скачать книгу бесплатно
– Где?
– Вон, двое. Они целуются!
– Кто?! – Я узнал голос Варвары. – Я видела рубашку и штаны, здесь должна быть только кто-то из девочек.
– Но их двое!
– Смотрите, там уголок гнука торчит!
– А-ааа!!! – в тот же миг разнеслось по лесу.
Подхватывая вещи, которые принесли с собой, раздетые ученицы прыснули во все стороны.
Оторвавшись друг от друга, мы с Майей обалдело глядели, как внизу мелькали спины, ноги, пятки. На секунду установилась тишина.
– Слезайте, голубки, – раздался чуть сбоку голос Варвары, с интересом разглядывавшей наше логово.
– У вас есть голуби? – удивленно шепнул я случайной сообщнице.
– Кто это?
– Что-то из разряда нерезиновых индейцев. Забудь.
Майя спустилась первой. Я подхватил забытую ею рубаху и, прыгая с ветки на ветку, тоже быстро соскочил вниз.
Нас насмешливо оглядела ничего не стеснявшаяся Варвара, одевавшаяся прямо под деревом.
– Хороши. Майя в Чапиной рубашке, и только юбка на Чапе, за которым так любопытно наблюдать, когда он слазит с высокого дерева. Вы почему в таком виде?
Покрасневшая до кончиков волос Майя открыла рот, я перебил:
– А вы почему в таком виде?
Начальственный тон подействовал. Варвара вспомнила о временно установленной субординации.
– Вечером с запада на восток прошло трое рыкцарей, – сообщила Варвара. – Утром они возвращались с востока по склону горы – той дорогой, которой вчера пришли мы. В то же время еще несколько разбойников показались на западе, тоже высоко, путь нам оставался только вниз. Мы увидели ваш сигнал. Я подумала: рыкцари ищут девочек, а человолков боятся. Почему не пустить пыль в глаза?
– Умница! – воскликнул я.
– Вообще-то, идея про стаю была моя, – раздалось сбоку.
К нам потихоньку подтягивались ученицы, принявшие обычный цивилизованный вид. Некоторые смущенно опускали лица, другие, наоборот, глядели с вызовом.
Царевна, чью мысль присвоила Варвара, смотрела укоризненно. Прямой взгляд был смел и говорил о решимости всегда стоять на страже справедливости. Не склонное к полноте тело прекрасно уживалось с пухлыми щечками, которые не ввалились даже в плену. Отчекрыженное ножом каре темных волос заканчивалось чуть ниже ушей. Молодец. Не все рискнули в плену драгоценными локонами, продолжая мучиться с ними.
– Амалия, авторство не важно, – отмахнулась Варвара. – Мы сделали это!
– Молодец, Амалия, – восстановил я справедливость. – Побольше бы таких идей. Может, придумаешь, как в полевых условиях вылечить перелом?
– Какой перелом? – напряглась Варвара. – У кого?
– Здесь апельсины! – донесся ликующий вопль.
Кто-то нашел оставленное мной и недоеденное Майей.
– Поделите на всех и ешьте, – крикнул я в ту сторону. Потом к Варваре: – Кристина то ли подвернула, то ли сломала ногу.
Она обернулась к ученицам:
– Готовы? Выдвигаемся!
Кажется, у меня забирают лидерство. С одной стороны это хорошо, меньше ответственности мне, больше соответствия местным традициям. С другой – мой опыт выживания в полевой жизни на порядок превышал опыт царевен.
– Издали мы выглядели настоящей стаей, – продолжила Варвара хвастаться подвигами. – Передвигались на четвереньках.
Она продемонстрировала мне расцарапанные грязные ладони. То же самое сделали еще несколько учениц. Все были в восторге от удачно закончившегося приключения.
– Одежду несли в свертках, прижимая одной рукой. Было сложно, – гордо продолжала Варвара. – Но мы справились. Увидев стаю на марше, рыкцари отступили.
– С человолками никто не связывается, – подтвердил я.
– На что мы и рассчитывали.
