скачать книгу бесплатно
– Куда? – не понял я.
– Километрах в пяти, если по реке, стоит охотничья избушка.
– Но я видел в воде труп.
Игореха мрачно выдавил:
– Значит, не довезли. По мне, так правильно. А что ты сделал бы с человеком, который спит с твоей невестой, обрюхатил молодую жену… и, возможно, не только ее? И перепортил еще добрую половину девчонок деревни.
– Сильно. Все – один? Ты в это веришь? Может, кто-то оговорил беднягу, а вы…
– Филипп с Антоном своими руками его с Настюхи сняли. А до того – утек, когда застукали сразу с несколькими нашими… и моей. Так что я плакать не буду.
– С твоей сестрой? – уточнил я, вспомнив дикую ссору с Полиной.
– С моей несостоявшейся женой.
– Полина – твоя бывшая невеста? – вырвалось у меня.
Рот захлопнулся, я прикусил язык, но поздно. Медленно растягивая слова, Игореха осведомился с подозрительностью, замешанной на отдающей стальным лязгом опасной жесткости:
– Откуда ты ее знаешь?
Вот же, прищемил больную мозоль или что там обычно прищемляется. Пришлось изворачиваться.
– Заблудился как-то, наткнулся на парня с девушкой, оказались Полина с Филиппом. Они помогли мне с ориентацией в пространстве.
– Она – с Филькой? Где?!
– На окраине деревни.
Игореха растерянно выдал:
– В лесу – вдвоем? Почему?!
– Филипп сказал, что брат просил сопровождать девушку, – прекратил я бессмысленный ревнивый приступ. – Мне почему-то подумалось, что ее брат – это ты.
– Антоха ее брат. С Филькой он не разлей вода.
Помолчали.
– Эккоми.*
*(Вот и я)
В рубке словно цветной фонарик включили. Это явил миру свет воскресший источник оптимизма – обаятельная Челеста. Она увидела, что я разговариваю телефону, ладонь виновато накрыла рот, и легкая фигурка опустилась на другой край постели.
Я продолжил:
– Еще. У меня интересный диск в руках. Не подскажешь, как тебя в актеры занесло?
Игореху взорвало:
– Откуда?! Я весь тираж выкупил и уничтожил! Из-за этой пакости – друг подработать затащил – я невесту потерял! Где ты его достал?!
– Успокойся, где взял, там уже нет. Этот, как понимаю, был последний. И его тоже больше нет.
Уперев в коленку, я переломил диск.
Взгляд машинально упал на следующий. Язвенный кысь, ни крота в твой колодец… Снова знакомое лицо. Вот, значит, на кого ссылалась Сусанна. А я думал, что у нее знакомых Наташ как ворон на помойке.
Сей выкидыш неуклюжего арт-хауза именовался «Студенки». Название – большими буквами на фоне разверзшейся… скажем так, Наташи, той самой, с вечеринки у Раи. Обрамленной… особо выдающимися частями представителей всей творческой группы. Глупо хихикающая мордочка Наташи составляла малую часть композиции, взгляд привлекала не сама Наташа, не ее безумно выпяченная «композиция». В глаза бросалась вторая девушка с той же обложки. Мне она была неизвестна, но яркое запоминающееся лицо неуклонно возвращало к себе из прочих ландшафтов. Я никогда не видел эту девушку, мы никогда и нигде не пересекались, это точно, иначе я бы запомнил. Такие лица не забываются.
Гладкая кожа. Изогнутые крылья бровей. Зовущие скулы. Предупреждающие о жесткой страстности чуть прикушенные губы. Она могла бы стать усладой глаз и тела какого-нибудь султана, ценителя гениальности женской красоты. Глядя в объектив камеры, она мечтала о чем-то подобном – быть царицей любви и повелевать мужчинами, для чего и пользовалась дарованными природой возможностями.
Гибкая спинка. Проворные руки. Жмущиеся друг к дружке вкусные полусферы. И лицо – непохожее на постные физиономии прочих героев, старавшихся изобразить страсть. Или хоть что-то.
Этот диск я отложил к компромату на Сусанну. Пусть полежит. Авось, не пригодится.
Игореха осведомился:
– Я слышал треск. Это он?
– Да. Забудь. Пусть прошлое остается в прошлом.
– Спасибо. – Игореха вдруг приуныл. – Я соврал. Не из-за фильма меня Полина бросила. Из-за паскудника, которым ты интересуешься. Участие в тех съемках… – Раздался звук, будто собеседник сплюнул. – Оно было поводом. Она… Они все в него влюбились. Как такое может быть?
