Влюблен и очень опасен. Новая жизнь после развода

И, откинув морду назад, протяжно, самозабвенно мяукает у приоткрытого окна, явно требуя свободы…

А я в это время – терплю все экзекуции от Екатерины.

Пихаю в себя салат, ем поджаренное на мангале мясо и даже делаю один глоток коньяка, когда подруга произносит тост.

Пью за предстоящий развод.

И просто хочу, чтобы всё это скорей закончилось.

Хочу в кровать, накрыться одеялком и…

Всё.

Вот только у Кати совсем другие планы.

– А теперь, главный номер этого вечера – салют в честь твоей свободы ! – пьяно объявляет подруга, когда солнце окончательно прячется за горизонтом.

– Кать, уже поздно…

– Девять часов вообще-то. И у нас праздник, черт возьми! Имеем право.

Спорить с Катей – бессмысленно.

Да и сил нет.

Потому – я внимательно слежу за тем, чтобы фейерверк был установлен правильно, согласно всем правилам безопасности.

И даже блекло улыбаюсь, глядя, как в небе вспыхивают первые, яркие огоньки.

Красные, зеленые, синие, желтые…

Красиво.

На мгновение мне даже кажется, что я – еще только малышка Вера, которая восхищенно смотрит на мир своими широко распахнутыми глазами… И пока еще не в курсе, что жизнь – вообще-то очень пакостная штука.

– Свобода! – орет Катя, поднимая очередной стакан с коньяком к небу. – Еххууу! А ну быстро загадывай желание!

И я загадываю…

Даже не смотря на то, что с неба падают не звезды, а искры салюта.

"Боже, миленький, дай мне ребеночка !" – умоляюще шепчу в небо. – "И мужа. Верного, надежного и...."

Но вдруг один залп летит не в верх, а в бок – прямо в деревянный забор моего нового соседа.

Я холодею от ужаса.

И подпрыгиваю на месте, когда второй, следом, подлетает выше. Врезается в его окно и с жутким свистом таранит его, разлетаясь снопом разноцветных искр.

– Боже....

Нет-нет-нет…

Зажмуриваюсь, молясь всем богам, чтобы залп не пробил стекло и не влетел внутрь.

И открываю глаза, понимая, что это был последний выстрел.

Но от того, что вижу – мне хочется просто рвать на себе волосы от ужаса…

Это сон. Боже, пожалуйста, пусть я проснусь…

Горит!

Глава 6

Рустам

Дожил, мать вашу…

У меня на иждивении кот с антисоциальным расстройством личности, травмированная нога, и теперь – еще и соседка-поджигательница!

Взбешенный, закуриваю очередную сигарету, наблюдая за пожарной машиной.

Огонь уже затушили. Дымлюсь тут теперь только я!

Мой забор погорел к чертям.

Хлам на балконе тоже загорелся, но его удалось затушить самостоятельно. И ведь, слава Богу, залп не пробил стекло и не влетел внутрь!

И все почему?

А потому, что риски я по жизни не люблю, и у меня, мать вашу, тройной стеклопакет и монолитный бетонный дом.

Мрачно кошусь на длинноногую мадам.

А вот забор был для души!

Когда пожарники уезжают, я уже целенаправленно шагаю к виновнице торжества.

Её пьяную подругу я давно сбагрил – отправил в соседский дом вместе с бедным, испуганным Психом.

А вот блондинку – специально оставил себе для дальнейших разбирательств.

Подходя ближе, замечаю, что мадам постоянно обновляет приложение банка, проверяя баланс. И, кажется, кое-кто очень виноватый сейчас снова заговорит про ущерб и про свою героическую готовность…

А мне вот, совсем не этого хочется.

Мне хочется хорошенько отшлепать её по этой безответственной заднице!

Вот такое возмещение ущерба меня полностью устроит!

– Послушайте… – уже начинает блондинка . – Я…

– Ты, мадам, очень виноватая и готова всё мне возместить – перебиваю её . – Угадал?

Растеряно кивает.

А я вдруг зависаю, наблюдая за её смущением.

Жадно смотрю, как она виновато прикусывает губу. Как краснеет, моментально пробуждая внутри что-то давно забытое, острое и совсем дикое…

Ох, нарвалась ты, мадам.

Я же с тебя теперь в три шкуры сдеру…

– Зовут-то тебя вообще как?

– Вера…

– А скажи-ка мне, Вера, – делаю затяжку и отворачиваюсь, выдыхая дым – Это у тебя какой по счету косяк?

