Читать книгу Смерть под занавес (Ирина Градова) онлайн бесплатно на Bookz (2-ая страница книги)
bannerbanner
Смерть под занавес
Смерть под занавес
Оценить:
Смерть под занавес

5

Полная версия:

Смерть под занавес

Лера давно заметила, что хорошо пошитый костюм еще не гарантирует импозантного вида, ведь его нужно уметь носить! Даже самый дорогой и подогнанный по фигуре пиджак может смотреться на ком-то как на корове седло, если фигура и осанка несовершенны. Третьяков как нельзя лучше соответствовал своему наряду!

Подойдя вплотную к Купелиным, он поднял бокал повыше, салютуя супругам, и небольшой хор, стоявший за роялем, поддержал певца и его партнершу. Красотка осушила бокал залпом, но Лера обратила внимание на то, что Третьяков пить не стал, а незаметно поставил бокал на стол, прежде чем позволил Купелиной сердечно себя обнять и троекратно расцеловать по русской традиции. Вице-губернатор ограничился рукопожатием, после чего музыка на короткое время смолкла, и к паре начали подходить люди с подарками. Кто-то зачитал поздравление от губернатора Санкт-Петербурга, после чего прием продолжился.

Певцы удалились, а музыканты остались, продолжив играть разнообразные мелодии для услаждения слуха присутствующих, которые, надо заметить, мало обращали на это внимание, предпочитая радовать собственные желудки. Лера, которой сестрица помешала поужинать, решила не стесняться и тоже накидала в свою тарелку деликатесов: крошечных тостиков с красной и черной икрой, корзиночек с крабовым и лососевым салатами, пару бутербродов с осетриной и несколько маринованных помидорчиков черри. Отойдя в уголок, она принялась закусывать, в то время как Эльвира направилась в самую гущу гостей – как она выражалась, «социализироваться».

– А вы поете или танцуете? – услышала Лера приятный голос и едва не подавилась икрой от неожиданности: перед ней стоял Кирилл Третьяков собственной персоной.

– Я? – растерялась она. – Я… просто ем, – и она указала на свою тарелку.

– Как это разумно с вашей стороны! – серьезным тоном похвалил он, но его лучистые глаза смеялись. – Клоуны выступили, пришло время утолить голод!

– Клоуны? – переспросила она, но тут же сообразила, что он имеет в виду себя со товарищи.

– Шампанского? – предложил он, ловко схватив бокал с подноса проходящего мимо официанта и протянув его Лере.

– А вы? – спросила она, принимая вино из рук артиста.

– Я это пойло… простите, игристое не пью – у меня от него изжога, не к столу будь сказано, – ответил он. – Может, здесь есть что-то покрепче, но я еще не освоился. Боюсь, когда это произойдет, присутствующие уже все выдуют!

Лера удивилась тому, что молодой человек общается с ней, как со старой знакомой. Странно, но она и сама чувствовала нечто подобное: от Третьякова не исходило угрозы, как от большинства представителей противоположного пола, и это подействовало на нее расслабляюще.

– Скажите, почему вы подошли именно ко мне? – задала она прямой вопрос, надеясь, что артист не обидится.

– Откровенность – это то, что я ценю в людях больше всего, а вкупе с храбростью она и вовсе бесценна! – рассмеялся он. – Признаюсь честно: я здесь никого, кроме Зиночки и ее супруга, не знаю, да и, если начистоту, не горю желанием узнать, а вы показались мне чужеродным телом среди всего этого скопления народа.

– Телом? – изогнула бровь Лера.

– И лицом.

– И почему же я показалась вам, гм… чужеродной?

– Ну, вы красивая, но не так, как принято в подобных кругах. Одеты шикарно, но определенно чувствуете себя лучше в джинсах, верно?

– Мое платье вам не нравится? – огорчилась Лера.

– Платье – отпад, но вам явно в нем неловко, и вы только и думаете о том, как бы нацепить что-нибудь спортивное. Я прав?

– Не стану спорить, – наконец улыбнулась и она. – Меня притащила сюда сестра: она обожает такие сборища, а я…

– А вы любите поваляться у телика или «отжечь» в спортзале.

– Точно!

Как ему это удается? Ведь это Лера следователь, а Третьяков – артист, и все же он «читает» ее, словно открытую книгу!

– А как зовут мою новую и столь приятно прямолинейную знакомую? – поинтересовался он.

