Полная версия:
Серпентарий
Вернулась Нура уже поздним вечером и записала все, что рассказали про Махаон. Но как она была связана с Кеей? Почему сестра отвела ее в фотосалон и, видимо, оплатила фотосессию? Зачем оставила изображение? На память? Тогда зачем прятать?
Нура раздраженно отбросила ручку в сторону. Пока ее расследование не давало никаких результатов. А убийца Кеи получал все больше шансов замести следы.
– Да чтоб тебя Морок драл! – вскрикнула Нура, чтобы хоть куда-то выплеснуть злость. – Ладно… Спокойно… Все в порядке, ты справишься, – уговаривала она саму себя.
Вытащив карту, Нура расправила ее и разложила всю мелочь, найденную в кармане Кеи. Теперь кое-что обрело смысл. Визитка вела к Махаон, а значит, остальные мелочи тоже могли что-то дать. Это единственные хлебные крошки… Бар, булочная и храм… Кея не верила даже в предков, вряд ли за три года уверовала в богиню Маан-Маан. Все это странно…
Стоило снова наткнуться на презерватив, как щеки запекло от стыда. Нужно закрепить это на странице с крупной подписью «Аспид», чтобы снова не наткнуться случайно. Так Нура и поступила, а затем принялась изучать свои находки дальше. Следующим под руку попал чек из бара с пометкой от руки: «У».
– Уроборос?
Раздался глухой звук, будто что-то где-то упало. Нура вздрогнула и замерла, вслушиваясь в тишину. От страха в горле пересохло. Похоже, это своеобразный знак пореже произносить его имя. Не зря оно внушало опасения Мамбе и Фурину…
Нура сделала перерыв, чтобы выпить воды, и вернулась к изучению чека за темное пиво. Выдан давно, больше полутора зим назад… Внизу было отпечатано название бара, а еще ниже – адрес. «Слангер». Пришлось постараться, чтобы отыскать заведение на карте. Район находился на отшибе… Что ж, стоило проверить злачное место… Но не раньше, чем появится что-то более весомое для защиты, чем перцовый баллончик…
Нура закрепила чек на отдельной странице тетради и подписала ее «Слангер». А затем перешла к другому чеку, из булочной. Стоило лишь найти ее на карте, и руки затряслись. Булочная находилась на соседней с храмом Маан-Маан улице, их разделяло лишь разветвление дорог. Так близко… Вероятно, Кея заходила в булочную по дороге в храм…
Брошюра храма красноречиво глядела красочными цветами. Нура пролистала ее, обнаружив базовые постулаты этой религии и в конце информацию об открытых приютах для животных, детских домах и домах престарелых по всем кантонам. Храмов, впрочем, было не так уж и много. Но главное – на этой брошюре были цифры 2, 6 и 0. Что они могли значить?
Нура твердо решила, что займется этим завтра. Между встречами по поводу наследования и переоформления счета в банке было довольно много времени. Одна состоится утром, другая – вечером. Кивнув самой себе, Нура отправилась в душ. После выпила успокаивающий чай и попыталась уснуть.
Проворочавшись, кажется, час, она поднялась. Раньше она хотя бы засыпала, пусть и с кошмарами, а теперь, похоже, не сможет даже задремать. Нура внимательно прочла инструкцию к таблеткам снотворного, купленным накануне. Максимальная доза – две таблетки. Принять полторы казалось идеальным решением, так Нура и поступила.
Она легла в кровать с тетрадью, листая ту в надежде, что заметит что-то, чему не придала значения сразу. Однако сосредоточиться было сложно, видимо, снотворное начинало действовать.
Нура сползла по подушке, задумчиво глядя на собственный кривоватый рисунок: змей, свернувшийся кольцом, с раскрытой пастью, где прятался его хвост. Уроборос. Змей, кусающий себя за хвост, из легенд Древней родины. Вечный цикл. Чередование жизни и смерти, созидания и разрушения, зимы и лета…
Может, это он убрал Кею? Таинственный Уроборос… Сложно сказать точно. Сестру мог убить кто угодно. Слишком много подозрительных личностей.
