На роду написано

И все равно хочет жениться? – Насте все услышанное казалось невероятным.

Ну как видишь, – наконец-то на Ольгином лице показалась чуть заметная улыбка.

Это так непонятно для меня, – ошарашенная новостью девушка тут же забыла о всех своих проблемах, полностью погрузившись в увлекательные и остросюжетные подробности жизни своей подруги.

Егор был невероятно расстроен, когда Ольга отвергла его из-за Матвея. Смерти юноши он, конечно, не радовался, но был опечален тем, насколько тяжело любимая это переносит. Навестив Ольгу в один из дней, он застал ее плачущей и подумал, что она просто продолжает грустить о недавней утрате. Но в беседе выяснил, что она беременна и не знает, как ей быть. О ее положении он узнал первым – девушка боялась сообщать эту новость матери. Тогда Егор, сам до конца не понимая почему, вдруг предложил ей пожениться и преподнести новость о беременности так, будто малыш от него. Поначалу эта затея показалась Ольге полнейшим бредом. Но еще больше ее удивил сам Егор. Для чего ему жена, которая не любит его да еще и родит не его ребенка. Парень же искренне любил Ольгу и воспитание чужого малыша казалось ему вполне посильной и оправданной ношей – главное, любимая рядом. В его семье воспитывался двоюродный брат. И Егор до десяти лет считал его родным. Пока родители не усадили мальчиков и не рассказали им всю правду – старший из них оказался под опекой своих родственников после того, как его родители погибли в автокатастрофе. Ольга знала эту историю – тогда только ленивый не обсуждал то, что родители Егора наконец-то признались мальчикам.

А родители Матвея как же? – вдруг вспомнила о них Настя.

А что его родители? – усмехнулась в ответ девушка. – Ты же видела их на похоронах.

Да, семейка та еще…

Я съездила к ним, как узнала о беременности, – призналась Ольга. – Это было ужасно.

Ты им все рассказала?!

Не успела, меня выгнали, представляешь.

Почему? – искренне удивилась Настя.

Когда я зашла в дом, там уже была какая-то ругань, – начала описывать увиденное Ольга. – Невыносимый перегар, везде все валяется, куча пьяного народа, грязь…

Родители Матвея и на похоронах были все опухшие и синюшные, – вспомнила Настя.

Вот-вот! Видно было, что отец побил свою жену на днях, – Ольге неприятно было вспоминать увиденное. – Они меня даже не узнали!

А почему выгнали-то?

Потому и выгнали, со словами «ты кто такая, иди отсюда».

Да, – вздохнула Настя. – Скоро и наша квартира превратится в нечто подобное.

Почему? Опять мать запила?

Ладно б если просто запила, можно было бы перетерпеть недельку-вторую, – начала рассказывать Настя. – Она привела в дом какого-то алкаша, можно сказать, со свалки притащила, и приютила.

Он настолько страшный? – Ольге думалось, что подруга преувеличивает.

Он не просто страшный, он вонючий, хоть мой его, хоть не мой, весь какой-то облезлый, старый и противный.

Вот тебе и новый постоялец, кошмар.

Вот именно! Его же еще никак не выгнать! – Настя была растеряна.

Напиши Филату, пусть приедет, разберется, – предложила Ольга.

Позвонила уже из пункта, еле уговорила Амину Флюровну, – выдохнула девушка. – Завтра приедет.

Тогда хорошо все.

Ага, прям! Там такое начнется! – не согласилась с ней Настя. – Ты просто не видела ни разу, как мать моя орет, когда Филат выгоняет ее очередного бездомного ухажера.

Весело, очень весело, – улыбнулась Ольга. – Я к тебе завтра лучше не приду.

Лучше не приходи, – улыбнулась ей в ответ и Настя.

