скачать книгу бесплатно
– О ком, – поправил он, склонив голову к плечу. – О тебе. Как тебя зовут, огонёчек?
– Р-рена, – машинально ответила она, с трудом стряхивая с себя дурман поцелуя наоборот.
– Рэ-эна-а, – нараспев произнёс рыжий, смягчая звучание первого слога имени.
– Рена, – покачав головой, возразила девушка. – Вторая «е», произносится отчётливо…
– Рэ-ээна-аа! – смешно сморщив нос, снова протянул парень. – Тебе же так больше нравится, я прав?
Девушка была вынуждена признать: ещё как прав! Её всё время коробило и царапало, когда родные и знакомые произносили её имя, чётко выговаривая «е». В школе из-за этого её постоянно прилетало незатейливым подростковым фольклором: «Рена, подай хрена», «Рена-олигофрена» и тому подобное. Кори, кстати, впадая в дурное настроение, тоже упражнялась в рифмованных прозвищах типа «Рена – дочь аборигена», «Рена с ибупрофеном» или «Рена, где твой крокодил Гена?».
А он, этот рыжий чудик, случайно или намеренно, произнёс её имя именно так, как его произносила только тётя Саби…
Посмотрев ей в глаза и что-то в них увидев, парень энергично кивнул, сел прямо и с интересом уставился на ланчбокс и коробку с маффинами. Потом просительно посмотрел на девушку:
–Можно? Напополам?
–Угу, – почти беспомощно кивнула та, окончательно запутавшись в попытках понять мотивы парня или определить его диагноз.
Рыжий звонко хлопнул в ладони, а потом ловко отщёлкнул замки ланчбокса, разделяя его на две коробочки. В одной была пара котлет, в другой – картофель по-деревенски (верх кулинарных умений самой Рены!). Завладев пластиковой вилкой, он с таким упоением принялся уписывать незатейливый обед, что Рене уверилась в одном – парень зверски изголодался! А тот, оказывается, действительно разделил порцию надвое, причём так точно, хоть с весами проверяй. Пододвинув к Рене обе части ланчбокса, он протянул ей вилку и с торжественным видом сказал:
– Вот! Ровно половина, остальное кушай сама, у тебя же обед. О, кстати, погоди!
Он выхватил вилку из её пальцев, пошарил по карман толстовки и выудил пакетик с одноразовой салфеткой. Такие, машинально отметила девушка, прилагались к заказам в любой фастфудятне. Парень тщательно протер вилку и только после этого вернул законной хозяйке. Рена вцепилась в ручку вилки и несколько секунд тупо смотрела на неё. Парень, поёрзав на скамье, уставился на девушку умильными глазами и воркующим голосом сказал:
– Кушай, кушай, огонёчек.
Рена как на автомате воткнула вилку в картошку, наколола ломтик, поднесла ко рту… И не смогла откусить и кусочка, поскольку парень смотрел на неё так, словно она захватывающее шоу показывала.
– Ты не мог бы… – стремительно краснея, сдавленно пробормотала она. – Ну… не смотреть так пристально?!
Рыжий растерянно похлопал ресницами и с обезоруживающей искренностью сказал:
– Но мне очень приятно смотреть на тебя. Как на тёплый огонёк. Мир рядом с тобой обретает краски, и я ощущаю это – полноту жизни! Но если это тебя так смущает…Я не хочу, чтобы ты осталась голодной!
И он стал очень внимательно и главное с таким же искренним интересом разглядывать заросли сирени поверх головы девушки.
«Да что с тобой не так?! – мысленно взвыла Рена, чувствуя, что аппетит отшибло напрочь. – Что это за…за лирический бред?! Чуть ли не…не признание?!»
– Я действительно признателен тебе, Рэна, – сказал парень, всё так же разглядывая листву. Голос его окончательно окреп, избавившись от осиплости. – Если я попробую объяснить, в чём дело, боюсь, ты мне не поверишь. И окончательно сочтёшь помешанным. Но ты даже не представляешь, как мне нужна, чтобы… Чтобы жить, дышать, чувствовать – в полную силу. Наслаждаться каждым мгновением, вплоть до ощущения сырой земли под задницей или вкуса дешёвого кофе во рту.
Рена от неожиданности прикусила вилку так, что пластик подозрительно хрупнул. Рыжий смотрел вверх. Лицо его стало серьезным, даже без тени озорной улыбки.