Нура снова зевнула, наконец отложила тетрадь, выключила лампу и провалилась во тьму сна.
* * *Он просто не мог не прийти после первой попытки и не исследовать все еще раз. Но тайники были пусты, включая и тот, который служил ему убежищем. Значит, в квартире ничего не было, впрочем, ее заранее обыскал клан Аспидов. Найди они что-то, Полозам пришлось бы отступить, но пока сохранялось хрупкое равновесие, следовательно, никто не получил в свое распоряжение компромат.
Возвращаться не было смысла, но Пташка манила. И он думал, что она может стать ключом. Он ведь не сошел с ума, чтобы просто прятаться в чужой квартире, надеясь увидеть Нуру… Нет, вовсе нет! Однако она могла знать, где ее сестра спрятала документы… Но где же?
Ему необходимо найти их раньше остальных. А охотников за информацией и так стало слишком много…
Он сжал челюсть, прижимая язык к нёбу, к которому плотно прилегали тонкие клыки с ядом. Его раздражала неизвестность, но больше раздражала Кея, сдохшая раньше, чем он понял, обманывает она или нет. Она была отличной лгуньей, в этом сомневаться не приходилось, ведь она обманывала даже свою семью.
Обманула ли она и его? Или у нее действительно были доказательства? Впрочем, даже если не было, она в любом случае как-то сохранила информацию, а это уже ставило его в уязвимое положение. Он скомпрометирован. Кея узнала его личность. Узнала личность Уробороса.
И теперь Уроборосу приходится тратить время, выискивая хлебные крошки, оставленные одной лгуньей, которая создала множество проблем. На протяжении десяти зим ему удавалось ото всех скрываться. Никто ничего не знал. Даже люди и Иные, работавшие на Уробороса, не видели его лица, не слышали его голоса, не ощущали его запаха.
Уроборос был для всех призраком. Всеведущим змеем, оплетающим город. Он пугал своей тайной и завораживал. И нужно было, чтобы все оставалось на своих местах. Только так можно победить. А Уроборос победит, чего бы ему это ни стоило…
Глава 7. Порочное удовольствие
Нура могла быть полезной. По крайней мере, именно это Уроборос себе повторял, оправдывая возвращения. Он с удовольствием вдыхал повисший в квартире новый аромат. Аромат его Пташки. Он пропитал стены, висел в воздухе, щекоча нос и наполняя легкие. Вкус Нуры оставался на раздвоенном языке, наполняя рот сладковатой слюной. И это вызывало болезненную зависимость.
Сущность Иного буквально вопила о том, что эта девушка – идеальная пара. Но нельзя позволять себе привязываться… Все это становилось проблемой, которую нужно было решить. Нужно было обрубить все, пока не стало хуже, пока Уроборос не растворился в серых глазах.
Он не находил в себе сил принять такое решение самостоятельно. Он слишком долго был один, отрезан от всех, чтобы так просто отказаться от единственной женщины, на которую так яростно реагировали инстинкты. И Уроборос малодушно переложил ответственность на саму богиню.
Пусть рассудит. Пути ее неисповедимы, и Мать матерей сама решит, куда направить сына. Если будет воля ее, то она даст знак, какую-то зацепку, и он продолжит приходить, а если нет… Он оставит Пташку. Уроборос больше не вернется, в этом он поклянется Маан-Маан.