Филат, вновь оказавшись в родном селе по вине матери, уже на входе в подъезд барака понял, что в квартире попойка. Не с первого раза он смог попасть внутрь. На полу прихожей лежал какой-то мужик без чувств. Силой толкнув его входной дверью, Филат наконец прошел и увидел как раз то, что и представлял, пока ехал из Белоозерска. Везде разбросаны пустые бутылки и грязная посуда. Пьяная компания, расположившаяся на кухне, пыталась петь песни, выкрикивая что-то бессвязное. В одной из спален кровать была занята неизвестной Филату парочкой. В зале спорили два мужика, вальяжно развалившись на диване. В другой спальне, закрывшись, сидели Настя и Филарет. Брат постучался к ним и сказал, чтобы те не выходили, пока не закончится шум. А шум начался нехилый. Быстро поздоровавшись с матерью, Филат схватил первого попавшегося под руки пьянчугу и выволок за дверь, велев, больше не показываться в этой квартире. Нина тут же начала кричать, что не ему решать, кому находиться в ее квартире, а кому нет. Но Филат, сделав вид, что не слышит ее, принялся выпроваживать и всех остальных гостей, перешагивая вместе с ними через того самого валяющегося в прихожей алкаша. Спящую парочку он разбудил ведром воды. Ошарашенные, они тут же вскочили и исчезли – даже выгонять не пришлось. Мужики в зале, подняв руки вверх в знак согласия и примирения, сами технично удалились, пожелав мира этому дому. Нина начала биться в пьяной истерике, но и тут Филат знал, как поступить – он взял ее в охапку и просто выставил в подъезд. Уж там она не станет орать и позориться. Женщина, действительно, затихла, присев на ступеньки.

Настя, а кто это валяется тут?! – спросил Филат сестренку.

Ну это и есть ее сожитель новый, – ответила девушка, выйдя из спальни.

Филат! – обрадовался появлению брата Филарет. – Ты надолго к нам?

Три дня отгула взял, представлял немного, какой тут кошмар творится.

Ты его вынеси тоже отсюда, пожалуйста, – показала пальцем на валяющегося пьяницу Настя.

Сейчас вынесу, дай дух перевести, – вздохнул Филат, снимая новую весеннюю куртку. – Надеюсь, не замарался я.

Брат, а как ты их заставил уйти? – глаза мальчика горели. – Наверно как дал им по роже!

Не дрался я, – разочаровал его Филат, улыбаясь. – Они же сами ушли.

Ну и хорошо, – с облегчением выдохнула Настя. – А мать где?

Проветривается в подъезде, – кивнул в сторону двери Филат.

Я сейчас вещи этого пьянчуги соберу, подожди немного, – Настя достала старый ободранный чемодан постояльца и мигом сложила в него очень скромные пожитки. – Готово!

Нина старалась не ругаться на людях, в каком бы состоянии ни была. Но увидев как ее сожителя выносят из квартиры вместе с чемоданом, не сдержалась. Вцепилась, что есть мочи, в потрепанный саквояж, мешая сыну выйти из подъезда с ношей на спине. Но Филат был готов ко всему. Он просто вынес пьянчугу с его чемоданом на улицу и мать в придачу. По пути Нина успела поколотить сына, всячески обозвав и сказав, что не вернется в квартиру без своего мужчины. На это Филат просто усмехнулся, прекрасно понимая, что она не задержится на улице без верхней одежды и нормальной обуви. Да и соседка одна, вынося помои, укоризненно взглянула на Нину, спросив: «Интересно, в этом доме когда-нибудь будет тишина?» Несостоявшегося сожителя Филат скинул со спины около забора, выбрав более сухое место.

Почему Ярослава не позвала? – спросил Филат Настю, вернувшись в квартиру. – Как-то раз он ведь уже помог тебе со сборищем алкашей.

Да, помог и сказал, что встречаться с девушкой, у которой такие проблемы, не хочет, – грустно ответила она.

Как это так? – удивился брат.

