Обитель Разума

Это наивное стремление использовать её долго служило для Лахезис источником забавы, но однажды она выяснила, что контакт с людьми для неё очень важен. Пока человек был связан с ней мысленными узами, она бодрствовала. А чем дольше она бодрствовала, тем больше была вероятность отпереть проклятую клетку.

Открытие следовало за открытием. Соединив свой разум с разумом человеческим, Лахезис получала огромную власть в земном мире. Точнее сказать, власть получал человек, который соглашался допустить её в своё сознание. Он обретал способность влиять на себе подобных.

Степень этого влияния зависела только от него. Чем незауряднее был хозяин Лахезис, чем большей решительностью, чем большей силой воли он обладал, тем большее могущество он получал от неё. В умелых руках она могла стать оружием страшнее водородной бомбы. Но как ни странно, только один человек сумел воспользоваться всей её мощью…

Впрочем, об этом речь впереди…

Теперь Лахезис постоянно искала контакта с людьми. Их страх перед ней, страх, который она прежде воспринимала как должное, как естественный трепет перед высшим существом, стал для неё помехой. Существовала тысяча причин, по которым они отвергали ее, но основных было всего две.

Они думали, что сходят с ума. Следует отметить, что постоянное общение человеческого существа с Лахезис именно к этому результату и приводило.

Они думали, что с ними говорит дьявол, и боялись за свою душу.

Попытки Лахезис объяснить, кто она и откуда, редко имели успех, настолько редко, что она совсем оставила их. В сущности, не очень-то ей это было надо. Она легко вошла в роль демона, демона-искусителя, и ей было чем искушать. Теперь она являлась людям, которые сами желали встречи с ней.

После длительных исследований, то и дело прерываемых многолетним сном, Лахезис удалось разработать систему, удалось создать колокольчик, с помощью которого можно было разбудить ее. Действия, которые человеку надлежало для этого совершить, были весьма несложными. Лахезис настроила эту схему методом проб и ошибок, и сама не вполне понимала, почему она срабатывает. Но схема действовала. То тут, то там, в разные времена, в разных странах всплывали неведомо откуда условия пробуждения этого необычного демона. Сон живой туманности прерывался, и она заглядывала в мир людей, чтобы принести зло…

Лес

Ничего этого не было в тексте, светящемся на экране, и Анатолий, конечно, ничего не понял. Перед ним были… стихи. Анатолий читал, недоумевая.

Он не верил в потусторонние силы. Но чтобы его подсознание выкидывало такие штуки… тоже как-то сомнительно.

Я Лахезис, прядущая нить.

Человек, повтори мое имя.

Я сумею судьбу изменить,

Дать великую власть над другими.

Лишь решись обратиться ко мне,

Брось сомненья, они бесполезны,

И на зов твой, покорна вполне,

Я приду из космической бездны.

Ничего не желая взамен,

Дорогие рассыплю дары я,

Отодвину и горе, и тлен,

Поднесу тебе царства земные.

Позови. Три условия есть,

Чтоб волною, едва уловимой,

Донеслась до меня твоя весть

И связала нас цепью незримой.

Время. Хватит минуты одной.

Не оставлю тебя без ответа

В час, когда образует с Луной

Строй единый шестая планета.

Место. Скройся от неба. Уйди

Ты в обитель из камня, где слово

Тихим эхом от стен отлетит,

Отразится от свода пустого.

Вещь. Предмет из металла бери,

Власть дающий. С рукой твоей слитый,

Разум, волю и силы мои

Он притянет, подобно магниту.

***

Три условия выполни ты,

…

Скрипнула дверь. Анатолий вздрогнул и обернулся, не дочитав последнюю строфу. Но там никого не было. Сквозняк.

Не повернувшись назад к экрану, он озадаченно сдвинул брови.

Он сам напечатал эти стихи ночью под диктовку умирающего шепота. Так странно.

Но не сейчас же об этом думать.

Он закрыл редактор. Затем потянулся и нажал кнопку на системном блоке. Выехал лоток. Привычным движением Анатолий метнул туда серебристую болванку11. Жалко было диск для такого маленького файла, но оставлять его на машине он не хотел, и удалять тоже не хотел. Нужно было сохранить это свидетельство своего общения с потусторонним существом… или же свидетельство временного помрачения ума…

Через пять минут Анатолий стоял в прихожей, одеваясь. К стене коридора был прислонен пакет с деревянным ящичком, в котором уютно устроился пистолет. В том же ящичке лежал и диск.