Решающий вечер. Вечер, когда он радовался, что у Нуры дрянной человеческий слух, неспособный уловить быстрое биение его сердца. Уроборос волновался, как мальчишка. Он отчаянно хотел, чтобы богиня дала ему время. Время, когда он смог бы просто смотреть на Пташку. Он не приблизится, он не нарушит ее покой, она ведь даже не знает о нем, а он… Он сможет хоть немного насладиться Нурой. Уроборосу казалось, что он мог бы провести вечность в тесном убежище, просто сидя там, слушая ее дыхание, ощущая лишь отголоски ее аромата…
Пташка общалась по нусфону с матерью, негромко шепча. Уроборос завороженно следил за тем, как она ухватила подушку и положила ту себе на колени. Видно было, что Нура нервничала и пыталась успокоиться, бездумно водя по наволочке рукой…
Неосознанно он подался вперед, следя за тем, как Пташка поглаживает ткань. В голове стало пусто, а во рту сухо. Уроборос представлял себя рабом, бежавшим по пустыне Кракум и наконец заметившим воду. Этой водой была его Пташка. Если бы только можно было выйти к ней и утолить свою жажду…
Он бы опустился рядом и откинул подушку. Он бы обнял ноги Нуры и положил голову на ее колени. Тогда она бы гладила Уробороса по макушке, и пальцы ее путались в черных волосах. А он бы отвлекал Пташку от разговора – осыпал поцелуями ее бедра, забирался руками под футболку… Тогда она бы сдерживала стоны, пыталась сохранять спокойствие и поскорее закончить разговор по нусфону, чтобы погрузиться в бездну желаний…
Пришлось прокусить щеку, чтобы почувствовать отрезвляющий привкус крови во рту. Ненавистный змей внутри него искушал, уговаривал нарушить все правила ради какой-то девчонки! Это он заставлял ощущать ее запах острее остальных, он заставлял вожделеть Пташку, заставлял подпитывать одержимость ею…
А Уроборос отчаянно хотел ее ласки, считая, что она может дать ему то, что он не получил за всю свою жизнь. Но он сломанный мальчик. Его появление – ошибка. А вся его жизнь – погоня за местью.
Нура договорила, облегченно выдохнула и откинула нусфон. Уроборос вздрогнул, заметив, как она подхватила полотенце. Начиналась его любимая часть вечера, и по губам расползалась улыбка. У Пташки была совершенно очаровательная и соблазнительная привычка выходить из душа только с полотенцем на голове. Какое-то время она еще бродила обнаженной и лишь после натягивала белье. На сей раз она себе не изменила.
Раздвоенный язык оставил влажный след на губах. Уроборос пристально наблюдал за каждым движением Нуры. Шаг, еще один. Она проходила совсем рядом с убежищем, в котором он скрывался. Пташка словно позировала ему, давая вдоволь насладиться видом. Конечно, она и не подозревала, что кто-то прячется здесь, любуясь тем, как она водит руками по своему телу, размазывая крем. Нура проходилась по груди, по бедрам…
Сейчас больше всего Уроборосу хотелось плюнуть на все и подойти ближе, сжать Пташку, шлепнуть по ягодицам, намотать ее еще мокрые волосы на кулак, запрокинуть ее голову и впиться в ее маленький ротик поцелуем…
Мысли будоражили, возбуждение обрушивалось горячими волнами, члены заныли, постепенно выдвигаясь и делая штаны ужасно тесными. Уроборос поморщился, вжимая ладонь в пах, чтобы хоть немного снять пульсирующее давление, вызванное видом обнаженного тела Нуры и собственными похотливыми мечтами. Нельзя прямо здесь и сейчас расстегивать ширинку и сжимать то один, то второй свой член, пока они не получат разрядку!
Уроборос до боли прикусил губу. Нужно собраться! Ему не хотелось признаваться даже самому себе, что, скрываясь и тайно наблюдая за Нурой, он уже получал удовольствие. Удовольствие это было порочным, потому не следовало ему поддаваться. Но с Пташкой он раз за разом уступал своим чувствам, которые давно привык игнорировать…
Нура, к счастью, уже надела огромную футболку с изображением белой горлицы и забралась под одеяло, скрывая искушающую наготу от чужого алчущего взгляда. Уснула она быстро. В полумраке было плохо видно ее лицо, только контуры темной фигуры и ноги, показавшейся из-под одеяла. Иногда она ворочалась, отчего одежда задиралась.
