Одноглазый тук-тук

Инна Игнаткова

Одноглазый тук-тук

*

Катя ехала к подруге на трамвае. Напротив сидели двое парней. Один другому рассказывал, как съездил в Турцию.

– А че в Турцию-то? Там же неинтересно, – говорил собеседник.

– Да нет, классно погудели! Все включено, бассейн огромный…

– Да там же смотреть нечего!

– А что там надо было посмотреть?

– Ты что, и на экскурсии ни на какие не ездил?

– Я не помню – я все время бухой был! Гы-гы-гы-гы!..

Катя презрительно покосилась на «пилигрима» и встала. Она выходила на следующей остановке.

«Ну сейчас у Женьки будет то же самое», – подумала она.

Подъезд, облезлый лифт с бабушкой и пекинесом с полувывалившимися глазами, запах борща на седьмом этаже… Катя нажала на кнопочку звонка. Сейчас начнется…

– Ну рассказывай! Как съездила, подруга?..

Катя сидела на коряге, валявшейся на берегу, и смотрела на волны. В это время года океан у берегов Шри-Ланки штормил днем и ночью. Над калиткой, ведущей на территорию отеля, развевался желтый флаг – это означало, что купаться опасно. Трое русских туристов, однако, отчаянно сражались с волнами, войдя в воду по пояс – они были навеселе и считали, что у них «ультра все включено», в том числе море.

Молодой смуглый охранник уже минут двадцать, облизываясь, кружил над Катей и, наконец, осмелел настолько, что подошел и спросил:

– Madam, are you alone*?

– No, I wait for my boyfriend**, – ответила Катя и отвернулась от жадного взгляда аборигена.

С того момента, как она ступила на землю этого острова, на нее постоянно глазели здешние мужчины – и не просто смотрели, а чуть шеи не сворачивали, совершенно не стесняясь откровенно разглядывать белую женщину. Сначала от

__________

* Мадам, вы одна?

** Нет, я жду своего друга.

*** «Шри-Ланка» в переводе с сингальского – «благословенная земля». В данном случае сингалец называет ее «очень красивой», «удивительной землей».

этого было не по себе, но уже через пару дней Катя привыкла. И все же одна, без сопровождения, она бы сюда приехать не рискнула… Ну куда же запропастился

Петя? Ее уже начинал напрягать тяжелый блестящий взгляд этого сингальца…

А волны шумели и гипнотизировали, засасывая в другое измерение. Их пенные прохладные языки изредка докатывались до босых ступней Кати, все глубже увязающих в песке. Маленькие крабики сновали из дыры в дыру в проделанных

ими же в песчаной поверхности берега ходах-лабиринтах. Так можно было сидеть очень долго, хоть целую вечность, постепенно растворяясь в величии окружающего пространства, сливаясь с океаном в одно целое – с тем, из чего мы вышли и куда все когда-нибудь снова уйдем, каждый в свое время.

– Are you like Lanka? – спросил охранник, снова незаметно приблизившись. –Lanka is very beautiful! Wonderful Lanka!***– сказал он, остановившись рядом с корягой. И тоже устремил взгляд в океанскую бездну.

Не удостоив его ответом, Катя нетерпеливо оглянулась. Петя с двумя коктейлями спешил на помощь со стороны лобби-бара. Как только он подошел, охранника и след простыл.

– Что ему было надо? – спросил он, проводив сингальца недовольным взглядом, передавая Кате стакан и усаживаясь рядом на корягу.

– Известно что! Он интересовался, не одна ли я здесь. Припарился, как банный лист.

– Слушай, я тут сейчас с барменом болтал. Он мне сказал, что этих ребят, бич-боев, до вечера на пляже не будет: если с утра нет, значит, они все разъехались по экскурсиям. Сегодня вечером вернутся, и можно будет договориться на завтра. Еще не советовали покупать экскурсии у Ануша – говорят, он анашой лучше банчит, чем о местных достопримечательностях рассказывает. По-русски ни бельмеса…

– А кто тут анашой не банчит? – не отрывая взгляда от волн, произнесла Катя, вспоминая вчерашнюю прогулку по вечерней Калутаре. От назойливых предложений наркоторговцев отбоя не было. Главное – не разговаривать с ними, тогда они вскоре отвязывались.