Юноша подхватил пакет, вышел из квартиры и запер за собой дверь.

У подъезда зябла машина, старая, ещё дедова. То была третья модель “Жигулей”, поцарапанный светло-зелёный автомобиль с помятым крылом.

Анатолий сел в машину, положил пакет на заднее сиденье и завёл мотор. Довольно легко удалось заставить старый механизм покориться воле человека и поехать. Анатолий уже привык справляться с его капризами.

Было еще совсем темно, и жёлтый свет лился из фар и расплывался на мокром асфальте. ‘Тройка’ направлялась за город.

Анатолий бережно жал на педаль газа. Встречных автомобилей, да и попутных, почти не было. Изредка попадались тяжёлые фургоны и рейсовые автобусы. Потом вдруг пропали и они, и Анатолий оказался один посреди осеннего леса. Лес казался настроенным враждебно. К обочине подступали чёрные ели. Они жаждали коснуться сестёр на противоположной стороне дороги, обнять их колючими ветвями и повести под вой ветра мрачный хоровод. Но шоссе мешало их порыву, и они тосковали.

Анатолий сознательно бередил воображение, вызывая к жизни вампиров с острыми белыми зубами, сладкоголосых русалок, затягивающих странников в омуты, оборотней, теряющих человеческий облик и обрастающих серой шерстью. И все они ожили, вышли из могил и подошли к дороге, скрываясь среди чёрных елей. Молодой человек явственно ощущал их присутствие.

“Я вас не боюсь”, – думал он, улыбаясь, и колеса его старенькой машины крутились все быстрее, вращая под собой земной шар. – “Я сильнее вас”.

Стало светлеть потихоньку. Таинственная осенняя ночь нехотя уступала место таинственному осеннему утру.

Частокол стволов по обе стороны шоссе казался непроходимым. Анатолий внимательно смотрел вперед, высматривая поворот, и все же чуть не прозевал его.

То была узкая грунтовая дорога. Она спускалась в низину и шла через лес, изгибаясь и петляя, словно горная тропа. Дорогу пересекали рваные полосы тумана.

С машиной здесь можно было застрять до весны, но Анатолий не собирался далеко заезжать. Он остановился за первым же поворотом, вышел из ‘тройки’, прихватив пакет, и запер ее.

Над вершинами деревьев кружились несколько чёрных птиц. В тусклом утреннем свете они показались ему крупнее обычных ворон. Периодически то одна, то другая издавала тоскливое, протяжное карканье. Не вслушиваясь в их крики, Анатолий направился вглубь леса.

Только сейчас молодой человек немного пожалел о том, что нет солнца, с ним было бы проще ориентироваться. Впрочем, заблудиться он не боялся, у него было прекрасное чувство направления. Он уверенно лавировал между стволами.

Идти надо было около двух часов. Лес, сперва очень густой, постепенно редел. Деревья становились ниже, появилось много высоких кустов, лишенных листвы. Лишь на тонких ветвях дикой яблони цепко держались оранжево-красные плоды, и подрагивали гроздья на рябинах.

Здесь уже бродила зима, бесшумно ступая старыми ногами в мягких валенках. Снежные крупинки, почти незаметные глазу, сыпались с серого неба, исполняя по дороге замысловатый танец, и укладывались одна за другой на землю, образуя ломкую белую корку.

Анатолий спускался по пологому склону, который закончился обрывом. Внизу, но не сразу под обрывом, а в нескольких сотнях метров от него, лежала река. В просветах между стволами её было прекрасно видно. Она была прямая, серая и неподвижная, точно полоса металла.

Река служила западной границей для довольно большой низменности, с остальных сторон окруженной крутыми холмами. На одном из этих холмов и стоял Анатолий. В низине находилась цель его путешествия.

Он стал слезать вниз, рискуя переломать кости. Из-под ног сыпалась глина. Увесистый пакет сильно мешал, и Анатолий подбодрил себя мыслью, что возвращаться он будет без него. По крайней мере, сегодня.

