Диктофон. Сборник рассказов

– Так некоторые платы уходят в защиту, когда на них подаётся напряжение не той размерности.

– Вам виднее, я не разбираюсь в технике.

– Док, так что в итоге?

– В итоге я могу вас выпустить хоть сейчас, но с условием того что Вы больше никогда не будете пытаться искать её и наладить с ней отношения. Потому что, как и любая плата, ваш мозг может когда – ни будь выгореть из-за подобных перепадов.

– Док, если я никогда не буду её искать, не буду предпринимать хоть что то, чтобы быть рядом с ней, не смотря на всё что со мной происходит, тогда в чём вообще смысл моей жизни?

– В Ваших изобретениях?

– Изобретения и разработки – это лишь работа всей моей жизни, но не сама жизнь. Я считаю, что девять лет не такая уж, и большая плата за те несколько месяцев. Умейте правильно расставить приоритеты.

– Что бы я Вам не говорил, Вы их уже расставили. Я сделал все, что было в моих силах, – я закурил.

Кто-то коротко постучал, дверь в кабинет открылась.

– Привет. Как ты

56,6

– Большинство людей говорят, что не помнят тот момент, то событие, или временной промежуток, в результате которого они оказались именно в этом месте, и стали теми, кем они являются сейчас. Я помню всё до мельчайших подробностей, – Андрей открыл дверь и вышел на балкон, как был, в одних шортах, отломил кусок сосульки с крыши и покрошил её в кружку с водой, – с чего мне начать?

– Как говорят во всех подобных случаях, начинай с начала, – я, налил себе ещё кофе и плеснул две столовых ложки коньяка, накинул на ещё одно одеяло, – невообразимо холодно.

– Специально для таких гостей у меня здесь ящик коньяка, чайник и одеяла, – он улыбнулся, – с начала говоришь? Хорошо, это был две тысячи пятнадцатый год, помнишь ту вспышку лихорадки Дигма?

– Конечно, летальный исход в семидесяти процентах случаев, я думаю, весь мир помнит об этом.

– Ну вот тогда всё и началось, нашей компанией выпускников медфака, мы решили заняться разработкой вакцины. Нас было пятеро, Серёга, Антон, Маша, Ника и я, девчонки закончили с отличием, парни были просто отбитые, более бредовых и в тоже время гениальных мыслей я ни от кого больше не слышал. Весёлая компания, на первом курсе мы познакомились, парни тогда поспорили с девчонками с соседней парты о том, что смогут вырастить ещё пару хвостов у крысы.

– Я подозреваю, что девчонками оказались, Маша и Ника?

– Нет, они тогда сидели в аккурат за парнями, и слушали всё что происходит, вообще старались сильно не отсвечивать, две тихони, с нехилым потенциалом как позже выяснилось.

– Кто победил в споре?

– Естественно, парни, только результат оказался не совсем таким как они ожидали, планировалось разветвить позвоночник в конце, чтобы с одного места торчало три отростка. Но как обычно это бывает, как хотелось не вышло, поэтому сделали, как смогли, один хвост они приделали в середине спины, а второй на шее. Отвратительная картина вышла.

– Все хвосты были активными?

– Естественно, только балансировка у животного нарушилась, и крыса даже перемещалась с трудом. Но не долго, через пару недель она приспособилась, и спор ребята выиграли, потому, как одним из условий было как раз то, что грызун сможет после этих модификаций хоть как-нибудь двигаться.

– На что спорили?

– А на что обычно спорят в этом возрасте? – Андрей заулыбался.

– Интим или выпивка.

– Совершенно верно, на ящик пива и поцелуй. Однако этим всё не ограничилось, этим двоим было мало, и они пришили крысе перепонки как у белки летяги.

– Бедное животное.

– Не то слово, крысы и так, к слову, довольно хорошо прыгают, но когда зверёк понял, что можно ещё и планировать, началось то ещё веселье. Но парням всё было мало, и они добавили к хвостам ещё пару перепонок, для лучшей манёвренности.

– Просто жуть.

– Ага, когда этот мутант после адаптации начал скакать по всей лаборатории, туда зашёл декан. Их тогда за малым не отчислили, за жестокое обращение с животными, но их опыты дали свои полезные плоды и дело замяли.

