Тейа

– Да, мистер Громов, рад вас видеть! Слушаю, – приветствовал его Генри, не понимая настроения физика.

– Валери сказала, что начинается работа над сывороткой «Валери»?

– Да, Леонид, у вас правильные сведения.

– И она будет занята в производстве?

– Конечно! Так же, как и вы совсем недавно в продвижении своего изобретения… Вас что-то смущает?

Генри продолжал внимательно на него смотреть, пытаясь понять причину тревоги.

– Нет,… не смущает,… просто, хотел спросить… Я семь месяцев не был дома, работал там, на Большой Земле… Но я мужчина, мне было проще, а Валери,… как сказать,… женщина,… совсем еще молодая женщина, и ей будет трудно семь месяцев носится по всему миру и работать в таком режиме.

Наконец, Леониду удалось закончить эту длинную сумбурную речь, и он замолчал. А Генри улыбнулся, посмотрев на этого неисправимого собственника, теперь все понимая.

– Мне приятно слышать, что наш остров стал для вас домом, – ответил он.

– И все-таки, я хотел бы знать о ваших планах! – настаивал Леонид.

– Ну…, во-первых, семи месяцев у нас уже нет,… вы прекрасно знаете об этом, – тактично начал Генри, продолжая улыбаться.

– Ну, не семь… не важно. Меня беспокоит эта длительная командировка…

– Надеюсь, вы не собираетесь оградить ее от такой работы? Насколько я понимаю, это дело ее жизни? – с пафосом воскликнул Генри.

– Да, но…

– Но все равно не хотите отпускать ее от себя… Понимаю…

– В конце концов, я мог бы ей помочь. У меня есть опыт работы, я много общался с людьми… Могу тоже ездить… Меня знают…

Заметив чертову улыбку Генри, он на мгновение умолк.

– Да! Я не хочу отпускать ее одну! – наконец, сдался Громов.

– А как же ваша работа? Насколько я знаю, у вас были свои проекты, грандиозные планы. Вы хотели построить аэродром на соседнем острове, создать летательные аппараты на фотонном двигателе, а вместо этого будете продавать сыворотку?

– Да, сыворотку, – настырно произнес Леонид.

– Валери будет не одна, мы ей поможем, – попытался возразить Генри.

– Я не отпущу ее! – уже громче произнес тот.

– Мы создадим все условия, чтобы она не так перегружала себя. Впрочем, какие ее годы?

– Повторяю, я не отпущу ее! – гневно выкрикнул физик.

– И я не отпущу ее! – внезапно так же громко произнес Генри.

– Не понял!? – растерялся физик. – В конце концов, мы свободные люди… Мы вольны делать то, что хотим! Во всяком случае так думает она.

– И я не отпущу ее! – снова повторил Генри и улыбнулся. – Не отпущу на Большую Землю – это очень опасно.

– Да? Почему? – удивился тот.

– Потому что все ваши изобретения там, «наверху» пытаются превратить в забаву для военных, и пока все до единого на планете не будут инфицированы сывороткой, она и ногой не ступит на Большую Землю. А секрет ее вакцины останется здесь вместе с ней.

– То есть, она никуда не уедет? – переспросил физик, недоверчиво глядя на него.

Генри уже не мог сдерживать себя, косясь на этого тупицу. Собственно, это, наверное, свойственно многим гениальным людям, – подумал он. – И все же…

И все же продолжил внятно говорить, почти по слогам:

– Да, она будет работать здесь до конца проекта, пока мы все не закончим. Пока мы не сумеем обойти тот дьявольский день, она будет находиться здесь. И работать тоже будет здесь.

– На острове?

– На острове!

– То есть, никуда не поедет?

– Никуда! – Генри едва сдерживал смех. А физик задумчиво направился к выходу, что-то бормоча себе под нос… Но, снова вернулся.

– А если она захочет сама? – задал он вопрос, эта ужасная мысль внезапно засела в его голове, и он не находил решения.

– Значит, мы ее не отпустим! – решительно воскликнул Генри.

– Правильно, не отпускайте! – обрадовался физик.

Но Генри все-таки не сдержался. Он пронзительно на него уставился и серьезно произнес:

– То есть, вы согласны с тем, что она, как свободный человек, не может покинуть острова?

– Да, конечно!.. Не понял? Что?

– Вы против того, чтобы ее, даже по собственной воле, туда отпустили?

– Да!.. Но… Вы же сами сказали… Вы издеваетесь?

