно текли мысли в моей голове. Через двадцать минут вернулась Ирена, выключила механизм и, подав мне чистое белое полотенце, помогла вылезти из ванной.

Следующая моя процедура находилась этажом ниже в отделении электротерапии. Мужчина средних лет в белом халате уложил меня на кушетку и прикрепил к одной из моих ног маленькие пластины с проводами. Включив прибор, он отрегулировал подачу тока, а через десять минут переставил пластины на другую ногу. «Ничего особенного. Ванна была лучше. Но, наверное, это полезно», – заключила я.

– А какие у вас еще процедуры? – поинтересовались сотрудники электротерапии перед моим уходом.

– Тай Чи, жемчужные ванны, массаж лица и стоп.

– О, браво, Ирина, браво! – воскликнула одна из женщин.

– Спасибо, – поблагодарила я, слегка удивившись ее словам.

Позже я узнала, что слово «браво» сербы и черногорцы употребляют, когда хотят похвалить кого-то. Скорее всего, у нас обращенное ко мне восклицание прозвучало бы как: «Молодец, Ирина, молодец!»

Слегка подремав и понежившись у себя в кровати, я вернулась на пляж. Серб снова нашел меня в море, едва я отплыла от берега. Как могла я рассказала о моих процедурах и спросила, что он делал в мое отсутствие.

– Увек пливао12, – сообщил он и для ясности замахал по воде руками, показывая, как он все это время плавал.

Иногда мы понимали друг друга, иногда не очень. Но мне нравилось даже просто плыть рядом с этим большим сильным мужчиной, ничего не говоря. Солнце постепенно уходило за гору, и становилось немного прохладно.

– Залазак сунца. Планина13, – сказал Дюро и показал на солнце и горы. – Лепо14.

– Да. Красиво. Солнце заходит за гору, – постепенно я начинала понимать сербские слова и пыталась их запомнить.

– А как будет восход солнца по-сербски? – спросила я, показав на солнце, а затем сделав движение рукой вверх.

– Излазак сунца, – ответил мой друг, сияя довольной улыбкой.

Мы вышли на берег и, не торопясь, стали собираться на наш поздний обед. Одетый в черную футболку и короткие шорты Дюро стоял возле моря, когда к нему подошел другой серб, и они заговорили на своем языке. Мужчины что-то оживленно обсуждали, но поскольку говорили они быстро, мне почти ничего не удавалось понять. Я только смотрела на них и удивлялась, какой же высокий мой новый знакомый. Он был на две или три головы выше своего собеседника. Я не удержалась и незаметно сфотографировала этих двух мужчин на фоне моря.

Но вот беседа закончилась, и Дюро вернулся ко мне. На пляже уже почти никого не осталось, я села на теплые мелкие камни спиной к заливу и попросила меня сфотографировать. Мой друг внимательно и не без удовольствия сделал несколько очень удачных снимков. Рассматривая их в мобильном телефоне, я быстро, как бы между делом еще разок сфотографировала сербского великана, сидящего на фоне большого раскидистого дерева. Снимок получился интересный: сразу бросались в глаза его стройные длинные ноги, большие руки и застенчивая, немного смущенная улыбка на лице.

Неспешным, прогулочным шагом мы направились к ближайшей таверне под названием «Илиада». Перед входом в оформленное в морском стиле заведение нас встретила девушка в полосатой футболке и капитанской кепке.

– Здраво, капитан! – широко улыбаясь, подмигнул ей Дюро и шутливо отдал честь.

Капитанша просияла от его слов и проводила нас к уютному столику на двоих возле стены. За обедом мы договорились, что Дюро покажет мне сетевые супермаркеты, а потом мы вместе пройдемся по маленьким магазинчикам на набережной, где я куплю купальник и красивое большое полотенце. Чтобы не ходить с вещами, после «Илиады» мы решили зайти в апартаменты, оставить там пляжную сумку и уже налегке заняться шопингом.

Войдя в просторный лифт с большим зеркалом, под которым висели три откидных кресла, серб облокотился рукой на противоположную от него стену и наклонился ко мне так, что наши лица оказались примерно на одном уровне. Взглянув в зеркало, я обнаружила, что мой спутник занял почти все пространство, и в очередной раз почувствовала себя крошечным человечком рядом с великаном. Лифт остановился на шестом этаже, и мы прошли по коридору к моему номеру. При первом же взгляде на апартаменты Дюро пришел в бурный восторг.

– Браво, Ирина, браво! – сказал он весело. – А у меня совсем маленькая «собочка».

