Живые тридцать сребреников

скачать книгу бесплатно


Он не успел задуматься, горло честно выпихнуло:

– Да.

Повисла пауза, в которой тонкие пальчики нервно стучали по его ладони.

– Прости, – донеслось выплеснутое в никуда: Мира смотрела вдаль, в другие миры, где все не так, как в этом. – Мне трудно говорить, но поговорить нужно, иначе случится что-то непоправимое. – Мира перетянула его ладонь на себя. – Ты хочешь этого. Вот этого. Я понимаю. И ты имеешь на это полное право, нас соединил закон. Но это, – накрывшая сверху ладонь вжала руку Сергея в горячую кожу, – не только тело, но и душа, а душа принадлежит другому. У меня к тебе просьба. Обещай подумать, прежде чем ответить. Ответить будет одновременно просто и непросто, и что сказал бы любой другой на твоем месте, я представляю. И я очень рада, что на этом месте ты, а не другой.

– Спасибо.

Руку жгло, мысли распадались на атомы, как пластик под лучом лазера, а на нервах, точно на струнах, играл свихнувшийся музыкант. Как бы самому не свихнуться.

– Если ты хочешь тело, то я смирюсь. Ты получишь его, – несся глухой голос в темноту. – Если же тебе нужна я полностью, то однажды ты можешь получить то и другое в комплекте. Но можешь и не получить, не могу обещать, а врать не хочу. Мы с тобой не должны врать друг другу, нас слишком многое связывает. Поэтому я говорю: шанс есть. И прошу: не трогай тело, чтобы оно не потеряло душу. Возможно, когда-нибудь я отблагодарю. Но не сейчас. Не в этом партнерстве. Хорошо?

Вот и сказано главное: не видать ему сладостей партнерства, как затылка без зеркала. Все разложено по полочкам, подогнана база, поле для маневра огорожено флажками: за буйки, дорогуша, не заплывать, а то хуже будет.

Обидно, но действительно будет хуже. А надо, чтобы лучше. Между «хуже» и «лучше» лежит время. Вернее, так: «лучше» равно «хуже» плюс «время». Правдой будет и обратное: «хуже» равно «лучше» минус «время». Чтобы решить уравнение и сделать лучше, нужно узнать количество времени, которое на это понадобится. А его не узнать, нет такой формулы, еще не придумана. И самое паршивое, если ответом будет ноль.

– Нас учили всегда оставаться собой, – сказал Сергей, хотя больше хотелось выть, чем говорить. – Давай следовать этому правилу. Если ты будешь делать что-то, чего не хочешь, это будешь не ты. А я хочу тебя. Согласен на твои условия. Если наступит момент, ты скажешь об этом. Я буду ждать столько, сколько понадобится.

Вместо «спасибо» Мира приникла к Сергею, и договор скрепился поцелуем в губы.

Поцелуй затянулся. Он оказался сладок и тягуч, он выжигал внутренности и заставлял потеть копчик.

Мира смущенно отпрянула.

– Прости. Я от избытка чувств. Мне снова очень хорошо с тобой.

– Я не против. – Он облизал губы. – Если что – обращайся в любое время дня и ночи.

Ради такого можно поговорить еще о чем-нибудь серьезном вплоть до смертельного. Придумать бы, о чем, чтобы кончилось так же. Сергей отвернулся и долго вспоминал вкус, который стоил жизни. В этом поцелуе присутствовала душа. Если Сергей сдержит слово, а Мира сдержит свое, однажды души сольются не губами, а выросшими крыльями, и вместе взлетят в небо.

На следующий день игнорируемая Виком Мира на переменах провела опрос тех, кого распределяли в числе последних. Она хотела услышать формулировку, с которой Вика лишили партнерства. И невзрачная Лилия, при голосовании оставшаяся предпоследней и получившая партнера из параллельного класса, сообщила, что слышала.

Мира принесла новость домой.

– Узнала? – не выдержал Сергей.

– Да. – Мира не смогла смотреть ему в глаза. Ее руки дрожали. – Вик отстранен от партнерства на первый триместр в качестве наказания за нарушение условий: он вписал одно имя во все три строчки.

Глава 7. Мира

Что-то произошедшее во сне заставило Миру вскрикнуть. Она дернулась, и лежавшего рядом Сергея выбросило из полудремы, где он жаловался будущему счастливому себе на пропащее настоящее. Губы, готовые выплеснуть слова заботы, сжались, перекусив зов пополам:

– Ми…

«Ра» провалилось обратно. Вызванное шепотом местное освещение сменило тьму над кроватью на мягкий полумрак, и рука, потянувшаяся успокоить, отдернулась: партнерша беспокойно раскинулась, одеяло съехало на пояс, по глазам ударило ворованным счастьем. Гладкая кожа отливала матовым сиянием, веки мелко подрагивали – Мира оставалась в том же сне, где происходило что-то активное, но уже не страшное.

Когда взнузданное дыхание успокоилось, Сергей подтянул одеяло до приличного уровня и до минимума приглушил освещение. Очередная ночь. Одна из. Как из репликатора с одного чертежа.

Если бы не Вик…

По ночам, удостоверившись, что партнерша уснула, Сергей предавался мечтам и периодически позволял себе любоваться чудом, доставшимся по недоразумению. Не существовало блаженства больше, чем смотреть на Миру, спавшую к Сергею спиной, по-детски поджимавшую ноги, или, например, раскинувшуюся, как сегодня. Эх, если б не было никакого Вика…

Кроме дисциплинарных, других проблем у Вика не оказалось. Подростковое бунтарство как-то проявлялось у каждого, но старалось не прорываться наружу. Все понимали, в каком мире живут. А Вик желал подмять мир под себя. Пока же, как видел Сергей, он подмял только Миру. Она присутствовала в доме, ходила, держась с Сергеем за руку, они спали в одной кровати…

А душа ее была с Виком, который с первого дня партнерства с ней больше не разговаривал.

