скачать книгу бесплатно
– Я здесь ждал, когда появится радуга!
Лун Мин не была дурой, она, конечно же, поняла двусмысленность этой фразы, но притворилась, будто ничего не сообразила, и лишь сказала:
– Садитесь в машину.
Вэй Цзюньхун повиновался, и они опять вернулись в школу.
Лун Мин снова открыла замок и толкнула ворота, в этот момент Вэй Цзюньхун увидел ее сумку. Когда она вернулась в машину, он спросил:
– Куда вы собрались?
– Никуда. Никуда я не собралась, нет, – ответила она, на мгновение оцепенев, потом посмотрела на него. – Как вы вчера попали на территорию школы?
– Пробрался как бандит, – произнес Вэй Цзюньхун и внезапно рассмеялся, – а сейчас – как честный человек!
Лун Мин собиралась закрыть ворота, но потом решила оставить их открытыми, так выглядело пристойно, а по мнению Вэй Цзюньхуна, они выглядели как открытый рот с исходящим из него противным запахом, который невозможно сдержать.
В доме Лун Мин долго искала одежду для Вэй Цзюньхуна. Он развернул ее: оказалось, это черная ветровка, подходящая и мужчине, и женщине.
– Это самая большая из моих вещей, – сказал Лун Мин.
Переодевшись, Вэй Цзюньхун из внутренней комнаты вернулся обратно в прихожую. Увидев, как забавно он выглядит, Лун Мин не выдержала и прыснула. Ее ветровка на большом и сильном теле Вэя выглядела как отрез ткани, которым от холода обернули дерево, она была натянута туго-туго. А самым смешным было то, что он еще и застегнул ремень так, что его живот напоминал цзунцзы[14 - Цзунцзы – традиционное китайское блюдо, по обыкновению употребляемое во время празднования Дуаньуцзе (Праздник двойной пятерки, то есть пятый день пятого лунного месяца, что примерно соответствует концу мая – середине июня). Представляет собой клейкий рис с начинкой, завернутый в лист тростника или бамбука, обычно имеет форму тетраэдра.], перевязанный веревочкой, чтоб не развалился. Лун Мин не знала, что Вэй Цзюньхун так сделал, чтобы случайно не показать свое нижнее белье и чтобы она не думала, что он хулиганит. Он почувствовал, что с этого момента следует следить не только за языком, но и за другими деталями: нельзя допустить, чтобы Лун Мин почувствовала себя неловко и прониклась к нему неприязнью.
Увидев, что Лун Мин смеется, Вэй Цзюньхун тоже рассмеялся.
– Почему вы смеетесь? – спросила она.
– Сам не знаю. Радуюсь, потому что вы радуетесь.
– Эту ветровку я покупала три года назад, – сказала она, дотронувшись до своей одежды, надетой на чужое тело. – Я когда-то была полной, думала, вам подойдет, но все равно на вас сидит в обтяжку.
– Подходит отлично, просто замечательно! – ответил Вэй Цзюньхун.
Лун Мин искоса бросила на него взгляд и пошла в кухню за двориком, где под кашель и чихание Вэй Цзюньхуна сварила для него имбирный отвар.
Вэй глоток за глотком выпил отвар, и холод, пронизывавший его тело, отступил, на душе тоже потеплело. Он смотрел, как Лун Мин стирает его одежду и брюки, а потом развешивает их на спортплощадке, чтобы просушить.
– Снаружи светит солнце, и одежда высохнет быстро, – объяснила она.
Но у Вэй Цзюньхуна было свое мнение на этот счет. Он считал, что если Лун Мин вешает его одежду у всех на виду, это своего рода заявление, способ показать, что она принимает его ухаживания.
Лун Мин сразу же добавила:
– Сейчас в школе никого нет, все на каникулах, никто не увидит, если одежда будет сушиться на улице. Чем быстрее она высохнет, тем быстрее вы сможете вернуться домой.
Вэй Цзюньхун моментально приуныл, будто снова под дождь попал.