««Соба» переводится с сербского как «комната», а значит, «собочка» – это «комнатка»», – сообразила я. Серб спросил про туалет, и я проводила его в дальнюю маленькую комнату, а сама пошла переодеваться в ванную. «Вот и второй туалет неожиданно пригодился, – усмехнулась я. – Очень даже удобно: один для меня, другой для гостей».

Чтобы у моего кавалера не возник соблазн перейти к активным действиям по осуществлению своих желаний, о которых нетрудно было догадаться по его манере общения, я предпочла не задерживаться в номере и побыстрее отправиться по магазинам. Выйдя из отеля, мы свернули налево и прошли по улице до супермаркета. Там я взяла свой любимый йогурт под забавным названием «Моя кравица»15, а затем попросила Дюро выбрать вино. С бутылкой красного вина местного производства мой сербский друг направился к кассе, а пока я доставала деньги из сумочки, он уже все оплатил. Я не стала спорить, посчитав что сумма небольшая, и кроме того, вино, возможно, мы выпьем вместе.

Выйдя из магазина, Дюро предложил показать свою машину и комнату, которую он снял. Миновав маленькие, полутемные переулки, мы вошли во двор невысокого дома.

– Это моя «Легенда», – гордо заявил мой кавалер и, активно жестикулируя, принялся объяснять, что хотя машина старая и не раз побывала в авариях, она все еще на ходу. Передо мной предстали лишь смутные очертания, темнота не позволяла рассмотреть ни модель, ни цвет автомобиля, ни уж тем более следы столкновений.

Поднявшись по нескольким лестничным проемам, мы остановились на пороге темного дома. Дюро открыл дверь и включил свет в длинном коридоре, слева которого находилась туалетная комната с душем, а справа большой холодильник. Пройдя дальше, я увидела три двери, в одну из которых Дюро меня и пригласил. Комната, действительно, оказалась очень маленькой. Почти все ее пространство занимал разложенный диван, на котором, судя по всему, мой серб и спал. Вдоль стены стояли мойка, электрическая плита и несколько кухонных шкафчиков, а в сильно скошенной крыше виднелось небольшое открытое окно. Из-за отсутствия кондиционера в комнате было жарко и душно. «Да уж, это не мои хоромы с балконом, огромными окнами и двумя кондиционерами», – отметила я про себя. Дюро принес бутылку воды из холодильника и сел на диван, подзывая меня к себе.

– Нет, – уверенно заявила я. – Здесь слишком жарко. Я уже все посмотрела, пойдем лучше на воздух.

Тогда он достал банку меда и протянул мне ложку:

– Пробуй. Правый16 домашний мед.

– Мне нравится, – сказала я, облизнув ложку с медом и выпив воды.

– Это я привез. У меня пчелы, – объяснял Дюро, пытаясь обнять меня и усадить на диван рядом с собой.

– Пойдем, – сказала я и легонько потянула его за руку в сторону выхода.

Сербский великан вздохнул и нехотя пошел за мной. Притяжение между нами возрастало. Спускаясь по многочисленным укромным лесенкам, мы несколько раз останавливались. Дюро снова и снова притягивал меня к себе, страстно целуя в шею и затылок. А я чувствовала, как кружится голова, подкашиваются ноги, и боялась где-то оступиться на этих темных, утопающих в зелени ступеньках. Мой кавалер шел сзади, поэтому я знала, что не упаду, ведь он подхватит меня, но в таком случае мне уже точно не вырваться из его сильных рук. И я старалась крепко стоять на ногах, медленно продвигаясь все дальше от его комнаты и от его дивана.

Наконец мы оказались на набережной и направились к магазинчику с купальниками. Взяв несколько комплектов, я пошла в примерочную. Хотя мне и хотелось посоветоваться с Дюро, позвать его в кабинку я не отважилась. Для меня всегда было непросто выбирать нижнее белье и купальники. Важно, чтобы они красиво выглядели, чтобы надевая их, я нравилась сама себе и одновременно с этим чувствовала себя удобно и комфортно. Поэтому обычно времени и сил этот процесс занимает немало. Серб ждал меня снаружи, а когда я вышла из магазина со своей покупкой, он начал что-то возбужденно объяснять. Дюро говорил о том, что ждал больше получаса, и мне показалось, он был чем-то удивлен: то ли тем, как долго я была в магазине, то ли тем, что он меня дождался. Вероятно, количество времени, которое женщины могут провести в магазине, выбирая всего лишь одну вещь, повергло его в шок. «Ничего удивительного! Женат-то он не был и, судя по его словам, постоянной женщины тоже не имел, – отметила я мысленно. – Впрочем, никто его не заставлял ходить со мной ни по магазинам, ни по каким-либо другим местам. Сам захотел». Решив об этом особо не задумываться, я сказала, что мне еще нужно купить красивое большое полотенце. Но это было уже совсем быстро, и здесь я могла спросить совета моего друга. Сербу понравилось полотенце ярко-бирюзового цвета.