И снова искушение… Уроборос почти наяву слышал шипение змея: «Пос-с-смотри». И он смотрел. Чтобы видеть сквозь тьму, он позволил магии разгореться, позволил своим глазам разжечься светом. Пташка морщилась во сне. Вероятно, снова кошмар.
Она вдруг вскочила. Уроборос зажмурился, но не был уверен, что успел среагировать… Морок!
Когда Уроборос открыл потухшие глаза, Нура уже встала. Она покачнулась, задев рамку, которая тут же упала. Из нее вылетели стекло и две картонки: одна – изображение сестер с рыжим котом; вторая – фотография…
Кея! Вот кто настоящая змея! Опустошила все тайники, зная, что к ней могут наведаться и что в первую очередь их привлечет очевидное: двойное дно ящика, сдвигающаяся панель и другие секреты… А рамка с изображением… Просто и изящно. Неплохо.
Нура унесла фотографию. Какое-то время еще слышался шелест бумаги, но затем наступила тишина. Заснула? Чужое ровное дыхание и спокойный ритм сердца подтвердили догадку.
Осторожно, чтобы не наделать шума, Уроборос вышел в коридор, выглянул за угол, откуда виден был серый диван, и заметил, что именно там и отключилась Нура. Ее руки все еще сжимали тетрадь. Пришлось выудить ту из расслабленных пальцев Пташки, чтобы отыскать внутри вложенную находку.
На фотографии была изображена довольно симпатичная незнакомка. Кто она? Нура, очевидно, тоже не знала, потому что оставила кривоватую запись: «Проверить! Нужно сходить в фотосалон». Прекрасно, она сама займется добычей информации. И если Кея спрятала фото, значит, оно могло как-то помочь… Это ли не знак от богини?
– Видимо, я остаюсь, Пташка, – шепнул Уроборос, смотря на Нуру.
Он занес руку над ее обнаженным бедром. Сердцебиение ускорилось, мурашки пробежались по телу, шевеля волоски на затылке. Мучительно медленно ладонь опустилась на мягкую холодную кожу.
– Ты замерзла, Пташка? – усмехнулся Уроборос. – Я бы согрел тебя, если бы ты только попросила…
Во сне она умилительно причмокнула губами, и он замер. Адреналин бушевал в крови. Что, если она сейчас откроет глаза? Проснется, а он не успеет скрыться?
Но она продолжала спать… Бедняжка совсем устала… Уроборос бережно уложил Нуру на диван, а затем сходил в спальню за пледом. Пташка быстро согрелась. Спящая, она выглядела так безмятежно… Ужасно хотелось лечь у нее под боком, слушать мерные вдохи и выдохи, чувствовать ее тепло и сладкий аромат.
Рот наполнился слюной, и Уроборос сглотнул. Язык стремился вытянуться, стать еще длиннее, выползти между губ, чтобы нащупать запах Нуры, попробовать ее на вкус…
Но вот мышцы ее напряглись, лицо сморщилось. Снова кошмар? Что ж, раз уж Уроборос и так здесь, почему бы не помочь? Вряд ли кто-то заметит такое слабое воздействие… А еще это очередной шанс коснуться Пташки. Кожу покалывало от желания прижаться к ней, но Уроборос лишь опустил свою ладонь на почти лихорадочно горячий лоб Нуры. Она горько застонала, морщась, готовая вот-вот проснуться.
– Тшш, тише, – едва слышно успокаивал он. – Все хорошо, Пташка, я помогу…
Магия концентрировалась в руке, жар распалял кровь. Разум Нуры не сопротивлялся усыплению, он, напротив, тянулся к чужой энергии, словно сам просил о спасении. Как было отказать?
