Лиза

скачать книгу бесплатно


– Нет, ничто уже не поможет! То, что разбито, целым вновь не станет. Конечно, склеить всё можно, но склеенное останется склеенным. Любовь наша была чиста, но, помимо нашей воли, её коснулась пошлость. Отныне, как бы в дальнейшем наши чувства ни были чисты, как бы ни были идеальны наши любовные порывы, за ними незримой тенью будет стоять пошлость, которой омрачили эту любовь. Говорят, грязное к чистому не пристанет. Не всегда это верно. Если в раннем возрасте ребёнок неудачно упал, его организм ещё хрупок, у ребёнка искривляется позвоночник – и он растёт горбуном. Так и с чистой любовью. Если любви в её начальном развитии коснётся грязь, она уже не будет развиваться нормально. Я не настолько наивен, чтобы не понимать: как бы целомудренна ни была любовь, завершение её – обладание. Но эта любовь будет развиваться во всё более и более тесную физическую близость, всё более и более страстное и неисчерпаемое обладание, в высшую страсть, покоящуюся на целомудренном чувстве. Моя любовь с Олей началась с прикосновений, которые стороннему наблюдателю показались бы однозначными, а быть может, и вульгарными. Но эти прикосновения были далеки от грязных помыслов, они рождали душевную близость и чистую любовь, вызывали к жизни тайну, заложенную в юношеской душе. Я не знаю, что испытывает девушка, но юноша, державший в объятиях любимую девушку, обменивающийся с ней поцелуями, желающий, чтобы это продолжалось бесконечно долго, испытывал высшее душевное блаженство, не оскорбляемое сладострастными видениями, и одновременно с этим ощущает мучительную физическую боль. Это природа делает своё дело, готовит юношу к его мужскому назначению – обладанию. В жизни получается, что обладание является завершением любви, её вершиной, после чего начинается постепенный спад, затухание любви. А должно быть наоборот. Обладание – это начало восхождения к недосягаемой вершине, потому что настоящей любви предела нет. Я иногда думаю: что такое обладание? Для одних, рождённых с талантом любви, их незначительное меньшинство, обладание – святая святых, чудесное таинство души и тела. Для подавляющего большинства, обладание – такая же жизненная функция, потребность, может быть более острая, как потребность в пище, сне. Для многих обладание – голая страсть, часто именуемая тоже любовью. Чувственность, похоть, разврат, торговля и спекуляция женским телом и другая самая немыслимая мерзость тоже связаны с обладанием. Кажется, несоизмеримые вещи, но зиждутся они на одном и том же акте соития, несоизмеримость этих явлений не ограничена неприступной стеной, они могут приходить в соприкосновение в зависимости от того, в какие условия вдруг захочет поставить тебя жизнь. Кто желает сохранить свою любовь в чистоте, должен это желание беречь в себе как зеницу ока, не допускать никакого постороннего вмешательства, хотя бы оно было с самыми добрыми намерениями. Поэтому, Лаура, я очень ценю ваше желание мне помочь, но решительно от такой помощи отказываюсь.

– Ося, я вас слушаю с восхищением, но как в жизни всё проще… Какой вы ещё наивный и неискушенный…

– Неискушенный – это верно! А насчет того, что в жизни всё проще, я с вами не согласен. Знаете, что означает это ваше «проще»? Оно означает, что человечество ещё не доросло до любви и в своей массе, простите за грубое сравнение, в этом отношении находится в стадии полной неграмотности. Придёт время, когда жизнь поставит вопрос о сплошной грамотности в любви, в самом лучшем смысле этого понятия. Поставила же жизнь сейчас в России вопрос о ликвидации неграмотности вообще. Теперь каждому понятно и никого не надо убеждать, что революция ни развиваться, ни существовать без сплошной грамотности не может. Жизнь неизбежно приведёт к тому, чтобы каждый человек стал обладать способностью настоящей любви, этого прекрасного чувства, без которого жизнь обедняла бы сама себя. Создатели величайших произведений искусства, литературы, музыки знали, что их творения, при их жизни, а может быть, долго и после смерти, не будут ещё доступны для основной массы человечества, но без веры в то, что настанет время и их произведения станут достоянием всех людей, они творить не могли бы. Жизнь – великий творец, и такое чудо, как любовь, для всех сотворит.

– Ох, Ося! Всё это мечты!

– Да, мечты! Но мечты человечества сбываются.

– Всё это очень хорошо! А пока все эти мечты, – и Лаура рассмеялась, – ничего не могут сделать, чтобы у меня не сосало под ложечкой от голода. Я вас не отпущу, пока вы со мной не покушаете. Я недавно получила посылку. Сейчас только накормлю дочку, а потом поджарю картошку с таким свиным салом, которое вы не только давно не ели, но даже и во сне не видели.

Я попробовал отказаться, но встретил такую бурю возмущения, что пришлось согласиться. Но это ещё не всё. Когда я собрался уходить, она отрезала большой кусок сала, завернула в бумагу и потребовала, чтобы я взял с собой. Я отказался наотрез.