После обеда вышло солнце. Океан от этого не присмирел, но можно было позагорать. Катя расстелила большое полосатое полотенце на шезлонге и с наслаждением вытянулась на нем под причудливо изогнутой пальмой. После плотного ланча хотелось поваляться, и на этот раз Катя не стала противиться этому желанию, идущему вразрез с желанием сохранить фигуру. Во рту все еще жгло от слишком острой ланкийской пищи, но и к этому Катя уже успела привыкнуть за три дня. Хотя пикантность национальной кухни превосходила все ожидания – некоторые блюда даже она, любительница остренького,есть не могла.

Катя стала лениво оглядывать окружающий пейзаж из-под широких волнистых полей своей шляпы. По одну сторону от пляжной территории отеля виднелся угол забора из сетки-рабицы, на котором висела белая табличка с надписью «Саша-тур». С другой стороны другая табличка гласила: «Дима-тур». Парни-гиды так сильно стремились угодить туристам в своей междоусобной борьбе за каждый лишний доллар, что даже имена свои перекраивали на русский манер. Сашу звали на самом деле Ашаном, а как на самом деле звали Диму, вообще никто не знал. Отправляясь сюда, Катя с Петей планировали брать лишь официальные экскурсии и не доверять свою жизнь кому попало. Но, сравнив заоблачные цены официалов с вполне разумными расценками так называемых бич-боев, «пляжных мальчиков», Петя изменил свое мнение. Это беспокоило Катю: в отличие от своего спутника в поездке на край света, она даже не пыталась разобраться, кто из этих двоих околачивающихся у берега Дима, кто Ашан, а кто Ануш. Она не собирается иметь с этими сомнительными типами никаких дел, ну как же Петя этого не понимает?!

Пейзаж, однако, стремительно менялся. Вот на смену пьяненьким туристам, пытающимся покататься на волнах на арендованных досках для серфинга,пришла пожилая сингалка и разложила на песке разноцветные парео и платки. Она настойчиво предлагала Кате купить у нее что-нибудь, потрясающе усердно улыбаясь, даже демонстрировала, как парит на ветру легкая полупрозрачная ткань. Но Катя не обращала на это внимания – несмотря на молодость, она повидала много стран, что вряд ли бы произошло, покупай она у всех что-нибудь из жалости. Из этого тряпья ей ничего не было нужно. Она не собиралась нарушать режим жесткой экономии.

Катя любила путешествовать – она просто жить без этого не могла. В детстве она много болела и была вынуждена безвылазно сидеть в одном городе наперекор своей природе. А когда повзрослела, стала наверстывать упущенное – не теряла ни одной возможности куда-нибудь съездить и посмотреть что-нибудь новенькое. Ее беспокойная душа находила успокоение лишь в движении, в дороге. А возвращаясь, Катя сразу же начинала чувствовать себя неуютно и планировать новый маршрут.

На Цейлон она приехала со своим парнем Петей. Катя понимала, в какую страну едет – туда, где змеи запросто ползают по улице, вроде как у нас кошки бегают, а климат такой, что даже маленькая царапинка может привести к заражению. Но это ее не пугало и не отталкивало: ни опасности, ни экзотика, ни эксцентричность местных жителей. Она хорошо подготовилась, запаслась медикаментами и антисептиками и пообещала себе, что будет очень осторожна. Ну разве только покатается на слоне…

А когда вышла из аэробуса и ступила на «благословенную землю»– остров Шри-Ланка, ей словно крышу снесло. Это был другой мир, какого она раньше никогда не видела. Катя будто попала в индийский фильм, какие смотрела в детстве вместе с бабушкой. С той лишь разницей, что фильм показывали по телевизору, и при этом все рыдали, а здесь действие разворачивалось прямо за окнами трансферного микроавтобуса с кондиционером, без которого туристам в этой тропической бане было не обойтись. По узким ланкийским улочкам, как в кино, ходили смуглые женщины в разноцветных сари, с зонтиками от солнца. Как только начинался дождь, все они дружно свои зонтики захлопывали. И не только это – все здесь было наоборот, шиворот-навыворот! Даже движение было левосторонним. И слишком бешеным, чтобы быстро к этому привыкнуть и не сидеть все три часа пути от аэропорта до отеля, как на иголках, каждую секунду рискуя распрощаться с жизнью. Некоторые здешние мужчины тоже были облачены в национальный наряд, напоминающий покрывало, обмотанное вокруг туловища наподобие юбки,– саронг. И это была привычная для них, обыденная реальность.

