Охота на мамонта

Есть мгновения, которых ждешь долгие годы, может быть, столетия, жизни не хватает, и уже начинаешь новую жить, мечешься, мечтаешь, снова ищешь. Наконец находишь, но оно неуловимо ускользает. Почему? Может быть, боишься чего-то, проходишь мимо, не замечаешь. Но если ты его нашел, нужно бороться до конца. Этот миг! Он так прекрасен и мимолетен. Он может за считанные секунды раствориться, исчезнув навеки. Но если тебе повезло, если ты вцепился в него, стирай себе руки в кровь, борись, и тогда этот крошечный кусочек времени, этот бесценный отрезок, этот горячий комочек счастья может превратиться в бесконечно долгую жизнь. Главное не думать ни о чем, держаться за него, и за эту теплую руку, и просто любить. А больше ничего и нет… Только миг… Миг длиною в целую жизнь…

Она смотрела на него, на прекрасное тело, которое в мокром песке напоминало гигантскую обнаженную статую, и любовалась. Он тоже смотрел в ее глаза и не мог оторваться. Он любил ее, и она тоже его любила, как совсем не бывает в жизни. В той жизни… И уже не верилось, что та жизнь была…

Вдруг вскочила, стремительно пробежала несколько шагов и бросилась в океан, а тот благосклонно принял ее, ласково накрыв теплой волною. Сейчас ей захотелось снова на короткое мгновение побыть одной. Только одной, где вокруг водная стихия и больше никого. Побыть одной, зная, что, на берегу ее ждет человек, которого она бесконечно любит. И он тоже любит. Но сейчас пусть ждет. Он ждал ее столько лет, не знал, что такое бывает, уже не верил ни во что, но теперь, глядя на это обнаженное чудо, которое то исчезало на глубине, то появлялось в пенных волнах океана, смотрел и любовался. И не хотел сделать шаг в ее сторону, словно понимая. Он подарил ей и небо над головой, и солнце, безумный полет над облаками, и волшебный океан, а теперь смотрел, как она с ним играет, и томная нега разливалась по всему телу. Разве такое может быть? Разве там, в далекой жизни, это было возможно? Нет!

– Иди сюда! Ну! Иди же! – наконец позвала она. Ее мокрые рыжие волосы прилипали к груди и плечам. Волны нежно накатывали, лаская. Сейчас она напоминала фею или какое-то неземное существо. Глаза светились от счастья, соленые капли искрились на ее теле, переливаясь в лучах яркого солнца. Она была удивительно красива, как бывает красива женщина, которая любит. А она любила, и он тоже любил…

Наконец они оторвались друг от друга, выползли на берег и улеглись на горячем песке.

– Я голодна! – неожиданно воскликнула она.

– Да? – удивился он, потом добавил, – я тоже. Мы снова становимся людьми, – пробормотал он.

– Разве мы не были ими раньше?

– Нет. Я нет. Очень долго. Целое столетие. Может быть, даже больше.

– А сейчас?

Он смотрел на нее с восторгом и нежностью.

– Сейчас появляются желания. Простые и естественные. Как все оказалось просто, – и задумался. Потом очнулся.

– Я сейчас.

Он вскочил и бросился к высокой пальме, с которой свисали какие-то плоды. Кокосовые орехи! – поняла она. Он ухватился за крепкий ствол и начал трясти его, что было сил. А сил у этого огромного человека хватило бы, чтобы вырвать с корнем дерево, раздробив его в щепки. Тяжелые плоды посыпались, падая ему на плечи и голову. Но он, не обращая внимания, продолжал трясти несчастную пальму, а та, поняв, что этот дикий человек не остановится, отдала ему весь урожай спелых плодов. Он выбрал один, самый крупный орех, легко разбил его о ствол на две половинки. Разыскав острый камень, начал вырезать кусочки мякоти, а белый сок тек по его рукам. Лея заворожено смотрела. Где-то она уже видела такое. Может быть, в ее снах, которые не давали покоя в последнее время. Потом Илья вернулся, встал на колени и подал ей половинку ореха, как прекрасную чашу, из которой она напилась божественного нектара. Этот сок напоминал молоко. Он был белым и сладким на вкус. Ничего прекраснее в своей жизни она не пробовала. Он снова вскочил и через несколько минут вернулся с огромной охапкой бананов, с двумя ананасами и какими-то плодами, похожими на желтые сливы. Они ели эти спелые плоды, пили сок, жевали кокосовую стружку.