– Лера, – ответила она и, переместив тарелку в левую руку, протянула ему правую. Если бы он попытался запечатлеть на ее запястье поцелуй, она сочла бы, что артист выпендривается, но вместо этого он крепко пожал Лере руку, как равной, чем окончательно завоевал ее сердце. А еще от нее не укрылось, что во время рукопожатия Кирилл оценил огромный бриллиант помолвочного кольца на ее безымянном пальце – ей даже на миг почудилось, что его губы искривились в подобии саркастической улыбки, но уже в следующую секунду, когда он поднял на нее глаза, она решила, что ошиблась.

– Приятно было познакомиться, – сказал он искренне. – А теперь, боюсь, мне пора идти ублажать юбиляршу!

Подмигнув Лере на прощание, словно старой подруге, он развернулся на каблуках и резво затрусил по направлению к вице-губернаторше, которая изо всех сил пыталась привлечь его внимание, маша рукой. Лера вернулась к еде, но обнаружила, что больше не голодна: почему-то ничего не значащая беседа с Кириллом Третьяковым отбила у нее охоту пробовать вкусности с барского стола.

Аккуратно поставив тарелку на ближайший стол, Лера поискала глазами сестру, но не обнаружила ее в толпе. Может, стоит пройтись по саду? Она бы с удовольствием поехала домой, но Элька смертельно обидится, поэтому придется самой себя развлекать в ожидании момента, пока сестра насытится болтовней с «важными» людьми и изъявит желание смыться.

В прихожей горничная помогла Лере отыскать пальто, и она вышла на крыльцо. В воздухе порхали редкие белые мухи – надо же, первый снег в этом году! Лера выставила руку из-под козырька и позволила снежинкам падать на ее ладонь. Они послушно приземлялись и тут же таяли на ее теплой коже. В саду не оказалось ни души, но фонари по-прежнему горели, ярко освещая все вокруг. Сад выглядел большим, и Лера, выбрав одну из мощеных дорожек, пошла по ней, разглядывая клумбы.

В это время года особо смотреть было не на что, но сам ландшафт выглядел интересно. Тут и там возвышались искусственные холмы и горки, выложенные камнями разной величины и формы, под кустами смородины разместились садовые фигуры разнообразных птиц и животных – Лера даже заприметила семейство оленей! В конце дорожки, на пересечении ее с тремя другими, расположился фонтан, который сейчас не работал. Она попыталась представить себе, как сад выглядит летом, и пришла к выводу, что очень даже мило. Выбрав другую дорожку, ведущую обратно к дому, девушка пошла по ней. Дойдя до угла здания, она уже намеревалась свернуть к крыльцу, как вдруг услышала приглушенный разговор и остановилась.

– …все равно узнает, не от меня, так от кого-то еще! – возбужденно говорила женщина.

– Не узнает, если ты не станешь распускать язык! – шипел в ответ мужчина.

Лера определила голос: он принадлежал Кириллу Третьякову! Ей бы тихонечко удалиться, но природное любопытство взяло верх, поэтому девушка прижалась к стене и украдкой заглянула за угол. У «черного» входа стояли двое. Фонарь, висевший прямо над их головами, позволял рассмотреть лица спорщиков очень хорошо. Одним и в самом деле оказался ее новый знакомый, а его собеседницей – та самая красотка в алом платье. Сейчас на ее голые плечи была наброшена легкая шубка, Третьяков же оставался в одном костюме, словно не замечая холода. Выражения лиц обоих были напряженными: несомненно, беседа носила недружеский характер.

– Почему я должна молчать? – возмутилась собеседница Третьякова. – Это и меня каса…

– Нет, не касается! – перебил он. – Мы не болтаем о таких вещах, потому и живы-здоровы до сих пор! И если ты хочешь, чтобы так и дальше оставалось, то будешь держать язык за зубами!

– А если нет?

– А если нет – пожалеешь!

Лицо артиста, освещенное светом фонаря лишь с одной стороны, выглядело зловещей маской, а певица походила на маленького зверька, пытающегося храбриться в присутствии хищника. Лера и не подозревала, что Кирилл Третьяков, казавшийся таким приятным парнем, мог вести себя столь брутально! Интересно, о чем речь?