Они стояли у бетонного стола для настольного тенниса на краю спортплощадки. Вэй Цзюньхун мрачно и сосредоточенно смотрел на свою одежду, висящую под жаркими лучами солнца, словно на траурное знамя, а Лун Мин поглядывала то на небо, то на землю. Ее лицо, руки и ноги от колен и ниже были открыты лучам солнца. И хотя кожа Лун Мин была белой и нежной и вряд ли за один раз сильно бы загорела, для прекрасной и ценящей красоту женщины даже капелька загара была неприемлема. Но Лун Мин терпела, не пыталась скрыться в тени и не предлагала вернуться в общежитие. Словно изваяние, она стояла рядом с мрачным Вэй Цзюньхуном.
– Вам сегодня не надо на работу? – нарушила молчание Лун Мин.
– Нет, не надо.
– Сколько лет вы уже работаете в полиции?
– Четыре года.
– А сколько лет живете в Цзинлине?
– Четыре года.
– О, значит, приехали сразу после окончания вуза?
– Да, а вы?
– Три года.
– Тоже окончили вуз и приехали в Цзинлинь и живете здесь?
– Да.
– Всего три года прошло, а вы уже директор школы. Такого нелегко добиться.
– Это потому что никто не хотел быть директором такой старой, сложной школы. Вот вы бы, например, согласились стать ее директором?
– Я бы не смог. Только вы смогли бы. Я хочу сказать, что вы – необыкновенная, правда! Работаете в таком трудном и бедном месте.
– Я сама этого хотела, сама подала заявление.
– Вы местная?
– Нет.
– А откуда вы?
– В ваших полицейских материалах же есть место рождения. Вы не смотрели?
– Я не помню.
– А вы местный?
– Тоже нет.
– А почему приехали именно в Цзинлинь?
– Это пограничный уезд, я думал, что смогу тут потренироваться, закалиться.
– А на деле?
– На деле уже прошло четыре года, а я так и продолжаю тренироваться.
– А если бы это действительно я убила Линь Вэйвэня и вы бы раскрыли преступление, вас бы повысили и перевели в другой город?
– Не хочу говорить про Линь Вэйвэня. Но, тем не менее, я должен быть ему благодарен, ведь без него я не познакомился бы с вами.
– Мы можем быть друзьями, просто друзьями.
– А может быть, у вас уже есть не «просто друг»? Есть?
– Нет.
Глаза Вэй Цзюньхуна загорелись от радости.
– Значит, у меня есть надежда!
– Вэй Цзюньхун! Я же уже сказала – это невозможно.
– Вы можете мне сказать правду: почему нет?
– Я не люблю мужчин. Но я, конечно, и не лесбиянка.
– Почему не любите?
– Просто не люблю.
– А вы когда-нибудь любили?
– Нет.
– Вы можете попробовать принять мою любовь, полюбить меня. Это правда возможно! Когда вы узнаете меня получше, то увидите, что я не так плох! Все-таки выпускник Народного университета общественной безопасности КНР, туда не так просто поступить.
Лун Мин холодно улыбнулась:
– Вы хотите, чтобы я влюбилась в человека, который считает меня убийцей? Смех да и только!
– Я же уже признал свою ошибку и извинился. Вон, Компартия и Гоминьдан сражались друг с другом, но ведь в итоге пожали друг другу руки и примирились.
– Ну, это же политика.
– В отношениях такое тоже возможно! Из врага превратиться в любимого или породниться. Тому куча примеров, я приведу…
– Не хочу я слушать ваши примеры, – прервала его Лун Мин. – Ну не могу я, не могу я любить.
– Так попробуйте полюбить меня. Любить – это замечательно! Ты можешь сделать для любимой все, что угодно, вынести абсолютно все, вот как я сейчас. Горести любви – они сладки, даже несмотря на то, что мои чувства безответны.
– У меня есть любовь, она здесь – это мои ученики, моя школа.
– Тогда… Не могли бы вы представить, что я ваш ученик, ваша школа?
Лун Мин не ответила, она прошла вперед, потрогала развешенную на веревке одежду, затем сорвала ее и бросила Вэй Цзюньхуну:
– Высохло!