Вот так, – пожала плечами Настя. – Родители у него интеллигентные, мама учительница музыки, хористка, артистка, а отец председатель.

Ну тогда ясно все, – развел руками Филат. – А у меня новость есть!

Ты чего такой радостный? – спросил его Филарет. – Какая новость?

Да, какая? – Насте не терпелось услышать что-то хорошее после нескольких дней балагана и шума.

Я скоро женюсь!

Я рада за тебя! – Насте хотелось побывать хотя бы на свадьбе брата, ведь она упустила эту возможность, когда замуж выходила сестра.

Ты-то может и рада, но вот мать совсем не обрадуется, – тут же предположил он.

Почему?

Потому что она киргизка.

Киргизка?! – хорошая новость тут же превратилась в непредсказуемую.

Ага, – Филат казался довольным выданной информацией, как будто даже гордился тем, что выбрал в невесты не русскую девушку.

Ты хоть представляешь, что с матерью будет? – спросила его Настя.

А что с ней будет? – не понял сестру Филаретик, наблюдая за разговором.

Она же опять истерику устроит! – Насте было не до веселья и ехидной улыбки брата.

Ну мне что делать-то теперь? Я влюбился!

Нет мне покоя в этой жизни! – девушка хорошо представила весь спектр материнского негодования, когда эта новость дойдет до ее ушей.

Хорошо все будет, смирится она, как смирилась с Сабиром, – Филат не видел никакой проблемы.

И когда ты собираешься ей об этом сообщить? – поинтересовалась Настя.

Ну как придет в себя, так сразу же и скажу.

Надеюсь, после этого мы все останемся живы, – говоря это, девушка зашла на кухню и, оглядевшись, смогла вымолвить только одно слово, – кошмар.

Весь этот и следующий день был посвящен уборке и готовке. Нина, придя в себя, вышла на работу, освободив от коровника и без того загруженную Настю. Сообщать о своей влюбленности Филат матери не стал. Подумав, он прикинул, что лучше сначала женится, а уж потом привезет свою новоиспеченную супругу знакомиться со свекровью. Так мать уже не сможет закатить истерику, обозвав как-нибудь при невестке всех нерусских. Такой план не совсем нашел одобрения в Настиных глазах, но кто она такая, чтобы брату перечить – влюбился, значит, влюбился.

Как бы дети ни старались уберечь мать от всяких расстройств, приводящих ее к новому запою, ничего у них не вышло. Повод нашелся сам – Ольгина свадьба. На торжество Нину не позвали, как не позвали и Настю. Родители Егора решили отметить событие в Никольске, пышно, громко, на всю катушку. Поэтому пригласили только городских родственников и тех, кто побогаче, чтобы подарки весомыми были. А что могли преподнести молодым Нина с Настей и Филаретом? Леонида, как ни пыталась уговорить будущих сватов позвать и ее подругу, переубедить их не смогла. Она тут же прибежала к Нине, сокрушаясь и извиняясь.

Вокруг только одна гнилая интеллигенция! – ругалась подруга, сильно обидевшись на Леониду. – Иди отсюда, раз так!

Ну что ты опять выгоняешь-то меня? – опешила гостья. – Бросай уже эту привычку!

А что потеряла ты тут?!

Ну я ведь извинилась! – не понимала Леонида. – Подумаешь, на свадьбу не сходишь…

Ага, подумаешь! Я вот тоже тебя не приглашу, когда Настя замуж пойдет! Так и знай! – кричала Нина, показывая пальцем на дочь.

Если не позовешь, я не обижусь, – ответила Леонида. – Я совета пришла спросить у тебя.

Вот же наглая ты, Леонидка, какая же наглая! – не успокаивалась Нина. – Какой еще совет тебе нужен?!

Анатолия звать или нет?

Конечно, нет! Он такой же сброд, как и мы тут все!

Уф, все, я пошла, – гостья двинулась в сторону выхода. – Психованная ты сегодня.

