скачать книгу бесплатно
– Сейчас двенадцатое июля две тысячи пятнадцатого года, двенадцать часов тридцать минут. С этого момента вы больше не будете уставать!
– А может, буду уставать еще больше.
– По крайней мере, отныне и впредь у вас будет свой водитель, а это заметно снизит усталость, не так ли?
– Нет. Не надо было мне приглашать вас в свою машину, сама виновата. – Она подумала, что сказанные слова снова вернули ее в разумные рамки.
Но и эти слова обрадовали Вэй Цзюньхуна. Он был твердо убежден, что Лун Мин говорит одно, а чувствует совсем другое. Женщина часто говорит мужчине «нет» тогда, когда на самом деле имеет в виду «да»; говорит, что ты ей противен, а на самом деле ты ей нравишься – вот такой защитный рефлекс перед атакой сильного и интересного мужчины. Вэй Цзюньхун прочитал это в одной книжке по психологии. А сейчас эту фразу можно применить к его ситуации с Лун Мин. «Сколько бы раз она ни говорила „нет“, я не смогу поверить, что это у нее на сердце», – думал Вэй Цзюньхун.
Машина въехала в пригород уездного города, рядом располагалась ремонтная мастерская.
– Остановимся здесь? Вы сможете отремонтировать свой мотоцикл, – спросила Лун Мин.
Хотя ее интонация была вопросительной, Вэй Цзюньхун чувствовал, что у него нет причин, чтобы не послушаться, тем более что мотоцикл и не был сломан, и если сейчас не выйти из машины, то это вызовет вопросы.
Вэй Цзюньхун вытащил мотоцикл из багажника и сказал, обращаясь к помогавшей ему Лун Мин:
– Я сейчас вам позвоню, а вы запишите мой номер телефона.
Он достал телефон и нажал кнопку вызова, раздался звонок телефона Лун Мин, лежавшего в машине. Она сначала изумилась, откуда у него ее номер, но тут же поняла: ведь именно из-за ее номера в телефоне Линь Вэйвэня он начал подозревать ее в убийстве, как же у него могло его не быть?
– Если я вам еще понадоблюсь, захотите проверить меня, то просто позвоните. Я сама приеду, вам не придется утруждать себя.
– Нет! – Вэй Цзюньхун смог сказать ей «нет». – Я прошу вас записать мой номер на случай, если у вас что-то случится, вы можете мне позвонить, возможно, я смогу помочь. Вот что я имею в виду.
Лун Мин открыла водительскую дверь и ответила Вэю, стоявшему позади ее машины:
– Вы мне уже помогли, больше часа были за рулем. Второго раза не будет. Но хотелось бы.
Вэй Цзюньхун стоял навытяжку и, широко раскрыв глаза, смотрел вслед удалявшейся в клубах пыли желтой машине – до тех пор, пока у него не затекли ноги.
Когда через полтора часа раздался звонок от Лун Мин, Вэй Цзюньхун, словно впавший в зимнюю спячку медведь, который вдруг услышал весеннюю грозу, в волнении вылетел из-под пролета моста: он боялся, что из-за плохого сигнала неожиданный звонок от нее прервется, и он его упустит. Вэй стремительно примчался к отмели Кайяна и нажал кнопку приема:
– Алло!
– Это Лун Мин.
– Да, я знаю.
– Вы сейчас свободны?
– Да! Да! Да!
– Хочу попросить вас помочь.
– Говорите, в чем дело.
– Я сейчас в реабилитационном центре для наркоманов, вы можете приехать?
– Сейчас буду!
Повесив трубку, Вэй Цзюньхун сел на свой помытый и уже высохший мотоцикл и покинул отмель. Он жал на педаль газа и с грохотом промчался через песчаник, пересек ров и выбрался на берег.
С юга города на запад он добрался за пятнадцать минут. Лун Мин уже стояла на улице и могла оценить, с какой скоростью примчался Вэй Цзюньхун. Может быть, из вежливости, а может, оттого, что была этим тронута, она сразу протянула ему бутылочку воды.
Он взял воду, но пить не стал.
– Что случилось?
– Пятеро моих учеников проходят здесь реабилитацию. Сегодня я пришла навестить их и обнаружила, что их поместили вместе со взрослыми, полный хаос. Они же несовершеннолетние, я надеялась, что о них будут заботиться. И эта так называемая забота – всего лишь одна комната на пятерых, чтобы они были вместе и без взрослых. А в реабилитационном центре мне сказали, что у них сейчас все забито и они не могут разместить детей таким образом. А я не верю, что они не могут, поэтому позвонила вам.