– Нет!.. Нет Леонид, ну, что вы, это я так… не волнуйтесь, все будет нормально. Идите работать, – и серьезно добавил: – Все будет хорошо!

– Да…да, я пойду…спасибо, – Леонид уже направился к выходу. Но Генри опять не сдержался:

– Леонид! И последний вопрос. Когда Валери придет просить меня не отпускать вас в небо, в космос или куда вы там соберетесь, мне что ей ответить?

Леонид повернулся и сурово на него посмотрел.

– Ха-ха-ха, – наконец захохотал Генри. Он смеялся и уже остановиться не мог. Физик тупо на него уставился, не зная, обижаться или нет. Но, неожиданно так же громко начал смеяться. И долго еще эти два человека хохотали, пока не пожали друг другу руки…

37

Корабли и тяжелые баржи вереницей шли от воронки в сторону острова. Они подходили к далекому пустынному краю, сгружая тяжелую поклажу, и уплывали назад, а на берегу уже поднималось высокое строение, которое сверкало на солнце пластиковыми стенами и огромными окнами. Над зданием кружили вертолеты, завершая крышу массивной конструкции. Завод по производству сыворотки готовился к началу работ. Все происходило не один день или месяц, но все случилось за короткое время на глазах у изумленных граждан острова. И вот праздная толпа собирается на берегу, заполняя пляж, готовясь к такому событию. Оставалось немного, и двери гостеприимно распахнутся. Люди в белых халатах, разрезав розовую ленточку, устремятся в лаборатории к своим пробиркам и колбам, создавая маленькое чудо, которое скоро будет отправлено «наверх» и даст людям жизнь. И вот уже первые партии волшебных таблеток сходят с конвейера, уже тяжелые баржи с ценным грузом отходят от причала и отправляются на Большую Землю. Они несут жизнь и надежду на будущее. А будущее бесконечно и не имеет границ…

Разве можно представить, что будет с человеком, которому неожиданно подарили бессмертие? Вся та короткая, размеренная или бурная жизнь, имевшая свой план и устоявшийся ритм, переворачивается в одно мгновение: наши тайные, мимолетные и пугливые мысли о болезнях и страданиях, о смерти, о конце, который неминуем и предопределен, а поэтому не хотим об этом задумываться и знать не хотим. И не ходим к врачам, чтобы как можно позже узнать о неизбежном. И вдруг узнаем о том бесконечном, что теперь растянется на многие годы или столетия.

Можно будет учиться всю жизнь, или прожить в любви и согласии долгие века, не потерять любимого человека… дорогих и родных людей. Обойти пешком всю планету, проплыть на лодке океаны, перепробовать множество профессий. Можно будет лететь к звездам долгие годы, не боясь их безвозвратно утратить, потому что теперь этих лет бесконечное множество. Только не оступись, не упади, не потеряй ненароком в сумасшедшей гонке сквозь века и расстояния драгоценное тело свое. А оно в благодарность будет всегда молодым и здоровым, и нести будет сквозь времена, обгоняя мечты и мысли твои, тебя человек… Человек, заслуживший бессмертие…

Солнце вставало над островом, освещая все вокруг: отели и пустынные пляжи, лежаки и зонтики, гору, черным конусом восходящую кверху, словно, упирающуюся острым пиком в самое небо. Освещало далекий берег, где завод ожидал начала рабочего дня, и этот берег, где две фигурки встречали любимый рассвет. Это стало традицией для Валери и Леонида, и теперь этот берег и утро принадлежали только им. А солнце давно привыкнув к такому, радостно сияло на их лицах. Они уже выбрались из воды и сидели на пляже, наблюдая за восходом. Долго так сидели и смотрели.

Валери заметно волновалась, но ничего не говорила. Потом достала из сумочки часы, посмотрела на них, вскочила и начала лихорадочно одеваться. Так она делала уже несколько дней с тех пор, как завод начал работать – нервно собиралась и мчалась к конвейеру, боясь опоздать. День за днем. И сейчас больше не смотрела на него, а Леонид с тихой молчаливой улыбкой сидел, наблюдая за ней. Наконец, не выдержав, произнес:

– Ты далеко?

– На завод… Ты же знаешь!? – возмущенно произнесла она, на ходу застегивая одежду.

– На завод!?… Вы только на нее посмотрите! У нее появился свой завод! Какая незадача!