– Но я…

– Без "но". Цифру – требуя я.

– Второй – шепчет покаянно.

И тут же испуганно подпрыгивает, когда истлевший забор за нашими спинами, будто в подтверждение, с противным треском валится на траву.

Прикрываю глаза и качаю головой.

Это уже настолько блин плохо, что даже хорошо…

И мне вдруг становится ну очень весело.

– Если это – выразительно смотрю на забор – твой второй косяк, значит, ты у нас, по мнению закона, кто?

Мадам растерянно опускает взгляд вниз, пытаясь найти нужный ответ.

А я поджимаю губы, чтобы не улыбнуться и сохранить серьезное лицо.

Господи, Камолов!

Дамочка тебе забор похерила, чуть тебя самого не подожгла к чертям собачьим, а тебе весело…

– Нарушитель? – предполагает она тихонько.

– Рецидивист! – заключаю строго. – А штрафные меры к рецидивистам не применяются… Так что…

– Что?

– Как и предупреждал, мадам! Суд приговаривает тебя к заключению в исправительной колонии… Строгого режима!

Я ведь предупреждал?

Предупреждал!

Закидываю руку дамочке на плечо и нагло усмехаюсь, глядя в распахнутые, голубые глаза.

– Позвольте вас сопроводить…

Глава 7

Мадам явно чувствует себя виноватой.

А я этим бессовестно пользуюсь и нагло тащу её в свой дом.

Но стоит нам подойти к двери, как она уже начинает паниковать.

– Нет, знаете, мне нельзя в колонию…Мне нужно домой – шепчет растеряно.

Крепче сжимаю свою ладонь на её плече.

– В колонию нельзя только хорошим девочкам. А ты, мадам, девочка нехорошая…И тебя нужно срочно перевоспитать – понижая голос, распахиваю входную дверь. – Думаю, нам потребуются исправительные работы…

Срочно!

И от того, какие картинки вспыхивает в моей голове от собственных слов, в брюках становится ну очень тесно, а в голове – размыто и пьяно…

Конечно, удерживать силой я никого не собираюсь, но приложу все усилия, чтобы эта прелесть не осталась без заслуженного наказания.

И, пока мадам, зависнув у двери, краснеет, улавливая намек, я уже обвожу взглядом все стратегически важные места.

Как у нас тут всё аппетитно, однако…

Обтянутые узкими джинсами ноги, округлые бедра, грудь – уверенная двоечка и пульсирующая венка на шее, в которую хочется немедленно впиться губами.

Кому-то этой ночью будет ну очень вкусно…

Женщина, проходи давай…

Ну!

У нас тут сейчас такая культурная программа будет!

– Извините, но я пройду в дом, только чтобы оценить ущерб от пожара, который должна возместить – неожиданно серьезно заявляет мадам.

Ах это…

Понял.

Ну это – старо, как мир!

Женщина придумывает культурное оправдание, чтобы всё-таки зайти, мужчина – с этим оправданием охотно соглашается, а потом они делают то, чего оба очень сильно хотят.

– Идет!

– Вы ведь обещаете вести себя прилично? – спрашивает с нажимом.

Голосок у неё строгий, а вот лицо – всё просто горит от смущения.

Сладко так…

Интересно, барышня, как сильно ты будешь смущаться, когда я буду уже в тебе…

– Не переживайте… – понижаю голос, склоняясь к её лицу – Я, мадам, гарантирую, что буду вести себя НЕприлично…

Зрачки у нее выразительно расширяются, мы одновременно сглатываем и облизываем губы…

И я вдруг ловлю какое-то давно забытое ощущение.

Когда девушку хочется на столько сильно, что тебе будто скручивает в жгуты каждый нерв и желание становится адски болезненным и остро-пьяным.

Еще немного – и взрыв!

Тебя просто разорвет к чертям , и ты растечешься по полу кипящей лавой…

– А вот ущерб оценить – надо, да… – шепчу прямо ей в губы. – Проходи…Но только если готова вести себя… Прилично – нахально усмехаюсь я.

Дразню её…

И мадам, стрельнув в меня настороженным взглядом, все-таки проходит в дом.

Ух!

Будоражит-то как.

И я уже чувствую себя не мужиком на пороге сорока, а озорным пацаном, у которого в крови играет бешеный азарт.

Мне хочется не просто какую-нибудь женщину, мне хочется – именно эту.

– Выход на балкон через спальню – оповещаю её. – По лестнице и налево. Можешь идти, а я пока сделаю кофе.