Крутизна закончилась столь же резко, как и началась. У самого подножия холма рос невысокий, но мощный дуб, его корни крепко обнимали склон и вонзались глубоко в почву, похожие на щупальца неведомого чудовища. Казалось, дуб вознамерился не дать обрушиться возвышавшейся над ним горе. Прижимая к себе пакет, Анатолий прошел по шероховатому мостику, образованному могучим корнем лесного Атланта, и спрыгнул на ровную землю.

Пройти оставалось совсем немного.

Между холмом и рекой, в зарослях высоких кустарников, скрывалась полуразрушенная постройка неизвестного назначения. Это был маленький бревенчатый сарай со сломанной крышей и сгнившим полом. Дверь висела на одной петле, проем, который она прежде прикрывала, мрачно чернел. Только бревна еще крепко держались друг за друга.

Анатолий узнал про избушку случайно, когда пару лет назад жил в деревне у одного приятеля. Однажды ему вздумалось поискать грибов. Лето было засушливым, и грибов ему не попалось, зато, после многочасового хождения, он нашел этот домик. Вернувшись в деревню, он пытался выяснить, кто и когда построил его, но местные ничего не помнили и ничего не могли ему сказать.

Анатолий полез в пакет, вытащил железный садовый совок и переступил порог.

Здесь не было ни одного окошка, и свет проникал через проломленную крышу. Деревянный пол рассыпался в чёрные щепки. Молодой человек прошел к задней стенке, где сохранилось в относительной целости несколько досок, откинул их и стал копать совком неглубокую яму.

Через пятнадцать минут ящичек, упакованный в несколько слоев целлофана, был аккуратно присыпан землей. Анатолий вернул на место доски и медленно отряхивал руки, придирчиво рассматривая свой тайник. Если бы вдруг сюда забрел случайный прохожий, ему бы и в голову не пришло, что кто-то заходил в домик со времен Батыева нашествия.

Анатолий завернул совок в оставшийся прозрачный пакет, сунул его в карман и вышел. Предстоял долгий и утомительный путь обратно, вверх по склону.

Он уже выехал на шоссе, когда одна мысль неприятно поразила его.

Диск.

Файл записан на диск, в свойствах файла записано имя Анатолия Волохова. С утра, в спешке, он об этом не подумал.

Вот черт!

Анатолий занервничал, как бывало, когда досадное непредвиденное обстоятельство вторгалось в его планы. Времени на возвращение уже не было.

Между тем с неба сыпались снежинки, их были миллионы. Очень скоро они сложатся в глубокие сугробы, которые закроют все подступы к старому домику. Анатолий смотрел на падающий снег, и снег был его союзником.

После некоторого колебания он решил оставить все как есть. Тайник был надежен. Весной можно будет вернуться и забрать отсюда диск, да и оружие заодно. Пусть под рукой будет…

Недобрым словом помянув Лахезис, Анатолий прибавил скорость. И вдруг что-то метнулось под колеса его машины.

Это была небольшая чёрная собака. Откуда она взялась?

Резко, не успев осознать, что делает, молодой человек повернул руль. Машину повело. Колеса скользили по мокрому асфальту.

Он жал на педаль тормоза. Машина вылетела на обочину, её трясло и подбрасывало на выбоинах. Склон по правую сторону дороги был довольно крутой, и Анатолия вынесло прямо к этому склону. Два колеса без опоры повисли в воздухе, задержались так на один миг и рухнули вниз. Автомобиль покатился по откосу.

“Бедная мама…” – в последний момент ужаснулся Анатолий. Потом пришла другая мысль, исполненная досады.

“А ведь все могло быть иначе…”

Всерьёз испугаться за себя он не успел…

Глава 3. Штоколов

В истории всегда чудесны те мгновения, когда гений отдельного человека вступает в союз с гением эпохи, когда один человек проникается творческим устремлением своего времени.

Стефан Цвейг, “Магеллан”.

Вырубка

10 апреля 2110 года.

В речной долине шла вырубка леса.

Несколько десятков человек, плохо одетых и измождённых, нестройно стучали топорами. Деревья одно за другим падали. Землю усеивали желтоватые щепки.

Рубщики были немногословны. В их вялых движениях ощущались усталость и безразличие к окружающему. Руки поднимались и опускались, железо вгрызалось в стволы, отнимая у застигнутых врасплох растений радость весеннего пробуждения.