– В жизни все может быть, по себе знаю, – констатировал я, чтобы что-то ответить. – Похоже, парень смышленым был, умел подобрать ключи к женскому сердцу, впечатление произвести, в нужное время нужные слова сказать. Ухаживать, наверное, не забывал. Любовь, ее же надо завоевывать, а потом защищать.
– Все-таки его не убили, – протянул Игореха задумчиво. – Антоха сказал, они раздели его, чтобы не удрал и чтобы помучился. Ну и просто поиздеваться. Простительно же, после всего, что тот натворил?
– А одежду – в реку?
– А его – в сторожку. Привязали, заперли, раз в несколько дней кормить ходят.
– ХодЯТ?! То есть…
– Говорят, что до сих пор ходят. Спрашивали, не изъявлю ли желания показательно наказать или не проявлю ли какой фантазии насчет показать наказательно. Как-никак, я тоже сторона пострадавшая.
– Километров в пяти, говоришь? По течению или…
– Вверх.
– Ясно. Пока.
Палец вдавил «Отбой» и не отрывался, пока телефон не выключился полностью. Я обернулся к Челесте.
Умаявшаяся и успокоившаяся, она спала в своем углу. Правильно, спи, моя маленькая. Пусть тебе снится все самое прекрасное и приятное. Я охраню ажурные переплетения сна от вторжения прокисшей действительности. Любым путем спасу вытканный подсознаньем призрачный мир от угроз и несчастий. Во сне и наяву. Я – твой страж. Твой рыцарь. До сих пор бездарный и неумелый, отныне я изменюсь. Ничто больше не потревожит твой сон. И твою жизнь. Я сказал.
Лев Толстой заметил однажды, что большая часть мужчин требует от своих женщин достоинств, которых сами они не стоят. Может быть. Я не требую от тебя, милая и непонятная итальяночка, ничего сверх того, что ты даешь мне сама, а это столько… Не передать словами. Мне стыдно за себя, неумеющего отблагодарить равноценно.
Я вытянулся на своей половине кровати. Не спалось. Челеста лежала рядом, окутанная невидимыми миражами. Подрагивала во сне. Ее кожа волшебно мерцала и переливалась. По пульсирующей жилке на шее было видно, как бьется сердце – спокойно, дремотно, никуда не торопясь.
Ночь. Будуар ака постель, то бишь кровать. В глазах – звезды. В теле – гармония. В мыслях – ясноокая жрица Альфалиэля, с которой светло. Рядом – та, без которой темно. Вот ведь, ежик мать его бегемотиков. Мне хотелось быть с обеими. Честно. Брысь дурные подозрения – не вместе. Просто с каждой из них.
С Полиной – как ни с кем и никогда. Она – Эверест, на который мне никогда не взобраться своим ходом.
С Челестой… тоже. Она – мой перпетуум мобиле, шило, что не дает почивать на лаврах. Это мой ребенок, о котором нужно заботиться, и мать, которая переживает за каждый шаг. Моя богиня и забавный ручной зверек. Принцесса и просто друг. Друг, за которого в огонь и в воду.
Веки устало закрылись. Злодей Морфей размыл сознание, как чернильную кляксу водой. Перед глазами вставали образы, один другого прелестней.
Челеста.
Полина.
Сусанна. Тьфу, вспомнил на свою голову. Прочь, нечистая.
Сон сняло, как платье куртизанки. Я перевернулся на другой бок. Вот, так-то лучше. Хррр…
Снова разбудило чувство опасности.
– Челеста?
Я отшатнулся. Тонкие руки держали маникюрные ножнички, которые мы купили в Париже.
– Ми скузи, Ольф. О волюто тальяре квесто капеллино…*
*(Прости. Я хотела срезать этот волосок)
Маленький пальчик указал на мое ухо.
Волосок. Я иногда сам срезал. Если вспоминал.
– Не надо. – Я ласково отвел руку с ножницами. – Сам. Потом. Спи.
– Комэ воррэй сапере тутта ла верита ди тэ…* – прошептала Челеста, отворачиваясь.
(Как бы я хотела узнать всю правду о тебе…)
Глава 4
– Одджи э иль мио комплеанно. О венти анни.*
*(Сегодня мой день рождения. Двадцать лет).
Челеста смотрела в потолок и улыбалась.
– И тебе доброго утра.
Она резко поднялась, грациозно влилась в халат и встала передо мной, взбудораженная до непереносимости.
– Венти!*
*(Двадцать)
Последовал указующий удар в грудь и две вспышки растопыренными пятернями.
– Смотреть на тебя? Глаза открыть? Закрыть? Два раза?
– Одджи!*
*(Сегодня)
Непонятным движением Челеста показала на все, что находилось вокруг, и в то же время ни на что конкретно. Чего хочет?
– Хеппи бездей ту ми…* – запела она.