Встав на колени, она подползла к нему и начала поливать его остатками этого сока. Руки нежно растирали его тело, которое в ярких солнечных лучах сверкало на солнце, а она смеялась. Он снова привлек ее к себе. И совершенно счастливые, мокрые от соленой воды, от сладкого напитка, от дивного дурмана вновь соединились, сливаясь с пляжем и морской водой, с небом над головой, и снова любили друг друга.

Очнувшись, опять пили божественный нектар, и напиться не могли. Наконец улеглись на горячий песок и долго смотрели на небо. Там летели крошечные барашки. Они были маленькими и белыми. Вдруг Лея заметила, как один из них превратился в сердечко, а через мгновение уже Илья читал белые буквы на небесной доске, которые чертили волшебным мелом удивительные слова. Они появлялись и растворялись, сминаясь в белые пушистые комочки, и снова мчались наперегонки.

– А если кто-то увидит? – спросила Лея. Она лежала спиной на его груди, и ей было удивительно хорошо. Она хотела навечно остаться здесь и смотреть на небо, чувствуя тепло родного тела, и читать слова, которые плыли в вышине.

– Никто не увидит, – ответил он. – Некому.

Лея повернулась к нему и начала на его груди рисовать струйками песка, который потом смахнула, и долго, молча, на него смотрела.

– Хочешь одеться? – спросил он.

– Нет, – ответила она. – Никого же нет?

– Да. Кроме тебя и меня никого. Остров необитаем.

– Тогда зачем одежда?… Зачем она нужна? – снова спросила она и, прищурившись от яркого солнца, улыбнулась, глядя ему в глаза.

– Я тебе нравлюсь?

Он помолчал. Он не знал, какие найти слова.

– Ты прекрасна. Я никогда не думал, что женщина может быть так удивительно красива, – и провел рукой по ее плечу, по шее, по ее щеке. Потом начал рисовать замысловатый рисунок на ее белоснежной гладкой коже, и каждое прикосновение отдавалось сладостной мукой. Она таяла от этих рук, от тепла и нежности, на которую был способен этот большой сильный человек, растворяясь в сладкой неге. То был дивный сон, волшебный полет. Она вновь парила над пляжем, над зелеными пальмами с сочными плодами, над синевой воды, а нежный ветерок шевелил ее волосы. И чувствовала сейчас только эти руки. Он вновь привлек ее к себе, и долго не выпускал. Он любил ее так, как делают это дикие звери. А он и был сейчас тем зверем, который столетие провел в долгой спячке, в одиночной ледяной берлоге без воздуха и воды, без надежды на будущее, без любви. Но теперь выбрался наружу и, огласив пространство мощным звериным рыком, увидел яркий солнечный луч в вышине, увидел ее, и сбросил сонный дурман. А она уже ни о чем не думала, не помнила и не ведала ничего, только чувствовала себя тигрицей или пантерой, которая так долго неслась по бескрайним просторам, сгорая от одиночества и тоски, от жажды и голода. Но вот он настиг ее, и теперь она пила из его рук волшебный бальзам. Пила этот божественный напиток снова и снова! Пьянела, но насытиться не могла. Ее рыжая грива развевалась на ветру, и только шум набегающих волн и крики чаек…

– Давай останемся здесь! – спустя какое-то время прошептала она.

– Давай! – Он лежал на спине и опять смотрел в небо. Потом глаза его начали закрываться, и Лея с удивлением заметила, что он засыпает! Он не спал уже сотню лет, давно разучился делать это, но теперь спал сном младенца. Лея провела рукой по его щеке, он улыбнулся, но сейчас был где-то далеко-далеко, а его мощная грудь, то поднималась, то опускалась от мерного дыханья.

– Человек. Снова человек, – прошептала она. – И желания у него снова человеческие. Как давно он им не был…

Она легла рядом, прижав его руку к своим губам, посмотрела на небо.

– И почему мужчина после… сразу же засыпает? Как странно!? Как удивительно!? Хотя, он не делал этого уже целое столетие. Пусть поспит! – вздохнула она, и снова начала разглядывать белые облака, которые медленно летели по небу. Вдруг одно из них ей что-то напомнило. Там отчетливо виднелась фигурка сказочного человечка. Он висел в вышине и… Он махал рукой. Широко растопырив пальцы, он махал ей рукой!