Подожди! – остановила ее Нина. – Хоть расскажи, как все будет-то на свадьбе этой вашей?

А ты точно хочешь знать? – Леонида обрадовалась такой неожиданной милости и перемене настроения подруги.

Давай, выкладывай уж.

Планировалась аренда ресторана, большое пышное свадебное платье, лихо скрывающее появляющийся животик невесты, шикарно накрытый стол, гулянье до утра. Большую часть расходов брала на себя семья жениха. Торопились родители Егора, узнав, что их будущая сноха уже беременная. Поругали, конечно, сына за спешку, но одобрили его выбор, видя, как сильно он влюблен в Ольгу. Наслушавшись сладких описаний будущего праздника, Нина, как только Леонида ушла, отчитала Настю за то, что та не сохранила отношений с Ярославом. Мол, хорошенький мальчик же, из богатой семьи – неужели нельзя было как-то удержать его. «Знала бы ты, кто отвадил его от этой квартиры и от меня, так не рассуждала бы» – сказала про себя Настя, поглядывая на мать. Хоть Нина и была причастна к тому, что Ярослав перестал ухаживать за девушкой, Настя не считала маму единственной причиной разрыва. Она понимала, что если бы парень по-настоящему любил, то ее пьющая мать не стала бы поводом к расставанию. Значит, впереди ждет кто-то действительно любящий, не такой придирчивый, более мягкий и добрый. Этими мыслями Настя и утешала себя после поступка Ярослава.

Глава 13. Дурочка и дурак

Ольховка. Как давно Нина не была там. Да и не хотела. Но ехать пришлось. Письмо пришло с ольховского сельсовета, что плохо Евдокии, лежит, не встает, мучается болями. Сколько уж лет бывшей свекрови, Нина и посчитать не могла, но понимала, что вполне достаточно для того, чтобы почувствовать приближение смерти и захотеть повидаться с внуками. Привезти к Евдокии она могла только Настю и Филарета, которых старушка никогда не видела. А тех, кого она действительно хотела обнять, приехать не смогли – в семьях Нади и Филата случились пополнения. Первая родила вторую дочку Соню, а сын нянчил девочку Гульнару. О том, что он женился и уже качает на руках ребенка, Нина узнала тоже из письма. Так безопаснее – решил Филат. А сестры его поддержали. Мать из-за этого какое-то время не общалась с Филатом и в гости к нему не ездила. Обиделась.

– Одна за татарина вышла, второй киргизку в жены взял, – бормотала Нина, садясь с детьми в междугородний автобус. – Как будто на земле славяне закончились!

– Да ладно уж, – не понимала ее негодования Настя.

– Хотя бы ты русского найди!

– Мам, люди вокруг, – засмущалась девушка.

– Знали бы они, какие у меня дети и как они с матерью поступают, поняли бы меня и сразу встали бы на мою сторону! – не унималась обиженная женщина, усаживаясь на место, указанное в билете.

– Мама, мам, я женюсь на русской, обещаю! – решил порадовать Нину Филарет.

– Ага, что-то мало верится, – засомневалась она.

– А тебе нравится кто-нибудь в классе? – улыбаясь, спросила его Настя.

– Да, нравится, – честно признался мальчик.

– И как ее зовут? – тут же решила уточнить Нина.

– Алсу, – ответил Филарет, не понимая, что девочка с таким именем наверняка не русская.

– Алсу?! Алсу?! – удивилась мать.

– Мам, ну не кричи ты так, – постаралась успокоить ее Настя.

– Алсу! Ну спасибо, сынок, спасибо, – ответила Нина и отвернулась к окну как раз в тот момент, когда автобус тронулся, покидая Никольский автовокзал.

– А что не так с этим именем-то? – спросил, недоумевая, у матери Филарет, но видя ее нежелание отвечать, вопросительно взглянул на сестру.