– Спасибо, но я не хочу кофе.

– Зато я хочу – отвечаю невозмутимо.

Дамочка на пару секунд застывает в нерешительности, но потом – всё-таки поднимаемся вверх по стеклянной лестнице.

А мне хочется заурчать от удовольствия, наблюдая, как плавно покачиваются её бедра…

Всё.

Ослеп.

Оглох.

И кажется, что кровь выкачана из всех прочих органов и теперь – бешено пульсирует лишь в паху!

Так что, единственное, что сейчас волнует взрослого мужика, у которого чуть не погорел дом, так это то , что в его доме даже нет культурного вина, чтобы разогреть своего заложника.

Взяв телефон, захожу в приложение доставки.

Добавляю в корзину красное сухое, несколько сортов сыра, набор пирожных, виноград…

И доплачиваю за экспресс.

Быстрее нужно!

Сварив кофе, поднимаюсь по лестнице с чашкой в руках, и удивленно замечаю, что мадам замерла в коридоре.

Обхватив себя руками, косится на фотографию. На ней мои сорванцы, еще совсем мелкие и беззубые, облепили меня со всех сторон, радостно демонстрируя свои медали. Мы с ними тогда впервые краевой чемпионат выиграли.

Счастья у них на том фото – полные штаны.

Слава Богу, хотя бы не буквально.

– Ну и как там наш ущерб? – хрипло спрашиваю, облокотившись о стену рядом с блондинкой.

Хочу…

Но когда дамочка поворачивается ко мне, у меня в голове вдруг загорается аварийная лампочка.

Так-так-так…

Подбородок у неё дрожит, в глазах – какое-то загнанное, драматичное выражение…

Серьезно? Она сейчас что, опять собирается реветь?!

Всё, нахрен…

Десерт отменяется!

Вот эта трагичная хрень, Камолов, называется – "проблема"!

И мы её принципиально не трогаем, помнишь?

Отменяем все блудливые планы и быстренько отправляем дамочку домой…

Давай, Камолов, отправляй её восвояси, ну…

Глава 8

И я уже открываю рот, чтобы сделать именно это…

Но мадам меня опережает.

– Балкон я осмотрела – бормочет, отводя взгляд.

Только теперь – совсем не потому, что смущается.

– Но я не разбираюсь в ценах. Если завтра, после обеда, я приглашу к вам оценщика, это будет… Удобно? – её голос резко срывается, из глаз брызгают слезы. – Боже… Простите…

Она хочет юркнуть к лестнице , но я успеваю схватить её за локоть.

– Так. А ну-ка пойдем .

"А куда?" – возникает в голове вполне резонный вопрос.

На выход?

На выход же, да?!

Мы же джентльмены, конечно. Мы ее даже проводим, да.

А потом захлопнем дверь и спокойно пойдем спать.

Но пока одна моя часть усиленно рвётся к двери, вторая – уже усаживает мадам вниз и врубает ей электрический камин.

Для уюта.

– Извините, – дамочка пытается встать – но мне нужно…

– Отставить! – снова, как непоседливую зверюшку, усаживаю её на диван.

И, пригрозив ей пальцем, иду в прихожую, откуда уже раздается бесячий звон.

Ага, винишко подъехало.

Это очень кстати!

Забираю у курьера пакет, первым делом наливаю в бокал вино и протягиваю его мадам.

Берёт…

Надо же. Даже спорить не будет?

Что-то не нравится мне это её отрешенное состояние…

И я, не теряя времени, мою виноград и режу сыр. Закончив, ставлю тарелку с едой на стол, наливаю себе коньяк и сажусь рядом.

– Ну…Рассказывай – по-свойски толкаю её плечом. – Чего ревем?

Дамочка лишь протяжно вздыхает.

Но, по затравленному выражению в голубых глазах, становится ясно, что поговорить с кем-то ей ну очень хочется.

Снова легонько толкаю её плечом.

– Колись давай.

Я требую объяснений!

– Ну… Меня бросил муж… – признается она наконец.

И делает маленький глоточек из бокала.

– А-а.

Вот оно как.

– Так ты по нему ревешь, значит?

Такая мысль мне совсем не нравится. И я пытаюсь смазать послевкусие от собственного вопроса коньяком.

Сбить его нахрен…

– Нет. Не по нему… – вздыхает. – Скорее, по времени, которое потратила впустую. На человека, который этого не стоил.

– Изменил, что ли?

Вяло кивает.