Пташка снова уснула. Магический сон не принесет ей ярких грез, но даст отдых, а Уроборосу возможность уйти. Однако, как и обещал, он вернулся. Уже вечером он стоял посреди квартиры, нежась в лучах уходящей Инти. Нуры еще не было дома.
Оглядевшись, Уроборос почти сразу заметил оставленную открытой тетрадь, куда Пташка бережно вносила любую информацию, которую ей удавалось узнать. Свежие записи были о Махаон…
– Бабочка, – хрипло произнес Уроборос, чувствуя, как по позвоночнику ползут мурашки.
Значит, та девушка на фотографии – Махаон. Очередная бабочка. Он знал парочку, но больше всех запомнил, конечно, Бианор… От воспоминаний о ней руки Уробороса задрожали, а в горле встал ком. Клыки во рту напряглись, готовые вытянуться и вонзиться в чью-то вену, чтобы выпустить смертельный яд. Уроборос сжал челюсть, пытаясь выровнять дыхание. Не время… Но это абсолютно точно была зацепка. Кея знала. Осталось понять, смогли ли эти хлебные крошки привести ее к нему самому, или все это был блеф и ее догадки? А главное – приведут ли они к Уроборосу кого-то еще?
Он услышал шаги Нуры на этаже и метнулся к знакомому тайнику. Она же явно была чем-то недовольна. Даже после душа Пташка двигалась резко и раздраженно. Уроборос внимательно разглядывал, как она опускает футболку, задевая соски, и те реагируют, проступая сквозь ткань. Похоть разгоралась огнем даже от такой мелочи. Это походило на болезнь, зависимость. Невозможно было представить уже и дня без того, чтобы не смотреть на Пташку, не улавливать ее вкус и не представлять, как она приближается, улыбаясь…
Уроборос чуть склонил голову, беспокойно следя за расстроенным личиком Нуры. Она недовольно надула губы, выходя из комнаты. Ее босые ноги шлепали по полу в сторону кухни. Стоило вытянуть язык, как тот уловил запах ромашки и мяты. Видимо, Пташка решила выпить чего-то успокаивающего. Впрочем, уснуть ей это не помогло, и через какое-то время она поднялась и побрела на кухню. Пришлось прикрыть глаза, чтобы сконцентрироваться на звуках в отдалении. Плеск воды, шорох вскрытой упаковки таблеток… Кажется, это снотворное. Уроборос мельком заметил его, но значения не придал.
Пташка вернулась быстро. Она расположилась на кровати, перебирая страницы тетради, а когда начала часто зевать, выключила наконец свет и заснула. Дыхание Нуры стало едва слышным, она не ворочалась и не морщилась, как бывало обычно.
Какое-то время Уроборос отсиживался в укрытии, продолжая внимательно разглядывать Пташку. Она явно погрузилась в глубокий сон. Стоит выйти, посмотреть, что еще Нура записала в тетрадь, возможно, так получится понять ее недовольство.
Осмелев, Уроборос вышел в спальню, остановился у тумбочки, взял с нее тетрадь и пролистал. Помимо фотографии, теперь на странице Махаон была визитка стриптиз-бара. Однако зацепка привела Пташку в тупик. Видимо, это и раздражало ее весь вечер. Оставаться не было смысла. Уроборос ведь тут за информацией…
Он фыркнул, насмехаясь над самим собой. Кого он обманывает? Он здесь не столько для поиска информации, сколько ради тайных и порочных желаний. Он здесь ради Нуры.
Уроборос задумчиво оглядел ее расслабленное лицо. Насколько крепкое снотворное?
– Интересно… – пробормотал он и хлопнул в ладоши. От громкого звука Пташка даже не пошевелилась, не говоря о том, чтобы проснуться. Значит, несколько часов она будет просто спать, не реагируя на внешние раздражители?