Сергей с грустью глядел на партнершу. Умница, красавица… Дураков и некрасивых в мире давно не существовало, на генном уровне производилась предварительная коррекция, а дальше все зависело от человека: будет ли следить за собой? Захочет остаться фабричной конфеткой или из кожи вон полезет, чтобы подать себя как изысканное неповторимое блюдо? Главное – не добавлять, а улучшать. Прекрасной во всех отношениях Мире улучшать нечего: ямочки на щеках не давали оторвать взгляд и поднимали настроение, глаза манили, женственные движения волновали, а некоторые позы взрывали мозг и мучили, заставляя мечтать о невозможном.

Развитием тела и души Мира, конечно же, занималась, но не усердствовала сверх меры. К удовольствию Сергея, она следовала правилу «Всегда оставайся собой. Как вода». Хорошее правило. Если бы Мира круто поменяла себя даже в некую лучшую сторону, она бы перестала быть собой. А он любил именно такую.

Дни утекали, как вода из принципов – в широтах жилого пояса Калимагадана этический свод выглядел, прямо скажем, глуповато. «Действуй сам, и заставишь действовать других. Как вода». «Преграды, что встают на пути, усиливают тебя. Как воду». Смешно. При колебании от сорока до семидесяти ниже нуля увидеть воду жидкой в природных условиях – это надо постараться. Детям, чтобы они поняли смысл сказанного, приходилось показывать видео. Не демонстрировать же этический свод на примере унитаза или душа. В водных принципах речь идет о высоком, показывать их на примере сантехники – значит, глумиться над ними. В подледных поселках кое-где встречались холодные озерца со стоячей водой, которая не портилась и не замерзала, на севере из-подо льда били горячие источники, а где-то далеко на юге, на глубине многих километров, существовало недоступное соленое море, но все это, скорее, нарушало принципы, чем подтверждало: превратиться в болото и загнить вода ледников не смогла бы и за миллион лет. «Остановка ведет к забвению, как воду»? Ну-ну. Авторов милости просим в гости.

Учеба поглощала почти все свободное время, а немногое оставшееся Сергей и Мира направляли на самосовершенствование. Живя вместе, они продолжали стесняться друг друга, по дому ходили одетыми, в постель ложились не оборачиваясь друг к другу и только при выключенном освещении.

Иногда рука Миры находила руку Сергея и благодарно сжимала. Этими моментами он жил.

Дни летели, триместр заканчивался. Среди одноклассников вновь появилось напряжение, у прежде невинных фраз – многозначительность, в переглядывании ощущались намеки и нервозность.

Ко второму партнерству готовились более осмысленно, отныне руководствуясь не только желаниями, но и опытом. Совместное проживание – нечто вроде длительного полета. Сейчас даже представить трудно, что творилось на отправившихся покорять звезды кораблях первой волны. С ковчегами проще, там населения хватало, и те, кто не лежал в анабиозе, устав от кого-то, компанию и обстановку могли сменить. Ныне к звездам новые шлюзы тащили через пространство только автоматические буксиры – ни один современный человек такого путешествия не выдержит, ни одиночка, ни в партнерстве, ни семейный.

Первое распределение, так странно закончившееся для Сергея и Миры, проходило в торжественной обстановке, с речью учителя и поздравлением, а процедура второго отличалась от церемониально-возвышенного первого, она оказалась более романтической: те, кто определился, брали друг друга за руки и говорили в монитор одновременное «Да». Оставшимся, как и в первый раз, помогал компьютер: они вписывали имена, далее – по старой схеме. С каждым новым партнерством компьютер становился все более ненужным, люди учились находить друг друга самостоятельно. Если какой-то человек не нравился неопределившимся и в качестве кандидатуры его рассматривать не хотелось, таких заносили черный список. Комиссия по здоровью имела право вето в отношении черного списка, но еще не бывало случая, чтобы рекомендация нарушила чьи-то планы. Ко второму партнерству каждый твердо знал, чего хочет, и, главное, начинал понимать, чего не хочет.

День распределения приближался. Вик по-прежнему не желал общаться с парой, чье «счастье» резало его по живому.

Утро нового выбора напомнило о себе новым звонком: будильник исполнил бравурный марш, тот плавно перешел в умиротворяющую мелодию. На стенах опять забрезжил рассвет. Намек? Дескать, заря новых отношений, оставьте прошлое в прошлом, настало время перемен.

Утро всегда начиналось одинаково: Сергей и Мира свешивали ноги каждый на свою сторону и одевались спиной друг к другу. Сегодня рядом с Сергеем произошло неожиданное движение, странное и непривычное, оно заставило оглянуться – непроизвольно, впервые за много-много дней, когда он заставлял себя сдерживаться. Не смотреть было невыносимо, а смотреть не позволяла совесть, пусть даже Мира не узнала бы, что один из них подглядывает. Она же не поглядывала.

В последнем он не мог быть уверен, поскольку не видел. Но у нее не было мотива оборачиваться. А у него был. К общему сожалению.

– Спасибо тебе. – Мира вновь забралась в постель с ногами. – Прости за все. Когда придет время, я опять выберу тебя. Даже если твое отношение ко мне изменится. Обещаю. Мне было хорошо с тобой.