– Вот негодник! – улыбнулась Лея. – Даже здесь он ее разыскал. И ей стало удивительно хорошо и спокойно. Она помахала в ответ и «негодник», скромно потупив глаза, растворился в голубоватой дымке. Потом она прикрыла глаза и погрузилась в сон. В волшебный сон, который наконец принял и ее в свои объятия.

– Я снова человек? – напоследок подумала она…

– Ты женщина! – услышала она чей-то шепот. А может это ей только показалось?…

– О! Нудийский пляжик! Неплохо устроились! – услышала она, просыпаясь. Над ней стоял Филлипок и нагло ее разглядывал.

– Вы не могли бы… смотреть в другую сторону? – смутилась она, садясь на песке, сплетая руки на коленях.

– А кого стесняться? – удивился он, – здесь никого нет… кроме меня… Да и меня уже давно нет! – засмеялся он.

– И все-таки!

– Не бери в голову, девочка! Все свои!

Огляделся по сторонам, проворчав:

– Какая жара! Даже кондиционера нет! – и начал раздеваться. Оставшись в длинных семейных трусах, вновь посмотрел на нее:

– Ну что?

– Что?

– Остров купишь?

– Вы мне надоели!.. Да! Куплю! Этот!

– Можно и этот! Я уже провел маркетинговое исследование. Документы готовы!

Филлипок стоял в одних трусах, а в руках держал портфель. Потом достал оттуда какие-то бумаги и начал читать:

– Слушай меня! Этот остров стоит 4 миллиона заморских фантиков. Продается он муниципалитетом одного островного государства.

– Какого государства?

– Тебе не все равно?

– Абсолютно все равно!

– Я тоже так думаю! Все острова одинаковые. Не перебивай!.. Слушай дальше. Когда они узнали, что покупатель русский, добавили к этой сумме еще один нолик. Получилось сорок миллионов.

– Почему?

– Потому что покупатель – русский! Не понимаешь? Потому что, для контингента, который скупает острова, все равно, сколько там будет нулей! Ну, они же русские! Понимаешь?

– Да, – ответила она, не понимая.

– В нескольких километрах находится еще один остров. Он под другой юрисдикцией и стоит всего пять миллионов. Могу предложить его.

– Нет!

– Что нет?

– Хочу именно этот!

– Правильно, моя девочка. Так и нужно! Ни в чем себе не отказывай! По рукам?

– Да!

– Давай деньги! – серьезно произнес он.

– Я забыла кошелек дома! – улыбнулась она.

– Это серьезное дело, а ты шутишь! – воскликнул он и почесался от укуса какой-то букашки.

– Деньги давай! – повторил он.

– Вы серьезно?

Она немного помолчала и тогда он добавил:

– Значит так. Мы проводим одну финансовую операцию, и через два дня нужная сумма будет у тебя в кармане. Нужно подписать кое-какие бумаги.

Он достал еще несколько документов, протянув ей ручку.

Она с беспокойством посмотрела на Илью. Тот спал и, по-видимому, ему снился какой-то сон. Казалось, что он бежит куда-то, может быть, снова летит, его грудь ровно вздымалась и опускалась, а веки дергались.

– Но сначала я тебе расскажу, что это за блестящая операция…

– Можно говорить тише? – спросила она.

– Что? Тише? – удивился он.

– Да! Тише! И если можно, не смотреть на меня так.

– Как?

– Никак! Никак на меня не смотреть! – воскликнула она. Он отвернулся и темпераментно продолжил:

– Значит так! Мы в одном банке берем некоторую сумму. Они на этот короткий срок становятся нашим инвесторами, а потом…

– Еще тише!

– Что? Тише?… Ах, да… А потом, они подставляют кредитное плечо, равное двумстам… Ты понимаешь?

– Что?

– Я говорю двумстам!

– Ну и что?

– Это же очень хорошее плечо! И комиссия их составит всего пять процентов.

– А можно быстрее?

– Быстрее нельзя. Все произойдет ровно через два дня.

– Можно говорить быстрее и короче, и делать это немного тише?

– Тьфу! Вот глупая… А дальше! Дальше на рынке произойдут события, которые создадут некоторую волатильность. Простым смертным эту информацию знать не дано! А я знаю и воспользуюсь этим! Мы будет продавать. В назначенный день, час и минуту возникнет большая свеча, равная тремстам пунктам! Рынок сойдет с ума! Никто не будет знать, что делать! Начнется паника! А мы будем продавать и продавать, а на пике закроем позицию…

Она снова с беспокойством посмотрела на Илью, тот что-то пробормотал, повернувшись на бок. Она взяла его руку, он, не просыпаясь, крепко ухватился за нее и снова что-то прошептал. Она залюбовалась им…

– Ты слушаешь меня или нет!? – воскликнул Филлипок.