Он постарался поднять ей настроение, помня, с каким восторгом сам не так давно трудился в бесконечной китайской долине на первом его заводе.

– Да, на завод.

– Какая пунктуальность! Могла бы и опоздать…

– Не могла бы…

– А если я тебя не отпущу? Или обижусь? Может быть, я хочу с тобой позавтракать или что-нибудь еще!..

– Не ворчи, я побежала!.. Что-нибудь еще! – возмущенно повторила она.

– Значит, твоя чертова вакцина не подождет? Так-так!

– Нет, не подождет!

– Значит, твоя чертова вакцина тебе дороже, чем провести со мной лишних пару минут?

– Так! – резко остановилась она, сверкнув огненно-зелеными глазами. – Чего ты хочешь?

– Чтобы ты меня поцеловала, – невинно произнес он.

После последней встречи с Генри Леонид успокоился и чувствовал себя замечательно. Он получал удовольствие от жизни, своей работы, от этой девушки, которая теперь была с ним, но по утрам убегала на свой завод. И сейчас он любовался ею, вспоминая свою командировку, а видя ее волнение, хотел помочь. Даже подтрунивал над ней, чтобы снять напряжение. А еще он помнил, как когда-то она ревновала его к делу всей его жизни.

– Целую, – и она поцеловала, – что еще?

– Так не целуют! – возмутился он.

– Еще поцеловала!

– Иди, – нарочито безразлично произнес он.

– В последний раз поцеловала… Все?… Отстань! Дурак! – воскликнула она, когда он крепко схватил ее за талию, – ты дашь мне уйти или нет?

– Тогда и ты в следующий раз не говори мне ничего, – произнес он, имея в виду свою работу. А планов у него было громадье!

– Размечтался! Завтрак в холодильнике, обед в ресторане, ужин дома! Ушла. И чтобы ужин был вкусным, – грозно сказала она. – Приду злая, уставшая, голодная. Все, мой физик! Аривидерчи!

– Ну-ну, пока, мой фармацевт…

Она обернулась, посмотрела на него долгим взглядом, вдруг замерла, словно заметила впервые, подошла и нежно поцеловала.

– Так лучше?

– Да!

– А так?

– Да!

– Еще?… Я никуда не пойду! – воскликнула она, отшвырнув сумку далеко в сторону.

– То-то же. Я пошутил – иди, – сдался он.

– Теперь я не шучу, – и, обхватив его за шею, затолкала по пояс в воду. Одежда ее намокла, но девушка, смеясь, обнимала его, толкалась, висела на шее, пока вдвоем не свалились в пенные волны прибоя…

Наконец, оба встали, продолжая смеяться. Вдруг стала серьезной и даже испуганной.

– Когда ты был там – «наверху»… Тебе не было страшно? – тихо спросила она.

– Нет, а что?

– Я чувствую себя, как на экзамене,… который нельзя не сдать. Два года назад я сделала сыворотку,… кремчик для кожи лица. Для разглаживания морщин. Просто крем, которых тысячи!!! А теперь оказалось, что от этой вакцины зависит все. И от меня тоже!.. Не все рождаются героями,… я просто женщина!.. Мне страшно…

– Перестань, все будет хорошо, – воскликнул он, взяв ее за руки, только теперь понимая, что с ней творится.

– Эти люди с их сумасшедшими деньгами, их влиянием столько времени не могут остановить войну, – горячо продолжила она, – потом твоя командировка, твое изобретение и все напрасно. До конца осталось всего три месяца, а тут какая-то сыворотка!

Они стояли по пояс в воде, держа друг друга за руки, а восходящее солнце, находясь между двумя фигурами, словно лежало в ладонях, ярко освещая их лица.

– Ты же знаешь, что это не так. Валери, ты сделала чудо. Если больному, который знает, что ему осталось немного, сказать, что он снова здоров, как ребенок, что будет жить долго, не будет больше болеть – он будет счастлив! Он не станет лишать себя жизни и других тоже! Жизнь не настолько абсурдна.

– Юрий так не думает…

– Ричард так думает, и Генри, и все остальные на острове… Я так думаю! Тебе достаточно?

– Да, достаточно, теперь да, спасибо тебе, – прошептала она.

Он смотрел на нее, не выпуская рук. Она была такая юная, нежная, вся мокрая от воды, и казалась сейчас такой беззащитной, что захотелось спрятать ее, взять в ладошку, укрыть, положить в карман и не выпускать.

– Маленький мокрый воробей, – подумал он, видя, как она приходит в себя.