– Ты мне рот не заткнешь! – прошипела актриса. – Я все равно…

Она осеклась: кто-то шел по дорожке со стороны ворот. И она, и Третьяков отступили в тень, а Лера услышала удивленный окрик:

– Эй, ты чего тут болтаешься? Холодно же!

В группе людей, подходящих к дому, она узнала сестру.

– Да я вот… – забормотала Лера, продвигаясь вдоль стены в надежде, что Третьяков и его партнерша не догадаются, что она подслушивала.

– А ну-ка, марш в дом! – скомандовала Эльвира. – Мне срочно нужен бокал шампанского!

Народ в столовой рассосался, переместившись в гостиную, и сестры легко получили доступ к напиткам.

– Ты где была? – поинтересовалась Лера, наливая себе и Эльвире: официанты тоже, видимо, перебрались в гостиную, поэтому обслуживать себя приходилось самим.

– Так, знакомых встретила, – отмахнулась сестра. – Удивительно, какой маленький город Питер, да? Куда ни плюнь, встретишь кого-то из своего окружения… А ты что делала на улице?

– Прогуляться вышла.

– Одна? В последний раз я видела тебя в компании Третьякова!

– Мы немного поболтали.

– Только ничего себе не придумывай, ладно?

– В смысле?

– В смысле этот кобель имел всех баб в театре, а моя сестрица – товар эксклюзивный, я ее кому попало тискать не позволю, понятно? Кроме того, она скоро замуж выходит!

– Она?

– Ты.

– Слушай, а как ты думаешь, Третьяков и с вице-губернаторшей… того?

– Ну, я свечку не держала, – наморщила лоб Эльвира. – Но между ними точно что-то есть! Однако тебя, Валера, это беспокоить не должно!

– Да меня и не беспокоит, просто…

– Ой, что-то ты темнишь, сестрица!

– Еще шампанского?

* * *

Алла ненавидела посещать морг и старалась любыми способами этого избегать – особенно, если уже видела тело на месте преступления. Наверное, трудно найти человека, которому нравились бы подобные места с их металлическими прозекторскими столами, множеством раковин, шлангов и отверстиями в полу для стока крови и прочих жидкостей. Однако Алла не могла ждать: с тех пор как она вернулась со свалки, где обнаружили тело неизвестной, ей уже несколько раз звонили представители различных СМИ – и как только они успевают пронюхать о таких вещах еще до того, как трупы, в буквальном смысле, успевают остыть?! С другой стороны, Алла ценила профессионализм в представителях любых профессий, и эти звонки означали лишь одно: репортеры работают лучше, чем Следственный комитет. Лучше, чем она!

– Алла Гурьевна, ну зачем вы беспокоились? – укоризненно покачала головой Сурдина при виде следователя. – Я же сказала, что позвоню…

– Да-да, Анна Яковлевна, – перебила судмедэксперта Алла, – но у меня есть немного времени, вот я и решила забежать сама и спросить: может, есть какие-то зацепки?

– Я еще не закончила, но кое-что сказать могу. Во-первых, как я и предполагала, косметика на лице жертвы – грим.

– Что, прям театральный?

– И тот, кто его накладывал, знает в этом толк!

– А почему так важно знать, как это делать?

– Ну смотрите, – сказала Сурдина, подходя к столу и откидывая простыню, открыв исключительно голову убитой, за что Алла была ей благодарна: не хотелось бы наблюдать последствия вскрытия, да еще и «незавершенного»! – Главная особенность театрального грима в том, что он жирный. В его составе вазелин, парафин, пчелиный воск, ланолин, титановые белила, красители и т. д. Для его фиксации используется пудра: это очень важно, иначе грим может пачкаться, размазываться или лосниться. Вот потому-то я и говорю, что убийца, несомненно, имеет отношение либо к кинематографу, либо к театру.

– Интересно… – пробормотала Алла. – Можем ли мы на этом основании предположить, что и жертва из этих кругов?

– Тут уж я вам вряд ли помогу, – покачала головой Сурдина. – Могу сказать следующее: женщине около шестидесяти лет, волосы, зубы и кожа в приличном для ее возраста состоянии.

– А можно определить, принадлежала ли ей одежда, в которой ее обнаружили?

– Скорее всего, да, но это вряд ли что-то вам даст: все довольно старое, никаких новомодных штучек: вряд ли она перед смертью отоварилась в магазине и тут же нацепила наряд на себя!