– Я могу лишь… предложить… – Он трудно сглотнул, напряг плечи. – Предложить тебе самой убедиться, что без тебя… без твоего тепла я снова стану… – Он сделал неопределённый жест рукой и вымученно улыбнулся. – Стану чем-то. Но не живым. Мне сама мысль об этом… отвратительна. Но что бы я сейчас не сказал, ты не поверишь. Я вот сейчас с тобой: рядом, разделяю эту еду, этот кофе. Этого мне хватит на пару суток, чтобы быть…жить. Потом я опять угасну… Найди меня тогда. Рэна, ты тогда сама всё увидишь. Только найди – и верни меня, ладно?
И он посмотрел на неё расширенными, потемневшими глазами. Девушка как-то сразу поняла, что он не шутит и не бредит. Хотя вот поверить – действительно не могла.
– Рэна, – снова подавшись к ней, продолжил рыжий. – Я уже понял, что здесь в этом Мире, люди склонны отвергать… необычное, не поддающееся их обыденному образу мышления. И они отвергли меня. Весь этот Мир отверг. Кроме тебя. Послушай, я не безумен и не употребляю, как ты решила, дурманящие препараты. Со мной происходит кое-что похуже. И мне без тебя не справиться, меня… поглотит Мгла… Я не разыгрываю тебя, не изображаю без памяти влюбившегося, чтобы высмеять потом. Но ты мне НУЖНА. Как сама жизнь… Просто запомни это и отыщи меня. Через два дня.
– К-как? – одними губами спросила девушка, продолжая стискивать зубы на вилке.
– Не грызи пластик, в нём нет питательных веществ, – начав улыбаться своей солнечной улыбкой, сказал он и аккуратно отобрал у неё изрядно деформированный столовый прибор. Покрутил вилку в пальцах, разглядывал отпечатки зубов на пластике. – Я не уйду далеко от того места, где ты меня вчера встретила. Это место для меня – якорь; я буду возвращаться туда даже… – Он сильно побледнел, но закончил: – Даже если буду почти совсем… опустошённый. Только не бросай меня, Рэна. Я без тебя не выберусь…если опущусь в самую Мглу…
Рене вспомнился сон:
…в ладонях, сложенных лодочкой она несла шарик света. Очень тёплый, нежный и беззащитный. Во сне было очень важно нести его и не оборачиваться. За спиной было что-то… нехорошее.
За спиной – было ничто, серое, без края и проблеска. МГЛА…
– Кто ты такой? – прошептала девушка.
– Меня зовут Зар, – чуть помедлив, ответил рыжий. – Остальное… я расскажу потом. Будешь кексики?
Рена чуть со скамьи не свалилась от его вопроса и буркнула от неожиданности:
– Ты всё-таки псих! Нагнал тут жути, а сам только о еде думаешь!
– Но они выглядят так вкусно! – опять сделав умильно-просящее лицо, воскликнул рыжий. – Давай их тоже – напополам? И у меня ещё кофе остался, могу тебе добавить. – И не дожидаясь её согласия, разделил остатки кофе из своего стакана.
– Ладно… Лопай, – вздохнула Рена, отчаявшись увязать все концы этой истории.
– А ты? – слегка нахмурившись, спросил Зар, склоняя голову к плечу.
– Да как-то… Перехотелось, – промямлила Рена, собирая ланчбокс воедино, хотя так и не прикоснулась больше к остаткам картофеля и котлет.
Парень нахмурился сильнее, покрутил в пальцах уже вытащенный маффин – маленький, на пару укусов. Что там делить-то?! Решительно протянул его нахохлившейся девушке и сказал:
– Пожалуйста, Рэна. Я разделяю пищу с ТОБОЙ. А иначе она становится… – Он опять сделал рукой неопределённый жест. – Пожалуйста, скушай.
Рэна с тоской смотрела на маффин. Потом вздохнула: вот спросит её Оксана, понравилось ли угощение, и что ей отвечать, не попробовав?! Мол, скормила одному знакомому рыжему психу, ха-ха.
«Хорошо бы этот оказался с шоколадом, – мрачно подумала Рена. – Говорят, от шоколада настроение поднимается…»
Её маффин оказался с вишней, да не с каким-то конфитюром или вареньем: по языку растеклась сладость с характерной легкой миндальной горчинкой; кусочки мякоти и аромат подтвердили, что вишня – самая настоящая.
– Вкусно-о, – выдохнула Рена неожиданно сама для себя.
– А у меня шоколад, – сообщил Зар, откусив ровно половину от своего кекса. – Отличный, кстати, шоколад, тёмный! Дашь твой попробовать?
Рена возразить не успела, всё ещё держа у рта остатки маффина. Рыжий подался к ней и ловко отъел часть кексика чуть не у её губ.