Но поскольку для Кати это был другой мир, она ему не доверяла. И настроилась на то, что это будет скорее борьба за выживание, чем отдых. Потому ее не на шутку встревожила открывшаяся вдруг взору картина, пришедшая на смену рынку на песке: Петя и еще два русских паренька из отеля, приехавшие вчера, о чем-то долго говорили с подошедшим к ним темнокожим парнем в синей футболке, длинных белых шортах и сланцах. Сингалец долго что-то объяснял, указывал пальцем то в одну, то в другую сторону. А потом Петя вдруг достал из кармана своих бело-сине-красных, под цвет российского флага, шорт деньги и начал отсчитывать купюры.

Катя возмущенно встала и направилась к группе из четырех мужчин. Она решительно шла по песку в своем открытом купальнике, верх которого был черным, а низ – розовым, по последней моде.

…Он ей сразу не понравился, несмотря на то, что не был щуплым и низкорослым, как большинство его соотечественников. Этот был высоким, крепким, широкоплечим. Но больше всего настораживала его физиономия – на шоколадном лице застыло словно бы надменное выражение, как у боксера-чемпиона, а глаза были почти черными и блестели, как у дикого зверя. На голове торчала густая щетка жестких волос.

Петя заметил приближающуюся Катю и двинулся ей навстречу, оставив своего нового знакомого, так и не заплатив ему.

– Ты представляешь, у него экскурсия в храм, куда мы с тобой собирались, стоит всего сорок баксов! За двоих! – радостно заявил он. – Завтра в пять утра выезжаем. К ужину уже назад вернемся. А?

– Петь, ну мы же договаривались, – стянув солнцезащитные очки, упрекнула его Катя.

– Да ладно, один раз живем! С официалами мы столько не посмотрим – они цены задирают в три раза.

Катя колебалась. Предложение было соблазнительным, но это шло вразрез с соображениями безопасности.

– А если кинет?

– Кто? Он?

Петя и Катя повернули головы и оценивающе посмотрели на бич-боя, который тоже взглянул на них. Кате показалось, что он недоволен ее появлением – мол, с мужиком пришел разговаривать, а тут девчонка какая-то палки в колеса вставляет. К женщинам на Шри-Ланке, похоже, относились постольку поскольку: ну есть они – значит, есть, значит, пусть работают и детей рожают, но в мужские дела не вмешиваются.

– Говорят, все довольными остаются, – сообщил Петя.

– Он хоть по-русски разговаривает? – напряженно соображая о соблазнительности предложения, Катя закусила нижнюю губу. Денег оставалось не так уж и много, а посмотреть хотелось все.

– Плохо. Но понять можно.

– Как его зовут? – снова бросив подозрительный взгляд на сингальца, спросила Катя.

Теперь ей показалось, что смуглян выглядит обиженно, будто даже губы надул, скрестив волосатые руки на груди в ожидании ее решения. На правом его запястье красовались большие круглые часы – «Командирские». Судя по всему, подарок какого-нибудь щедрого русского туриста.

– Это Ашан, – сказал Петя. – Но он говорит, что разрешает для удобства называть его Сашей. Это его вывеска «Саша-тур».

– А я думала, что Саша – это тот парень, который к нам вчера примазывался.

– А тот был, наверное, Дима, – предположил Петя. – Ну давай съездим с ним один разок: не понравится – больше не поедем, – уговаривал Петя.

Катя снова бросила на ожидающего Ашана недоверчивый взгляд.

– Ай, ладно, – сказала она наконец, махнув рукой. – Заплати ему уже, а то он, смотри, весь извелся.

Когда Петя расплатился, к Ашану подошла русская девочка лет четырнадцати со странным комплектом продуктов в руках: двумя шоколадками и бутылкой водки. Она отдыхала здесь с отцом и младшей сестрой. Принимая дары из ее рук, Ашан впервые за все это время улыбнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами, поблагодарил и побрел прочь по песку.

Катя проводила его подозрительным взглядом.

– Говорят, пару бутылок русской водки они тут выгодно меняют на продукты, которыми целую неделю может питаться большая семья, – сообщил Петя.

– Да кто это тебе все «говорит»? – возмутилась Катя.

– Ну я разговариваю тут со всеми, мне же интересно…

– И что, большая у него семья? – любопытство брало верх.

– Он сказал, что живет один. И его дом стоит десять тысяч долларов.