– Я понял. – Вэй Цзюньхун, наконец, выпил воду, тем самым выкроив себе время на раздумья. – Вы можете на меня положиться.
– Если трудно, то…
– Нет. – Вэй Цзюньхун поднял руку, прервав ее. – Пустяк.
Лун Мин, увидев, как спокойно он это произнес, спросила:
– Ну, тогда я подожду снаружи?
Вэй махнул рукой:
– Нет, лучше подождите в другом месте. Когда я все улажу, сразу вам позвоню и приду к вам. Помочь вам найти место для ожидания?
– Не нужно искать, я пойду в салон красоты, это займет много времени, так что не торопитесь.
«Какая понимающая и чуткая женщина! – подумал Вэй Цзюньхун. – Наверняка она по моей интонации догадалась, что все будет не так просто, хотя предстоит разговор полицейского с полицейским».
– Хорошо, тогда до свидания!
– Бай-бай! – ответила Лун Мин и подарила ему улыбку.
Эта улыбка, мелькнувшая в ямочках на ее щеках, еще больше вдохновила Вэй Цзюньхуна.
В салоне красоты Лун Мин три часа делала прическу, потом еще час – маску на лицо, и только тогда раздался звонок от Вэй Цзюньхуна. Он сказал, что дело улажено.
– Тогда я сейчас приду! – ответила Лун Мин.
– Уже восемь, центр реабилитации закрыт, даже если вы приедете, то учеников все равно не увидите. Вы где? Я зайду за вами.
Чтобы отблагодарить Вэй Цзюньхуна, Лун Мин пригласила его поесть запеченную рыбу в уличной закусочной. Когда полуторакилограммовую рыбину водрузили на стол, они оба уже выпили по бутылке пива, а под столом стоял еще ящик. Судя по всему, они собирались хорошенько выпить и закусить, да еще и посоревноваться в этом между собой. Вэй Цзюньхун сначала с тревогой спросил:
– Вы можете много выпить?
– Сколько вы выпьете, столько выпью и я!
– А если вы опьянеете раньше меня?
– Еще не факт, кто первым опьянеет.
– Хорошо, но только ключи от машины отдайте мне: нельзя пьяной садиться за руль.
Лун Мин отдала ключи Вэй Цзюньхуну, и они начали пить, не сдерживая себя. После десяти часов вечера людей на улице становилось все больше, в ресторанчике, где сидели Вэй Цзюньхун и Лун Мин, народу набилось до отказа. Люди пришли сюда не только поесть, но и поглазеть, ведь на всей улице все считали, что эта пара – самая красивая. И парни, и девушки засматривались на них. Вэй Цзюньхун смотрел только на Лун Мин, ее новая прическа была гладкой, черной и блестящей, лицо выглядело нежным, белым и чистым, оно было так прекрасно, что он весь лучился от самодовольства. Потому что в этот момент все вокруг, кроме Лун Мин, а возможно, и она сама тоже, считали, что он ее парень. И он подходил ей, потому что тоже был хорош собой. Молодые люди уже выпили по пять бутылок пива и съели половину рыбины; они были пьяны и веселы, но до полного помутнения в глазах было еще далеко. Лун Мин взяла палочками большой кусок рыбы, положила его в пиалу Вэй Цзюньхуна и, глядя, как он ест, спросила:
– Хорошо, теперь расскажите мне, как за те четыре часа, пока я вас ждала, вы сделали так, что реабилитационный центр предоставил моим ученикам нужную заботу?
Вэй Цзюньхун некоторое время задумчиво молчал, словно фильтровал или монтировал информацию о том, как это происходило, а потом ответил:
– На самом деле это было просто. Я ведь тоже полицейский. А коллегам всегда проще договориться между собой. Я пошел прямо к директору центра, господину Чжуну, тому, с длинными бакенбардами, вы его видели. Он говорил, что вы к нему приходили. Я сказал ему, чтобы он помог с этим делом, обязательно помог! Поначалу он слегка сопротивлялся, но потом я позвонил своему начальнику управления, одно его слово – и все уладилось. – Вэй Цзюньхун раскинул руки, выглядя при этом расслабленным и спокойным.