– Умм, вкуснятина! – чуть не подпрыгнув, невнятно воскликнул он. – Вишня! А как круто сочетается с шоколадом! Вот, попробуй!
Так как Рена так и сидела с приоткрытым ртом, Зар ловко всунул ей половинку своего маффина. От этого девушка впала в оцепенение. Рыжий чуть нахмурился и легонько стукнул ладонью по её подбородку. Рена рефлекторно сжала челюсти, сделала несколько жевательных движений… Насыщенный вкус шоколада заполнил весь рот, а в сочетании с вишней приобрёл почти опьяняющее свойство.
Пока Рена сидела и блаженствовала, Зар беззастенчиво вытащил из её пальцев остатки кесика и тут же схомячил. Довольно замычал, прижав ладонь к щеке, и вообще чуть ногами не дрыгал.
– Какая потрясающая вкуснотища-аа! – проглотив последний кусочек, воскликнул он и с сожалением заглянул внутрь коробочки, собрав на палец крошки. – Эх, маловато только!
– А чтоб не лопнул от обжорства! – дожевав свою часть лакомства, буркнула Рена. – Не делай так больше!
– Как? – уставился на неё Зар.
– Ты понял! – заливаясь краской, сдавленно сказала она и помахала ладонью перед своим лицом. – Так нельзя!
– Почему?! – ещё больше изумился рыжий. – Я же просто попробовать откусил! И я сразу предлагал – напополам. Я ведь тоже поделился!..
–Ты!.. Ты!.. – У Рены слов не нашлось в ответ. – Ты нарушаешь мои личные границы! А ты…ты мне даже не друг!
– Зато ты для меня – ВСЁ, – без тени иронии сказал он. – И мне хочется быть рядом с тобой.
– Дурак! – чуть не в слезах воскликнула девушка, вскакивая и упихивая, как попало, в рюкзак термос и ланчбокс. – Я тебе просто помочь хотела, а ты – издеваешься!
Зар встал быстрее, чем она метнулась прочь из тайного уголка, поймал её в объятия и прижал к себе. Рена, не смотря на туман в голове, сдержалась от того, чтобы отпихнуть его и теперь просто сердито, сдерживая всхлипы, сопела ему куда-то в вырез толстовки.
– Рэна, я не шучу, не издеваюсь и не дразню тебя, – тихо твёрдо заговорил парень, не размыкая рук, наклонившись так, чтобы щекой прижаться к её макушке. – Возможно, я действительно нарушаю эти твои «границы»… И да, я могу волновать тебя, как мужчина…
Тут уж Рена не удержалась от сдавленного жалобного всхлипа. Зар немного отстранился, заглянул ей в лицо и тем же твёрдым голосом продолжил:
– Прости меня, огонёк мой, но я ничего не могу с собой поделать. Попробуй представить, что тебя держали скованной по рукам и ногам, завязали глаза, заткнули уши; ни пошевелиться, ни позвать на помощь. А ты всё это время помнишь, как это: двигаться свободно, смотреть, слышать, петь, кричать… И в таком состоянии тебя держать долго, очень долго. А потом ты вдруг – получаешь свободу, сразу всё – целиком! Разве бы ты не стала каждую секунду подтверждать реальность этой свободы?
Девушка попыталась вообразить. И получилось это у неё на удивление ярко. Настолько натуралистично, словно её действительно держали спутанной с головы до ног, оглохшую, ослепшую…
Она слабо кивнула. Зар кивнул в ответ:
– Вот и я так делаю: подтверждаю, что, жив. Без остатка, всем собой. Пойми меня, Рэна, и прости, если снова буду не сдержан в поступках. Я не могу – и не хочу иначе.
Он обезоруживающе улыбнулся ей, выпутал из своих волос кисть сирени и заткнул за ухо девушки. Приблизил лицо так, что ткнулся лбом в её лоб и тихим голосом продолжил, глядя ей в глаза:
– Прости меня, огонёчек, я – не люблю тебя… Но ты для меня сейчас – моя жизнь. Это больше, чем просто влюбиться… Найди меня, через два дня. Дольше я не смогу сопротивляться Мгле. Я просто перестану быть. Совсем. Найди меня, ты увидишь, что я не лжец.
С этими словами он быстро отстранился, сверкнул напоследок глазищами и, поднырнув под сплетение ветвей, стремительно покинул сиреневое убежище.
А Рена стояла, как громом поражённая, вцепившись в лямки рюкзака, пока в кармане не запрыгал смарт, оглашая окрестности первыми аккордами «Имперского марша». Девушка моментально пришла в себя, не с первой попытки вытащила телефон и выключила будильник. У неё была весьма полезная привычка выставлять его, чтобы не забыть, когда заканчивается обеденное время.