– Когда это он успел тебе рассказать?! – снова вспылила Катя. – Вы жеи пяти минут не разговаривали!

– Это он Кольке сказал, вон тому парню из нашего отеля. Они вчера вместе пили.

– Пили? – Катя с недоверием отнеслась к этому сообщению. Сама-то она в жизни бы не рискнула выпивать с малознакомыми людьми, тем более в чужой стране. Мало ли что там у этого сингальца на уме.

– Колян еще хвалился, что Ашан его крабов научил ловить, и они прямо у него дома их приготовили. Ты бы хотела половить крабов?

Первые две ночи в отеле Катя проспала, как убитая – дорога, занявшая почти двое суток, была тяжелой. А на третью, перед этой тревожащей сердце экскурсией, не спалось. После полуночи в номере что-то зашуршало. Катя даже Петю попыталась разбудить, но он отмахнулся.

– Это, наверное, ящерка за зеркалом живет, – зевнув, предположил он. И погрузился обратно в свой сон.

Было душно, и Катя решила ненадолго открыть окно. Снаружи в комнату ворвались разные таинственные звуки – от шума океана до крика неведомых птиц и животных. Потом мимо их с Петей балкона прошел приехавший вчера из Украины хлопец – в плавках и с бутылкой виски, к горлышку которой он периодически прикладывался на ходу.

– Оксана! – заорал он. – Окса-а-ан!! – и скрылся за углом здания.

Снаружи было не так страшно, как внутри, в темноте, рядом с неведомыми обитателями номера – ящерицами и гигантскими тараканами. Но спать с открытым окном опять же не рекомендовалось – мало ли какая живность может впорхнуть или вползти!

Катя закрыла балкон и еще долго лежала, слушая тихое размеренное похрапывание Петра. И друг с ужасом осознала, что в комнате присутствует еще какой-то звук… Тоскливый, равномерно повторяющийся, кажущийся сверхъестественным гул, граничащий со скрипом. Он то нарастал, то стихал, а потом начал повторяться все чаще и чаще. Катя перевернулась на спину и внутри у нее все похолодело. Огромный, в полкомнаты размером вентилятор, подвешенный под потолком над их кроватью, покачиваясь, вращал свои устрашающие черные лопасти в жуткой мутной темноте. Но самое страшное заключалось в том, что он крутился все быстрей и раскачивался все сильней.

Катя схватила Петю за плечо и начала отчаянно его тормошить.

– Ну чего тебе?

– Смотри! Смотри! Вентилятор!

– Где? – Петя продрал глаза и, наконец, врубился. – И правда вентилятор. А зачем ты его включила?

– Я его не включала! Он сам начал вращаться, как сумасшедший!

– Нас сейчас сдует – надо его остановить…

Петя включил свет и, щурясь, начал рассматривать выключатели на стене со своей стороны кровати. Один из них выглядел необычно – он не нажимался, а крутился.

– Наверное, вот этот, – решил Петя, крутанув его. И вентилятор начал вращаться еще быстрей.

Катя закричала, отпрыгнув к двери:

– Он сейчас на салат нас порубит!

Наконец, повращав кружок в обратном направлении, Пете удалось остановить движение.

– Чертовщина какая-то, – сказала Катя.

– Да ладно тебе – сквозняком его расшатало, он и закрутился. Такое бывает. Ложись спать, вставать рано.

– А вдруг он опять завертится? – не унималась она и собралась в комок, прижимаясь к Петиному плечу.

Но Петя уже снова спал.

Катя ненавидела рано вставать. Подняться в пять утра для нее было равносильно пытке. Но ведь не для того она приехала сюда через пол-земного шара, чтобы просто валяться на пляже! Наскоро умывшись, побросала в рюкзак все самое необходимое для поездки – очки, кепку, крем от загара и бутылку воды. Накинула на плечо сумку с фотокамерой и вышла вслед за Петей из номера.

Утро было ясным. Раннее солнце еще не припекало. Ашан уже стоял у ворот отеля рядом с комфортабельным микроавтобусом.

– Прывет! – сказал он подошедшим и улыбнулся. – Как настроэниэ?

– Твой личный автобус? – спросила мрачная, невыспавшаяся Катя, проигнорировав его вопрос.

– Арэнда, – объяснил Ашан, открывая ей дверь и тоже насупившись. Когда он прекращал улыбаться, его лицо автоматически приобретало такое выражение, что кирпича просило.