Лун Мин смотрела на него словно старая, опытная актриса на новичка. Она знала, что он говорит неправду, ну или как минимум сознательно опускает трудности. Дело точно нельзя было уладить так просто и успешно. Она была у директора центра, умоляла, даже плакала, но тот был неумолим и не оставлял никакого пространства для маневра. Он отвел ее в палаты, они просмотрели их одну за другой, все было заполнено пациентами, не менее тридцати человек. Действительно, невозможно было освободить место для ее учеников. Лун Мин обратилась к Вэй Цзюньхуну от безысходности, лелея последнюю надежду. А он смог превратить надежду в реальность, что было, несомненно, нелегко, просто она не знала, насколько нелегко. Она не знала, что ради ее пяти учеников Вэй Цзюньхун стучал кулаком по столу директора реабилитационного центра, потом бегал к своему начальнику, у которого тоже чуть не хлопнул по столу. Тот с мрачным лицом поинтересовался:
– Ты же болен? Разве ты не отпросился, чтобы показаться врачу? Почему теперь примчался ко мне и требуешь места в реабилитационном центре для детей, совершенно тебе незнакомых? Ну, вот такие там условия, ко всем, кто бросает наркотики, к малым и старым, одинаковое отношение!
Вэй Цзюньхун ответил:
– Я болен, но к врачу не ходил. А не ходил потому, что эти дети имеют ко мне отношение! Какое? А такое, что они – ученики Лун Мин, директрисы школы в Наляне! Имеет ли она ко мне отношение? Имеет! Потому что я когда-то считал ее убийцей, при всех увез ее в участок, и хотя вы тоже отрицали, что она убийца, и это обвинение было снято, оно нанесло удар по ее репутации, и я несу за это ответственность, я должен нести эту ответственность. Линь Вэйвэнь использовал ее учеников для торговли наркотиками, это я только что узнал от нее, и требуется дальнейшее расследование, но факт остается фактом – ее ученики пристрастились к наркотикам. Сейчас она хочет помочь им избавиться от этой зависимости, но они несовершеннолетние, а их поселили, заперли со взрослыми, можно представить, какой будет результат и последствия. Я не хочу сказать, что тамошние наркоманы – все злодеи, но они не могут мыслить разумно и даже не способны здраво рассуждать. По меньшей мере у них постоянно меняется настроение. И очень опасно для детей быть запертыми в одном помещении с такими взрослыми, разве нет? Им уже и так причинили вред, нельзя ранить их еще сильнее, господин начальник!
Такое решительное и уверенное возражение подчиненного заставило начальника замолчать, потом он вместе с Вэй Цзюньхуном поехал в реабилитационный центр. Осмотрев центр, начальник сказал директору Чжуну:
– Выпустите человек тридцать тех, кто уже практически прошел курс, чей срок уже почти подошел к концу, отпустите их и освободите место для детей. Немедленно!
Директор центра бросился выполнять распоряжение начальника Нуна, а тот посмотрел на украдкой улыбающегося Вэй Цзюньхуна и мрачно сказал, указывая на него пальцем:
– Вэй Цзюньхун! Это не ты, мать твою, болен! – Он указал на себя: – Это я болен! Я же начальник управления! А послушался тебя, простого полицейского!
Вэй Цзюньхун ответил, открывая ему дверь машины:
– Это потому, что вы всегда были близки к народу, любите народ, вы – наш народный замечательный начальник!
– Ты посмотри, только что орал на меня, а сейчас подлизываешься. Только что был мужиком, а сейчас как собака.
Услышав эти слова, Вэй Цзюньхун, который уже собирался сесть с ним рядом в машину, отошел назад, выпрямился и произнес:
– Хорошей дороги, господин начальник!
Лун Мин смотрела на Вэй Цзюньхуна так, что от ее взгляда его кожа зачесалась. Ему показалось, что она видит его насквозь, разгадала, что он скрывает. Он рассмеялся, пытаясь скрыть за улыбкой то, что ему не по себе, но эта неуклюжая улыбка выдала истинное положение дел.
– Скажу правду – было не так легко, но в итоге дело сделано.
– Спасибо вам, – поблагодарила Лун Мин. Она продолжала смотреть на Вэй Цзюньхуна, но выражение ее лица изменилось, казалось, она тронута, но в то же время чем-то опечалена. – Вы не знаете, но когда я сегодня приехала в реабилитационный центр, дети бросились ко мне, обнимали меня. Я почувствовала, как они дрожат, а их лица выражали отчаяние и страх, такие жалобные, они не чувствуют себя в безопасности. Эти дети и так уже несчастны, нельзя, чтобы они подвергались опасности и угрозам в реабилитационном центре. Я пообещала, что они не будут жить и есть со взрослыми, которые запугивают их и обижают. Мне обязательно нужно было выполнить обещание. Спасибо вам!