– А ты принимал какое то участие?

– И да, и нет, когда встал вопрос об их отчислении, я выдвинул идею как можно применить их опыты на практике, и какую из этого можно извлечь пользу.

– Что за идея?

– Они смогли пришить действующую конечность к живому организму, соединив все нервные окончания в нужном порядке, и обучить животное пользоваться ими, какая от этого может быть польза?

– Восстановление утраченных конечностей у животных?

– Совершенно верно, но не только у животных, человеческий организм сложнее, но как показывают опыты истории, нет ничего невозможного, и вероятно в ближайшем будущем, какая ни будь группа молодых идиотов, таких же как мы, сможет нормально пришивать утраченные конечности людям, без отторжения тканей или конфликтов ДНК.

– Ты слегка отстал здесь от жизни, сколько ты на этом маяке?

– Около пяти лет.

– Года два назад уже пересадили кисти обеих рук.

– Значит, всё было не зря.

– Совершенно верно. Ты как-то далеко отошел от основной темы.

– Нет, с чего бы это? Если бы не наша безумная компания, я бы не оказался здесь, так что они по сути большая часть меня, таланты всех по-своему пригодились и результат превзошел все ожидания, но само собой не без побочных эффектов.

– Хорошо, но давай как-то ближе к сути.

– Если ближе к сути, то во время той эпидемии мы все отправились в Африку, собственно к первоисточнику. Мне кажется любой школьник в курсе, в результате чего повышается температура тела в случае заболевания.

– Конечно, организм начинает бороться с вирусом, выжигая его точнее создавая для него условия непригодные для жизни и размножения.

– Всё верно, мы выяснили, что эта лихорадка комфортно себя чувствует даже при сорока двух градусах, что по факту для человека уже смертельная температура.

– Кровь начинает сворачиваться.

– Не без этого, можно сказать это и было отправной точкой событий, которые, привели меня сюда. Мы начали с животных, голуби, их средняя температура сорок три с половиной градуса, при заражении этой лихорадкой, она поднималась до сорока семи, сорока девяти градусов, дальше организм птицы не выдерживал и животное погибало. Путём длительных махинаций, полученных из тех самых опытов с крысой, мы достигли температуры в пятьдесят два градуса для птиц. На этот раз мы не пришивали дополнительные крылья или хвосты, все операции проводились внутри животного, дополнительные органы, насыщение крови различными добавками. Но всего этого было мало, лихорадка всё равно выживала. Дополнительную сложность составляло то, что болезнь жила и при низких температурах, то есть в обратную сторону на понижение температуры путь был закрыт.

– Мне кажется большинство болезней выживают при отрицательных температурах, вспомнить те же древние, вирусы которые сохранились в первозданном виде в ледниках, и при повышении температуры опять становятся активными.

– Согласен, этот вариант мы исключили одним из первых проверив научным путём, при помощи зараженной крови и жидкого азота, лихорадка после разморозки ни в коей мере не потеряла свою активность. Мы пошли дальше. И за счет всё тех же присадок пришли к температуре в пятьдесят шесть и шесть десятых градуса, она то и оказалась непригодной для существования вируса. Собственно как и все остальные болезни, которыми способен заразиться человек на данный момент и в ближайшем будущем. Дело оставалось за малым.

– Я бы так не сказал, подготовить организм человека к такой температуре не так-то просто.

– На тот момент у нас уже был опыт в повышении температуры животных, и поддержания их организма в работоспособном состоянии, так же была присадка способная поддерживать заданную температуру. Всё остальное для нас было делом времени. Любой даже малейший намёк на опыты над людьми был пресечён на корню местными властями, поэтому мы начали эксперименты над тем, кто был согласен на них.

– Ты один согласился?

– Нет. Сперва, малые дозы присадки, некоторые органы адаптировались, другие нет, Маша первая почувствовала сбои, из-за перегревов мозга у неё начались галлюцинации и мигрени, надо было либо дополнительно охлаждать мозг, либо ускорить ток крови по нему, оба варианта мы применили. Маше установили, радиатор в череп, специальная решетка из тех же материалов которые ставят после трепанации, вроде стальной пластины, но перфорированная и с большим теплообменом, мне достался дополнительный органический насос в основании черепа, что-то вроде искусственного сердца только поменьше. Общее состояние улучшилось и мы продолжили. Следующее повышение присадки у Маши отразилось на печени, почках, и всём желудочно-кишечном тракте.