– Она точно не русская, – объяснила ему Настя.

– Ой, – только и смог произнести он, замолчав, чтобы больше не расстраивать маму.

Двадцать лет не была Нина в Ольховке, приезжая лишь для того, чтобы навестить на кладбище Антипа каждой весной. Покидая деревню в далеком 1967 году, она всерьез полагала, что больше не вернется. Но пришлось. Уж очень жалобно и слезно было составлено письмо к ней. И явно не Евдокией – так красиво излагать и писать старушка не умела. Видать, кто-то из соседей постарался. Поэтому весной 1987 года нога Нины снова ступила на родную землю. Деревня не сильно поменялась – лишь кое-где появились новые дома, старые были подремонтированы, отстроилась кирпичная школа, прибавились магазины. Удивительным женщине показалось то, как много детишек бегало по улицам. «Нарожали», – подумала она и двинулась в сторону нужного ей дома. Подходя к избушке Евдокии, Нина сразу же заметила, как обветшали крыша и ворота. Забор покосился, почтовый ящик покрылся ржавчиной, даже деревья скрючились, и вместо свежей весенней листвы могли похвастаться только темной и грубой корой, которая словно и не замечала, что зима закончилась. Уже у ворот Нина с детьми заметили огромный замок. Окна были занавешены. Казалось, что в доме никого нет. Пришлось идти к Семену Силантиевичу. Но его в конторе тоже не оказалось. Обратившись к управляющей делами девушке, Нина наконец узнала, что Евдокия три дня как умерла и только вчера была похоронена. Дети, проводившие ее в последний путь, сразу же разъехались по своим городам. Документовед, видя смятение приезжих, попросила их не спешить с отъездом, а дождаться главу. Налила чаю, угостила домашним хворостом. Ждать Семена Силантиевича долго не пришлось.

– Нина! Ниночка! – услышала она знакомый голос и обернулась.

– Семен Силантиевич! – обрадовалась Нина, обнимаясь с главой.

– Ну что за дела такие?! Почему тебя письмом вызывать пришлось?! Почему добровольно не приезжала, не навещала нас?! – начал задавать вопросы мужчина.

– Как вам сказать… – замешкалась она, – просто не очень-то хотелось приезжать.

– Понимаю-понимаю, – покачал головой председатель, усаживаясь на свое место. – Померла старушка-то, не успела ты!

– Значит, не судьба, – подытожила Нина, тихо радуясь тому, что встреча с нелюбимой бывшей свекровью так и не состоялась.

– А это кто такие красивенькие? – спросил Семен Силантиевич, глядя на Настю и Филарета.

– Дети мои.

– Это те, который родились у тебя уже после переезда?

– Да, не местные, – улыбнулась Нина.

– На кладбище-то ходила?

– Нет еще, сейчас пойдем, дети чай допьют.

– Не спешите, не спешите, – затараторил глава. – Как говорится, кого закопали, тот уже не откопается.

– Это кто так говорит? – спросила Нина, не припоминая поговорку.

– Это я только что придумал, – улыбнулся председатель. – Имею ввиду, что Евдокия может и подождать.

– Вот не дождалась ведь, – вздохнула Настя, решившаяся вмешаться в разговор.

– Как матушка твоя говорит, не судьба, видимо так и есть, – подытожил Семен Силантиевич. – А почему Надя резко перестала ездить к бабке-то?

– Так замуж вышла, – объяснила Нина, не вдаваясь в подробности.

– Ах вон оно что! – искренне обрадовался глава. – И Филат, наверное, женился?

– Да, дети уж у всех.

– Как же быстро они растут! – всплеснул руками глава.

– И мы быстро стареем, – взгрустнулось Нине.

– Тебе здесь есть где остановиться? – спросил председатель, понимая, что обратного автобуса сегодня уже не будет.

– Нет, но мы на кладбище и домой сразу, на попутку выйдем уж.