– Зато он может помочь ее опознать: вдруг в сводках проходит такая пропавшая? Люди чаще запоминают незначительные детали – одежду, аксессуары, нежели внешность человека, если она не примечательна!

– Ну, тогда конечно.

– Причина смерти?

– Как мы и предполагали с самого начала – асфиксия: удар в висок не был смертельным.

– А странгуляционная…

– Странгуляционной борозды нет, так как убивали ее, судя по всему, накрыв чем-то нос и рот.

– Подушкой?

– Возможно: в бронхах я обнаружила хлопковые волокна.

– Вряд ли злодей притащил подушку с собой: видимо, она находилась там, где они встретились.

– Согласна. Маникюр поврежден – очевидно, во время борьбы она сломала несколько ногтей. – В подтверждение своих слов Сурдина вытащила из-под простыни левую руку убитой и продемонстрировала ее пальцы.

– Что можете сказать об орудии, которым нанесли удар?

– В ране я нашла частички резины.

– Резиновая дубинка?

– Как вариант.

– Странный выбор! Скажите, Анна Яковлевна, а ее не…

– Нет, это точно: сексуального насилия не было.

– Какое облегчение!

– И не говорите, – вздохнула судмедэксперт. – От этого всегда… гадко на душе становится! Но хоть ее и не насиловали, боюсь, вам предстоит тяжелая работа: у того, кто это сделал, точно с головой не в порядке!

Алла склонна была согласиться с экспертом: убить может и психически здоровый человек, но манипуляции, проделанные убийцей, явно указывали на то, что он не вполне нормален. Она терпеть не могла такие дела: когда речь идет о наживе, мести или ревности, можно строить логические цепочки, ведущие от жертвы к убийце, а что делать, если никакой особой причины убивать нет – просто кто-то выбрал человека и решил, что хочет его смерти!

Задумавшись, Алла и не заметила, как добрела до своего кабинета, рядом с которым мерили шагами небольшое пространство опера.

– Ну что, Алла Гурьевна, есть новости? – завидев ее, спросил Белкин. – Это маньяк?

– Давайте не торопиться с выводами, – охладила она его пыл. – Если это серия, мы, несомненно, найдем похожие преступления: я лично этим займусь.

Отперев кабинет, Алла запустила коллег внутрь и вошла следом. Усевшись за стол, она подождала, пока остальные устроятся, и спросила:

– Как дела со свалкой?

– Как я и предполагал, никто из жителей поселка ничего не видел! – сказал Белкин торжествующе: ему было приятно оказаться правым.

– Жаль! – вздохнула Алла.

– Но кое-что все-таки удалось выяснить, – добавил Дамир.

– Ну? – встрепенулась она.

– Парочка местных упомянула, что свалка легальная, но они судятся с владельцами, так как, во-первых, ее давно следовало закрыть из-за переполненности, а также по ночам туда свозят неучтенные отходы.

– И зачем нам это знать? – развел руками Белкин. – Главное, что никто не видел…

– Дамир, – не обращая внимания на возражения молодого оперативника, медленно проговорила Алла, грызя кончик карандаша, – а как жители поселка собирались доказывать, что нелегальный сброс имеет место?

– У них есть видео, на которых видно, что грузовики, направляющиеся на свалку, не принадлежат компаниям, с которыми заключены договоры.

– Так это же просто великолепно!

– И чего тут великолепного? – удивился Белкин.

– Надо изъять записи и внимательно отсмотреть.

– Зачем?

– Вы думаете, что удастся выяснить, какой компании принадлежат «левые» машины? – догадался Ахметов.

– Верно!

– Но что нам это даст? – не сдавался Белкин.

– Александр, ну пошевелите же мозгами! – воскликнула Алла. – По ночам свалка как бы закрыта, но туда, если верить местным, косяками едут какие-то грузовики. Что, если кто-то из водителей видел, что происходило в ночь убийства, или хотя бы заметил машину, ведь вряд ли убийца и его жертва притопали из города пешком!

– А если мы получим описание машины, – подхватил до сих пор молчавший Антон, – то можно будет отследить ее по камерам дорожного видеонаблюдения!

– Правильно! – улыбнулась Алла, почуяв верный след. – На съездах к свалке камеры отсутствуют, но на шоссе они имеются, а значит… короче, Александр, займитесь!

– Делается, Алла Гурьевна, – сконфуженно пробормотал Белкин: ему следовало быть более сообразительным.