– А у тебя?

– У меня всё на много проще, у меня остановилось сердце. Чем больше мы повышали дозу, тем больше сбоев было в наших организмах, и все они были различного вида.

– То есть по факту каждый организм по-своему реагировал на присадку, и не было какого-то общего плана по устранению последствий?

– Был. Прекратить эксперимент. И трое с этим согласились, из подопытных остался я один, за это время мы пришли к стабильной температуре в сорок семь градусов. Все дальнейшие модификации надо мной проводили под капельницей, ускоренный кровоток, температура тела и окружающей среды, всё было против нас. Парни намешали какую-то питательную смесь из всего что было под рукой, она то и не давала мне перегреваться больше чем надо, а за одно и подпитывала организм на сколько было возможным. Но вместе с повышением температуры дико ускорился метаболизм, за пару недель оставшихся опытов я похудел килограмм на двадцать, не сказать, чтобы меня это сильно расстроило, был довольно упитанным. Но если бы так же продолжалось и дальше я бы просто высох, либо, надо было постоянно есть, что в тех условиях было невозможно.

– И что произошло? Сейчас ты выглядишь вполне нормально.

– Организм приспособился, мы так и не поняли каким образом. А потом это стало не важно.

– Разве совсем не было желания разобраться?

– Было, я даже здесь периодически возвращаюсь к этому вопросу. Но ответ так и не приходит в голову.

– А насос? Я видел твою шею и затылок и ничего лишнего там не нашел.

– Мы убрали его. В течении этих двух недель мы модифицировали присадку, и добились стабильной температуры пятьдесят градусов, после повышения еще на один все дополнительные приспособления оказались ненужными, видимо организм привык к постоянному повышению температуры и перестроился.

– И что дальше?

– Ничего. Моя температура стабилизировалась на пятидесяти шести и шести, что было смертельно не только для Дигмы, но и для всех остальных известных бактерий, вирусов и даже для раковых клеток. Организм начал выдерживать любые перегрузки, мы повышали температуру до семидесяти градусов, но я чувствовал себя превосходно, буквально за пару часов в крови не оставалось и следа от большинства ядов. Для чистоты эксперимента я выпил литр машинного масла с тосолом, все переварилось и вышло естественным путём.

– Люди сотни лет изобретали лекарства от болезней, а достаточно было перестроить организм в условия не пригодные для них, что-то вроде прививки. Прививка от всего, панацея. Но всё же почему ты здесь?

– Тут оптимальная для меня температура.

– Вы изобрели лекарство от всего, оно просто бесценно.

– Мне кажется мы создали то, что сможет приспособить человека к условиям жизни на других планетах, но пока туда никто не сможет отправиться существует проблема перенаселения, природе нужна метла, к этому выводу в итоге пришли мы. А фармацевтическим компаниям нужны деньги, это нам вполне однозначно дали понять, когда мы пришли со своей разработкой в одну из них, намекнули на суды, апелляции, грозились надавить через прессу, обвинить в шарлатанстве. Как выяснилось наша панацея просто оказалась никому не нужна.

– Но когда ни будь настанет тот момент, когда она понадобиться.

– Возможно, лет через двадцать или пятьдесят. Но как бы то ни было, я, пожалуй, подожду его здесь.

Образцовая семья

-Двадцать девятое, понедельник. Я приехал в гости к сестре, на неделю. Без предупреждения. И был весьма удивлён, что главный специалист в одиннадцать утра понедельника спит в свое кровати. Естественно она сказала, что у неё отгул, потому что в пятницу она закрывала квартальный отчёт и просидела над ним почти до утра, а в субботу утром как всегда поехала к нам. Но есть один момент, в эту субботу, как и во все предыдущие, с тех пор как она переехала, она приезжала в одинаково измотанном состоянии, она всегда ссылалась на то что плохо переносит дорогу за рулём и сильно устаёт. Теперь же появился квартальный отчёт, в целом было похоже на правду, так как раз заканчивается квартал, но здесь явно было что-то не так.