Идея была безумной, но, лишь подумав о такой возможности, упустить ее Уроборос уже не мог. Он кинул взгляд в зеркало, где отражалась его массивная фигура и два зеленых огонька – глаза. Сошел ли он с ума от одержимости? Наверняка.
Облизнув губы, он снял кепку и стянул толстовку, оставаясь в простой черной футболке. Наклонившись, он разулся.
Уроборос осторожно опустился на свободный край кровати. Матрас под ним заметно прогнулся, но Нура не реагировала. Уже без лишних опасений он пристроился рядом. Пташка лежала на боку, спиной к Уроборосу. Он придвинулся к ней вплотную, так, что пахом уперся в ее ягодицы. Одну руку он подложил себе под голову, а другую перекинул через талию Нуры, опустив ладонь на ее живот. Носом Уроборос зарылся в ее волосы. Они все еще пахли шампунем, но даже сквозь отдушки он ощущал ее аппетитный запах. Так близко.
Он привстал, осторожно отвел ее волосы в сторону и прижался губами к шее, ощущая, как бьется венка. Раздвоенный язык прошелся по этому месту. Уроборос задрожал, тихо поскуливая от удовольствия. Вкус Пташки затрепетал во рту и разлился внутри приятной истомой. Это единение с Нурой вызывало в нем трепет, словно Уроборос касался чего-то священного. Он закрыл глаза и позволил себе погрузиться в миг, когда мир вокруг исчез, оставив только ее присутствие, запечатленное на кончиках языка…
Нет! Нужно остановиться! Нельзя потакать низменным желаниям. Нельзя отдавать контроль змею. Но как же хочется… Хотя бы ненадолго забыть, кто он. Забыть, что ему нужно делать, что постоянно необходимо контролировать себя и свое поведение, чтобы ничем не выдать истину.
Уроборос лег, уткнулся лбом в затылок Пташки, вжимаясь в нее своим телом. Аромат Нуры успокаивал, позволял ему забыться, спрятаться. Он обволакивал его, ласкал и заполнял все его трещины от ударов, криков и унижений. Уроборос зажмурился, как в детстве, вернувшись к сломанному мальчику внутри, который искал утешения. Минутная слабость. Короткое облегчение. Ему оно было необходимо. Тело расслаблялось, и сознание погружалось в приятную тьму…
Уроборос распахнул глаза, щурясь от рассветных лучей, озаривших спальню. Морок! Как он мог заснуть! Мышцы его болезненно напряглись от страха быть обнаруженным, пульс бил по вискам. Уроборос привстал, заметив, что ни он, ни Нура за ночь не сменили позу. Возбуждение натянуло ширинку, члены болезненно ныли, но времени не было даже на быструю разрядку. А Пташка, как назло, зашевелилась, прерывисто вздохнула и перевернулась на спину. Пришлось тихо откатиться в сторону. Видимо, свет будил Нуру, потому что она прикрыла глаза рукой.
Уроборос старался дышать тихо. Медленно и аккуратно он спустился с кровати на пол. Насколько чуткий сон у Пташки теперь, когда снотворное, похоже, перестало действовать? Проверять не хотелось, нужно было убираться настолько быстро, насколько возможно.
Ото сна глаза слипались, приходилось сдерживать зевоту. Уроборос оделся и обулся уже у двери, выскочил из квартиры и запер ее на магический замок. Он пробежал по этажу, толкнул дверь, ведущую на лестницу, где не было отслеживающих устройств, и поспешил вниз. Обычно Уроборос не оставлял следов, но… Морок! Нужно было проверить место, где он лежал! Ему ли не знать, что беспечность всегда обходится слишком дорого…
* * *Лучи Инти проникали сквозь окно и скользили по стенам, а Нура лениво потягивалась в кровати. Высыпаться второй день подряд казалось ей уже роскошью. Потирая глаза, она поднялась, спеша поскорее смыть с себя остатки сонливости.