– Как море. Плаво, – сказал он.

– По-русски «синее». Мне тоже нравится этот насыщенный, выразительный цвет. И золотые буквы красиво на этом фоне смотрятся, – согласилась я, покупая полотенце с большой надписью «МОНТЕНЕГРО», что означало «ЧЕРНОГОРИЯ».

Неожиданно я вспомнила, что как раз то, что мне было нужно в супермаркете, я и не купила. Как бы старательно я не собиралась в отпуск, неизменно что-то упускала из виду. В эту поездку я забыла взять маленький флакончик с духами и дезодорант. Но когда мы были в магазине, эти предметы снова выскочили у меня из головы.

– Забыла купить в супермаркете дезодорант, парфюм, – с огорчением сообщила я сербу.

– Зачем тебе? То химия. Не треба. Не нужно, – уверенно заявил Дюро.

«Значит, потом без него схожу, раз ему химия не нравится!» – решила я.

Теплый вечер навеял мысль, как было бы чудесно прямо сейчас поплавать в море: тепло, тихо, нет людей и звездное небо над головой. Я предложила сербу, но он, казалось, не понял меня. «Что ж, пожалуй, лучше спокойно поплавать одной. Тем более, пляж и дно я уже знаю», – прикинула я, ломая голову, как бы побыстрее распрощаться с Дюро и сделать это так, чтобы он не обиделся на мой отказ подняться в номер.

Мне нравился этот мужчина, меня влекло к нему, но я была совершенно не готова к полной близости с ним, а заставлять или торопить себя совсем не хотелось. Кроме того, я по-прежнему не могла объяснить себе, зачем мне нужны эти отношения на отдыхе, а осторожность шептала: «Остановись, остановись. Тебе это не нужно. Это может быть опасно! А вдруг он сделает что-то не так? И останется только привкус разочарования». Но пока все шло хорошо и не было никакого повода останавливать развитие наших отношений. Я ничего от этого знакомства не ждала, поэтому решила для себя, что как только хоть что-то мне не понравится, что как только хоть что-то пойдет не так, я все тут же прекращу.

Дюро обнимал меня за плечи, иногда прижимая к себе еще ближе и явно давая понять, что хочет продолжения вечера. Дойдя до санатория Игало, я остановилась для прощания, но, чувствуя неловкость, не знала, что сказать. Серб снова попытался меня поцеловать, и на этот раз ему почти удалось. Я уже не сопротивлялась, но в последний момент слегка отстранилась и, прижав свои пальцы к его страстным губам, сказала:

– Завтра.

Сильное разочарование промелькнуло на лице моего друга, и он расстроенно проговорил:

– Завтра. Сутра17. Никогда.

– Это тоже не страшно. Одним грехом будет меньше, – напомнила я ему сегодняшний разговор о религии и добавила:

– Ведь это грех. Как же ты этого хочешь?

– А я потом покаюсь, – лукаво улыбнувшись, ответил мой соблазнитель.

«Неожиданный подход к вопросу, – изумленно отметила я. – И как это все в нем сочетается?!»

– Завтра, – еще раз пообещала я. – Встретимся на пляже.

– Да, – вздохнул Дюро, отпуская меня. – Не могу я тебя присилити18.

Я быстро поднялась к себе в номер, кинула покупки на кровать, и, взяв небольшое полотенце, снова вышла на улицу. По освещенной фонарями дорожке я прошла к ближайшему пляжу. Тихое, спокойное море манило ласковым плеском едва заметных волн. Я сняла платье и подошла к краю берега, чувствуя освежающий ветерок на своем теле. Неторопливо войдя в ночное море, я медленно окунулась в теплые волны. Какие восхитительные ощущения: плыть в тишине под звездным небом, вдыхать соленый морской воздух, смотреть на смутные очертания берега и на едва различимую гладь воды. Постепенно все внутри наполняется неописуемым восторгом, а одновременно приходит тихое умиротворение и покой. Я радовалась прошедшему дню, наступающей ночи и старалась не думать о том, что будет завтра. Я проснусь утром, увижу море, сосны в рассветных лучах солнца и почувствую, что мне скажет мое сердце, как мне лучше поступить, хочу ли я идти дальше или мне это не нужно.