–Вечер того же дня. Ей постоянно кто-то названивает, во время каждого разговора она извиняется и выходит на балкон или в другую комнату. На сколько мне известно, нет таких должностей главного специалиста, которые начинают свою работу в восемь вечера. Да вообще нет ни одной нормальной конторы, в которой бы офисный планктон начинал работать вечером, значит, она где-то темнит, так же, как и я. Осталось выяснить где. Это был мой первый шаг на пути к необратимому.

– Тридцатое, вторник. Когда она ушла на так называемую работу, я поднял все свои старые записи и переписки, нашел компанию, в которой она работала, применил весь свой талант в наборе номера и попросил к телефону главного специалиста в этом городе, к телефону естественно подошел совершенно другой мужчина. Далее известная схема всем, тем, кто хоть раз искал пропавших людей, директор, взволнованный голос и вопрос где сотрудник такой то, ушел вчера на работу и не вернулся. Директор конторы в течение полуминуты перевёл меня на отдел кадров, и выяснилось, что данный сотрудник не работает в фирме уже как год, ровно с тех пор как она получила повышение. Моя сестра не обделена внешностью, стройная фигура, смазливое личико, почти девяносто, шестьдесят, девяносто. Город довольно большой, на этом собственно мои поиски почти прекратились.

– Вечер того же дня. С работы она пришла в начале девятого вечера, сослалась на пробки, поели, посмотрели кусок, какого-то бредового сериала, который она никак не могла досмотреть. И улеглись спать, предварительно она провела какие-то махинации с телефоном, толи отправила в полёт, толи обрубила звук.

– Тридцать первое, среда. Сделала вид, что кому-то позвонила и отпросилась, хотя может и реально отпросилась, только у кого. На ближайшие сутки продвижение в расследовании для меня было закрыто.

– Гуляем в парках, едим в дорогих ресторанах, катались на электрических машинках, сходили в кино и покормили голубей. В общем, вели себя как нормальные родственники, которым выдалось провести время в относительном покое от серых будней и ненавистной, ой ли, работы.

– Вечер, того же дня. Всё тот же сериал, еда из ближайшего ресторана и те же махинации с телефоном.

– Первое, четверг. После её ухода я решил немного прибраться, а заодно поискать что-нибудь интересное, и нашёл, пятимесячные курсы массажа, диплом и все дела. В семье об этом никто не сном ни духом. Я знаком с разного рода заведениями, сауны, публичные дома, салоны эротического массажа, последнее настораживало меньше всего. Тем более при наличии диплома подобного рода, но на сколько я знаю, они не работают круглосуточно, часов с двенадцати дня, и примерно до двух трёх ночи. Даже с трех часов ночи до девяти, десяти утра вполне можно выспаться. Значит сестра работала в паре заведений, либо в эскорте. Ни в коем случае не собирался её за это порицать, она вполне взрослый человек и если ей нравится подобная работа, то это её выбор, это конечно не хлеб печь, но тоже нужный промысел.

– Обед того же дня. Ад скрывался глубже, в фотоальбоме. На одной из полок я увидел групповой снимок из пансионата в котором она частенько бывала, а в альбоме фотографии некоторых стариков и бабушек, видимо с их детьми, вся соль в том, что пятерых из шести я помогал выносить из пансионата и хоронить. Я достал все фотки со знакомыми лицами уже ушедших людей, на обратной стороне разными почерками было написано быстро, на шестой фотографии медленно. Эта бабуля была ещё жива, на сколько я знаю. Теперь всё становилось более-менее ясно, новый мерседес, жилье в другом городе, а я ещё думал, что мне мало денег, да по сравнению с сестрой мои левые заработки – детские шалости.

– Вечер того же дня. Самое страшное, мне некому об этом рассказать. Кроме этого сраного диктофона.

– Четвёртое, воскресенье. Я буду продолжать вести свои записи с помощью диктофона. Сейчас поясню, как выглядела наша семья, для всех включая меня, до предыдущих записей.