Довольная Варвара бодро вышагивала рядом со мной, иногда подгоняя остальных начальственным криком. Некогда на ум пришло сравнение царевны Дарьиной с быстроходным фрегатом, равно готовым сразиться с вооруженным до зубов линкором и броситься от него наутек, но никогда не дать спуску ни одном суденышку, более мелкому, чем сама. Ничего не поменялось. Кроме взгляда. Покровительственно-колючий раньше, теперь у Варвары он стал вдумчиво-осторожным, примеривающимся, прощупывающим. Сейчас он был ироничным, в очередной раз упав на мою голую грудь. Губы ехидно растянулись:
– Как же получилось, что Майя уснула без штанов, а проснулась в твоей рубахе?
Майя шла сзади, но все слышала:
– Мы думали, что настал последний миг жизни!
– Извиняемся, что заметили вас слишком рано, – съязвила Варвара. – Нужно было дать еще часик.
– Ты все понимаешь не так!
– Какая разница, как я понимаю? Не оправдывайся.
– Да, Майя, – серьезно поддержал я. – Никогда не оправдывайся. Не унижай себя. Пусть думают, что хотят. Мы-то с тобой знаем правду.
Майя вздернула носик и величественно понесла его, глядя на подруг свысока, и теперь на нее смотрели уже не жалостливо, как на предмет придирок Варвары, а завистливо. Правильно говорят: счастье – внутри нас. Чтобы жить и радоваться, нужно всего две вещи: во-первых, жить, во-вторых, радоваться. Ферштейн?
Меня догнала Амалия:
– Когда мы сможем помыться?
– Через час, – пообещал я.
– Алле хвала!
Новость разбежалась по ученицам, как жир по бульону. Скорость хода увеличилась, будто ежиков пнули, и вместо утомительно унылого переставления ножек они перешли на качение (или как правильно называется передвижение шариков по поверхности?). Вскоре я несся навстречу Антонине и приподнявшейся на локтях Кристине, выглядывавшей из листвяного убежища.
– Как вы тут?
– Без происшествий.
Варвара и Амалия присели перед вытянутой ногой Кристины. Штанину подняли, насколько позволила ткань, ступню, лодыжку и голень тщательно осмотрели.
Мокасина уже не налазила. Расширялся отек.
– На перелом не похоже, – задумчиво произнесла Варвара.
– Да, – сказала Амалия. Она взялась за больную ногу со стороны пятки и дернула ее каким-то особым образом.
– А-а! – Сразу же после визга лицо Кристины просветлело: – Ой. Кажется, больше не больно.
– Вывих, – диагностировала Амалия. Ее пухлые щечки зарумянились.
– Уже можно ходить? – удивилась Кристина.
– Не сразу. Полежи, отдохни, потом сильно не утруждай.
Как все просто, когда знаешь, что делать. У меня гора свалилась с плеч… и еще с души целый хребет.
Кристина ревниво отметила перемены в моем и Майином одеянии.
Вынужденным привалом Майя как раз воспользовалась, чтобы переодеться в свое.
– Спасибо, – вернула она мне рубаху и, уходя, подмигнула.
Трудно быть единственным мужчиной в женском коллективе, где общение с мужским полом ограничено. Цепляются, даже если не нужен. Чтобы другим доказать, что не лыком шиты.
Ближайшее толстое дерево скрыло от присутствующих мое быстрое переодевание.
– До воды менее получаса, – объявил я, вернувшись.
Подействовало не хуже дихлофоса на мелкую живность, у всех словно второе дыхание открылось. Я подставил спину Кристине:
– Понесу, пока не зажило окончательно. Еще одной травмы твоя нога не выдержит.
Гнев мгновенно сменился на милость, темноволосая царевна взгромоздилась на меня, обхватив шею руками, и я аккуратно шагнул вперед.
Лесная почва теперь проминалась под двойным весом, свисавшие ветви мешали, но я не жаловался. Ноша была приятной. Обе ее штанины задрались выше колен, отчего ладони поддерживали Кристину прямо за прохладную кожу. Гладкие икры иногда поджимались, захватывая пальцы в жаркий плен подколенья, над ухом тогда проносился слабый вздох, а персиковая щечка терлась о мои выпиравшие шейные позвонки.