– Так я пошла? – улыбнулась она.

– Нет!!! – и он громко засмеялся. Она тоже захохотала…

– Ну-ну, пока, мой фармацевт! Беги, переоденься – опоздаешь! – и отпустил ее.

– Аривидерчи! – бросила на прощанье девушка, помчавшись к отелю. А он все стоял и улыбался. Но через мгновение серьезно, с тревогой и даже ужасом в глазах посмотрел ей вслед.

– Неужели она сделает это? – подумал он. – Неужели ей это удастся?

Но Валери не заметила этот взгляд. Ни к чему ей это. Маленький мокрый воробей…

38

В саду на вилле у Генри и Ричарда собрались четыре человека. По одну сторону длинного стола занимали места хозяева острова, а рядом с ними сидел всем знакомый медиа-магнат Сильвио (теперь на острове частый гость), по другую находилась Глорис. Они сидели и внимательно на нее смотрели, а та, держа в руках бумаги, тоже молча смотрела на них. Все были в возбужденном состоянии, ожидая новостей. Наконец, Сильвио произнес:

– Ну, расскажи, Глорис, – какие наши дела! – сказал это и откинулся на спинку мягкого дивана, утонув в нем целиком. Он был невозмутим, и по его лицу трудно было понять, какие новости всех ожидают. Глорис заглянула в свои бумаги и начала читать:

– Семь миллиардов доз вакцины были произведены и доставлены к нам два месяца назад…

– Мы сами отправили их вам два месяца назад – мы знаем об этом, – в нетерпении перебил ее Генри. Она спокойно на него посмотрела, потом перевела взгляд на Сильвио. Тот кивнул, и она продолжила:

– Господин Сильвио нам очень помог, во всех средствах массовой информации на его телеканалах и в прессе была проведена мощная рекламная компания.

– Преувеличиваешь, Глорис, преувеличиваешь, – скромно потупил глаза Сильвио, – продолжай!

– Дальше,…что было дальше? – задумчиво произнесла она…

Все слушали, внимая каждому ее слову, а слова эти отражались от стен просторной залы, безжалостно методично доходя до слуха каждого своим сухим языком:

– Государства и правительства стран по-разному реагировали на это событие. Многие медицинские организации и учреждения предложили провести проверку данного средства и определили срок испытания новой вакцины – от трех до пяти лет.

Она спокойно произнесла эти слова, и на мгновение замерла. Чаще всего почему-то женщине доводится зачитывать приговор. Но она справилась с этой задачей, какой бы тяжелой она ни была. Глорис умела все.

– Но у нас нет трех лет! – в ужасе воскликнул Генри.

– Им этого не объяснишь, так полагается, – и спокойно продолжила читать:

– Всякий новый медицинский препарат должен пройти проверки и согласования, испытания и доработки, анализы и тестирования сначала на животных и только потом, спустя годы, на людях. Что, безусловно, правильно и неоспоримо – таковы международные нормы. Если что-то пойдет не так, жизни людей будут под угрозой…

Ей неприятно было зачитывать этот текст, но она выполняла свою работу. Сильвио понял ее и снисходительно произнес:

– Глорис, не надо формальностей, давай по существу…

– А по существу… Все государства заблокировали этот проект и спустили его на согласования в министерства и ведомства, – сказала это и отбросила бумагу в сторону. – Собственно, если по существу – это все. Три года, господа! – безжалостно закончила она.

– Три года, – проворчал Ричард. – Даже, если не брать во внимание нашу ситуацию… Какие там три года, когда только в странах с высоким уровнем жизни каждый крупный мегаполис теряет ежедневно от болезней и старости сотни людей… Ежедневно! А в масштабах страны, а в масштабах целой планеты? Три года – это сотни миллионов жизней! О чем они думают?

– Эмоции, Ричард! – произнес Сильвио. – Это уважаемые государственные институты, а, как ты знаешь, наша организация никогда не работала с таким контингентом. Мелочевкой мы не занимались, медиков такого уровня у нас нет.

– Не медиков, а чиновников, – возразил Генри.