– Я же просила, будьте человеком, можно говорить тише? Он спит!

– Человеком? – удивился он. – Спит!? Тебе не интересно! Да тебе… просто не интересно! – обиделся Филлипок.

– Мне очень интересно, но я… ничего не понимаю, – призналась она.

– А тебе и не нужно ничего понимать. Я все сделаю сам!

– Хорошо!

– А потом…

– Через два дня этот остров будет наш. Я уже поняла.

– Не ваш, а твой… И все-таки, оцени комбинацию! Это сделка века! О тебе будут писать во всех газетах, тебе будут завидовать. Всякие Соросы – жалкие менялы по-сравнению с тобой. Это самая блестящая сделка за последнее столетие! И ее проведу я!.. И ты. Вопросы есть?

– Да!

– Какие?

– Нельзя ли не смотреть на меня так!?

– Тьфу! Все. Подписывай!

– Где?

– Здесь… здесь… и здесь…

Он вынул из ее рук бумаги и напоследок произнес:

– А ты ничего. Миленькая. Тебе нагота идет!

– Не про вашу честь, уважаемый!

– Если бы я был Казановой, давно бы уже…

– Что? – не выдержала она.

– Что? – воскликнул, проснувшийся Илья.

– Нет, нет! Ничего! Отдыхайте, ребята! Это я так, проходил мимо. Покедова! – и он побрел по пляжу, в одной руке неся портфель, а в другой одежду, которая волочилась за ним по песку. Наконец скрылся за сопкой. Эти двое проводили его взглядами, и Лея, взяв руку Ильи, поднесла ее к губам. Потом сказала:

– Ты спал. Спал, как ребенок. Большой ребенок!

– Чего он от тебя хотел?

– Кто?

– Он.

– Тебе показалось. Здесь никого не было. Только ты и я! И быть никого не могло. Это же необитаемый остров.

– А эти?!

– Кто!? – воскликнула Лея. Вдруг увидела, как вдалеке из-за холма появились два человека. Нет, не человека! Это были Казанова и Королева. Красавчик держал ее под руку, помогая старой даме не упасть, не увязнуть в зыбком песке. На мгновение они замерли, косо посмотрев на этих двоих, и скрылись. А над головами снова возникло маленькое облачко, которое удивительным образом напоминало Фимку и махало им рукой. Потом и оно исчезло.

– И это называется необитаемый остров? – произнес Илья.

– Это называется – проходной двор! – ответила она и засмеялась. Больше они не видели никого. Никого и ничего, только друг друга. И так много-много времени, минут и секунд, мгновений, долгих часов и дней, которые принадлежали теперь только им двоим…

21

На чудесном острове они прожили две недели, и каждый день равнялся целой жизни. У них появились новые занятия, и теперь с радостью делали все новые открытия. Сначала придумали себе жилье. В первый же день Илья собрал огромный ворох ветвей пальм, которых здесь было великое множество, и начал строить небольшой шалаш. Он возился с ним до самого вечера. С невероятным усердием учился вязать упрямые ветви, скрепляя их между собой. Сначала ничего не получалось, все разваливалось, казалось, он сейчас зарычит от злости. Он уже готов был разорвать эти неподатливые ветви, но снова брал себя в руки, продолжая строительство. Лея молча наблюдала за ним, ничего не говоря. Сейчас этот большой сильный человек напоминал ей ребенка, которому подарили игру, а он не знал, как в нее играть. Но с третьей или с пятой неудавшейся попытки, его сооружение начало принимать очертания, похожие на маленький уютный домик, а он продолжал трудиться, теперь с удовольствием поглядывая на свою работу. Несколько раз заползал внутрь, что-то проверял. Наконец выбрался, мощным телом облокотился на его зеленую стену, сооружение заскрипело, зашаталось, но выдержало. Пока он строил, Лея успела пройтись по пляжу и неподалеку обнаружила скалу, нависающую над океаном. А у ее основания – небольшой уютный грот. Когда она сообщила Илье о своей находке, тот с неудовольствием оторвался от своих дел, пошел за ней и скептически осмотрел маленькую пещеру. Потом воскликнул:

– Здесь темно и сыро… Здесь холодно! Неужели ты думаешь, что я позволю тебе жить в таком месте? Только в нашем доме! – громко добавил он.