У меня образцовая семья. Мы сортируем мусор, не шумим после десяти часов вечера, не собираем толпы пьяных дебоширов у себя во дворе, ходим на субботники, ездим на экологичных автомобилях.

Отец достиг не малых высот в своей карьере он заместитель директора в одной крупной корпорации занимающейся металлом. Прокатка, ковка, отливка, проще говоря, все, что можно сделать с металлом или с его помощью, производится в этой компании. Отец примерно раз в месяц переводит довольно крупные суммы денег в детские дома и пансионаты, естественно с указанием адресата. Он любит так сказать внимание к своей персоне, ну или чтобы люди знали, кто им помогает и чувствовали зависимость от него.

Мать, занимается репетиторством иностранных языков, иногда по скайпу, а в остальные часы подрабатывает нянечкой у двух подруг, само собой не бесплатно. Бесплатно она раз в месяц готовит кучу еды: супы, пироги, мясо, отваривает килограмм пятнадцать картофеля, затем просит брата отвезти это всё в одно и то же место, и уже на протяжении нескольких лет кормит там бездомных.

Брат, удалённо работает программистом в одной из фирм, штампующих игры для ПК, по среднему заработку почти добрался до отца, женился несколько лет назад и теперь у него есть пара очаровательных ребятишек. С которыми раз в неделю сидит наша сестра. Пока брат с женой помогают в отлове бродячих животных и устройством их по различным приютам, в основном те же, в которые брат периодически перечисляет пожертвования.

Сестра, чтобы увидеть всех нас, собравшихся в одном огромном трёхэтажном доме, приезжает с соседнего города каждые выходные. Ей пришлось переехать, в связи с повышением до главного специалиста, очередной крупной конторы, название которой я вам тоже естественно не скажу. Благо ехать не далеко, около ста километров, её новый мерседес, купленный за собственные средства без каких-либо кредитов, справляется с этой задачей меньше чем за час, с учётом пробок. Сестра крайне неравнодушна к старикам, и поэтому на добровольной основе в свободное время посещает пансионаты, приносит продукты, жертвует деньги, ухаживает за пожилыми.

И наконец, я сам. Я стараюсь помогать всем в семье по мере возможности, и за её пределами, периодически, в отпусках участвую в гуманитарных акциях, нанимаюсь волонтёром на ремонт исторических и общественных построек. У меня неплохая должность в отцовской компании, карьерный рост присутствует, денег на мои нужды тоже хватает, но, их никогда не бывает много, вам ли не знать. Поэтому я приторговываю наркотой, перекупаю и сбываю краденное.

У меня образцовая семья. Всё потому что в нашей семье не принято задавать друг другу вопросы. Нет мы разговариваем, за одним столом во время ужина, все, кто есть в доме, включая детей брата, делимся информацией, новостями с работы каждого, обсуждаем всё что угодно, кроме важного.

Никто, никогда, никого не спрашивает, о том, о чём действительно стоит спросить. За все свои двадцать семь лет, я ни разу не слышал вопроса от родителей, сынок, с тобой всё в порядке, как-то ты плохо выглядишь. От брата и сестры не поступало вопроса, мужик ты уже пол часа смотришь в одну точку, что с тобой. А всё это потому что все боятся встречного вопроса. Мам, почему я видел на твоей кухне стаканчик со странной пылью похожей на молотое стекло и упаковку крысиного яда, пап, а почему как-то на твоей рубашке один манжет был в крови, брат, сестра, а вы чего притихли, у вас всё хорошо?

Мы идеальны для общества и в обществе, для других членов семьи, может даже для самих себя, но не для меня. Черт меня дёрнул залезть в шкаф сестры и посмотреть на тварей, там обитающих, о нет, это не скелеты, это то что до сих пор живо и продолжает свой безумный путь. И я не собираюсь останавливаться, в этой семье давно что-то не так.

– Двенадцатое, понедельник. Подозревая что в этой семье проблемы не только у меня и сестры, я принялся за мать, и это мне понравилось ещё меньше.