Забираясь внутрь, Катя наклонилась и, обернувшись, заметила, что Ашан, пользуясь тем, что она не видит, бесцеремонно разглядывает ее сзади. Джинсовые шорты ей, бесспорно, шли, подчеркивая стройность ног. Но Ашан тут же невозмутимо отвел взгляд и начал разговаривать с подошедшим работником отеля. Только сейчас Катя поняла, почему с особым недоверием относилась к этому сингальцу – в отличие от тех остальных, что бессовестно рассматривали ее прелести, он был более сдержан. Он был умнее и хитрей, что называется, себе на уме. Судя по всему, он очень гордился тем, что его бизнес шел лучше, чем у конкурентов.

Минут через двадцать после отъезда Катю стало тошнить. Укачало. Пока Ашан попутно болтал о местных достопримечательностях, сидя рядом с водителем и неустанно оглядываясь в салон на туристов, ей становилось все хуже и хуже. Петя заметил, что она позеленела, и забеспокоился: не нужно ли остановиться? Она покачала головой, но тошнота не отпускала. Как вдруг Ашан, который словно и не замечал ее состояния, обернулся к Пете и спросил, указав пальцем на Катю:

– Плохо? Пьять минут! – растопырив пятерню, пообещал он. – Будет туалет.

И он быстро заговорил с водителем по-сингальски, показывая, куда свернуть.

Когда Катя ушла, он поинтересовался у Пети:

– Она бэрэменна?

Петя поперхнулся:

– Да вроде нет…

– Катья тозе пить арак? – удивился тогда Ашан.

– Вообще-то она не пьет. Просто ее в автобусах укачивает, – объяснил Петя.

– А… – с пониманием кивнул сингалец. – Скажи ей, здес у нас надо пьить арак – иначе будет это… понос, – посоветовал Ашан. – У вас, русских, слабые зылудки.

В туалете Катю вывернуло. Но сразу стало легче. К автобусу она вернулась уже в благостном расположении духа.

– Сейчас мы ехац рэка Бэнтота. Плавац дзунгли! – сообщил Ашан, когда они доехали до речного причала.

– То есть как это «плавать дзунгли»? – переспросил Рустам, парень из соседнего номера, приехавший вчера утром. – А как же храм?

– Ну это тозэ – Асан все успевац! Этто подарок!

С этими словами он прыгнул первым в обшарпанную лодку с моторчиком и подал руку Кате. Она осторожно переступила на качающуюся поверхность и разместилась на скамеечке вдоль борта, пока Ашан помогал забраться в лодку остальным туристам. Их было немного – не считая Пети, Коли и Рустама, еще семья из трех человек из другого отеля и одиноко путешествующий холостяк дядя Миша. Этот вообще непонятно откуда взялся, вошел в автобус во время одной из остановок и сразу же начал рассказывать о других странах, где ему довелось побывать, сравнивал, как было на Шри-Ланке пять лет назад, когда он был здесь в первый раз, с тем, как оно сейчас.

– Движение тут, конечно, ужасное, как во всех южных странах, но когда я в прошлый раз приезжал, было во много раз хуже, – в том числе утверждал он. Хотя его никто ни о чем не спрашивал. Но ему явно очень хотелось поговорить, как и подобает одинокому путешественнику.

Тем временем рулевой отчалил от берега по направлению к устью, где река впадала в океан. По обе стороны от русла стеной стояли тропические заросли. Ветви причудливых деревьев свисали и уходили прямо в воду, а сверху их переплетения образовывали почти непроглядный свод. В зарослях, однако, были извилистые проходы, по которым без труда могла проплыть лодка. Имелись даже указатели на сингальском языке – вероятно, чтобы лодочникам не заблудиться. Перед въездом в «джунгли», Ашан демонстративно пересел на корму к рулевому и сказал:

– Тут зывет анаконда. Я бояца!

Туристы в его слова не то чтобы не поверили, но, тем не менее, бесстрашно ринулись к бортам рассматривать окружающую природу, щелкали затворами фотоаппаратов. Катя тоже влезла на нос лодки и начала позировать на камеру Пете. Речная прохлада освежала, бодрила.

Поплавав в зарослях минут двадцать, они выбрались на солнышко. Стало уже совсем жарко. Вдруг Ашан ловко прыгнул на нос рядом с Катей и, поднявшись во весь рост, потянулся за большим овальным фруктом, висящим на ветке. Потом он сорвал еще один такой же фрукт и объяснил:

– Дзэкфрут. Хлебный дерево. Моя мама готовит – очэн вкусна.