– А что насчет жертвы, Алла Гурьевна? – поинтересовался Дамир. – Сурдина сообщила что-то интересное?

– Так, кое-что… Необходимо «пробить» по городу всех «потеряшек»: вдруг кто-то заявлял об исчезновении похожей женщины, ведь мы до сих пор не знаем, кто она такая! Зато нам известен примерный возраст и внешность, а также во что она была одета.

– Пожилая женщина без особых примет? – скептически хмыкнул Шеин. – Да такие пачками пропадают – в основном по причинам психических заболеваний!

– Не забывайте, что на ней добротная, хоть и не новая, одежда, а Сурдина утверждает, что и ее здоровье было в порядке: никаких серьезных болезней, ухоженные кожа и зубы – отнюдь не у всех людей, страдающих деменцией или болезнью Альцгеймера, дела обстоят подобным образом!

– А убийца? – задал вопрос Дамир. – Есть зацепки?

– Одна есть, – кивнула Алла. – Скорее всего, наш злодей имеет отношение к театру или кино.

– С чего вы это взяли?

– Жертву профессионально загримировали!

– Так он что, гримером работает?

– Необязательно, но знает, как это делается.

– По-моему, даже артисты это знают, – заметил Антон. – Они ведь часто гримируются сами.

– В театре – да, – кивнула Алла. – В кино для этого существуют специально обученные люди. В общем-то, практически любой человек, имеющий отношение к съемкам или театру, способен это сделать, ведь ничего особенного не нужно: внешность жертвы не меняли, а значит, никаких серьезных навыков не потребовалось!

– Существуют профессии, в которых тоже используется грим, – задумчиво проговорил Дамир.

– Например? – заинтересовался Белкин.

– Аниматоры, допустим: они развлекают детей и взрослых на дому или в торговых центрах, а еще на всяких шоу и квестах – да полно вариантов!

– Вариантов действительно много, – согласилась Алла, – но нам же нужно с чего-то начинать? Давайте предположим, что мы имеем дело с человеком искусства, ладно?

– И что, станем обходить все театры Питера? – недоверчиво спросил Белкин.

– Я поговорю с нашим профайлером: может, он сможет что-то подсказать? И я, и судмедэксперт считаем, что данное преступление – работа человека психически нездорового, однако меня смущает выбор жертвы.

– То есть ее возраст? – уточнил Антон.

– А еще то, что над ней не надругались – наоборот, убийца сделал все, чтобы ее нашли в приличном виде… Ну, оставим в стороне его извращенное чувство юмора.

– Он забрал ее документы и сумку – скорее всего, у нее была сумка, да?

– Согласна с вами. Либо он коллекционер, либо в сумке находилось что-то важное для него, или же он просто не желал давать нам в руки ниточки, могущие привести к установлению личности жертвы… Но последнее, пожалуй, противоречит логике.

– Вы о том, что преступник даже не попытался как следует спрятать труп? – спросил Дамир.

– Точно! Поэтому, мне кажется, убийца и жертва могли быть знакомы.

– Но тогда он не маньяк! – расстроился Белкин, которому страшно хотелось поучаствовать в громком деле о серийном убийце, ведь именно на таких делах многие делают карьеру.

– Он определенно ненормален, – вздохнула Алла. – А вот насчет серии… Я навожу справки, зафиксированы ли по городу похожие случаи, – пока по нулям. Ну, коллеги, за дело: смотрим записи, ищем «потеряшек», а я – к Бахметьеву!

* * *

Лера наслаждалась спокойным вечером. Все, как она любит: телик, бокал вина и ужин, заботливо оставленный мамой, который следовало лишь разогреть. В ожидании, пока все приготовится, девушка уселась с бокалом каберне на широкий подлокотник кресла и погрузилась в события, происходящие на экране. Она видела «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», наверное, раз двадцать, но старый советский сериал ей никогда не надоедал: с самого детства она обожала актерский дуэт Василия Ливанова и Виталия Соломина, весьма правдоподобно изображающих английских джентльменов. Некоторые Лерины ровесники понятия не имели о существовании такого сериала. Она видела множество фильмов, поставленных по произведениям Артура Конан Дойла, однако только Ливанов и Соломин полностью соответствовали ее представлению о том, какими должны быть «настоящие» английские сыщики!