– На сегодняшний день это одно и то же, – заговорила Глорис уже без бумаги. – Тысячи людей ждут нового лекарства и гибнут, пока какой-то чиновник не поставит свой росчерк. Но, некая корпорация еще не успела окупить устаревшее средство, и пока она не продаст его, новое будет лежать в столе. Хотя в других странах этот препарат давно уже спасает людей. Такие правила игры! А тут, всем неизвестное средство… Впрочем, дело даже не в этом…

Сильвио не дал ей закончить и темпераментно заговорил:

– Вы понимаете, что медицина как бизнес перестанет существовать! – воскликнул и пристально уставился на остальных. Мимика его лица выражала все очень явно, он гримасничал, был убедителен и циничен, впрочем, как всегда. И даже если не знать его языка, все можно было понять итак.

– Люди будут приходить в аптеки за минеральной водой и зубной пастой. Гигантские медкорпорации обанкротятся в один день. Если в истории с фотонным двигателем те, кто раньше торговал нефтью, теперь занимаются фотонными технологиями (просто произошел передел рынка, но направление энергетики живо и процветает), то здесь!.. Вы хотите, чтобы они собственной рукой подписали себе приговор? Это смешно! Ты сделал бы это, Ричард, а ты, Генри? А я??? Они не отдадут рынка, а аппарат министерских чиновников, кормясь из этих рук, будет их прикрывать. Идет борьба не на жизнь, а на смерть…

– Скорее, не за жизнь, а за смерть! – поправил Генри.

– Хороший каламбур. И, тем не менее, – согласился Сильвио. Теперь тяжелая пауза повисла в комнате. Наконец не выдержал Ричард:

– Что же, из-за кучки негодяев мы не сможем дать нашу вакцину людям? – воскликнул он. – Господи, ребята, до чего вы тут докатились? Что за время, что за нравы?

– Ты безнадежно устарел! – воскликнул Сильвио. – Это эмоции, Ричард, а негодяями ты называешь уважаемых чиновников, которые озабочены здоровьем нации! – сказал это с пафосом и засмеялся. А смех этот дьявольскими нотками завибрировал в тишине.

– Самому стало смешно? – пробурчал Ричард.

– И взятками, – добавил Генри.

– А кучкой ты называешь целую армию чиновников, которых миллионы?

Дальше Сильвио продолжил темпераментно говорить, отчаянно жестикулируя:

– И это тебе не военные! С военными проще. С ними можно договориться! Это высокоорганизованные мерзавцы, у которых все козыри на руках – законы и правила, инструкции, медицинские медиа-ресурсы. А мои каналы, которые вещают по всему миру, ничто по сравнению с этой машиной. Когда речь идет о больших деньгах – они непобедимы! Это война, Генри… Это страшнее войны…

– Но, мы можем скинуться немного, и никакие медицинские корпорации не предложат им больше, – возразил Генри.

– В этом все дело! – воскликнул Сильвио, поднимая указательный палец. – Скинуться, как ты сказал, мы, конечно же, можем, и уже сделали это. Но, мы не успеваем. Нам нужно в короткий срок, в сотнях странах успеть в закрытых кабинетах с глазу на глаз приватно побеседовать с тысячами «уважаемых» людей, которые принимают такие решения. Озвучить их гонорары, и только тогда вопрос будет решен. Но, для этого нужна целая армия переговорщиков, не говоря уже о деньгах. У нас просто не остается времени…

– Деньгах… деньгах…, – повторил Генри.

– Генри, сам подумай! Не соберешь же ты их всех на одной площади или на своем острове и не осыплешь золотом!

– Золотом,… да, золотом…

– Вспомни фотонный двигатель! Мы внедряли его на рынке не один месяц, шаг за шагом, страна за страной. Сотни репортажей, пиар-акций и так далее. Это была уникальная операция! – темпераментно продолжил Сильвио, размахивая руками, с любовью вспоминая рекламную компанию. По-видимому, она была его гордостью…

– Что ты предлагаешь? – перебил его тираду Генри.

Сильвио замолчал, выпучив глаза. Потом убедительно произнес:

– Выход один – все нужно сделать просто!.. Очень просто!

Все с облегчением вздохнули – у Сильвио был план!

– Как? – воскликнул Ричард, – не тяни, как?

– Одним верным движением! – воскликнул Сильвио и снова замолчал.

– Каким? – теперь уже не выдержал Генри.

Сильвио словно над ними издевался, а те смотрели на него, требуя ответа, но он продолжал невозмутимо молчать. А на лице его застыла гримаса мудреца, затаившего великую истину. Наконец, он очнулся. Он снова жестикулировал, пытаясь произнести вслух те единственные слова, в которых таился великий смысл. Но слова эти застряли в гортани и не выходили наружу, отчего он еще активнее стал размахивать руками, напоминая дирижера, который подготавливал решающий аккорд, кульминацию, финал! И, наконец, он выкрикнул:

– Не знаю!.. Найти гениальный ход! – произнес это и исчез, утонув в диване. Все на мгновение опешили.