Лаура уговаривать не стала, а подошла к дверям, стала к ним спиной и заявила:

– Или вы возьмёте это с собой, или не выйдете отсюда, не применив насилия!

Я расхохотался и подумал: не знаю, как её, а меня насилие не привлекает. Я взял сверток и, показав его ей как пропуск, сказал:

– Пропустите!

Она отодвинулась, вытянулась как часовой и отдала честь.

– Проходите! – и, когда я прошёл, крикнула вдогонку: – Вот умница! До завтра!

От Лауры можно было ожидать любой неожиданной выходки. Как-то провожал её домой, мы проходили безлюдным пустырём. Поблизости паслись с десяток гусей. Я в шутку сказал: хорошо бы поймать гуся, взять домой и зажарить. Лаура, быстро оглядевшись по сторонам, с молниеносным проворством бросилась к гусям, поймала одного, крепко зажала ему клюв, и не успел я опомниться, как она подбежала ко мне со словами:

– Прячьте скорее под плащ!

То, что, несмотря на жару, я ходил в плаще, тоже было её выдумкой, о которой я расскажу отдельно. Обомлев от страха и отшатнувшись от неё как от зачумлённой, я крикнул:

– Лаура! Вы с ума сошли! Сейчас же отпустите гуся!

Лаура рассмеялась:

– Эх вы, трусишка! – И швырнула гуся к его обеспокоенным и гогочущим собратьям.

– Удивительная женщина! – воскликнула Лиза. – А что за история с плащом?

– Представь, Лиза, что Лаура, несмотря на эксцентричность и многие свои отрицательные качества, была женщиной сердечной, отзывчивой и доброй, готовой всегда помочь.

История с плащом заключается в следующем. Кончился учебный год, наступили каникулы. Иногородние студенты должны были оставаться в Томске, так как проезд по железным дорогам был по специальным пропускам, получить который можно было по более чем уважительным причинам. Студент мог получить пропуск лишь в случае, если он был серьезно болен и врачебная комиссия находила, что для поправки его здоровья необходимы домашние условия. Мне страшно хотелось съездить домой, повидаться после годичного отсутствия с родными, подкормиться на домашних хлебах, показаться друзьям в своем новом обличье студента. Я был основательно истощён студенческим пайком и решил, что необходимых болезней во мне обнаружится требуемое количество. Я начал хождение по врачам: к терапевту, невропатологу, хирургу. Каждый из них меня внимательно выслушивал, выстукивал и после осмотра садился за стол, с непроницаемым видом писал и вручал мне тщательно заклеенный конверт, адресованный в студком. Когда все требуемые конверты были мной собраны и вручены в студком, там после вскрытия меня поздравили с великолепным здоровьем и в пропуске отказали. Это моё великолепное здоровье, лишившее меня поездки домой, сильно меня огорчало, и я ходил как потерянный. Моё состояние не осталось незамеченным Лаурой.

– Чем вы так удручены, Ося?

Я не без некоторого колебания рассказал ей, в чём дело. Лаура немного подумала и сказала:

– Знаете, а я, пожалуй, могу вам помочь.

Поистине Лаура точно была и создана для того, чтобы удивлять. В моём деле я мог бы рассчитывать на чью угодно помощь, но никак уж не на помощь Лауры. На мой недоумённый вопрос, как она сможет помочь, она ответила:

– Среди студенческого начальства у меня есть друзья. Я сегодня же переговорю кое с кем из них. А пока не теряйте надежды, и самое главное – не вешайте нос. Давайте лучше что-нибудь почитаем.

Первый раз я слушал её недостаточно внимательно.

Когда я пришёл к ней на следующий день, Лаура встретила меня радостной лукавой улыбкой. Я понял, что её миссия очевидно увенчалась успехом, и засиял.

– Раньше времени не сияйте, – остудила меня Лаура. – Дело не так просто. Предстоит немало трудностей, самое главное – вам нужно будет потерпеть некоторые неудобства…

– Рассказывайте! Не томите, ради бога. Я готов на любые трудности и неудобства, лишь бы получить возможность побывать дома.

– Тем лучше! Мои друзья, конечно, не могут сделать из вас больного и на этом основании выдать пропуск на проезд. Но в отдельных случаях студентам, приехавшим из дальних городов, если их одежда пришла в ветхость и они не имеют возможности получать посылки, выдают пропуск на поездку домой для экипировки. В университетском складе снабжения в отношении одежды, что называется, хоть шаром покати. Вам надо раздобыть какое-нибудь рваньё, явиться в таком виде в студком и подать заявление о том, что ваша одежда пришла в негодное состояние и вам не в чем будет ходить на лекции. В заявлении потребуйте, чтобы вам выдали одежду или выдали пропуск на поездку домой. К вам пришлют на дом комиссию, чтобы удостовериться в вашей нуждаемости, поэтому всё лишнее надо припрятать. После того как комиссия удостоверится, что вы нуждаетесь, студком обратится в отдел снабжения с ходатайством о выдаче вам одежды, а там получите отказ – и резолюция отдела снабжения послужит основанием для выдачи пропусков.