На экране доктор Мортимер как раз в красках описывал им легенду о собаке Баскервиллей, и Лера, сама того не сознавая, шевелила губами, так как слово в слово помнила его монолог вплоть до интонаций, когда зазвонил телефон. Если бы это оказалась сестра или мама, она не стала бы отвечать, предпочтя досмотреть кино, но на экране высветилось слово «Геморрой». Под этим именем у Леры значился оперативник Виктор Логинов, и она, тяжело вздохнув, сняла трубку.

– Слушай, ты знаешь, где находится Музыкальный театр? – раздался в ухе его резкий голос.

– Разумеется, а в чем дело? – насторожилась она.

– Приезжай.

– Зачем?

– Я приглашаю тебя на спектакль. Черт, Медведь, у нас убийство!

– Кто… – но он уже отключился.

Убийство в театре? В театре, где служит Кирилл Третьяков? Но почему Лера подумала сразу о нем, ведь труппа большая, и там работает множество людей, причем многие из них не артисты, а, к примеру, костюмеры, художники, гримеры, да и просто рабочие сцены! Мгновенно утратив интерес к происходящему на экране, Лера выключила телевизор и выскочила в прихожую, где висело ее пальто.

* * *

Андрей Сергеевич Бахметьев, штатный психолог-профайлер СК, нравился Алле: он был достаточно молод, чтобы соответствовать современным тенденциям в науке, но вполне опытен, чтобы претендовать на звание эксперта. Она имела с ним дело во время предыдущих расследований, и эксперт не раз давал ей дельный совет, хоть и не уставал повторять, что, мол, психология – это не математика, наука неточная, а посему нельзя исключать того, что составленный профиль окажется ошибочным, ведь, помимо «вводных», получаемых специалистом, существует множество внешних факторов, влияющих на поведение фигуранта, о которых ничего не известно.

– Я согласен, что это – дело рук нестабильной личности, – изрек Бахметьев, просмотрев снимки с места происшествия и из морга. Это заняло у него не более пяти минут.

– Маньяка? – с замиранием сердца спросила Алла.

– Не могу сказать, – покачал он головой. – Вы же сами отметили, что о других подобных преступлениях сведений пока не поступало, так?

– Так, – вынуждена была признать она. – А что вы можете сказать о преступнике, имея только одну жертву?

– В сущности, количество жертв значения не имеет, как бы цинично это ни звучало: я многое могу сказать, видя лишь одну. Во-первых, данное убийство – точно не случайное: фигурант его тщательно спланировал…

– А жертва? – перебила Алла. – Стала ли она случайной, или…

– Скорее всего, нет. Вполне возможно, убийца знал ее – отсюда и этот странный грим.

– Я так и знала!

– Что вы знали?

– Ну то, что он ее накрасил и переодел: создается впечатление, что это личное!

– Алла Гурьевна, я вижу, вы уже справляетесь с психологическим портретом без моей помощи, – сдержанно улыбнулся Бахметьев.

– Нет-нет, простите, пожалуйста, продолжайте!

– Вам не за что извиняться: я рад, что за время совместной работы сумел передать вам часть своих знаний… Так вот, вы правы: во-первых, убийца сделал ей макияж – и не простой, а, как вы отметили, театральный. Это говорит не только о том, что он имеет отношение к театру или кино, но еще и о том, что грим был у него с собой – вряд ли он принадлежал жертве.

– Согласна, ведь использование театрального грима требует определенных умений, а наш судмедэксперт утверждает, что он был наложен по всем правилам.

– Есть еще вариант: и жертва, и убийца оба работали где-то, где используется театральный грим. И тогда это лишь подтверждает…

– Что злодей и жертва знакомы! Видите ли, Андрей Сергеевич, меня кое-что смущает. С одной стороны, многое указывает на этот факт, а значит, убийство могло быть совершено по личным мотивам…

– Вас смущает налет театральности? – догадался профайлер. – Что убийца действует как маньяк, но жертва всего одна, выбрана отнюдь не по принципу сексуальной привлекательности и, скорее всего, она лично его знала?

Бахметьев довольно точно изложил сумбурные идеи, роящиеся у Аллы в голове, и она кивнула в подтверждение его слов.

– На мой взгляд, одно другому не мешает, – продолжил он. – Во-первых, действительно, других жертв нет, но вы сами сказали, что это пока. Во-вторых, кто сказал, что у серийного убийцы не может быть знакомых, от которых ему по какой-то причине нужно избавиться?

bannerbanner