И , зажмурившись, делает еще несколько глотков из бокала.

– Он сказал, что уходит к другой.... А потом… – продолжает она, расслабляясь.

И вино уже начинает постепенно размывать её взгляд.

– Мне написала и его беременная любовница. Вежливо попросила не мешать их счастью – морщится. – Сказала, что он был со мной из жалости. И еще – что я не должна пытаться его удержать.

Подливаю ей вина в бокал.

– Не понял. А чего тебя жалеть-то? Ты же молодая, красивая женщина.

Мадам смущенно улыбается и пожимает плечами. Но улыбка у неё какая-то неправильная, неестественная.

– А я детей иметь не могу – отвечает неожиданно легко. – Диагноз. Наверное, поэтому…

Но в следующую секунду она уже отворачивается, украдкой вытирает глаза и залпом осушает бокал.

Так, будто не вино, а анестезию в себя вливает.

– Я просто ваше фото с ребятишками увидела. Навеяло как-то – снова жмет хрупкими плечиками. – Период у меня, наверное, сейчас такой…Тяжелый.

Грудную клетку сводит неприятной судорогой.

И я неожиданно давлю в себе совершенно иррациональное желание притянуть её ближе, спрятать на своей груди, укрыть собой…

И зависнуть вот так хоть на целый час.

Как со своей.

Вот только это – гораздо ближе, чем просто секс, и потому – находится под строжайшим запретом.

Э, Камолов, мать твою!

Стоп-стоп-стоп.

Руку на место верни…

Но пульт управления уже давно переехал в штаны, а там у меня – всё слишком благородно, так что…

От одного раза ведь никто не умрет, верно?

И, обреченно глядя в потолок и усиленно делая вид, что я к этой ситуации совершенно не причастен, притягиваю мадам к себе.

– Так… Давай-ка… – укладываю её к себе на грудь.

Мадам не сопротивляется. И, поджав под себя ноги, лишь тихонечко шмыгает носиком, пока меня – стремительно утягивает в ностальгию.

В те времена, когда, после борьбы со всем миром, ты возвращался домой, а там – камин, вино и женщина, с которой можно не только потрахаться , но еще и просто помолчать.

Мутная хрень.

И очень недолговечная, как оказалось.

– Знаете, мне кажется, всё это немного странно – вдруг заключает мадам спустя пару минут.

– Ага…

Веду рукой по золотистым волосам, медленно опускаюсь к плечам.

– Но, кажется, я уже пьяная… – бормочет она. – И мне как будто всё нравится.

Мне тоже…

И блудливая ладонь уже ползет вниз, желая утешить еще какую-нибудь часть тела.

А то всё плечи, да плечи…

Они ж у нас тут не одни, в самом-то деле…

Но мадам внезапно дергается и поднимает голову, отстраняясь, когда телефон в её кармане начинает истошно вопить.

На экране высвечивается "муж".

А на лице у дамочки за доли секунды мелькает целый замес из боли, усталости и какого-то…отвращения.

Обреченно вздохнув, она уже собирается ответить, но я успеваю перехватить аппарат.

– А ну отставить! Телефонные разговоры у нас в колонии запрещены, мадам!

– Но – смотрит на меня растеряно. – Может у него что-то срочное…

– Ты сказала, что ушла. Так? – уточняю раздраженно.

И сам не пойму, с чего так сильно бешусь.

– Так, но…

– Без "но". Время на часах – минута первого. А этот хрен уже потерял возможность звонить тебе, когда ему вздумается. У тебя сейчас – личное время. Поняла?

– Но…

– Без "но", мадам! Потерял возможность! – рявкаю я.

И, отключив вызов, отставляю телефон подальше.

А мадам – немедля возвращаю к себе на грудь.

– Знай свое место, женщина – комментирую недовольно.

А то нечего мне тут ностальгию обламывать.

– Ты вообще-то наказана.

Мадам в ответ тихонечко, пьяно хихикает. И от этого звука мотор в моей груди заводится на полную мощность.

Ох, женщина, пощади…

Это еще что за номера?

– Знаете, а мне вообще-то нравится у вас в колонии – шепчет и опускает голову чуть ниже, засыпая. – И наказания ваши мне тоже нравятся…

А через минуту она уже безмятежно, непорочно сопит на моей груди.

Ну что, вкусно тебе, Камолов? Прямо редкий деликатес у тебя сегодня, да?

Ага.

Смотри, не обожрись там…

Глава 9

Вера

Смутно осознаю, что лежу в теплой постели.