****
Не прошло и часа с того момента, как Рена вернулась на рабочее место, когда во всём здании «Делового дома» отрубили электричество. А заодно и воду. Причина техногенной катастрофы обнаружилась довольно быстро: по соседству велись очередные «раскопки» в поисках то ли трубы, то ли древних сокровищ. И вот в одной части траншеи ковш трактора зацепил подземные коммуникации с проводами. А в другой яме рабочие уронили что-то тяжёлое, и труба, проржавевшая именно в месте удара, выдала шестиметровый фонтан воды под напором.
Теперь в той части улицы царили Хаос, Содом и Гоморра, а заодно библейский потоп. К счастью, траншея с подрубленными кабелями находилась на повышенной части дороги. Стремительно разливающаяся вода туда не дотягивала, скатываясь бурлящим потоком к ближайшему перекрёстку.
Во всех окнах «Делового дома», выходящих на сторону локального апокалипсиса, торчали офисные работники всех рангов. Кто-то ругался и причитал на сорванный рабочий день; кто-то звонил во все вспоминаемые инстанции, включая общество защиты животных и союз защиты прав потребителя. Прочие упоенно снимали это безобразие на видео и постили в социальных сетях…
А кто-то рвался выпрыгнуть прямо из окна, не смотря на этажность, чтобы спасти припаркованный в пределах потопа личный автотранспорт.
По берегам «моря-окияна» уже собралась толпа зевак. Когда же прибыли команды аварийщиков, полиции, МЧС и «скорой», бедлам только усилился. Ни о каком подобии продолжения работы в «Деловом доме» и речи не шло. День объявили актированным[9 - Актированный день – официально объявляется нерабочим из-за плохой погоды или иного форс-мажорного обстоятельства; оплачивается, как рабочий] и всех распустили по домам. Многие остались: кто машины выручать из зоны «стихийного бедствия», а кто просто поглазеть на бесплатный онлайн блокбастер «Ужасы нашего городка».
Рена никогда не была любителем фильмов-катастроф. Поэтому она торопливо собралась и чуть не бегом покинула здание, гудящее как потревоженный улей. Девушке хватало своих эмоций, чтобы любоваться или обсуждать произошедшее.
Решая, чем занять остаток дня, она побрела до дому пешком. В голову настойчиво лезли воспоминания… слова… ощущения… Рена рисковала в борьбе с ними врезаться в ближайший фонарный столб. В апогей её внутренней борьбы телефон заорал трубным гласом повелителя обезьян. От этого вопля с газона взлетела стая голубей, а греющиеся на скамейке бабушки едва не упали в обморок.
Пока Рена пыталась вытащить смарт, а потом на радость всем желающим жонглировала им, клич Тарзана почти заглушил шум проезжей части. Сумев, наконец, справиться с руками и мазнуть пальцем по дисплею, Рена, к тому моменту краснее помидора, рявкнула:
– Слушаю!!!
На том конце повисла ошеломлённая пауза. Потом слегка обалделый голос Кори неуверенно спросил:
– Э-э, извините… Я звоню Рене Романовне?
Больше, чем внятное произношение имени, девушка не любила обращение ещё и по отчеству. А если с фамилией – Брагина – то вообще караул!
– Ну, я, – буркнула она, забиваясь в угол между зданиями и пытаясь привести в порядок мысли.
– Ты что, в сортире?! – с присущим ей тактом, после более короткой паузы, поинтересовалась Кори.
– Я на улице, – машинально ответила Рена, спохватилась и добавила: – Иду, а не то, что ты подумала, делаю!
– А что я подумала? – невинно уточнила собеседница, и, не дожидаясь ответа, торопливо затараторила: – Тут такое дело, жесть, как нужны твои чудо-ручки: нам наконец-то новую муфельку[10 - Муфелька. Муфельная печь – это печь особой конструкции, в которой нагреваемый предмет не контактирует с веществами, выделяющимися при сгорании топлива (газами, сажей, копотью). Для этого используют так называемый муфель – огнеупорную камеру, выполняющую роль преграды между топливом и нагреваемыми объектами. Муфель обычно изготавливают из огнестойкого кирпича, керамического волокна или жаропрочной стали. Очень ценится керамистами и ювелирами, работающими с глазурями.] привезут! На шесть полок загрузки, прикинь?!
– Ого, круто! – искренне обрадовалась Рена и сразу насторожилась. – А ты что, решила на грузчиках сэкономить, раз мои ручки так потребовались?!