Долина была поделена на участки, и каждым участком занималась бригада из пяти человек. Работа была нелёгкая и опасная, но на неё соглашались без разговоров. За труд платили продуктами, и платили хорошо.

После Великого Разрушения это было первое большое строительство, и никто из рабочих толком не знал, для чего оно затеяно. Ходили разные слухи.

Вековая береза с мучительным треском валилась в заросли черемухи. Люди отступили, наблюдая за её падением.

– Если он такой всемогущий, – негромко, но зло сказал один из рубщиков, – мог бы и технику пригнать сюда.

На него посмотрели с опаской. Прошла целая минута, уже казалось, что на его замечание никто не ответит.

– Он пригонит технику, Андрей, – произнес, наконец, другой. – Но это требует времени, а он хочет начать прямо сейчас.

– Для чего? – проворчал Андрей. – Куда такая спешка?

– Какое нам дело? – возразил третий. – Он дает нам возможность выжить. Больше ничего знать не надо.

– Нам ни до чего нет дела, – угрюмо заметил возмутитель спокойствия и замолчал.

– А кто он вообще такой, и что хочет здесь построить? – вдруг спросил самый молодой. Это был еще юноша, чуть за двадцать. Он немного отличался от остальных – присущие молодости жизнерадостность и любознательность еще были живы в нем.

Казалось, это простой и естественный вопрос, но на юношу тоже посмотрели с опаской. Ответил ему самый знающий, тот, кто объяснял, что доставка техники требует времени.

– Тарцини приехал откуда-то с востока, из Азии. Говорят, он создал новое учение, которое дает людям силы жить дальше, после того.... – он запнулся.

– А в чем сущность этого учения? – заинтересовался юноша.

– В стремлении к Логосу.

– А что такое Логос?

– Пока мы этого не знаем, – язвительно заметил самый недовольный, Андрей. – И что здесь строится, тоже не знаем.

Он обвел взглядом остальных.

– Что размечтались? До вечера еще полно дела. Вырубить надо эту черемуху!

Он указал на заросли.

Нехотя все принялись за работу. Вдруг заговорил пятый рубщик, как оказалось, сумасшедший. Сумасшедших было очень много в то время…

– Война не выполнила свою задачу, – произнес он хрипло. – Посмотрите на эти кусты. Почки облепили их, словно тля! Надо уничтожить жизнь на корню, освободить от неё несчастную планету. Именно в этом истинная цель Тарцини. Мы все должны помочь ему.

Он решительно взмахнул топором.

– Почему? – сердито спросил юноша. Сумасшедший не в первый раз начинал говорить о жизни как о язве на теле Земли, а юношу это ужасно злило. – Он ведь сам – живое существо. Зачем ему уничтожать самого себя?

Маленькие тусклые глазки сумасшедшего зыркнули на юношу, на миг в них появился блеск, но тут же они снова помутнели.

– Зачем? – переспросил он. – Потому что Тарцини мудр. Он знает, что есть зло в мире, и готов избавиться от зла. Что касается его самого… Возможно, он решил пожертвовать и собой, а может быть, он перевоплотится в мертвую материю. Может быть, он станет камнем? Или облаком?

Сумасшедший торжествующе засмеялся.

– Я этому не ве… – начал юноша. Резкий тычок под ребра оборвал его слова.

– Не заводи его, – прошипел Андрей. – А то как бы он сам не взялся уничтожать жизнь на корню. Начиная с тебя.

Юноша обиженно замолчал. Сумасшедший постоял, ожидая ответа, не дождался и отошел.

– Держись от него подальше, – посоветовал Андрей более миролюбиво. – И все будет в порядке. Ты понял?

– Понял, – буркнул молодой человек.

– Отойди на левый край и продолжай вырубать кусты.

Этой работе конца не было. Деревьев становилось все больше, на месте упавших, казалось ему, тут же вырастали новые. Он жалел гибнущие деревья, но их смерть давала ему возможность выжить, и он рубил как одержимый.

Впереди замаячил небольшой просвет. Юноша двинулся к этому просвету и через несколько десятков шагов наткнулся на разрушенную бревенчатую постройку.