– К тому же… тебе не надоело в городе жить в каменном жилище?

– Надоело! Ты прав! – улыбнулась она.

– Конечно, прав! – довольно проворчал он.

– Хорошо, мой господин! – воскликнула она. Но в таком случае одеваться мы будем в одежду, которую сошью я!

– Одежду? Сошьешь? – удивился он. – Кто-то собирался ходить голышом? Тебе это очень идет!

– Спасибо, – оценила она комплимент, – но если станет холодно? Если пойдет дождь?

– У нас есть одежда! – воскликнул он.

– Одежда? Не надоело ходить в городской одежде?

– Надоело! Ты права! – улыбнулся он.

– Конечно, права! – осталась довольна она. И каждый занялся своим делом.

И наконец, когда горячее солнце начало клониться к горизонту, он позвал ее, демонстрируя свое творение. Первое в их жизни жилище!

– И откуда он все умеет? – удивлялась она, глядя на Илью, показывая ему свою работу. Лея разыскала на острове кустарник с прочными стеблями и несколько часов подряд плела из них одежду. Получилась ткань, напоминавшую кольчугу – зеленую сеточку с мелкими отверстиями. Уже успела надеть ее на себя и теперь облачала Илью. Сейчас эти два человека напоминали туземцев или дикарей. Когда он заметил на ней обнову, сначала удивился, потом стал любоваться. Ее фигуре невероятно шел этот зеленый наряд. Он мягко облегал ее стройное изящное тело, и ему захотелось схватить за край, потянуть на себя, рвануть что было силы, разорвать на части. Но, вовремя остановившись, спросил, показывая на отверстия в ткани:

– Ты специально их оставила и не заплела?

– Да! – ответила она.

– Тебе нравится?

– Да! – ответил он. – Покажешь потом, как это снимается?

– Хорошо! – ответила она и улыбнулась.

Одеждой они остались очень довольны. А вечером долго молча сидели на берегу и смотрели на заходящее солнце. А когда ночью заползли в небольшое отверстие в стене шалаша, улеглись на огромный мягкий топчан из ветвей и посмотрели наверх, с восторгом обнаружили, что сквозь щели в потолке мерцают звезды.

– Ты специально оставил их и не закрыл? – спросила она, показывая на потолок.

– Да! – ответил он.

День сменяла ночь, солнце то появлялось из-за горизонта, то скатывалось с призрачной высоты, уступая небо Луне и звездам. А эти двое, забыв обо всем – о далекой жизни, о городе, который они так стремительно покинули, о странном доме в самом центре Москвы, о комнате на втором этаже, теперь посвящали себя только друг другу и острову, который был покрыт мягким теплым песком и омывался со всех сторон ласковыми волнами. Больше им не нужен был никто. Они снова научились спать, с удовольствием ели заморские плоды, которых здесь было великое множество, пили из холодной речушки прозрачную чистую воду. Снова и снова придумывали себе все новые занятия. И все у них получалось. Правда, через несколько дней случилась сильная буря, и их крошечный шалаш был снесен ураганным ветром, тогда и пригодился маленький грот. А спустя какое-то время, износилась и их одежда. Но они не расстроились – Илья построил дом больше и крепче, а Лея придумала новую одежду, разыскав какие-то прочные кустарники и научившись их накрепко сплетать. А еще им было как-то удивительно хорошо, было совсем не скучно. Казалось, что теперь у них в жизни есть все…

Однажды, когда они сидели на своем любимом пляже, провожая солнце, которое уже готовилось скрыться за горизонтом, Илья произнес:

– Как на той картине, помнишь? Такое же высокое небо над головой. Словно миллионы лет назад… А хочешь, я убью мамонта?

– Зачем? Ты так кровожаден? К тому же, здесь их нет!

– Не важно! Все равно найду и убью его, и сделаю это для тебя. Ты же этого хочешь! Все будет, как миллионы лет назад! Как и должно быть! Говорят, женщина – хранительница очага, а мужчина – носитель войны.

– Это не правильно. Так не должно быть. И дело не в очаге или войнах. Женщина – источник любви, а мужчина – хранитель знаний, искусств, наук… Так будет лучше. Так было когда-то очень и очень давно!

– А как же твоя любимая Цветаева?

– Миллионы лет назад она еще не родилась.

– Миллионы лет женщина любила, потом устала, и начала писать стихи?

– Глупый! Она возвысилась!

– А может быть, просто не было того, кто был достоин этой великой любви? – спросил он.