– Не за что! – ответил Вэй Цзюньхун и поднял стакан с пивом. – Тогда выпьем за меня?
Лун Мин тоже подняла свой стакан и чокнулась с Вэй Цзюньхуном; звон их стаканов прозвучал, словно два певца спели дуэтом.
Вэй Цзюньхун опьянел первым. Пили, пили, и вдруг он внезапно, словно сраженный пулей, упал ничком, страдальчески застонал и заплакал. Хорошо еще, что Лун Мин держалась, она явно умела пить, к тому же у нее был опыт того, как справляться с пьяными. Она невозмутимо подняла лежащего Вэй Цзюньхуна, прислонила к себе поудобнее, расстегнула пуговицы на его рубашке, а затем сдавила две акупунктурные точки – под носом и на челюсти. Вскоре Вэй Цзюньхун перестал стонать и плакать, ему стало полегче, но он по-прежнему не мог самостоятельно встать. Лун Мин подо звала владельца ресторанчика и попросила помочь перетащить его к стоявшему у дороги трехколесному автомобилю, а потом оплатила счет. Разговаривая с Вэй Цзюньхуном, словно с умственно отсталым, она наконец выяснила его адрес: улица Дружбы, дом 5.
Пятый дом по улице Дружбы оказался жилым строением, сколько в нем было этажей – пять или шесть – Лун Мин не могла точно сказать, потому что умаялась тащить Цзюньхуна, она поняла, что он именно тут снимает квартиру, но не знала, на каком этаже. Вэй Цзюньхуна тем временем от легкого ветерка на свежем воздухе совсем развезло.
Владелец дома, естественно, знал Вэй Цзюньхуна и был крайне изумлен: он впервые видел полицейского, снимавшего у него квартиру уже несколько лет, таким пьяным, и впервые видел, как тот возвращается домой с девушкой. Одним словом, он сначала был в полном замешательстве, а потом помог Лун Мин затащить Вэй Цзюньхуна на третий этаж. Своим ключом он открыл дверь одной из квартир, проводил их внутрь, махнул рукой, притворил дверь и, загадочно улыбнувшись, ушел.
Квартира была не сказать что маленькая, стандартная для таких домов – с гостиной, кухней и санузлом. Лун Мин сначала положила Вэй Цзюньхуна на твердый деревянный диван, а потом осмотрелась в поисках подушки, чтобы положить ему под голову. Взгляд ее упал на дверь, за которой, вероятно, была спальня. Она подошла, повернула ручку, но дверь оказалась заперта. Скорее всего, и у хозяина дома не было ключей от нее. Лун Мин вернулась к Вэй Цзюньхуну и несколько раз спросила его: «Вэй Цзюньхун, Цзюньхун, где ключи? Ключи где?» Но полицейский не отвечал. Тогда Лун Мин решила его обыскать. Сначала она похлопала по левому карману брюк, там лежало что-то твердое, как камень, – скорее всего, бумажник, затем – по правому карману, в котором лежало что-то острое и более твердое, чем бумажник, вероятно, это и были ключи. Лун Мин засунула руку в карман Вэй Цзюньхуна, чтобы их вытащить, и в этот момент он переполошился, будто его ударила молния – крепко-накрепко зажал рукой карман, в котором лежали ключи. Руку Лун Мин, которая все еще была у него в кармане, словно стиснуло щипцами, она не могла пошевелиться, ей было больно.
Вэй Цзюньхун выпрямился, открыл глаза и обнаружил, что он схватил Лун Мин. Он немедленно ослабил хватку, и Лун Мин смогла вынуть свою руку из его штанов. Взгляд у нее был страдающий и напряженный, она не знала, как объяснить, почему ее рука оказалась в кармане его штанов. Хорошо, пусть даже она собиралась достать ключи, но зачем? Для чего? Спальня – самое интимное место в частных владениях, а здесь ее владелец вдобавок еще и полицейский. Зачем же понадобилось заходить в его спальню, воспользовавшись тем, что он спит?
Но опасения Лун Мин были напрасными: Вэй Цзюньхун был еще более взволнован, чем она. Он ужасно раскаивался в своем грубом поведении, и капельки пота на его лице были тому доказательством. Он принял любимую женщину за злодея, который собирается напасть на него, украсть его вещи, отнять оружие, хотя в данный момент он был безоружен. Это была инстинктивная реакция полицейского, показывающая его бдительность и ловкость, но вести себя так по отношению к любимой не следовало. Естественно, это произошло из-за того, что он все еще не мог мыслить трезво.