Из ванной Нура сразу пошла на кухню, щелкнула по чайнику, задумчиво пролистала блокнот, вспоминая, что сегодня до полудня должна состояться встреча по вопросам наследования и вечером нужно попасть в банк. Но остальной день практически свободен, так что стоило бы добраться и до храма… А пока можно насладиться кофе и спокойным утром.
Нура вернулась в спальню и тут же замерла. Было что-то неправильное здесь, что-то, чего быть не должно. Стук сердца почти оглушал, а страх удавкой затягивался на шее. Взгляд застыл на примятой половине кровати, где никто не спал. Никто… Ведь Нура одна в пустой квартире. Так?
У постели отчетливо ощущался чужой запах. Легкий шлейф мужского парфюма, пропитавший подушку. Различить определенные ноты было почти невозможно, а способностями нага, что мог языком нащупать аромат, Нура не обладала…
Она отпрянула, огляделась, почувствовав вдруг, будто кто-то стоял рядом, безмолвно наблюдая. Никого. Но кто-то был тут. Лежал рядом.
Нура метнулась обратно на кухню, раскрыла ящик и схватила тяжелую сковородку. Руки ее дрожали. Она передвигалась по квартире, словно по вражескому штабу, оглядывая места, в которых можно было спрятаться. Пусто…
И все же тут явно кто-то был, но, видимо, уже ушел… Что нужно этому человеку? И человеку ли? Зачем он лег с ней? Нура выронила сковородку и, стянув футболку, оглядела себя в зеркале, словно тот, кто прятался в квартире, мог оставить следы на коже. Ничего. Ни синяка, ни царапины.
Ноги подкосились, и Нура почти упала на кровать, но тут же испуганно вскочила, поняв, что села туда, где лежал он. И кажется, она знает, как проверить, находился ли он внутри… Нура подбежала к двери, почти задыхаясь, – нижний замок снова был открыт. Ничего она не забывала! Это он! Все он! Если он уходил, а Нура была дома, ему потребовалось бы либо открыть дверь и оставить ключ, как оставляла всегда она, либо вытащить ключ и запереть своим. Вот и секрет «забывчивости»!
Но когда он приходил? Очевидно, когда хозяйки не было дома! А как узнавал? Следил за домом? Или… Нура покосилась на оставленный на стойке блокнот с делами… Нет ничего проще, чем заглянуть в ее расписание. Он знал, когда она будет отсутствовать. Потрясенная Нура осела на пол, пытаясь осознать, с чем она только что столкнулась.
От нервов ее начинало подташнивать. Воображение подкидывало картины того, как она спит, а кто-то ходит поблизости. Зачем? Чего он добивался? Запугивал ее? Чтобы она отказалась от попыток выяснить что-то о сестре? Так или иначе, он был совсем рядом, мог убить ее легко и быстро…
– Спокойно, спокойно, – уговаривала она саму себя. – Он ушел. Он не придет днем… В этом нет смысла… Вечером…
Нура вернулась на кухню, уставившись на страницу блокнота.
– Вечером мне нужно в банк для переоформления счета… Тогда он может заявиться опять.
От такого предположения закружилась голова. Но кто он? Убийца Кеи? Кто-то из нагов? Этот город – змеиное гнездо, так что, скорее всего, да. Очередной гад, заползший в чужой дом. Змей.
А может, разыгралась фантазия? Но стоило войти в спальню, как Нура вновь ощутила запах и увидела примятую часть… Нет, это не выдумки…
– Собирайся и иди в полицию! – твердо сказала она своему перепуганному отражению.
Все так. Полиция. Затем разобраться с бумагами, а после… В банк! Нура перенесет встречу, а сама… План пунктами выстраивался в голове: что нужно сделать и как. Поможет ли полиция? Поможет ли кто-нибудь? Вряд ли… Если же Нура сообщит маме, та скажет Матсу, и брат увезет ее отсюда силой, а убийца Кеи так и останется на свободе…