– А может, своими стихами она тоже любила! – отвечала она.

– Неужели стихи пишут лишь от чувства дикого одиночества?

– Не знаю. Наверное. Но находясь на этом острове вдвоем, нам этого не дано понять, – прошептала она, улыбнувшись.

– Не понять! – тоже улыбнулся он.

– А хочешь, мы останемся здесь? – вдруг спросил он.

– Да, – серьезно ответила она.

– Останемся надолго!?

– Навсегда!

– Навсегда?

– Да!

– Ты способна на это?

– Да!!!

Он задумался.

– А если нас прогонят отсюда? Ведь на этой планете не осталось и клочка земли, который кому-нибудь не принадлежал.

– Не прогонят! – уверенно ответила она… Но даже если прогонят, мы найдем себе другой. Ведь если у человека нет дома, значит его дом везде.

– Откуда ты это знаешь?

– Знаю… Мне так кажется.

– Ты родишь мне ребенка?

– У нас будет много детей,… если ты этого захочешь.

– Да. Захочу. Не знаю, что со мной происходит, но верю, что впереди нас ждет долгая, счастливая жизнь. Ведь, не бывает так, чтобы людям наконец повезло, они нашли друг друга, и все закончилось. Все только начинается. Но…

– Что?

– Мне нужно вернуться… Ненадолго.

– Туда?

– Да. Мне нужно решить этот вопрос. Придется просить разрешения. Но это не займет много времени… Хочешь, я оставлю тебя здесь и скоро приду к тебе, а ты будешь меня ждать. Будешь?

– Да!.. То есть, нет! Я отправлюсь с тобой! Только с тобой. Я не могу больше ждать! Не могу и не хочу!

– Я тоже!

– Тогда вперед!?

– Что? Прямо сейчас? – вздрогнул он, посмотрев ей в глаза, с сожалением оглядел пустынный пляж, их дом, скалу неподалеку, океан и огромное солнце, которое лежало на кромке спокойного океана и беспечно слепило глаза.

– ДА!!! – радостно ответила она. – Мы улетим, чтобы вернуться сюда как можно быстрее и сделаем это прямо сейчас! ДА!!!

22

«Вы сегодня летали?»

Она снова сидела перед компьютером и сочиняла и рисовала, а множество людей, несметное количество электронных копий, виртуальных теней, словно толпились, за ее спиной, подсматривая. Они писали сообщения, общались, спорили, кричали, насколько хватало электронных сил. Их было очень много. Она так давно не подходила к компьютеру и не знала, что ее маленькая страничка, этот крошечный виртуальный мир живет теперь собственной жизнью, и тысячи, может быть, миллионы людей, заглядывали в гости к ней.

«Вы сегодня летали?»

Красовалась новая надпись, и волшебная картинка появлялась на холодном экране монитора.

– Что такое летать? – неслось ей в ответ. – Как это сделать?

– Летать? – отвечала она, – очень просто. Летать – значит любить! «Вы сегодня любили?» – еще одна надпись появилась во весь экран.

– А что такое любить? – спрашивали тысячи голосов.

– Любить? Это значит летать! Все просто! Очень и очень просто.

Она была счастлива. Она бесконечно любила этих людей. Не видела, но чувствовала их электронное дыхание, их удивительное внимание друг к другу и к самим себе. Их виртуальное тепло. Была счастлива, и в это мгновение отдавала им себя целиком. Чувствовала, что встреча эта последняя, и прощалась с ними, зная, что, скорее всего, уже не увидит их никогда. А любила, потому что скоро, очень скоро он вернется, постучит в ее дверь, и они умчатся отсюда навеки, туда, где всегда яркое солнце, высокое небо, теплый океан и никого вокруг. И даже электронные провода не дотянутся своими длинными щупальцами. Только они вдвоем!

Уходя, он улыбнулся:

– Я скоро.

– Но это может занять какое-то время? Может быть, день-два?

– Там нет времени, вернее оно есть, но идет совсем по-другому. Для кого-то медленно, для кого-то проходит целая вечность, но здесь пролетит всего лишь час. Тебя это не коснется, скоро буду, я туда и обратно! Ушел!!! – слышны были его слова уже на лестничной площадке, и она осталась одна. Ненадолго, но одна. И сейчас упивалась этим одиночеством, зная, что очень скоро откроется дверь и войдет он! Теперь уже навсегда! А потому любила каждого, кто ломился в ее электронную дверцу.