Стыдливый шепот нарушил колдовство чувственного тет-а-тета:
– Вы с Майей… ночевали вместе?
Сквозь ткань мои предплечья и ребра ощущали тугие бедра, спина впитывала растекшийся мед живота и всего, что выше. Кристина явно тоже что-то чувствовала, и тоже что-то весьма неуместное, если ситуация вызвала к жизни такой вопрос.
– Хочешь узнать, было ли у нас что-то? – Я помолчал, прежде чем закончить. – Не больше, чем с тобой.
Поверила ли? Не знаю. Но успокоилась. Дыхание выровнялось. Черные закрученные змейки свесились с моего плеча, иногда щекоча шею. Мне волосы Кристины не мешали, она тоже не спешила их откидывать. Создалось ощущение, что она прятала лицо от окружающих.
Я сказал, что не больше, чем с ней. Сказал с чистой совестью. То, что я чувствовал, носясь с мисс Кудряшкой, не шло ни в какое сравнение с единственным, хоть и зубодробительным, поцелуем с мисс Курносиком. Облегание меня Кристиной и касания наших рук с другими частями тел были намного более плотным поцелуем-единением, да еще растянутым во времени на сотни и тысячи неповторимых мгновений.
Со временем пришла усталость, и поцелуй организмов через одежду из восторженно-любовного превратился в уныло-семейный. Насчет последнего – не мое утверждение, а к месту употребленный штамп, ведь почему-то считается, что брак, быт и время убивают страсть. О моих родителях, к примеру, ничего подобного не скажешь, поэтому перефразирую: наше соприкосновение с царевной из желанного постепенно стало невыносимым. Для меня. Ей там, сверху, почему-то так не думалось.
– А-а-а! – раздалось впереди.
Не испуганно. Радостно. И это о-о-очень мягко сказано. Шедшие впереди ученицы обнаружили оставленные нами три мешка апельсинов. Пришлось устроить привал, пока все не съели штук по пять. А потом еще по одному-два. Ну, и еще. В кого сколько влезло.
– Стоп, – сказал я. – Мешки освободите и заберите с собой.
– Осво… – Безразмерно округлившимися глазами Варвара напомнила мне Зарину. – Иными словами, выбросить? Апельсины?!
– Впереди будет много, – объяснила за меня Антонина.
Взгляд крупной ученицы во вновь заблестевшем шлеме изо всех сил старался не встречаться с моим.
– Отсыпьте, чтобы можно было нести, – изменила мой приказ Варвара.
Царевны послушались ее.
Так и теряется авторитет.
То, что было высыпано, подобрали и спрятали за пазуху остальные. Возможно, они правы. Вдруг нас ждет новое нападение и внезапное бегство, а еда – с собой. Не совсем еда, но чудесный заменитель на первое время. Еда-питье в одной обертке.
А съесть что-то настоящее, пусть не мясо, но хотя бы кашу, хотелось очень. Только бы не осточертевшие фрукты-овощи-травки. Не при царевнах будь сказано, мой желудок любой флоре предпочел бы фауну, но об этом – молчок, жизнь дороже.
Следующее «Аааа-а!» донеслось, когда растянувшийся караван достиг апельсиновой рощи. Не останавливаясь, я донес Кристину до ближайшего дерева.
– Апельсинами сыта по горло. – Она отшатнулась от оказавшегося рядом кривого узкого ствола дерева. – Видеть не могу. Можно отнести меня к воде?
Я помнил, в какой стороне обнаружили воду, и направил стопы туда.
Лужа метров около восьми в диаметре. Они называют это озером. Я называю это недоразумением. Но в отсутствие настоящих озер любое недоозеро – море.
– Ааа!!! Вода-а-ААА!!! – Гикающее стадо учениц промчалось к водной глади, теперь всем заметной в низинке.
Я оглянулся на более спокойную Варвару. Начав ощущать себя командиром, она и вела себя соответственно.
– Шуметь нельзя, – сказал я. – Мы с лесу, где за каждым кустом может быть…
– Всем! – что есть мочи взвопила Варвара. – Соблюдать тишину-у-у!!!
Когда ухо у меня вновь стало различать звуки, я добавил:
– И дозорных надо выставить. Мало ли.