Катя недовольно щурилась от солнца, возмущенная тем, что Ашан так бесцеремонно машет своей пятой точкой перед ее лицом, словно макака. Впрочем, она была не брезглива и не слишком чопорна, чтобы расстраиваться по этому поводу. Наконец он спрыгнул с носа и скомандовал возвращаться к причалу.

– Смотрите: колибри! – закричал Петя, схватив фотоаппарат.

Но редкая птичка мгновенно скрылась в зарослях – ее никому не удалось сфотографировать.

– Это болсая редкость дазэ увидеть, – объяснил Ашан. – Раз в зызни!

– А вон крокодильчик плывет! Смотрите, смотрите! – заметил Рустам.

– А это кто там у рельсов? Варан, что ли? – спросил Коля, указывая на застывшую фигуру ящера на насыпи у железной дороги, тянущейся теперь вдоль берега справа.

– Куда это он собрался? У него есть билет на поезд? – пошутил Петя.

Все рассмеялись.

В завершение этого необычайного для Кати приключения ее снова начало

мутить – укачало в лодке. Но одновременно она чувствовала и необыкновенную легкость и силу, которая всегда появлялась у нее близ воды. Мутные речные волны били о борта лодки и гулко булькали под днищем, напоминая о непреходящем, о великом и недоступном пониманию смысле существования. И о том, что такое действительно бывает «раз в зызни». Подумать только – увидеть настоящую колибри! Пока туристы суетились, обсуждая варанов и «летающих собак», висящих вниз головой на ветвях, Катя сидела тихо и думала о вечном. Кроме нее во всеобщей суматохе молчал лишь Ашан, в позе Будды усевшийся на носу лицом к своим туристам. Поймав на себе его пронзительно-черный взгляд, Катя впервые за все время обратилась к нему с просьбой:

– Ашан, я хочу купить сари.

– Хоросо, – сказал он, кивнув. – Сегодня заехац магазин.

– На фига тебе сари? Ты что его, носить будешь? – поинтересовался сидящий рядом Коля, веселый парень без царя в голове, вечно пьющий, но никогда не пьянеющий. И, не дождавшись ответа, обратился к бич-бою: – Слышь, Ашан, когда мы ужо приплывем? Припекает!

– Нормално! Десят минут! – ответил Ашан, растопырив две пятерни, словно отмахнувшись. Его ладони были светлее тыльных сторон кистей.

– Ашан, ты обещал еще свозить на рынок за фруктами, – напомнил Рустам, который, похоже, собирался перепробовать на Шри-Ланке все яства и все удовольствия, исключая лишь спиртное, которое он по религиозным убеждениям совсем не употреблял. Зато курил чрезвычайно много – в день по две пачки сигарет.

– Эт-то ми сегодня останавливаца возлэ рынок, – ответил Ашан. – Пробовать дуриан. Как это у вас говорит? Вону-учий!

Туристы рассмеялись.

– Сутка, – добавил Ашан. – Дуриан сейтяс не сезон.

– Жалко, – расстроился Рустам. – А я так мечтал домой привезти.

– За дурианами в Тайланд ехать надо, – опять вставил словцо дядя Миша. – Там они дешевле намного. Только в самолет тебя с ним все равно не пустят.

– Почему? – спросил Рустам.

– Вону-учий! – вставил Коля, и все опять рассмеялись.

По пути в храм Ашан попросил водителя притормозить у одной из придорожных лавочек с развалом неведомых фруктов – рамбутанов, мангустинов, саподилл. Впрочем, среди них были и всем известные арбузы, бананы, ананасы, апельсины и даже яблоки.

– Яблоки тозэ у нас растут, но мало, – заметив, куда смотрит Катя, сказал Ашан.

Потом достал пакет, щедро набросал туда разных фруктов и, расплатившись, протянул ихребятам, стоявшим вместе:

– Я угосцаю!

«Щедрый какой», – с недоверием подумала Катя. И осторожно попробовала только кусочек сердцевинки рамбутана – фрукты грязные, мало ли что…

А Рустам наелся немытых плодов от души – похоже, желудок у него был луженый, поноса с ним так и не случилось за все его двухнедельное пребывание на Шри-Ланке.