За окном еще темно, мрачно и холодно, а в кровати – уютно и хорошо.

Сонно хмурюсь, обнимая свою мягонькую подушку.

А почему я сплю в одежде? Под одеялом уже так жарко…

Не открывая глаз, стаскиваю с себя свитер и джинсы, и отпихиваю их куда-то подальше, вниз, оставаясь в одном только нижнем белье.

Теперь – всё просто восхитительно.

М-м-м…

Не помню, когда я успела купить себе такой шикарный матрас, но, определенно, это было одно из лучших решений в моей жизни.

И сейчас, ворочаясь в полудреме, я блаженно исследую свои владения. Ровно до тех пор, пока не утыкаюсь телом во что-то очень горячее и очень большое…

Это еще что за…

Мамочки!

Не успеваю я даже пискнуть, как меня уже коварно утягивают в плен.

– Добро утро, рецидивист… – звучит хриплое у уха.

И я просыпаюсь окончательно!

– Доброе – нервно сглатываю, пытаясь сползти с кровати.

Куда там!

Нахальные руки только ближе притягивают меня к себе.

– И куда же ты собралась, мадам-заложник? – вкрадчиво спрашивают у меня.

Горячее дыхание щекочет шею, теплая ладонь бесстыдно поглаживает живот.

Ох, боже мой…

Ощущение, будто я – бедная лань, которая попала в плен к коварному Шер-хану.

И он – ни за что меня не отпустит.

Он меня вот-вот сожрет!

В теплой постели.

Рано утром.

Когда за окном – темно, сыро и туманно…

– Д-домой – лепечу я.

Стыд-то какой, Вера! .

Ты без одежды, в постели совершенно постороннего человека…

Ужас!

– М-м-м… – трется носом о мои волосы – А зачем?

– Мне…Нужно.

Сбиваюсь, затаив дыхание, когда губы моего «тюремщика» начинают скользить по голой коже.

Целуют в спину…В шею…В плечи…

– Запрещено, мадам. У нас сейчас как раз утренний досмотр опасного…рецидивиста.

Его горячие ладони уже вовсю исследуют мое тело.

Тискают, сжимают в самых чувствительных местах. Будто играясь, распаляют до невозможного предела.

Боже…

Это хлеще вина.

Это что-то давно забытое. Теплое и нежное…

С утра, когда ты еще не успел надеть на чувства броню, когда все ощущения обнажены до предела…

Мамочки, спасите!

У кого-то сейчас случится инфаркт.

В целях самосохранения, снова пытаюсь отстраниться от своего нахального «тюремщика».

– Тише, заложник… Не бунтуй…

Его голос звучит мягко.

Будто убаюкивая и затягивая в сонное царство наслаждений, в котором нет ни "стыдно", ни "запрещено".

Всё можно!

– Просто расслабься и получай удовольствие… – искусительно шепчет он, заваливая меня на спину.

И, не успеваю я опомниться, как нахальные губы уже требовательно впиваются в мои, пока блудливые руки – так и шарят по телу в самых чувствительных местах.

Господи, Вера, да тебя тискают под одеялом, как какую-то легкомысленную девицу…

Приди в себя! Еще немного – и тебя разложат прямо здесь.

Реагируй!

Но от этих жадных поцелуев меня уже уносит в какую-то параллельную вселенную.

В ту, в которой я – уже не бесполое существо с набором хозяйственных функций, а женщина, которая тоже кое-чего хочет.

Очень сильно!

До бесстыдного стона, который неожиданно срывается с губ.

Как раз тогда, когда на телефоне моего «тюремщика» начинает громко звонить будильник.

– Блядь… – срывается у него.

Максимально искренне.

– Мне отъехать нужно. Дела.

Отключив звук, он утыкается носом в мою шею и тяжело, сбивчиво дышит.

– Сожру тебя сегодня… – угрожающе шепчет на ухо. – Сожру. Вечером. Поймаю, и…

И сжав на мгновение мои бедра, еще раз, бешено впивается в мои губы.

Проталкивается внутрь языком, весь вибрирует, прижимая меня к своему мощному телу, двигает бедрами вперед, будто заранее намекая, что меня ждет.

Сердце истошно колотится где-то в горле.

По коже ползут мурашки.

Они скопом охватывают все тело – от пяток до самой головы.

Боже, Вера, стыдно…

Стыдно отвечать на этот поцелуй – ты ведь подписываешь пакт о полной капитуляции, Вера!