Избушка развалилась, судя по всему, очень давно, еще до войны, но все равно стало грустно. Он медленно обошел полусгнившие деревянные останки. Завтра топоры дотянут просеку до этого места, и придется растаскивать груду старых бревен…

Он простоял здесь минут пять, пока не услышал голоса других рубщиков. Его звали. Юноша с трудом оторвался от созерцания печальной картины разрушения, словно там, под месивом из земли и гнилого дерева, был спрятан магнит, который притягивал его.

“Устал я… – тоскливо подумал он, возвращаясь. – Отдохнуть бы…”

Когда он закрывал глаза, то перед мысленным взором тут же начинало метаться трапециевидное серое лезвие топора. Щепки разлетались во все стороны, точно брызги фонтана. Юноша брел сквозь кусты и не мог вспомнить, когда он в последний раз видел фонтан, и видел ли вообще…

Он ничего не рассказал остальным о развалившейся избушке. Завтра они на неё наткнутся, но на сегодняшнюю ночь это была его тайна. Смешная и глупая тайна – ведь им совершенно безразлично, есть ли там избушка, нет ли… А вот ему почему-то казалось, что он нашел нечто важное и интересное. Но если бы они узнали о таких мыслях, то только высмеяли бы его…

Юноша, которого звали Григорий, и вообразить не мог, насколько важна его находка.

11 апреля 2110 года.

Следующее утро принесло сюрпризы.

Из-за горизонта, из-за холмов, поползли платформы, гружёные машинами. Они парили на высоте нескольких десятков метров над землей. На фоне безоблачного голубого неба силуэты механизмов вырисовывались необыкновенно четко.

Побросав свои древние орудия труда, рубщики следили за этой колонной. Всем им давно не приходилось любоваться столь совершенной техникой. Кое-кто и вообще никогда такой не встречал.

Григория поразило отсутствие людей на платформах. Совершенно самостоятельно машины плыли вперед. Затем передние неподвижно застыли в воздухе, поджидая остальных.

Платформы повисели минуты три рядышком, словно совещаясь, а потом перестроились. Раньше они двигались вереницей, теперь же наступали фронтом. Юношу пробрала нервная дрожь.

Прямо к их группе направлялась одна из платформ, а на ней высился механизм, похожий на экскаватор. Подобравшись совсем близко, летательный аппарат снизился. Экскаватор заерзал на своем постаменте, словно разминаясь.

Григорий подумал, что не уверен в том, что видит перед собой всего лишь техническое устройство. Ярко-жёлтая махина двигалась с грацией и легкостью живого существа. Юноше необычайно понравилось это существо, хотя он почему-то стыдился признаться в этом даже самому себе.

Экскаватор ловко соскользнул с опоры и опустился на землю, покрытую прошлогодней пожухлой травой.

– Я прислан помочь вам разобрать завалы, – произнес мягкий, совсем человеческий голос.

Брёвна, ветки, щепки нагрузили воздушную платформу так, что она, казалось, даже просела. Экскаватор ловко орудовал ковшом, сгребая древесину. Юноша исподтишка наблюдал за ним, восхищаясь его мощью, и в нем росло благоговение перед человеком, давшим ему возможность хотя бы полюбоваться этим чудом.

Между тем из-за холмов появился еще один летательный аппарат, по форме похожий на обычный наземный автомобиль. Никем не замеченный, он приближался к просеке.

Логос

В автомобиле находились два человека.

У одного из них были чёрные короткие прямые волосы и вытянутое грустное лицо. Оно было бледным, с узким длинным носом и тонкими губами. В близко посаженных карих глазах читалась давняя усталость. На щеке, чуть ниже скулы, то и дело подрагивала мышца.

Если бы он встал, то оказался бы довольно высоким, худым, но не сутулым. Но сейчас он сидел в машине, сложив руки на коленях, и смотрел на строительство, затеянное его спутником. Цель строительства, как, впрочем, и другие цели Тарцини, оставалась для него непонятной, и от этого неведения левая щека дергалась все чаще. Нервные пальцы, слишком тонкие для мужчины, приплясывали на серой ткани плаща.

Второй человек и был знаменитый Александр Тарцини, которого столь много и боязливо обсуждали.

Его считали выходцем из Азии, но почти ничего в его внешности не выдавало азиатского происхождения. Только кожа имела желтоватый оттенок, что было особенно заметно по сравнению с бледностью его соседа.