– Я переживать буду, – заволновался Семен Силантиевич.

– Да что с нами случиться-то может? Не переживайте!

Выйдя из конторы, Нина с детьми направилась на кладбище. Проходя по знакомым когда-то улицам, она вспоминала, как росла здесь, гуляла, дружила, вышла замуж. Какой хорошенькой она была – наивной, влюбчивой и мечтательной. В голове тут же возник образ Антипа, помогающего ей по дому, когда она осталась совсем одна. Образ Евдокии, мешающей ей спокойно баюкать первого сына, тоже возник. От чего сердце тут же кольнуло. Придя на кладбище и краем глаза взглянув на ее могилку, украшенную свежими, еще не успевшими завянуть, цветами, она направилась к Антипу. Фотографии не было – не разрешила его мать поставить ее, мол, нельзя, не положено. «На сколько же лет она пережила тебя», – прошептала Нина. В очередной раз ей стало не по себе – всегда становилось плохо возле могилы любимого мужа. Каждый раз она сетовала на судьбу, бога и на все, что только можно было, считая несправедливым уход Антипа. Особенно мучило ее то, что умер он не по старости и не от болезни. Так ей было бы хоть немного легче. «И в кого я превратилась без тебя?» – спросила она уже громче, вытирая слезы, скатывающиеся по щекам. Настя, наблюдая за матерью, тоже погрустнела и заплакала.

– Знала бы ты, как он тебя любил, постоянно баловал, с рук не спускал, – сказала Нина дочери.

– Жаль, что я ничего не помню, – ответила девушка, поправляя кем-то недавно поставленный букет на могиле отца.

– Какой же дурой я была, – сетовала, не переставая плакать, Нина. – Так и не сказала ему, что люблю, а ведь он постоянно спрашивал меня об этом.

– А почему не сказала-то? – удивилась девушка.

– Потому что дурой была, говорю же.

– Ладно, мама не реви, – вытерла слезы Настя. – Филарет, ты где?

– Куда его понесло? – Нина тоже потеряла сына из виду.

– Тут я, тут! – вдруг выпрыгнул из-за куста мальчуган. – Испугались?

– Не до игр нам, Филарет! – начала ругать его сестра.

– Не кричите на кладбище, нельзя! – осекла их мать. – На бабку свою взгляните и пошлите отсюда.

– На что тут смотреть-то? Ни фотографии, ничего, – сказал Настя, оказавшись возле свежей могилы.

– Вот и я думаю, что смотреть тут не на что.

Так они и ушли. Выбрались из деревни, повернули в сторону остановки, встали на обочине и начали ждать попутку. Добравшись на молоковозе до районного центра, они снова оказались на дороге. Тут машин было уже больше. Через полчаса перед ними остановилась ярко-красная восьмерка. В автомобиле сидела немолодая семейная пара.

– Мы в Никольск направляемся! – выкрикнул водитель в открывающееся окно.

– О, а нам не доезжая до Никольска километров семь надо! – обрадовалась Нина.

– Садитесь тогда, – сказала пассажирка, выходя из автомобиля.

– Ой, какая интересная машина! – удивилась Настя. – Без задних дверей!

– Да, новенькая совсем! – похвастался мужчина, поглаживая руль и начиная движение.

– Да перестань ты кичиться! – усмехнулась его жена. – Машину свою больше меня любит!

– Я, Ленок, и тебя люблю, и машину тоже! – сказал, водитель, подняв вверх указательный палец.

– Слыхали такое! – засмеялась женщина, повернувшись к Нине с детьми, и ту же спросила, – вы домой едете или в гости?

– Домой, в Такеево, – ответила Настя.

– Знаем-знаем такое село! – обрадовался водитель. – А мы вот совсем недавно переехали в Никольск, повысили меня, так сказать, и направили сюда.

– Тоже мне повышение, – возмутилась Лена.

– Только не начинай, не начинай, – нахмурился мужчина.