Тебя только что ясно предупредили.

Но тело решает, что будущее – пока что туманно, размыто, и вообще – может никогда не наступить. А вот сейчас…

А сейчас – мне до безумия хочется забыть обо все на свете и просто утонуть в этих ощущениях.

И я отвечаю…

Медленно, с наслаждением, сама прижимаясь к нему всем телом. А когда он поднимется с постели, закутывая меня в одеяло, снова проваливаюсь в сладкий сон.

До тех пор, пока меня в очередной раз не касаются наглые, просто бессовестные губы.

Сонно моргаю, глядя на своего «тюремщика».

Он уже одет в темную рубашку и брюки. От него исходит свежий, хвойный и по-мужски тяжелый аромат.

– Там, в холодильнике, пирожные есть. Кофе на столе оставил. Если уйдешь – закрой дверь на ключ – говорит буднично. – Он висит в прихожей.

Цепляет пальцами мой подбородок и приподнимает лицо.

– Поняла?

Слегка заторможено, шокировано киваю.

"Если уйдешь"?

В смысле "если"?"

Да я отсюда сбегу, сверкая пятками!

– Умница…Тогда до вечера, мадам-заложник – с усмешкой щелкает меня по носу. – Веди себя хорошо. А ночью – будем вести себя плохо.

Через минуту за ним уже захлопывается входная дверь.

А я натягиваю на себя одеяло, стыдливо прячась от всего мира.

Всё, Вера…

Кажется, ты капитально влипла.

Глава 10

Меня лихорадит, как преступника, который пытается скрыться с места преступления. У меня горят щеки, уши и шея, которую совсем недавно шпарили поцелуями…

Ох, Вера…

Ты ведь тридцать два года была порядочной женщиной.

Даже в мыслях не изменяла своему мужу!

Никогда!

Нужно же теперь как-то культурно оплакать предстоящий развод. Побыть в трауре, в конце концов. А вот так бессовестно совать язык в рот совершенно постороннему мужчине…

Стыдно!

Краснею, прикусывая губу и вспоминая…

Стыдно – это да…

Но ведь как приятно-то, Господи Боже…

И ведь Рустам – совершенно не похож на Диму.

Я не могу представить, как он говорит о масонах, цитирует Ницше и обсуждает связь египетских пирамид с космосом… А вот представить, как он, пристроившись сзади, в совершенно животной манере выбивает из моей груди громкие стоны…

Нет, даже не стоны....Хрипы!

Это могу.

И потому – пулей вылетаю из соседского дома в шесть часов утра.

Черт, ключ....

Куда деть этот проклятый ключ, чтобы с чистой совестью затаится дома и избежать встречи с соседом?

Может, вечером поехать куда-нибудь в отель и отправить ключ доставкой на такси?

Тут же осекаю саму себя.

Окстись, Вера!

Не потащит же он тебя в постель силой. Ведь не в каменном веке живем…

Нет ведь?!

Немного успокоившись, кладу ключ в карман и возвращаюсь домой.

Катя до сих пор спит, развалившись прямо на диване в гостиной, а кот, насупившись, недовольно восседает рядом. На соседнем кресле.

Принюхиваюсь.

Удивительно, но ничем криминальным не воняет…

– Ты давно проснулась? – сонно бормочет подруга, когда я поправляю сползший с неё плед. – Я даже не слышала, как ты пришла вчера…Прости, меня вырубило.

– Бывает – хмыкаю я.

Ну.

Похоже моего исчезновения даже не заметили.

А я лучше пока помолчу.

И дело не в том, что я не доверяю Кате. Она – моя самая близкая подруга.

Просто мне сейчас кажется, что если начну вслух говорить об всем, что произошло, то просто сгорю от стыда!

– Боже, кажется, я вчера капитально перебрала…

Катя утыкается лицом в подушку.

– Сделать алкоголику кофе? – предлагаю я.

– Алкоголик был бы счастлив и очень благодарен – отвечает воистину замогильным голосом. – Кстати… – поднимает вверх указательный палец. – Ущерб беру на себя! Виновата. Это помню. Сосед не сильно лютовал?

В горле моментально пересыхает, лицо снова обжигает стыдом…

– Нет… – бормочу, разворачиваясь к кухне.

Ох, Катерина!

Знала бы ты, что меня хотят заставить расплачиваться за твои грехи натурой!

Вот только это – упрямо не воспринимается моей головой , как угроза. И мне вдруг очень хочется, чтобы с меня содрали хоть за все грехи мира.