– Гениальный ход!? – повторил Генри, – и все? Как просто!

Теперь все долго сидели и сосредоточенно молчали.

– Марсельеза! – вдруг произнес Ричард.

– Что? – удивился Генри.

– Песенка такая, помнишь? – добавил он. – Один парень ее написал, а толпа тут же подхватила, и потом ураган прошелся по стране.

– Ты говоришь – толпа? – произнес Сильвио, вынырнув из объятий дивана.

– Я ничего не говорю, просто вспомнил, – ответил Ричард, – коль скоро мы заговорили о гениальном и уникальном явлении, о чуде!

– Толпа никогда ничего не решала, – отмахнулся Сильвио. – Ни одна пиар-акция не считалась с мнением толпы. Есть технологии, свои тонкости, находки в проведении подобных операций, но толпа тут не причем – она съест то дерьмо, которое ей подсунут, и будет аплодировать. Это закон!

– А как же Марсельеза? – снова спросил Ричард.

Сильвио задумался, морщины на его лбу нервно напряглись, губы искривились, глаза забегали, извилины свернулись в мучительном поиске, наконец, он воскликнул: – А черт ее знает?… Далась тебе твоя Марсельеза! К черту ее! К черту! Не знаю! Это исключение из правил!..

– Именно такое исключение нам сейчас и нужно, – сказал Генри.

– В общем, Генри, нужно подумать,… нам всем нужно хорошенько подумать, – сказал Сильвио и замолчал.

– Да, нужно подумать, – согласился Генри, только думать некогда…, осталось всего два месяца…

– Юрий, тебе понравился фильм? – задала вопрос Валери. Они втроем прогуливались по широкой вечерней набережной, и яркие веселые огоньки освещали ее со всех сторон. Валери держала за руку Леонида, а Юрий шел рядом, с интересом глядя по сторонам. А нарядные, красиво одетые люди, заполняли все пространство вокруг. Юрий шел и думал, что осталось совсем немного времени, каких-то два месяца, и тот далекий мир будет взорван, уничтожен, и война уже где-то рядом. А все эти люди, которых он видел сейчас, приехали оттуда, с той планеты, где все произойдет. Но сейчас они спокойно гуляли по набережной, словно ничего не случится. Как это понять, как объяснить такое спокойствие? Или равнодушие? И почему так было всегда?

Он шел, соображал, и снова оглядывался по сторонам.

Война, она всегда где-то далеко, она нереальна, но до тех пор, пока тяжелый снаряд не взорвется в твоем доме, или тебя самого не накроет волной радиации. Война настолько противоестественна человеческой природе, что поверить в нее трудно, представить невозможно, ее можно лишь увидеть, ощутив на себе, но тогда уже будет поздно. И это не равнодушие или безразличие. Есть вещи, в которые поверить невозможно. Поэтому, все эти люди надели на себя красивые наряды, гуляли сейчас по набережной, не задумываясь ни о чем. А времени оставалось совсем немного…

Услышав вопрос Валерии, очнулся от своих мыслей.

– Потрясающе! – ответил он. – Я давно не видел такого кино. Собственно, такого давно и не снимали… Сколько лет этой актрисе? – спросил он.

– Вчера или сегодня? – засмеялась Валери.

– И вчера, и сегодня.

– Ей уже под восемьдесят, если прилично говорить о возрасте женщины, но сегодня она выглядела на тридцать.

– А сколько ей было, когда она получила свой первый Оскар? – спросил Леонид.

– А ведь ей столько и было пятьдесят лет назад! – воскликнула Валери.

– Просто она вернулась в свой возраст и все, – сказал Юрий…

– Смотрите, это она! – прошептала Валери.

На набережной возникло небольшое замешательство, затем гром аплодисментов приветствовал красивую молодую женщину, которая шла с охапкой цветов. Та изящно раскланялась, широким жестом рассыпав воздушные поцелуи, и пошла дальше.

– Как это замечательно, когда такие актеры молодеют и снова делают свое великое дело, снова творят чудеса! – с восторгом произнес Юрий.

– Прямо здесь, на острове!.. Построили целую киностудию и теперь снимают кино! – добавил Леонид.