– Извините, я не думал, что это вы, – извинился Вэй Цзюньхун и покачал головой. – Это все алкоголь, в голове помутилось.
– Вы сейчас протрезвели?
– Да.
– Тогда я пойду, – сказала Лун Мин и поднялась.
Вэй Цзюньхун снова схватил ее за руку, но на этот раз не так сильно, даже можно сказать, намного мягче. Он казался напористым, но на самом деле был испуган. На каком основании он схватил ее? Сейчас ситуация уже не та, что в прошлый раз, ведь тогда он был пьян, а сейчас уже признал, что протрезвел.
Лун Мин смотрела на него, ожидая объяснений.
– Останьтесь со мной!
– Нет.
– Останьтесь, поговорите со мной. Можно и не разговаривать. Просто останьтесь, побудьте здесь.
– Нет!
– Почему нет?
– Нипочему, нет и все!
Он тряс ее руку, уговаривая, словно капризная девушка:
– Пожалуйста, останьтесь! Ну, пожалуйста!
Это его движение, то, как странно он тряс ее руку, произвело на нее неожиданное впечатление. Лун Мин никогда не любила и не сочувствовала мужчинам, полагая, что они сильные и агрессивные, они никогда не уступают и не заслуживают любви. Но этот мужчина был другим, действительно другим. Оказывается, что и мужчины могут хотеть опереться на женщину; она удивилась этому чувству. Этот мужчина, которого она считала крепким, сильным, уверенным в себе и самонадеянным, сейчас напоминал маленькую птичку, травинку, беззубую рыбку, которая жадно стремится к ней и выпрашивает разрешение быть зависимой – это чувство опьяняло. Раньше Лун Мин могла выпить сколько угодно алкоголя, а тут она опьянела от того, что Вэй Цзюньхун тряс ее за руку.
Лун Мин могла легко сбросить руку Вэй Цзюньхуна, потому что его хватка постепенно слабела, одно легкое движение – и его рука упала бы. Но Лун Мин не делала этого. Более того, она второй рукой поддержала слабеющую руку Вэя, как будто подбрасывала хворост в угасающий костер.
Они слились в страстном поцелуе.
Они были словно охваченный пожаром лес. Для Вэй Цзюньхуна это было впервые. Трудно поверить и стыдно даже об этом говорить, но этот красивый, раскованный, полный сил и энергии молодой человек никогда не целовался! Может быть, он не испытывал интереса к противоположному полу? Нет, это точно было не так. Достаточно просмотреть, какие фильмы ему нравились, чтобы доказать, что он не гей. А может быть, у него не было возможности и условий для того, чтобы целоваться с девушками? Тоже нет. И в старшей школе, и в университете, и после его окончания он был окружен красавицами, которые слетались к нему, словно пчелы на цветы или мотыльки на свет лампы. Но ни одна из них не волновала его сердце, а если и начинались какие-то отношения, то до поцелуев не доходило. И только Лун Мин словно околдовала его, он влюбился. Да, вот так удивительно сложилось. Он мечтал о поцелуях с ней, мечтал о том, как они будут заниматься любовью. И вот это стало реальностью: он целовался с женщиной, о которой страстно мечтал. Это был его первый поцелуй. Но был ли поцелуй первым для Лун Мин? Он не знал. Но если и нет, то что? «Это мое счастье и удача, что я встретил эту восхитительную, благородную женщину. Она ответила на мой поцелуй и, скорее всего, займется со мной любовью, и это тоже мое счастье. Наконец мне повезло», – думал он.
– Если я скажу, что это мой первый поцелуй, ты поверишь? – произнес Вэй Цзюньхун, переводя дыхание. Он полагал, что такая честность обрадует ее, потому что, если бы она так сказала, то он бы точно обрадовался. Что означает первый поцелуй? Он означает чистоту и то, что он еще девственник. А если бы этот поцелуй был первым и для Лун Мин, то тогда он был бы похож на золотого отрока, а она – на Нефритовую деву[17 - Золотой отрок (Цзиньтун) и Нефритовая дева (Юйнюй) – по преданию, входят в свиту даосских бессмертных.].
И тут совершенно неожиданно ситуация изменилась. Услышав его слова, Лун Мин замерла, она выглядела испуганной, словно совершила огромную ошибку или попала в крупную неприятность. Она не дала Вэй Цзюньхуну продолжить целовать и даже обнимать себя. Сказав: «Извини», Лун Мин оттолкнула его от себя.