– Да, молчу я, молчу.

– Вы только вдвоем переехали или с детьми? – решила поинтересоваться у веселой парочки Нина.

– Сынок у нас есть, двадцать лет, только с армии вернулся, невесту ему ищем, – все как есть тут же выложил водитель.

– А вы долго едете-то? Откуда?

– Уж пятый час за рулем, ног не чувствую.

– Может, заедете к нам? Чаек попьете, – предложила Нина, желая хоть как-то отблагодарить их.

– А что? Можно! – тут же согласилась Елена. – Тем более, гляжу, у вас девочка на выданье есть!

– Не смущай ты ее, – шутя, осек супругу мужчина. – Решено, едем к вам!

Пара оказалась на удивление шумной, задорной, интересной. Они тараторили без умолку, постоянно спорили, что-то обсуждали. Им никто не нужен был – настолько увлеченно они беседовали друг с другом. Заходя в квартиру, супруги удивились высоким потолкам и отсутствию канализации. Михаила, так звали владельца новенькой восьмерки, поразило то, что вода в жилище поступала по трубам, но выносить ее нужно было вручную – такого он еще нигде не видел. Во время чаепития пара украдкой поглядывала на Настю, чем смущала скромную девушку. Она быстро перекусила и спряталась от их глаз в спальне. Филарет, оказавшись дома, даже чай с дороги пить не стал, убежал на улицу. Договорившись о том, что семьям обязательно нужно встретиться еще раз, так сказать, по случаю знакомства, гости поспешили домой, написав Нине свой городской адрес. Не успели Михаил и Лена покинуть Такеево, как к Нине тут же прибежала Леонида.

– Я так и знала, что заметишь ты машину и сразу же ко мне примчишься! – рассмеялась Нина.

– А кто это был-то? – не обращая внимания на подтрунивание, спросила любопытная подруга.

– Подвезли они нас, тетя Леонида, – ответила ей Настя, выходя из своей комнаты.

– Ты бы лучше Ольге с внуком помогала, чем бегать, сплетни по селу собирать, – укоряла подругу Нина, демонстративно садясь за вязание.

– Какая ты брюзга! – проворчала гостья. – Рассказывай давай, как съездила и почему вернулась так быстро?

– Померла, оказывается, наша бабка, – снова опередила маму Настя.

– Настасья, иди-ка ты к себе! – недовольно проговорила Нина. – Что за мода в чужие разговоры лезть?

– Я лучше к Ольге схожу, не виделись давно, – вдруг ответила девушка, набрасывая курточку.

– Вот и правильно, сходи, – поддержала ее Леонида. – Артурик-то наш уж ползать начал.

– Ой, как интересно, – улыбнулась Настя, закрывая за собой входную дверь.

– Смотри-ка на нее, смотри, – сказала Нина, выглядывая в окно и наблюдая за дочерью. – Специально побежала ведь к подруге, чтобы все рассказать.

– А что рассказать-то? Что? – не унималась Леонида.

– Вот же неугомонная ты, – улыбнулась хозяйка квартиры, получая огромное удовольствие от того, как мучается догадками ее подруга.

Настя, воодушевленная тем, что понравилась городским гостям, совсем скоро оказалась у Ольги. Жила подруга в хорошо обставленном доме родителей Егора. Артурик, как оказалось, уже ловко ползал, засовывая с пола в рот все, что попадалось на его пути. Ольга выглядела, на удивление, хорошо, ведь родители мужа постоянно помогали ей с ребенком. Давали спокойно поесть, неспеша помыться в бане, приготовить для мужа что-то особенное. Разговорившись, две подруги не сразу заметили, как в гости пришел Саша. У него, к ожиданию многих, детей еще не было. И на вопрос о пополнении, который уже порядком замучил молодого мужчину, он отвечал коротко: «Бог не дает». На такое никто ничего сказать уже не осмеливался.