– Ну, была такая мысль, – с неким подобием стыда отозвалась Кори. – Не, ты мне нужна для приборки: надо быстренько место освободить, стеллажи там подвигать, мешки все наши. Я б Аскольда привлекла, но за его межпозвоночную грыжу супруга нашего викинга меня саму с глиной смешает. Короче, если сегодня сумеешь пораньше освободиться из конторы своей, подскочи.
– Так я уже могу: у нас сегодня нерабочий день по форс-мажору.
– Опаньки для попаньки! Ваши менеджеры дружно обожрались халявным фастфудом и вывели из строя систему канализации?!
Рена поймала себя на том, что улыбается во весь рот. Иногда Корнелия была невыносима и вела себя как форменный тиран. Но именно сегодня – сейчас! – её звонок оказался так кстати. Отлепившись от стены дома, перехватив смарт поудобнее, Рена начала живописать, что же случилось в «Деловом доме» и окрестностях, и насколько близко Кори была в своих догадках касательно проблем с канализацией. Ноги несли девушку знакомым маршрутом через оживленный проспект, потом во дворы, где среди буйно растущих яблонь и располагалось здание студии «Керамика и краски».
****
4.
В итоге то, что планировалось только как перестановка пары стеллажей, превратилось в генеральную уборку с беспощадной ревизией безымянного хлама. Рена сбилась со счёта, сколько вынесла мешков, в которые Кори властной рукой сметала покрытые слоем пыли ученические позабытые работы, мелкий керамический бой, мумифицировавшиеся кисти и краски…
Когда Аскольд, в чью задачу входило проверить и настроить печь, явился в студию, то от неожиданности решил, что их выселяют. Потом увидел Кори, Тамару и пяток добровольцев с тряпками, тазами и вёдрами и перевёл дух. Придержав Рену, вылетевшую с очередным мешком мусора, он спросил:
– Что, нашёл на засранку обиход?
Девушка хихикнула, чихнула и принялась ловить сползающий со спины куль. Выразительно и чуть виновато глянула на Аскольда, обогнула его и бодро потрусила к помойке, где уже высился натуральный курган таких мешков. Когда девушка сбросила свою ношу, её окутало облако белёсой пыли. Из него она выскочила привидением бледным и снова устремилась в глуби студии, где что-то командно горланила Кори. Аскольд покачал головой, не одобряя того, что Корнелия в очередной раз беззастенчиво пользуется не девичьей силой Рены. К сожалению, сам он не мог присоединиться к этим «шотландским игрищам»[11 - Намёк на знаменитые фестивали, где гарные мужики в клетчатых юбках состязаются во всяких силовых соревнованиях, типа, донести стоймя бревно, швырнуть подальше камеру большегруза и т.п.]: борцовское прошлое беспощадно мстило ему в виде той самой грыжи…
Пока привезли и втащили печь, пока Кори орала и прыгала вокруг, доводя грузчиков до белого каления в попытках установить оборудование ни на миллиметр кривее нужного; пока Аскольд возился с настройками термопары и прочим; время подошло к полуночи. К этому моменту у Рены не осталось сил предаваться тревожным размышлениям. И даже Корнелия вместо повелительного рыка лишь вяло махала рукой.
Закончив с настройками, Аскольд молча сгрёб всех инициаторов приборочного неистовства, запихал на заднее сиденье своего внедорожника и оперативно развёз по домам. Последним в списке, как обычно, был адрес Рены, которую Аскольду пришлось чуть на руках извлекать из машины. Девушка почти висела на нём, пока он не доставил её вплоть до дверей квартиры. Там она внезапно встрепенулась, оживилась и вывернулась из полуобъятий старшего коллеги. Невнятно поблагодарив и попрощавшись, она прошмыгнула в квартиру, быстро захлопнув дверь перед носом Аскольда.
Экс-борец только брови приподнял и в который раз дал себе зарок переговорить с обеими: Корнелией и Реной. С первой по поводу бесстыдной эксплуатации физических сил Рены и напомнить об отмене крепостного права. С самой племянницей покойной Сабины – провести вдумчивую беседу о необходимости налаживания личной жизни. А может, сразу и познакомить с тем самым смышленым и толковым пареньком…
Не ведая о том, какие планы имеет на неё Аскольд, Рена едва сумела раздеться и принять душ. Чудом не заснув прямо в ванной, отпинав насквозь пропылённую одежду поближе к стиральной машине и не вспомнив об ужине, девушка кое-как добралась до дивана. Не разбирая, рухнула лицом в подушку, сумев промычать традиционное «Спокойной ночи, тётя Са…».