*(С днем рожденья меня)
– Ту ми? – бессмысленно повторил я неправильное окончание песенки, известной практически всем и давно ставшей международной.
– Твенти!*
*(Двадцать)
– Двадцать? Сегодня? Значит, у тебя день рождения? Так чего же молчишь?!
Я схватился за одежду.
– С меня подарок!
Подарок в исполнении владельца корабля мог быть единственным: доставить именинницу туда, куда сама она попасть не в состоянии. Эх, будь у меня такая возможность во времена до Сусанны…
Глупо сожалеть о невозможном. Так подростки смотрят на, с их точки зрения, древних старперов за рулем крутых тачек: «Ну почему они, а не я?! Мне нужнее!!!»
Милостью небес или какими-то неизвестными мне заслугами я стал обладателями тачки, что даже в самых смелых снах не снилась таким завистникам. Возможно, в былые времена на таких же кораблях летали мои предшественники, которых позже назвали богами. У индусов, например, летающие аппараты из легенд назывались виманами, слово обозначало как царский чертог, так и колесницы, на которых путешествовали упоминавшиеся в Ведах арийские божества. В Махабхарате сказано, что вимана Майасуры имела двенадцать локтей в длину и метала пылающие снаряды. В Рамаяне внешний вид воздушной колесницы сравнивается с солнцем и облаком. В «Шакунтале» вимана пролетает сквозь тучи и покрывается брызгами, а посадка у нее настолько мягкая, что пассажир не заметил, как приземлился. Вимана могла домчать владельца «до любой точки земли и неба». От прямых аналогий бросает в дрожь. Виманы имели параллели в греческой мифологии. Взять колесницу Гелиоса, например. У древних германцев упоминается солнечная повозка. Список можно продолжать бесконечно. Значит, были времена, когда хозяева кораблей (или их временные владельцы) не скрывались? Если учесть, что сейчас о них остались только легенды, то «выход из тени» ничем хорошим для них не кончился.
Но меня больше волновали собственные проблемы. Не давал покоя вопрос: что могло произойти с истинными хозяевами корабля, чтобы вот так бросить бесценный аппарат, да еще допустить попадание в чужие руки? Руки бывают разные, и страшно подумать, если бы вместо моих попались недобросовестные или жестокие.
Итак, корабль остался без присмотра – временно или постоянно, не в том суть. Почему соплеменники космического туриста или представители завода-изготовителя не прилетели, чтобы исправить ситуацию, которая может привести к войне за мировое господство и даже к установлению Империи? Почему не забрали, не выкрали, не разбомбили, в конце концов, если по какой-то причине нельзя доставить чужеродный аппарат обратно в привычную для него среду обитания? Почему «защита от дурака» настолько примитивна, что передает управление любому, кто нацепит медальон? Неужели на той планете или в том времени, где и когда сделан корабль, все настолько честны и благородны? Вот бы туда попасть. Как сказал Петька Чапаеву в анекдоте, когда за карточным столом игроки объявили, что «Джентльмены верят друг другу на слово»: «И тут карта мне ка-а-ак поперла!..»
Нет, сказал я себе, когда первая эмоция схлынула и работа мозга вернулась в привычное русло. Не стал бы я там жульничать. А впрочем…
Никогда не говори «никогда» – так гласит народная мудрость. Пока не попробуешь – не узнаешь. Другое дело, что не все в жизни нужно пробовать, о вкусе дерьма достаточно услышать от других.
От глобального мысли вернулись к локальному – к полету-подарку для Челесты. Куда податься: юг, север, запад, восток? В голове все перемешалось и словно бы свалилось в глубокий колодец, ничего дельного не могло выбраться из глубин, отпихивая не менее достойные варианты чудес всего мира. Колодец… из глубин… Есть решение! Солнце-море-горы и прочие пляжи подождут, сегодня удивлю спутницу пещерами. А то, что сам этого хочу – чистое совпадение, так как ныне все будет исключительно ради именинницы.
У местных пещер – имею в виду родные российские, вместе взятые – есть неприятные особенности: одни опасны, поскольку не проверены, другие под замком, а третьи, истинные жемчужины, которым заграничные конкуренты в подметки не годятся, не рекламируются и потому неизвестны. Широко известная в узких кругах Кунгурская превращена в выхолощенный аттракцион, после того как внутренности электрифицировали, а грубые камни, стимулирующие азарт первопроходца, сменили железными лестничками-тропинками с оградой по бокам. Когда первых туристов ползком вводили через дыру с факелами в руках – это было приключение. Теперь на месте узкого лаза – железобетонный коридор с воротами. И везде – провода. Тьфу на них. Хочу жути и мрака, чтобы под ногами осыпалось и хлюпало, с потолка капало, и дух захватывало.