– Тринадцатое, вторник. Я свалил с работы на несколько часов раньше обычного, дома почти никого нет, отец на работе, племянники в садике, брат на конференции по скайпу у себя в комнате и значит в ближайшие пару часов оттуда не выйдет. Мать больше всего времени проводит на кухне, когда не работает, хотя и иностранные языки она преподаёт здесь же. Это можно сказать её обитель, никто здесь ничего не трогает, а если что-то нужно спрашивают у неё, потому что найти даже тарелку на тридцати пяти квадратных метрах шкафов, полочек, тумбочек, плит и прочей дребедени, бывает просто невозможно. И так, у меня около двух часов, на изучение этого ада с двумя холодильниками и морозильной камерой, двумя электрическими варочными панелями и одной газовой, микроволновкой и тремя мульти варками, шесть навесных шкафчиков столько же встроенных.

– Чёрт, да здесь можно поселить небольшой цыганский табор, и здесь же на него готовить вместе с их лошадьми, зачем всё это матери непонятно, по моим средним подсчётам, за первый час проведённый на кухне, приборов и посуды у нас человек на тридцать пять, с полной сервировкой стола.

– Мне кажется на каждой кухне есть шкафчик с различной тарой, в которой лежат крупы, соль, специи, наша тара немного дороже остальных представителей своего класса. Красивые железные банки, продолговатой формы, на каждой отчеканен и раскрашен какой-нибудь пейзаж, в каждой что-нибудь да насыпано, в одной гречка, в другой рис, в третьей мука и пакет с небольшим блокнотом, в четвёртой горох и ещё один свёрток.

– Я быстро сфотографировал несколько страниц рукописи на каком-то из иностранных языков, что преподаёт мать скорее всего испанский, но не уверен. Собрал как было и вернул всё на места.

– Переводил тексты из блокнота, это оказалась почти маленькая поваренная книга анархиста. Не знаю откуда мать это взяла, но только на моих снимках было около дюжины рецептов по приготовлению различных ядов, быстрых, медленных, очень медленных, способных травить организм несколько лет и почти не оставляющих следов. Были и другие, например, сочетание веществ способных вызвать галлюцинации, мышечные спазмы, отёк лёгких. В общем полный комплект, сыпучих и жидких смертей и это только начало блокнота. Надо было проверить что во втором свёртке, но мне кажется теперь я и так знаю.

– Вечер того же дня. Она кормила бездомных, зачастую после их смерти даже вскрытие не проводят, не говоря уж о подробном анализе крови или каких ни будь тестах, статистика тоже я так полагаю отсутствует, искать концы бессмысленно, узнавать количество загубленных душ тоже, но имеет смысл узнать причину.

– Двадцать второе, четверг. Я добрался до её ноутбука.

– Пара приложений для обхода точек доступа, нормальные люди с их помощью смотрят фильмы, которые запрещены на территории государства, мать же, для доступа в даркнет, теперь понятно откуда столько убийственных рецептов приготовления картошки. А в тёмной сети мне попалась вкладка с лозунгом на испанском, сделаем мир чище. Углубляться дальше я не счёл нужным, какой-то очередной культ по борьбе толи за чистоту крови, толи планеты, что им сделали бездомные или другие представители голубого шара неизвестно, но абсолютно точно, что у матери в какой-то момент протекла крыша. Вот и причина. И эта женщина сидит с детьми своих подруг, учит иностранным языкам других детей, интересно что она им рассказывает?

– Четвёртое, среда. Брат и по всей видимости, его супруга. Долго раздумывать не пришлось, с какой стороны к ним подбираться, приют для животных, бродячие собаки и кошки, вопрос был только в том, что с ними происходило и каким образом.

– Пришлось подключить некоторые свои связи, ну как связи, пяток торчков, те попросили своих знакомых, в итоге у меня появилась своя агентурная сеть шпионов, за небольшую скидку на товар.

– Восьмое, воскресенье. Мне сообщили их маршрут, остановки и автомобиль, это был транспортер от фольцвагена. Не знаю где они его взяли, потому что ни брата, ни его жену, я ни разу на нём не видел, отравленную еду для бездомных они развозят на новой тундре, а как мне сообщили мои источники, тому фургону не меньше десяти лет. Либо аренда, либо у брата где-то есть ещё и гараж, чтобы его парковать, и судя по всему не маленький.