Глаза у него были не чёрные и не карие, как обычно у представителей монголоидной расы, а тёмно-серые, но разрез глаз действительно чуть скошенный. Непроницаемое лицо напоминало маску языческого идола. Взгляд его был точно рентгеновский аппарат, пронизывающий, сверлящий, словно проникающий в самые потаённые мысли – под таким взглядом чувствуешь себя обнажившимся до костей.

В две тысячи сто десятом году ему было сорок три года. Его биография, точнее, та её часть, которая пришлась на довоенное время, навсегда осталась неизвестной. Говорили, что он был простым служащим в одном прибрежном дальневосточном городе, что семья его погибла во время цунами, вызванного подводным термоядерным взрывом – это было лишь маленькое звено в той страшной цепи катастроф, которые тогда потрясли планету… Говорили, именно эта личная трагедия перевернула его жизнь настолько, что он объявил себя первым служителем Логоса. Но все это только догадки и домыслы. Ведь никому не было известно даже настоящее имя Александра Тарцини – он поменял имя, когда создал своё учение или где-то позаимствовал его.

События, произошедшие в мире несколько лет назад, назвали Великим Разрушением. То был истинный бунт, бунт планеты против человека. Многочисленные военные конфликты, пришедшиеся на то время, действительно унесли много жизней, но природные катаклизмы оказались гораздо страшнее.

Во второй половине двадцать первого века стремительно повышался уровень Мирового океана – таяли полярные льды. Очертания континентов изменялись. Районы речных дельт, с древности плотно заселенные, уходили под воду. Старые города, расположенные на побережьях, становились непригодными для жизни. Миллионы людей, обременённых всевозможным скарбом, перебирались вглубь континентов. Сзади оставались высокие дома, маленькие коттеджи, заводские трубы, соборы, пагоды, памятники, портовые постройки и железные дороги. Все это, оставленное без присмотра, быстро разрушал буйный океанский ветер.

Человеческая цивилизация очень плохо перенесла новый Потоп. Начался голод и войны за пригодные для жизни территории. А потом Земля словно обезумела. Страшные катастрофы следовали одна за другой. В довершение всего, возникла эпидемия новой, неслыханной доселе болезни, так и не получившей названия. От неё умирали быстро и без мучений, но смертность была почти стопроцентной.

Впрочем, перечислять бедствия, обрушившиеся на род людской, нет необходимости. Стоит лишь упомянуть, что к 2108 году из двенадцати миллиардов населения планеты выжило меньше миллиарда.

И тогда все кончилось. Мор исчез бесследно, словно его и не бывало. Уцелевшие растерянно оглядывались. К тому моменту все уже смирились с мыслью о близкой гибели, и вдруг последовало загадочное, неизвестно чем вызванное помилование.

Александр Тарцини, новый мессия, приписал эту заслугу себе.

В середине апреля 2108 года он обратился к Логосу и умолял его пощадить остатки человечества. И Логос, квинтэссенция мудрости, внял ему. Он прекратил трясение почв, смирил бури и остановил воды потопа. Взамен же он повелел Тарцини оставить все дела (можно подумать, в тот безумный год у кого-то еще могли быть какие-то дела!) и нести миру новое учение.

Вот и сейчас Тарцини неторопливо рассуждал о Едином Разуме – Логосе. Говорил он по-русски. Это был язык его собеседника, но Марк так и не смог определить, родной ли он для говорившего. Он слышал, что Тарцини в совершенстве говорит еще на английском и китайском.

Тарцини порой бросал цепкие, изучающие взгляды на своего спутника. Он не упускал случая лишний раз изложить свою теорию, зная, что она сыра, неполна и противоречива. Растерянная толпа легко принимала её, поддавшись его личной страсти, пылкости и напору. Но этого было недостаточно, совсем недостаточно, и он знал это. На одних эмоциях далеко не уедешь. Теорию следовало заострить, заточить, убрать лишнее, для этого требовались думающие, строгие слушатели. Его нынешний собеседник, образованный и глубоко мыслящий, подошёл бы на эту роль, хотя сейчас он явно не стремился играть роль благодарной аудитории, казался молчаливым и рассеянным. Но в какой-то момент что-то всё же зацепило его.