По мере того как Лаура излагала свой план, моё лицо всё более и более вытягивалось от разочарования. Лаура это заметила и, рассердившись, спросила:

– Вас этот план не устраивает?

– Нет! – отрезал я. – Мне претит всякий обман, не говоря уже о том, какое это сомнительное удовольствие разгуливать по городу оборванцем…

– Не понимаю, что вы за человек? – раздосадованно перебила меня Лаура. – Разве можно быть таким щепетильным? О каком обмане идёт речь? Вам необходимо съездить домой, чтобы поправиться? Необходимо! Врачи полагают, что вы ещё недостаточно истощены, чтобы вам грозила чахотка, а я считаю, что даже намёк на такую угрозу не должен появиться. По сути дела, в том, что я предлагаю, никакого обмана нет, и всё это нужно для простой проформы. Но насчёт неудобств… кто это мне говорил, что готов на любые трудности и неудобства, не вы ли? У вас какой-нибудь летний плащ есть?

– Есть!

– Вот и прекрасно! – улыбнулась Лаура. – А вы говорите – неудобства… Кто увидит ваши лохмотья под плащом? Никто! Мы даже наших прогулок не отменим, подумаешь, будет немного жарко. Когда вы будете приходить ко мне, я не буду очень настаивать, чтобы вы раздевались, – рассмеялась Лаура.

Короче говоря, она меня убедила. Так, к удивлению томичей, на улицах города стала появляться странная парочка: она – чуть ли не в ажурном платье, он – в плаще.

– Вот тебе, Лиза, и вся история о плаще, хотя на этом мои злоключения ещё не кончились.

На другой день, посвятив сожителей по комнате в свой план, очень им понравившийся, я всё лишнее переложил в их чемоданы. У Валентина я достал рваные брюки, не менее рваная гимнастёрка нашлась у меня. Облачившись в этот маскарад и натянув сверху плащ, я направился в университет на приём к председателю студкома. В приёмной сидели несколько студентов. Из кабинета временами слышались крики и ругань. Из кабинета вышел, что-то бормоча, раскрасневшийся, возмущённый студент. Дойдя до выхода из приемной, он обернулся, погрозил кулаком и крикнул: «Всё равно своего добьюсь! Бюрократ!» Я покосился на кабинет и подумал: «Видно, там сидит хороший зубр», – и моё предприятие представилось мне малонадёжным.

Подошла моя очередь. Я робко вошёл в кабинет. За столом сидел немолодой студент в очках, с бородкой клинышком и усталым выражением лица. Он подозрительно взглянул на моё не по-летнему одеяние.

– Что у вас?

Я подал заявление. Почитав, он сказал:

– Ничего не могу для вас сделать.

– Но войдите в моё положение, – почти умоляюще проговорил я. – Мне совершенно не в чем ходить…

– Вы на меня не кричите, пожалуйста! – вскипел он.

– Что вы! – сказал я, необычайно удивлённый. – Я и не думал повышать голос…

– Простите… это я по привычке, – и он улыбнулся доброй улыбкой. – У меня столько крикунов бывает за день… – и опять сделавшись серьёзным, спросил: – Чем вы докажете, что вы действительно в таком бедственном положении?

Я распахнул плащ. Мой собеседник даже отшатнулся.

– Да… действительно! Вот что, дайте ваш адрес. Я пришлю к вам комиссию обследовать. Если окажется всё так, как вы пишете, мы направим в отдел снабжения ходатайство, чтобы вам выдали обмундирование.

«Нужно мне ваше обмундирование», – подумал я – и сказал:

– Я наводил справки в отделе снабжения, у них сейчас ничего нет.

– Тогда пусть наложат резолюцию, что наше ходатайство не могут удовлетворить, и у нас будет основание, чтобы выдать вам пропуск.

Я рассказал Лауре о сцене в кабинете. Лаура безумно расхохоталась и, чуть не задыхаясь, спросила:

– Так и сказал – «не кричите»? Ох, очкастый… не кричите! Бедненький, как же его допекают… не кричите! Нет, я не могу, – и, немного успокоившись, сказала: – Он мой хороший знакомый, добрейшей души человек. Не на месте он сидит… во всяком случае, на девяносто процентов вас можно поздравить с успехом.

Как-то гуляя с Лаурой и исчерпав все темы разговора, мы долго шли молча.

– Простите, Лаура, за нескромность, – прервал я молчание, – что у вас происходит с мужем?

– А что такое? – резко обернулась она ко мне.

– С того знаменательного вечера, когда мы с вами познакомились, все ночи он проводит с нами в комнате. Не замечал я вас вместе и ни разу не встречал у вас. Что у вас произошло? Большая ссора? Если ссора, то, насколько я знаю Неизвестного, не думаю, что инициатива исходила с его стороны. Мне кажется, вы по отношению к вашему мужу жестоки…