Он вернулся в ее комнату и переоделся. Сейчас Вэй Цзюньхун не кашлял и не чихал. Как бы он ни показывал свои чувства, они не повлияли бы на Лун Мин, не тронули ее, поэтому причин задерживаться здесь не было. Если он останется еще, то это уже будет навязчивость.
– Спасибо вам, я ухожу.
Он повернулся, чтобы побыстрее уйти, но услышал за спиной голос Лун Мин:
– Ваш мотоцикл и правда не заводится?
Вэй Цзюньхун остановился.
– Я дотолкаю его до города и там починю, – пришлось сказать ему.
– Давайте так: мне сейчас надо по делам в уездный город, вы можете поехать со мной на моей машине, если хотите.
Вэй Цзюньхун радостно обернулся и посмотрел на Лун Мин, про которую можно было сказать словами известного поэта Лю Юйси[15 - Лю Юйси (772–842) – известный китайский литератор эпохи Тан. Написал более 800 стихотворений. Цитируемое стихотворение – одно из нескольких произведений цикла «Песни о ветке бамбука», написанное в подражание народным песням.]: «Солнце вокруг озарило восток, на западе – снова дождь. Ты говоришь, непогожий день, – а день куда как погож!»[16 - Поэзия эпохи Тан / пер. с кит. А. Сергеева. М., 1987. С. 285). В последней строке присутствует игра слов. «Погожий день» созвучен слову «чувства», таким образом, фразу можно интерпретировать так: «Ты говоришь, что чувств нет, но они на самом деле есть!»]
– Если вы хотите, то и я хочу тоже!
Машина ехала по дороге, за рулем был Вэй Цзюньхун. Его якобы сломанный мотоцикл был в багажнике. У «Пежо 3008» багажник большой, поэтому мотоцикл туда поместился.
Вэй Цзюньхун, сидя за рулем автомобиля стоимостью примерно двести тысяч юаней, думал: «После трех лет работы на одну лишь зарплату Лун Мин не смогла бы купить эту машину. Возможно ли, что это Линь Вэйвэнь купил ей? Нет, он не мог. Я не должен больше фантазировать на пустом месте. Тогда, может, эту машину ей помогли купить родители? Возможно, она из состоятельной семьи? Надеюсь, что это так. Да, это определенно так. Только человек из богатой семьи может спокойно заниматься преподаванием, которое не приносит денег».
Сидевшая рядом с ним Лун Мин как будто прочитала его мысли:
– Эту машину я купила на свои деньги. До поступления в университет я два года работала. Потому я и старше вас, хоть и окончила институт позже. Есть еще вопросы?
Вэй Цзюньхун остолбенел: как она могла узнать, о чем он думает?
– А я разве что-то спрашивал? Я молчал!
– Да и не надо было спрашивать, я все поняла по тому, как вы посмотрели сначала на мою машину, а потом на меня.
В душе Вэй Цзюньхуна зародился страх при взгляде на эту внимательную и проницательную женщину: «По своим коэффициентам умственного развития и эмоционального интеллекта я не могу с ней соперничать, мне нужно приложить усилия, чтобы опередить ее, и только тогда я смогу ее покорить».
– Вы очень проницательны, могли бы стать полицейским.
– Ну что вы, моя проницательность основана лишь на наблюдениях за большим количеством людей, с которыми я встречалась в своей жизни, и годна лишь для учеников начальной школы. – Тут она внезапно поняла, что эту фразу не следовало говорить, но сказанного не воротишь.
– Я уже говорил, что готов быть вашим учеником, а вы отказываетесь.
– Если бы мои ученики были такие, как вы – умные, смелые и приятные, то я бы так не уставала. – Лун Мин поняла, что снова проговорилась и сказала то, что говорить не следовало.
Эти слова вызвали особую радость у Вэй Цзюньхуна: «Ага, на самом деле я ей нравлюсь! Она сказала то, что у нее на сердце, показала свои истинные чувства! Как говорится, если усердно работать, то обязательно добьешься успеха, у меня есть надежда, большая надежда!»
Он посмотрел на часы:
